Жара

Жара. Раскаленный воздух безжалостно прогревает маленькую комнату. От нее нет спасения. Не спасает ни включенный на полную мощность вентилятор, ни открытое настежь окно. Стоит середина июля, и безжалостная, непривычная для Винчестера жара держится уже вторую неделю. Вздохнув, Ниа снова склоняется над учебником, пытаясь сосредоточиться. От этой жары сконцентрироваться невозможно. Но дело не только в жаре. Сквозь распахнутое окно доносятся звонкие голоса мальчишек, гоняющих мяч на футбольном поле. Поминутно хрипловатыми колокольчиками вспыхивает их смех, слышны шутки, окрики, нечастые сиюминутные ссоры. Кажется, что вся шумная, веселая жизнь приюта сосредоточена сейчас там, за окном. Ниа смотрит на цифры в учебнике, но мысли его никак не хотят возвращаться к задаче. Зажав ладонями уши он, тем не менее, всем своим существом вслушивается в эти веселые голоса. Завтра – одна из промежуточных контрольных работ, важный этап в оценке их успеваемости. Ему нужно как следует подготовиться. Но сердце рвется туда, на футбольное поле. Радостный слаженный вопль возвещает о появлении на стадионе нового персонажа. И Ниа, не выдержав, отрывается от учебника и высовывается в окно. Он не хочет в этом себе признаваться, но он ждал именно его появления. Мелло, признанная звезда приюта, абсолютный лидер и авторитет в глазах сверстников, неспешной походкой вразвалку приближается к футбольному полю, в сопровождении своего лучшего друга Мэтта. Сегодня он в черной футболке без рукавов, обтягивающей худое мальчишеское тело и в узких черных джинсах. Даже в такую жару Мелло не изменяет любимому черному цвету и, уж конечно, ни за что не наденет «лоховские шорты». Именно так он и называет летнюю форму одежды, которую выдали всем воспитанникам – «лоховские шорты». Мелло не сдержан на язык, но, кажется, к этому давно уже все привыкли. Даже воспитатели смотрят на это сквозь пальцы, лишь изредка делая ему замечания. Мелло настолько ярок и целостен, что его речь, приправленная крепкими словечками, кажется неотъемлемой частью его самого, естественной составляющей импульсивной, бурлящей натуры. Его рыжеволосый друг Мэтт не столь придирчив к одежде и его любимая полосатая футболка с длинными рукавами довольно нелепо смотрится в сочетании с голубыми шортами. Но вряд ли в приюте найдется хоть кто-то, кто отважится посмеяться над Мэттом. Мальчишки шумной стайкой окружают появившуюся парочку, наперебой предлагая участие в их команде. Все они хохочут, толкаются, и солнечные блики весело переливаются на длинных пшеничных волосах Мелло. Он может позволить себе носить девчоночью стрижку до плеч и никто, никогда, не посмеет шутить по этому поводу. Даже старшие ребята предпочитают не связываться без весомого повода с ним. Руки Мелло часто разбиты, а на лице, периодически, появляются ссадины и кровоподтеки. Он никогда никому не дает спуску, отчаянно бросаясь в драку даже против превосходящих по численности противников. И, чаще всего, выходит из драк победителем. Мелло умеет драться, а еще не умеет бояться и отступать. Его внешность обманчива, за красивым утонченным лицом скрывается безудержный в стычках демон. Ниа, забыв про учебник, всей грудью наваливается на подоконник, неотрывно следя за происходящим на футбольном поле. Обе команды отчаянно уговаривают Мелло сыграть за них. Никого не смущает даже тот факт, что в комплекте с Мелло прилагается Мэтт, совершенно не умеющий играть в футбол. Беготне за мячом рыжеволосый друг Мелло всегда предпочтет уткнуться носом в игровую консоль. Мэтт помешан на компьютерных играх. Играет в них сутками напролет, совершенно не думая об учебе и рейтинге. Но он лучший друг Мелло, и блондин каждый день таскает его за собой на футбольное поле, хотя Мэтт постоянно пропускает мячи на воротах, не обеспечивает защиту в полузащитниках и ни разу еще не забил ни одного гола, находясь в нападающих. Глядя на них, Ниа думает, что даже он смог бы играть лучше Мэтта. Его ни разу не звали играть в футбол, даже тогда, когда он приходил вместе со всеми на поле, а в командах, почему-либо, не хватало игроков. Его просто не замечали. Но он наблюдал за игрой каждый день, подмечал все ошибки, продумывал тактику и, поэтому, у него были все основания считать себя годным к игре. Но он знал, что его не позовут никогда. А если он сам попросится поиграть – разом поднимут на смех. И вспомнят тот случай, на баскетболе, как будто поставивший на Ниа клеймо недотепы. Тогда, весной, на занятии по спортподготовке тренер объявил игру в баскетбол. Все ребята мгновенно разделились по командам, и только Ниа остался никем не востребованным. Самая большая проблема была в том, что мальчишек в командах оказалось поровну, и Ниа банально не было места. Они все стояли на спортплощадке, готовые начать игру, и спорили до хрипоты. И тогда тренер решил по-своему. Прекратив разговоры, он перевел одного из мальчишек из команды Мелло в другую команду, и поставил на его место Ниа, мотивировав это тем, что сам Мелло компенсирует нехватку одного игрока. Мелло был лучшим в их группе по баскетболу. И не только по баскетболу. Он вообще был лучшим во всем, что касалось спортивных игр. Ниа помнил, как зло прищурились тогда глаза Мелло, не согласного с решением тренера. Но он сам был так рад, что играет в его команде, что совсем не придал этому значения. И пропустил тот секундный момент, когда Мелло, державший в руках мяч, холодно процедил «О’кей, начали!» и швырнул мяч коротким броском прямиком в руки Ниа, никак не ожидавшему, что мяч так легко достанется ему, и растерявшемуся от неожиданности. И в ту же секунду все закрутилось, все сорвались с места и начали двигаться, активно включаясь в игру. И, не успел Ниа еще осознать, что игра началась, и сообразить, кому можно дать передачу, как мяч был выбит из его рук и тут же заброшен в кольцо их команды. Вопреки ожиданиям, Мелло не разразился бранью, лишь прошипел что-то сквозь зубы и отвернулся, отдавая указания остальным игрокам. Ниа тогда воспрял духом, думая, что логический ум Мелло позволил ему понять, что оплошность Ниа была случайной, и у него будет шанс на реабилитацию. Но он недооценил коварства блондина. За всю игру мяч больше не попал к нему в руки ни разу. Его перестали замечать, как будто его не существовало. В какой-то момент Ниа понял, насколько бессмысленно бегать по полю, открываясь, ожидая передачи, и просто остановился, выходя из игры. Но никто этого не заметил. Как не замечали больше уже никогда, во чтобы они ни играли на занятиях по спортподготовке. У Ниа не было ни единой возможности доказать, что он тоже умеет играть. Мелло умел расправляться жестоко и беспощадно. Мелло, наконец, выбирает команду, за которую будет играть в футбол, и игра начинается. Само собой, Мэтт играет в команде с Мелло. Все мальчишки согласились бы принять кого угодно, лишь бы лучший игрок пошел в их команду. Даже взяли бы Ниа без единого возражения, если бы Мелло на него указал. Но Ниа знает, что Мелло никогда не позовет его играть вместе с собой. Ниа жадно следит за игрой. Мелло носится по полю черным ураганом. Его неуемной энергии хватает и на стремительные атаки, и на веселые шутки и беззлобные подначивания игроков обеих команд. На поле постоянно слышен веселый смех, мелькают улыбки. Вслушиваясь в их реплики, Ниа тоже улыбается кончиками губ. Ему хочется хоть немного приблизиться. Но он не понимает смысла большинства этих шуток. Мелло любят все. Воспитатели видят в нем талантливую новую звездочку, ярко сияющую на небосклоне их приюта. Старшие ребята относятся к нему с уважением, с удовольствием принимая на свои закрытые взрослые посиделки. Ниа видит многое, и многое знает. Например, он знает, что Мелло постоянно участвует в ночных вылазках старших ребят за пределы приюта, в неведомую свободную жизнь улиц. И еще он, например, знает, что они постоянно проносят сигареты для Мэтта, который уже начал курить. Разумеется, он никогда никому не расскажет об этом. Ниа просто хранит эти знания где-то там, в глубине своего сердца, сам не зная, зачем. Сверстники обожают Мелло. Он – признанный лидер и абсолютный авторитет. Каждый, в глубине души, мечтает быть ему другом. Ниа тоже хотел бы быть ему другом. Но друг у Мелло только один – рыжеволосый Мэтт, по совместительству, являющийся и соседом Мелло по комнате. Младшие воспитанники приюта Мелло боготворят. Он для них – нечто вроде божества, на которого они смотрят с нескрываемым восхищением. Его одобрение или внимание является для них лучшей наградой. Разочарованный вопль раздается на стадионе. Мэтт, стоящий на воротах, не смог отбить мяч. Нет, он пытался, он действительно пытался, но ему не хватает реакции. Ниа из своего окна прекрасно это видит. Расстроенная команда собирается в кружок возле ворот, но Мелло что-то быстро говорит им, неслышимое для Ниа, сияя широкой белозубой улыбкой. И тут же взрыв хохота сотрясает футбольное поле, и команда Мелло, снова веселая и довольная, радостно возвращается к игре. Ниа сползает с подоконника и подходит к большому зеркалу, висящему на стене. Задумчиво останавливается перед ним. Безжалостное стекло равнодушно показывает ему худенького подростка, одетого в нелепую, слишком большую белую рубашку и белые брюки. Его наряд напоминает пижаму, и Мелло именно так и называет его иногда - «пижама пришла», но Ниа не хочет менять свой гардероб. Отчасти, потому что эта одежда удобна, и он к ней привык, а смена привычного уклада дается Ниа всегда мучительно тяжело. А отчасти – потому что не хочет доставить Мелло удовольствие видеть, что его насмешки доходят по адресу. Ниа продолжает разглядывать себя в зеркале. Бледное лицо, неестественно белые, будто седые, волнистые волосы. Он весь такой бледный и незаметный, лишенный красок, невидимый. Особенно, на фоне яркого, блещущего энергией и здоровьем, загоревшего под летним солнцем Мелло. Мелло все, абсолютно все, называют красивым. Ниа называют болезненным и хрупким. Все, кроме Мелло. Мелло называет его очень разнообразно: «вата», «альбинос», «бесчувственный робот», «большеголовая ошибка природы» - у него очень много определений для Ниа, которыми он щедро бросается, в зависимости от настроения. Ниа привык не обращать на это внимания, пропуская мимо ушей. Но есть одно прозвище, которое, как ни старается Ниа оставаться бесстрастным, выбивает его из колеи, заставляя сердце биться сильнее и чувствовать подступающий к горлу комок. «Хренов аутист» - звучит слишком обидно и слишком может быть похоже на правду, и от этого очень больно. Глядя на свое лицо, Ниа растягивает губы в улыбке, пытаясь заставить себя засмеяться. Он не понимает, почему люди так часто смеются. Не понимает всех тех шуток и быстрых словечек, которыми постоянно обмениваются мальчишки, хихикая даже на уроках. В том, что они говорят, редко бывает что-то веселое, на взгляд Ниа. Но им всегда весело. И тот, кто не может разделить их веселье, автоматически становится чужаком. Вслушиваясь в голоса за окном, Ниа пытается заставить себя смеяться тогда же, когда смеются они. Но у него ничего не выходит. Можно научиться улыбаться – улыбка у него получается робкая, неуверенная, но невозможно заставить себя засмеяться, или, тем более – хохотать, широко открывая рот и запрокидывая голову, как это делают все остальные. Ниа не в первый раз стоит перед зеркалом, пытаясь научиться быть таким, как другие. И не в первый раз с тоской ощущает свою непохожесть и свое отчужденное одиночество. Впрочем, одиночество он испытывает всегда, сколько себя помнит, за исключением тех моментов, когда полностью сосредоточен на одной из задач. Он почти уже привык не обращать на него внимания. Задачи. Сложнейшие логические задачи – вот что действительно увлекает Ниа. Восторг, который он испытывает, найдя выход из очередной головоломки, не имеющей решения на первый взгляд, не может сравниться с чем-то еще. Ликование от найденного ответа, такого простого и лаконичного, зачастую – виртуозно красивого, заставляет Ниа счастливо улыбаться. Иногда даже - тихонько смеяться от радости в его маленькой комнатке, в которой он живет один. Один. Вторая кровать всегда гладко застелена. У Ниа никогда не было соседа по комнате. Никто не хочет селиться с незаметным «зубрилой», как еще называет его Мелло. И поэтому, Ниа не с кем поделиться радостью от найденного решения задачи, на которую он тратит иногда по несколько часов. Некому рассказать, как красиво она решается. Впрочем, скорее всего, никто бы его и не понял, слишком заумные задачи он выбирал. Никто не смог бы разделить его радости. Никто, кроме Мелло. Мелло умен, он способен понять и оценить привлекательность сложных логических построений. Он мог бы понять, если бы захотел. Но он никогда не захочет даже дослушать, что говорит ему Ниа. Да и Ниа, зная заранее, как это все произойдет, вряд ли решится когда-то попробовать рассказать Мелло о своих тихих радостях. «Ты просто другой, Ниа, - мягко говорил ему Роджер, когда Ниа отважился попытаться рассказать о терзавшем его одиночестве, - Не такой, как они. У тебя особое предназначение и великое будущее». Вздохнув, Ниа отходит от зеркала и, бросив скользящий взгляд по раскрытому учебнику, снова ложится на подоконник. Когда он следит за игрой, кажется, даже жара отпускает. У него особое предназначение. Может быть, великое будущее, если он не отступит и пройдет этот путь до конца. Ниа – один из двух кандидатов в преемники L. Он избранный. И это могло бы компенсировать все его одиночество, всю непохожесть и отчужденность от остальных. Могло бы стать достойной наградой, заслуживающей того, чтобы ради нее потерпеть и научиться ни в ком не нуждаться. Если бы… Если бы Мелло, окруженный вниманием и любовью, не был вторым кандидатом. Ниа оглядывается на прикрепленный к стене белый лист бумаги с нарисованной на нем черной тушью каллиграфической литерой L. L… Живая легенда приюта и путеводная звезда, сияющая где-то недосягаемо далеко. Бывший воспитанник дома Вамми - величайший детектив века, скрывающий свою личность, не показывающий никому своего лица, известный по всему миру, как запатентованный искаженный в динамиках голос и эта фигурная литера. Ниа никогда в жизни его не видел, а фотографий L. попросту не существует, и одинокий подросток может только лишь фантазировать, как мог бы выглядеть тот, кто является эталоном. Идеалом, к которому нужно стремиться. Об L. слагают легенды. Что-то рассказывают воспитатели и Роджер, что-то придумывают сами воспитанники. Он – центр вселенной приюта для одаренных детей в Винчестере. Безусловный объект поклонения. Бывшая комната L., располагающаяся в нежилом административном крыле, превращена во что-то, похожее на музей. Там все остается нетронутым с того самого дня, как гениальный воспитанник покинул приют. Ниа бывал в ней несколько раз, пытаясь понять и почувствовать, каким же был этот человек. Оглядывал полки, полные книг, проводил пальцем по корешкам, подолгу сидел на стуле перед рабочим столом. Ниа казалось, что у него с L. много общего. Гораздо больше, чем у яркого Мелло. Но Мелло видел L., видел живого человека, встречался с ним и разговаривал, а Ниа – нет, никогда. Ему очень хотелось расспросить своего конкурента, поговорить с ним об L., узнать, о чем Мелло разговаривал с их великим предшественником. Но Мелло не рассказывал об их встрече никому – ни друзьям, ни воспитателям, ни, тем более, Ниа. Может быть, даже Мэтту не рассказал. Очередной разочарованный крик голосов доносится с поля, и Ниа опять поворачивается и высовывается в окно, наваливаясь на подоконник. Мэтт пропустил еще один мяч, чего и следовало ожидать. Зря они поставили его на ворота. Ниа очень хотелось бы тоже встретиться с L. Поговорить с ним наедине. Возможно, L. смог бы ответить на все те вопросы, что терзали страдающего от одиночества мальчика. Наверняка, он смог бы рассказать о том, как жить совсем одному, не оглядываясь на остальных, не нуждаясь ни в ком. Как обрести свою целостность и смириться со своей непохожестью на других. L. всегда был один. Всегда стремился отстраниться от всех, именно поэтому его комната располагалась в другом крыле здания, в изоляции. У L. никогда не было друзей, да и простых разговоров он сторонился, занятый своей собственной жизнью. Так рассказывал Роджер. Но, было ли это правдой? Действительно ли может человек, каким бы не похожим на других он ни был, совсем не нуждаться в простом человеческом общении? Совсем не иметь потребности говорить кому-то «привет» или «до завтра», не испытывать желания поделиться своими победами или просто поговорить, в конце-то концов? Зачем вообще нужны победы, если некому их оценить по достоинству? Одни лишь вопросы, которые некому задавать. Счет у команд сейчас – два-два. Игра становится агрессивной и еще более быстрой. Последний гол будет решающим. Наверное, L. никогда не стал тратить бы свое время, чтобы с завистью смотреть на чужую игру. Ниа снова вздыхает, но даже не пытается вернуться к учебнику. Сейчас ему гораздо интереснее следить за игрой. Если сильно увлечься и не отвлекаться, кажется, что ты тоже играешь. Преемником L. станет лучший. И Ниа знает, насколько Мелло мечтает им стать. Вся жизнь яркой звезды приюта подчинена одной цели – стать лучшим, стать первым, стать преемником L. Но рейтинг по успеваемости неумолим. На первом месте всегда стоит Ниа. Мелло не хватает усидчивости, сосредоточенности, способности пожертвовать развлечениями ради долгой и кропотливой подготовки к контрольным работам. Зато это с лихвой есть у Ниа. Не умеющий общаться со сверстниками, чужой для них, безмолвный объект для насмешек, Ниа способен сутками напролет заниматься. И он всегда первый. Всегда первый в рейтинге по успеваемости. Его цифра – один, тогда как у Мелло – всегда только два. И поэтому они с Мелло враги. И это не дает Мелло возможности сделать вид, будто Ниа не существует, а Ниа дает возможность почувствовать себя живым, значимым, настоящим. Игра давно уже сосредоточена на половине поля соперников команды Мелло, и Ниа видит, как, скучающий на воротах Мэтт достает из кармана игровую консоль. Прислонившись спиной к штанге ворот, рыжий друг Мелло отдает предпочтение электронной игре, совершенно забыв о своей роли в реальной жизни. И этим мгновенно пользуются противники. Стремительная контратака, резкий рывок нападающего – и вот уже мяч благополучно вкатывается в пустые ворота, мимо удивленно смотрящего на него заигравшегося геймера. На мгновение над полем воцаряется тишина, но в следующую же секунду взрывается ликующим криком победителей. Мэтт потерянно смотрит на свою команду и пытается засунуть в карман шорт игровую консоль, что удается ему не с первого раза. На лице Мелло – ярость. Он первым подлетает к Мэтту и отвешивает приятелю с размаху затрещину, шипя ему что-то в лицо сквозь плотно сжатые зубы. И это действует как спусковой механизм. Все мальчишки из команды Мелло и, сразу же присоединившиеся к ним недавние соперники, сбиваются в кучу и плотной толпой приближаются к Мэтту, выкрикивая в его адрес ругательства и оскорбления. Ниа ежится на своем подоконнике и неосознанно втягивает голову в плечи. Толпа, пусть и маленькая. Люди жестоки. Они в любой момент готовы наброситься на того, кто дал осечку. Кто показал слабину. Оказался неловок. Ниа знает, что значимость повода не имеет значения. Сейчас он видит перед собой стаю, учуявшую новую жертву, лишившуюся покровителя. Они не упустят этой возможности, слишком для многих Мэтт давно стоит поперек горла, не давая приблизиться к лидеру. Затрещина и ярость Мелло открыли дорогу их вечному желанию самоутвердиться за счет унижения ближнего, того, кто когда-то был неприкасаем. Понимает это и Мэтт. Глядя на приближающуюся стаю, он не пытается отвечать на ругательства или бежать, лишь выпрямляется, прижимаясь спиной к штанге. Но его реакцию мгновенно замечает Мелло, стоявший к полю спиной, и резко оборачивается. И тут же встает на защиту приятеля, яростно вступая в перепалку с уже разогревшейся от собственной агрессивности сворой, не способной мгновенно остановиться. Мелло обрушивает на мальчишек поток грязной ругани и виртуозных угроз, сверкая молниями из прищуренных бирюзовых глаз, сжимая кулаки до побелевших костяшек. Он один против всех, но его, кажется, это ничуть не смущает. Блондин словесно разносит в пух и в прах и каждого по отдельности, и обе команды, и это футбольное поле и, даже, эту жару. Ошарашенные его яростным напором, ребята растерянно замирают. Мелло же, независимо вздернув подбородок, небрежно забрасывает руку своему другу на плечо, обхватывая за шею, и поднимает свободную руку с вытянутым вверх средним пальцем, наглядно демонстрируя разницу в своем отношении к Мэтту и ко всем остальным. И они гордо удаляются с поля – оборачивающийся на оставшихся мальчишек с усмешкой Мэтт и, уже начавший что-то ему говорить, сразу же забывший о футболе Мелло. Ниа с тоской смотрит вслед уходящим приятелям. Наверное, когда у тебя есть лучший друг, очень просто совсем не обращать внимания на других. Он знает, что завтра Мелло, как ни в чем ни бывало, снова придет в это время на поле. И никто и не вспомнит про сегодняшнюю стычку. Его снова будут звать поиграть в обеих командах и снова с готовностью примут Мэтта, ни словом не вспомнив допущенную оплошность. Если бы Ниа был другом Мелло, его тоже бы принимали в компанию. Ему бы радовались и здоровались. Его бы звали играть в баскетбол. Или даже в футбол. Но Ниа – враг Мелло, обреченный на вечное игнорирование и бесчисленные насмешки. Бестелесный призрак, которого стараются не замечать, пока лидер не призовет начать травлю. Подросток слезает с подоконника и подходит к столу. Некоторое время смотрит на раскрытый учебник и, решительно сжав губы, садится на стул, пододвигая к себе тетрадь. Когда-нибудь, он спросит у L., мучила ли его тоска одиночества. И какую цену пришлось заплатить за свою гениальность. Когда-нибудь… Но пока… Ниа научится быть сильным. Привыкнет не замечать одиночества, сумеет научиться им наслаждаться. Только так можно достичь совершенства. Стать профессионалом. Подняться на уровень L. Дотянуться до той звезды, чей свет сейчас кажется бесконечно далеким. У Мелло есть жизнь. Есть лучший друг и куча приятелей, есть развлечения и любовь окружающих. Пусть. У Ниа ничего этого нет, и не будет, но у него есть его тайное, скрытое оружие, с которым он победит. Его разум. Он станет лучшим, отобрав у Мелло его мечту. Преемником L. станет Ниа. Он выиграет, победит. И навсегда перестанет быть невидимкой для Мелло. Они только еще начинают игру, обещающую быть удивительно увлекательной. Гораздо более увлекательной, чем все возможные игры на свете. Сидя в своей маленькой комнатке, пропитавшейся жаром раскаленного лета, Ниа тихо улыбается сам себе.