Breakup

POV Рихарда Все мои фантазии и безумие моментально исчезли, как только я выровнял дыхание. Я остановил глаза на моем неподвижном любовнике. Он дрожал, оставаясь в той же позе, когда я нагнул его. Реальность шокировала меня, когда я наконец понял, что я с ним сделал. — Блять, — я тихо выругался и подошёл ближе к нему, — Пауль? — я осторожно позвал его я. Ответа не последовало, — Я… я знаю, что ты не любишь такой вид секса, но… блять, я сделал тебе больно? — спросил я, и мягко взял его за плечи, пытаясь приподнять, но Пауль сердито оттолкнул меня, — Пауль?! — я позвал его еще раз, теперь со страхом в голосе, — Прости, если я причинил тебе много боли, я не хотел… Я сделал тебе больно? — Ты не хотел, — сказал Пауль и повернулся ко мне, — Но ты доставил. И да, это больно. Больно, чертовский, как в аду. Прямо здесь, — он указал на грудь. Он снял маску и показал её мне. Затем бросил её на пол к моим ногам. — Н-но Пауль… — пробормотал я, — Ты не жаловался, когда надел ее! — Я НЕ РАЗГЛЯДЫВАЛ ЕЁ! — Пауль кричал на меня, — Я думал, что это была моя маска, мое лицо! Не твое! — его глаза наполнились слезами, — Почему ты думаешь, что я захотел бы надеть ТВОЮ маску? — Да ладно тебе, Пауль! Ты знаешь, что это не было моей целью! Это было глупое недоразумение, в спешке ты просто выбрал не ту маску! — Недоразумение?! — Пауль приподнял брови, — Тогда почему ты не надел мою маску? Почему, если они были предназначены для нас обоих? — я посмотрел вниз, сохраняя молчание, виновато кусая мою нижнюю губу. У меня не было ответа на этот вопрос. Он поймал меня на лжи. Пауль продолжал: — Когда я надел маску, я не помню, что ты так же попытался надеть мою. Тебе не важно было мое лицо, ты просто не хотел больше его видеть! Потому что ты хотел видеть только себя, свое лицо вместо моего, а также своё отражение в зеркале за моей спиной, разве не так?! — Нет! Пауль послушай… — я попытался оправдаться, но Пауль не дал мне договорить: — И кроме того, как будто это было недостаточно унизительно, ты… ты назвал меня Рихардом! — Нет, я не делал такого, — удивлённо сказал я, шокировано глядя на Пауля. — - ДА, ТЫ ТАК СКАЗАЛ! Я ОЧЕНЬ ХОРОШО СЛЫШАЛ ТЕБЯ! — неистово закричал Пауль, указывая на меня пальцем. Я был потрясен. Я не помню, что я говорил это. Но я знал, что он может говорить правду. Потому что я знал, о чем думал в тот момент. И это воспоминание обдало меня холодной волной вдоль позвоночника. Мое лицо, должно быть, побледнело. — Что у тебя внутри, Рихард?! Ты… Ты изнасиловал меня… Представив, что это был ты, ебаный самовлюбленный ублюдок! Эти слова врезались в меня, словно острый нож. Я тяжело дышал. Внезапно я почувствовал, как передо мной открылась огромная пропасть, втянув меня в свою темноту, без каких-либо шансов вернуться обратно… — Боже мой… Пауль… мне очень жаль, я… — я не мог найти слов, чтобы выразить свою вину за этот отвратительный поступок, который я совершил, — Я… я правда не хотел унизить тебя таким образом, я просто… Я просто хотел повторить ту ночь со стриптизершей, но сейчас я понимаю, это было глупое и эгоистичного решение… блять, я все это взорвал, мне очень жаль… пожалуйста, Пауль, прости меня… — я подошел ближе и попытался обнять его. — ОТОЙДИ БЛЯТЬ ОТ МЕНЯ, ТЫ, БОЛЬНОЙ ЭГОИСТИЧНЫЙ СУКИН СЫН! — прорычал Пауль и яростно оттолкнул меня. Вытирая слезы, бежавшие по его щекам, ритм-гитарист бросился в спальню, где нашел его одежду, и быстро начал одеваться. — Пауль! — я бросился за ним. — Стриптизерша, стриптизерша, стриптизерша, — сердито повторял Пауль, надевая ботинки. Его руки дрожали. — Всегда эта чертова стриптизерша! Всего лишь несколько дней назад ты спросил меня, привлекаешь ли ты меня по прежнему. Я думаю, я достаточно подтвердил свои слова сегодня ночью, не так ли? Но что насчёт тебя?! Я действительно не помню, что это была за стриптизерша! Если бы я был в сознании, я бы никогда не сделал такие вещи! Но ты, ты погрузился в эти мысли на трезвую голову! — слезы мелькали в его красных, разочарованных глазах. О, как бы я не хотел, я никогда не смогу забыть этот взгляд… — И сейчас это! — продолжал Пауль, одевая свою толстовку и куртку, — Ты использовал мое тело как объект для достижения своих больных фантазий! На самом деле тебе нет до меня дела, и я совсем не привлекателен для тебя. Как я мог быть таким слепым все это время… И в конце концов, ТЫ спрашиваешь МЕНЯ, привлекателен ли ты мне?! — Нет, Пауль, послушай… — Нет, это ты послушай! — Пауль кричал, — Как долго ты заменял мое лицо своим в твоих фантазиях, а?! Скажи мне! Я молча смотрел на ритм-гитариста. Непосредственно в его красные, блестящие глаза. — Пауль, это было в первый раз, клянусь, — ответил я, очень надеясь, он поверит, — И это никогда больше не повторится, обещаю! — Одного раза больше, чем достаточно, Рихард, — сказал Пауль, — Если бы ты захотел поиграть в ролевые игры, ты бы мог попросить об этом. Может быть, я бы согласиться, мы могли бы обсудить это… Но врать и пытаться скрыть все это от меня, надеясь, что я никогда не узнаю? Это больнее всего. Потому что я думаю, что человек, которого ты любишь должен это знать. — Пауль, подожди! — я позвал его, в то время как ритм-гитарист бросился к выходу. — Я дурак в том, что все это время я состоял в отношениях с таким человеком как ты, — я слышал его бормотание в то время как он открывал входную дверь. — Как будто я не знал, что ты на самом деле такой эгоистичный самовлюблённый мудак… Пауль быстро выбежал из моей квартиры. Я хотел пойти за ним, но вдруг осознал, что был абсолютно голый. Громко проклиная и матеря все вокруг, я сумел одеть брюки, и как можно быстрее побежал за ним. Я чуть не упал в конце лестницы. На улице шёл снег. Босиком по темному, холодному снегу. — ПАУЛЬ, ПОДОЖДИ! ПАУЛЬ! — я звал его, задыхаясь. Но я видел только его машину, быстро уезжающую прочь. Я стоял и смотрел на неё, пока мои ноги не начало сводить от холода. «Прекрасный вечер превратился в полную катастрофу» Подумал я, возвращаясь в номер. Я проклинал себя. «Неужели мое сиюминутное удовлетворение стоило повредить его навсегда? Какой же я глупый идиот…» Мне была нужна сигарета. Я выкурил целую пачку. Затем ещё одну. Я не помню, когда в последнее время курил так много за раз. Все время я хотел, позвонить Паулю, я доставал мой телефон из кармана и вертел его в руках снова и снова. Нет. Я не мог. Я действительно не знал, что ещё могу ему сказать. Так я провёл остаток ночи, туша окурки на моей маске, медленно разрушая её, сжигая её до конца. Да, сжигая мое прекрасное лицо, которое я ненавижу сейчас, первый раз в моей жизни. POV Пауля Человек, которому я доверял больше всего, предал меня самым ужасным образом. Я был очень зол на него. И так разочарован. Я чувствовал себя использованным, преданным. Я чувствовал себя объектом, я чувствовал себя дерьмово. Я не помню, когда я плакал так много. Я не был уверен, большими ли были его чувства ко мне или нет, но все, что держалось на нас все эти годы, стало для меня настолько неопределенным, я чувствовал себя так одиноко и незащищенно… В ближайшие несколько дней мы вообще не говорили друг с другом. Я еще чувствовал огромный гнев к его словам, я избегал его столько, сколько мог. Но вскоре, когда Рихард почувствовал, что моя ярость ослабевает все больше и больше, он пытался подобраться ко мне, медленно и тщательно. Он отчаянно хотел начать извиняться за его поведение, все время умоляя меня прощать его снова и снова, но мои раны были такие свежие, такие глубокие, что я не мог даже думать об этом. Я не мог думать о возвращении к нему, опасаясь, что он снова будет делать такие вещи, или просто будет делать вид, что все в порядке, не позволяя мне знать, что у него на уме. Это было бы даже хуже. Так что я отказался от него. Это было наиболее болезненным решением, что я должен был принять в моей жизни, но да, я сделал это. Просто мой страх был слишком сильным, чтобы его преодолеть. И в тот момент Рихард понял, что он действительно потерял меня. И оставил все попытки вернуть меня. Сейчас он постоянно был мрачным и удалился в себя. Его гордость была настолько большой, что по прошествии недели моего отказа он не хотел говорить ни слова мне… Мы никогда не говорили вслух, что мы расстались, но это было очевидно. Мы потеряли близость, мы начали избегать друг друга столько, сколько могли. Существовала также граница, чтобы наша группа не узнала о нашем расставании, поэтому мы не могли полностью избегать друг друга… мы не могли уменьшить нашу музыкальную деятельность, которой занимались вместе. Более того, скоро должен начаться новый тур, а значит мы будем вынуждены тратить много времени вместе с группой. И, конечно, наши усилия полностью избегать друг друга совсем исчезли. Мое либидо было не ниже, чем у Рихарда, и вскоре глупая, небольшая слабость заставила нас снова уединиться в гостиничном номере, срывая друг с друга одежду, яростно и грубо, трахаться как животные… Да, это точно принесло нам облегчение. Но лишь временное, только чтобы успокоить потребности наших тел… Несмотря на это, между нами ничего не изменилось. Я до сих пор чувствовал, что мы как будто были очень далеко друг от друга. Мы делали вид, что ничего не случилось. Но вскоре это снова произошло. Затем ещё раз. И еще. Мы выяснили, что не можем больше быть друг без друга. Но наши новые отношения не были даже маленькой тенью того, что было раньше… Самая болезненная вещь заключалось даже не в том, что Рихард не был больше моим парнем. Он не был и моим другом. Нет, это не может больше называется дружбой. «Что это за дружба, когда вы проходите мимо вашего друга в коридоре, а он смотрит вниз на пол. Когда вам нужна помощь с оборудованием, он просто отворачивается от вас. Когда вы оказываетесь с ним наедине в одной комнате, он продолжает избегать ваш взгляд, все время только курит и курит свои грёбаные сигареты в качестве оправдания, чтобы избежать разговора с вами…» Рихард каким-то образом очень изменился. Да, действительно. Он стал очень грубым, очень раздражительным. Я не знал, было ли его поведение какой-то местью для меня, наказанием за то, что я бросил его, или он просто так справлялся с этой ситуацией. Он раздражался все время, я не мог даже начать разговор с ним, не зля его. Я не помню, когда мы нормально разговаривали в последний раз. Даже самые простые просьбы часто заканчивались спорами. Спорами с грубым сексом. Да, абсолютно все резко поменялось. Допустим, что очень скоро мы поменялись ролями. Сейчас он трахал меня. Очень грубо, как будто он хотел показать свое превосходство, наказать меня таким образом, я не знаю… Его авторитетный внешний вид, почти угрожающий, холодные глаза полные ярости и похоти, его мрачное лицо с губами, в гневе плотно стиснутыми вокруг сигареты… Да, меня всегда отворачивало от этих моментов. Но со временем я привык к такому сексу. Ну, по крайней мере на столько, сколько человек может наслаждаться, делая это без любви и заботы с другой стороны. Без поцелуев, без каких-либо комплиментов, шепчущих на ухо, как мы привыкли делать… Нет, после того, как все кончалось, мы просто брали одежду и уходили. Когда Рихард понял, что я всегда возвращаюсь к нему, несмотря ни на что, он стал использовать мою слабость. Он знал, что ему не нужно больше притворятся, так что со временем он совсем перестал стараться скрыть его фантазии. Он полностью превратил меня в своё отражение. Так что я стал Рихардом Цвеном Круспе. Очень скоро не было больше Пауля Ландерса. Он наслаждался сексом со мной, но без меня. В нашем сексе он был в одиночку. Он и его самовлюбленная личность. Иногда он даже стонал своё имя, больной ублюдок. И всегда он имел меня только сзади, чтобы не видеть моего лица. Я в свою очередь всегда пытался повернуться к нему, поцеловать его, или хотя бы увидеть его лицо, но он не позволял мне делать это. Никогда. Я понимаю, в каких отношениях я состою? Да. Я прекрасно все понимаю. Кажется, моему похотливому телу было просто все равно. Но глубоко внутри меня мое сердце кровоточило, слезы кипели за моим черепом. Я не мог быть с ним, и не мог быть без него. И поэтому я решил принять его поведение, сыграть в его извращённую игру. Принять роль, которую он хотел во мне видеть. В начале это было просто унижение, что причиняло мне боль. Но со временем он начал становиться более агрессивным, меньше заботился о моем удовольствии и достоинстве. Нет, ему было все равно, что я чувствую. И если он помогал мне в этом, то только в спешке, чтобы ему было легче. Для него было так сложно проявить некоторую нежность ко мне? Нет, он был слишком горд для этого. Однажды я сказал ему, что независимо от того, что случилось, я до сих пор люблю его. И он проигнорировал меня. Он просто продолжал курить его гребаную сигарету и оставил меня без ответа. Оргазм тогда был отличный, это правда. Но тем не менее, я все равно заснул в слезах. Я понял, я совершил ужасную ошибку — я должен был простить его сразу, или оставить его, но ни в коем случае не вступать в такие отношения. Но я, глупый, слабый дурак, решил застрять в худшем из всего возможного — я все еще был с ним. И как будто меня больше не было. Как я сказал, это действительно был настоящий кошмар.