Цветок и молния

      — Не то чтобы я в восторге от своей же идеи, — протянул Лазурит, войдя в гостиную и вальяжно рассевшись на диване, — но либо ты миришься со своим деревенщиной, либо вас обоих проще убить.       — Валяй, — предложил Кори, сидящий на полу и ожесточенно натирающий рукоять ромфеи, — лучше сдохну, чем ещё раз посмотрю в эту блядскую рожу.       — Вранье, ты только на ту рожу и смотришь, пока никто не видит.       Кори вспыхнул и налёг на рукоять ещё сильнее — того гляди соскребёт оплётку ко всем своим инфернальным родичам.       Смотрит. А как же не смотреть-то? Изнутри буквально на две части раздирало: одна рвалась к Тео, а другая — как можно дальше от него. Ведь без него уже никак и ни за что, но прийти к нему — значит, унизиться ещё больше, показать, что он готов стерпеть от этого засранца… да вообще что угодно.       Даже если Кори-человек был готов и не на такое, Кори-демон скорее свернул бы себе шею.       — Готов к бою-то? — Лазурит, как всегда, будто читал его мысли. — Будет больно.       — Мне теперь всё время больно, невелика разница.       Сказал — и тут же поморщился. Прозвучало как жалоба, а жаловаться он не собирался, это тоже унизительно… Впрочем, белобрысый засранец и без того читает по его лицу, как по книжке.       — Ему тоже, — заметил Лазурит. — Полигон нам разворотил, любо-дорого посмотреть. А ещё чуть не убился о твоего женишка, но это такие мелочи, не правда ли? Серьёзно, Кори, так у нас до конца года пол-Академии в руины превратится!       — Пф, не мои проблемы.       По крайней мере, хотелось бы в это верить. (Но не получалось.) И…       — Погоди-ка, — клинок с глухим стуком повстречал половицы, — он сделал что?       Лазурит с деланным равнодушием пожал плечами, будто и не произошло ничего особенного. Но Кори знал его слишком хорошо, чтобы не понять — приятель всерьез обеспокоен.       — Соперники по петушиным боям решили поспорить, кому из них принадлежит твоя прелестная задница. Дагмару претензии Сайруса не понравились, и он решил, что надо бы набить ему морду. Светопреставление было что надо, в зрелищности твоему деревенщине не откажешь.       Кори нервно сцепил руки в замок, с трудом удерживая себя на месте. Хотелось бежать сломя голову — то ли к Дагмару, настучать по бестолковой башке за непроходимую дурость; то ли к Сайрусу, обломать бараньи рога и отожрать лицо. Да как посмел этот хмырь!.. Кори зло скрипнул зубами. Он может сколько угодно злиться на Тео, но это же его Тео! Никто, кроме Кори, не смеет пытаться его угрохать! Никто и никогда!       — Он… он в порядке? — голос дрожал от волнения, но Кори сейчас не было дела до таких мелочей. — Сайрус его не покалечил? Не покалечил ведь?.. Ну чего ты ухмыляешься?! Да или нет? Геенна тебя пожри, Таардаэнтиэр, ты ответишь мне сейчас же, или я наваляю тебе так, что ни один целитель не починит!       — Так что там было про «не посмотрю на рожу»? – протянул Лазурит, но, по-видимому оценив зверское выражение лица, примирительно махнул рукой. – Да расслабься, живо твое сокровище. Грифоний племянничек там был, не дал Дагмару убиться, хотя тот очень старался. Но, как я понял, Тео теперь в курсе твоих похождений и вряд ли рад, что ты побывал в постели своего, прости Бездна, женишка.       Кори страдальчески застонал и спрятал лицо в ладонях.       — Ёбаный стыд, — только и смог выдавить он. — Я даже не представляю, что этот говнюк мог наговорить Тео! Хотя нет, представляю…       — О, он уже Тео? Это явный прогресс.       — Пошёл ты, Тиэри!       — Да я-то пойду, — смиренно отозвался Лазурит. — Но ты же помнишь, что в большинстве случаев наш демонский сифилис действует в обе стороны? Либо вы вместе, либо сдохните в одиночестве, в окружении сорока кошек. Хотя тебе осталось собрать всего тридцать девять…       Кори предпочёл это проигнорировать, смутно надеясь, что друг уже закончил глумиться и свалит в туман.       — …и ты же понимаешь, что этот болван с топором влюблён в тебя по уши?       Не свалил. А счастье было так близко!       — Возможно.       Не настолько он идиот, чтобы не понимать — кому попало не дарят котят-переростков стоимостью с особняк в районе Золотых ворот. И самоубиться об полудемона-полублядь по имени Сайрус тоже абы ради кого не рвутся. И не носятся с тобой, как с писаной торбой; не глядят, будто на невесть какое невъебенное сокровище…       Но как же противно думать, что Сэм и прочие ублюдки всё знали, наблюдали за ними и гадали — что такое нашло на нашего кретина, разве это для него не просто спор? Невыносимо!       — Понимаешь. Значит, мирись уже со своим придурком! Бездна, Кори, он себе места не находит! Вы айрш'энсайр, у вас общий кот… Какая разница теперь, отчего там он тобой заинтересовался?       — Да никакой в общем-то, — пожал плечами Кори, усиленно разглядывая половицы. — И я простил вроде. На что обижаться — на дурость? Но всё равно… видеть его не могу. Без него тошно, хоть вешайся, а как гляну — так ещё паршивее. Что там в итоге за хрень со спором? И как вообще можно было думать, что я не узнаю? Почему он позволил своему дружку выставить меня посмешищем?       — Посмешищем? — переспросил Лазурит, недобро щуря свои невозможно синие глаза. — Над тобой кто-то смеялся? Кто посмел?..       — Да если бы! Смотрят как на побитого, ах, бедненький Цветочек, поигрались и выкинули! — он с отвращением помотал головой и растянулся на полу. — Тиэри, хорош. Не хочу я это больше обсуждать. Не сейчас.       — Ну, обсуждать, может, не хочешь — а только что-то решать всё равно придётся, — безжалостно припечатал друг. — Будь на месте через час. Хель ненавидит, когда мы опаздываем.       Кори повозился на жёстком полу и зябко поёжился. Мёрз он нынче совсем ужасно, во что бы ни обрядился. Одна только мысль о том, чтобы разгуливать по арене лишь в тонком облипающем свитерке и зацените-мою-задницу брюках, вызывала дрожь.       Будто почуяв, что в его кошачьей светлости тут нуждаются как в первоклассном утеплителе, к нему на грудь влез Манбрис, не сильно, но всё-таки заметно подросший. Обнюхал его лицо, потоптался по груди и наконец свернулся посерединке пышным тарахтящим клубком. Так он обычно спал с Тео, что и понятно — на том места побольше будет, да и ворочался он куда меньше…       …да, конечно, именно об этом надо думать перед боем с дагмаровской командой!       — Красивый, красивый, — забормотал Кори, любовно наглаживая кота, — ну какой же ты у нас красивый, прямо неприлично… Что, я снова сказал «у нас»? Оговорился, ясно тебе? — он болезненно поморщился — Манбрис чуть распрямился и принялся месить его лапками; здоровенные когти, даже остриженные, легко проникали под толстый свитер. — Скучаешь по нему, да? Вот и я тоже, и кто бы только знал как… Но, если кому-нибудь проболтаешься, всё буду отрицать.       Манбрис посмотрел на него до Бездны красноречиво — мол, и хотел бы растрепать всем да каждому, какой ты кретин, да речевым аппаратом слегка не вышел. Кори печально вздохнул — кретин и есть же — и ткнулся губами в ароматную беленькую макушку. Почему, спрашивается, макушки у котов так вкусно пахнут?..       Когда Хель получила результаты жеребьевки, он, признаться, был доволен — ура-ура, бойцы Дагмара будут его сучками! И куда, спрашивается, это довольство делось? Может, нормальный демон и был бы искренне рад возможности отыграться, да только Кори теперь вся эта ситуация жутко тяготила. Хотелось обычной нормальной драки на мечах, а не какой-то ебанутой священной войны во имя чести и достоинства.       «Может, поговорить с ним перед боем? — мелькнула предательская мысль. — Полегчает наверняка, да и… так, нет. Нет! Бездна, кошачья макушечка творит с людьми страшные вещи!»       Он позволил Манбрису полежать на нём ещё немного, печально посматривая в сторону сумки, что валялась чуть поодаль. Её он собрал еще утром, пока голова варила, а все мысли не крутились вокруг одного только Тео. Хотя, кому он тут врет? Всю неделю Кори только и мог думать, что о нём; о том, как было хорошо; о прикосновениях, таких горячих, таких… нужных, что попросту больно.       «Нет, не думать, хватит! Хватит, я сказал!» — Кори замотал головой, заставив Манбриса недовольно прижать уши к голове.       — Прости, любовь всей моей жизни, мне пора идти.       Он аккуратно ссадил кота на пол, напоследок снова поцеловав его между ушек. Манбрис ответил мурчанием, потерся о его щеку и даже ткнулся носом в лицо — утешал или успокаивал, так сразу и не поймёшь. Но легче стало — факт.       Кори со вздохом оглядел гостиную, будто что-то в ней могло помочь разобраться в себе и своём дурном состоянии, подхватил сумку и направился туда, где сегодня хотел бы оказаться меньше всего на свете. Подумать только, первый бой, когда рядом не будет Тео…       С «не думать», очевидно, не получалось совсем.       На арене было ещё холоднее, чем воображалось. Едва не стуча зубами, Кори ополовинил фляжку с бузинной водкой и не без удовольствия — тепло же! — принял порцию обнимашек от каждого сокомандника.       Вот ещё б они при этом молчали!       — Не зверствуй там, тебе ещё вместе с Дагмаром кота воспитывать, — пробормотал Лазурит.       — Оставь от самооценки Теодора хоть что-нибудь, — чуть злорадно усмехнулась Хель.       — Ты выглядишь как сексуальное, но всё же умертвие; верни уже в койку своего громовержца, — хмыкнул Тони.       — Вы не можете расстаться, наши папы уже нацелились погулять на вашей свадьбе! — возмущенно загомонили близняшки в оба уха.       — Ненавижу вас всех, — проворчал Кори совершенно неискренне. И шагнул за защитный барьер, где его уже с акульей улыбочкой встречала Этель.       Ещё бы — Эйлиф и рыжий обмудок оказались не очень интересными собеседниками. Нервничали изрядно, по вполне понятным причинам — кому охота просирать Турнир? А придётся. Кори не собирался щадить их, Руссо так точно. Эйлиф все же было немного жаль. Она не заслужила позора, несмотря ни на что. Дагмар заслужил, но не вся его команда, вообще-то достойная выхода в финал.       — Ликорис! — Этель обрадовалась ему, будто старому другу. — Так счастлива тебя увидеть. Несомненно, мы все здесь по тебе скучали!       — Что-то непохоже, — с притворным скептицизмом протянул Кори, лениво крутя в одной руке метательный нож, а другую картинно приложив к уху. Толпа не разочаровала — заорали так, будто их пытают. — Вот, другое дело.       — Ты дрожишь, — тем временем выдала Этель с придыханием. — Неужто нервничаешь?       — С чего бы? — неподдельно изумился он и обхватил себя руками. — Холодина же! А я не очень тепло одет. Но ничего, скоро согреюсь… вам же и вовсе станет жарко.       Он улыбнулся краем рта, добавляя в реплику двусмысленности. Публика встретила эту реплику бурным согласием, Этель же заливисто расхохоталась, прежде чем перескочить на эдакий взволнованно-проникновенный тон:       — Всё же это непростой бой для тебя, я права?       Ну началось…       — Почему бы? Гримвард хороша, Руссо жалок. Вместе получится один Рольфи. Ну-ка, кто помнит, что стало с Рольфи?       Народ помнил, судя по восторженным (и порой не совсем цензурным) возгласам. Команду Тео наверняка возмутил его подчеркнуто снисходительный тон, однако Кори мог лишь предполагать. Потому как в их сторону даже не смотрел.       И вовсе он не боялся! Просто не хотел. Вот.       — Но как же ты… и Теодор? — расстроенно выдохнула Этель. Казалось, на сей раз она даже не играет. — Неужели слухи верны, и ты отдал предпочтение Сайрусу? Не то чтобы я тебя осуждала, архимаг аль-Рахим — мужчина мечты!..       Кори понадеялся своим скептическим «хм-м-м» убить сразу двух церберов — и показать, что он думает о такой, с-сука, мечте, и скрыть собственный жуткий гнев. Вот сейчас бы обсуждать его личную жизнь на потеху всей Империи! До чего же мерзко! Есть ли у этих эрмегарцев хоть какое-то чувство такта?       — Теодор и Сайрус могут с моего благословения выебать друг друга, — отчеканил он голосом, всё-таки зазвеневшим от злости. Этель на пару секунд опешила, и он, не теряя времени даром, прошёл мимо неё. — Эй, вы, комплексный обед! На позицию, я замёрз!       — Для тех, кто с нами впервые, напоминаю: во втором туре второго же этапа команда с меньшей суммой рангов получает право выбора между групповым боем и серией одиночных боёв, — саркастично протянул один из двух бессменных комментаторов, склонившись над эхофоном. — Как я понимаю, наш гадский цветок выбирает первое?       — Рэй, ты что, не читал журнальные шедевры про полигамного меня? — Кори сунул в рот как бы невзначай порезанный ножом палец (и добился вполне предсказуемой реакции, ну как же просто на арене заработать денег и симпатий). — Люблю групповушки!       — Слыхал, у тебя в гареме вакантное местечко? Я заинтригован.       — Я свободен завтра вечером.       Вроде как просто пошутил, а отчего-то сделалось неловко и даже стыдно. И смотреть в сторону Тео окончательно расхотелось.       — Сладенький, ты неотразим, но я пока не рвусь получить молнию в задницу. Останемся друзьями!       — Не очень-то и хотелось, — фыркнул Кори, чувствуя, что неотвратимо краснеет. Бездна, только этого не хватало! Пришлось спешно сделать хорошую мину при плохой игре да встать в стойку.       Эйлиф впрямь была хороша, да ещё и, похоже, обозлилась за дружка на его неуклюжий флирт с Рэем. Сэм старался как мог, но явно чувствовал себя не в своей тарелке. Этим Кори и пользовался, чередуя атаки мечом и словесные избиения; ехидный Рэй то и дело вставлял ремарки — мол, групповуха неудачная, кто-то тут явно лишний. Боги, как они вообще додумались выставить Руссо?..       Кори, понятное дело, рассчитывал на куда более внушительных противников во втором туре. И выковал себе новые мечи, пустив по поверхности металла амберлитовую жилу — чтобы каждый удар высекал из клинков сноп ярких искр. Очень зрелищно вышло — вон как зрители оживились. И подло, да. («Но мы же наш цветочек не за честь и совесть полюбили, верно?» — хмыкнул Раэлин, охотно просветивший народ о свойствах амберлита и тонкостях артефактного дела.) Сам Кори был привычен и не к такому, а вот соперников здорово отвлекало мельтешение искр. Хотя тут и без всяких спецэффектов печально…       Навык группового боя хромал у обоих. Руссо путался под ногами, умница Эйлиф из-за этого лажала, злилась, снова лажала. Кори помучил их с четверть часа, обзавёлся одним штрафным и длинной царапиной от плеча до ключичной ямки — расслабился, заскучал, ну! — и решил, что хватит с него этой вымученной пляски.       — С ума спятить! Одним махом, мать твою имперскую! — некультурно выпалил Раэлин, перекрикивая беснующихся болельщиков. На крупном плане было видно, как он подскочил на месте; затем менталисты снова вывели на обозрение их скульптурную группу — оба меча Кори пустил в дело, пусть понарошку, но перерубив Сэму горло, а Эйлиф — ключицу. Ту самую, которую она ему порезала. — Бреннан, что за позёрство? Но филигранное исполнение, не спорю. Что, блин, за детки в Инферно растут?..       Ещё какое-то время потребовалось, чтобы просмотреть запись боя и определить, кого срезали первым. Наконец Раэлин объявил:       — Два-ноль, Эйлиф Гримвард выбывает, последний раунд в миссионерской позе… тьфу, в одиночном режиме. Не то чтобы у кого-то здесь есть сомнения, что Руссо продует всухую…       — Раэлин! — привычно рявкнул архимаг Эрдланг, наверняка даже не надеясь хоть немного призвать к порядку своего пернатого приятеля.       — Да чего Раэлин? Просто озвучил то, что все подумали!       Кори следовало бы проявить побольше восторга — он получил рыжего ублюдка на десерт! На блюдечке и с каёмочкой! Однако поди ж ты, только и хотелось завершить бой поскорее.       «Дагмар небось волосы рвёт от досады — такой позор на всю Империю!» — злорадно подумал Кори, силясь вернуть себе боевой настрой.       И не удержался — посмотрел.       Будь проклят этот солхельмский дурень! Нет бы впрямь волосы рвать, а он не сводит с Кори пронзительного взгляда. И ведь далеко вроде, а тепло так, будто Тео совсем рядом, обнимает, прижимает к себе так привычно и знакомо. Любит. Так сильно, что сердце где-то в горле колотится.       «Будь! Ты! Проклят!»       И будь проклят он сам, тоже идиот редкостный.       А хотя зачем, он ведь уже…       Толпа изумленно затихла, когда Кори одним лихим движением упрятал оружие в ножны, развернулся спиной к соперникам и пошагал к защитной границе.       — Хм… Ликорис?       — Я сдаюсь, раунд за ними. Всё.       — Че-его?! — так и взвыл Раэлин, едва ли не перейдя на фальцет. — Ликорис, какого такого демона, то бишь тебя? Ты щас имперский тотализатор поломал ко всем своим клятым родичам!..       — Бреннан, вернись на позицию! — подумать только — у недоумка Руссо хватило наглости подать голос. — Чё за цирк? Иди и победи меня как положено, раз такой крутой!       — Мне это ни к чему, — безразлично пожал плечами Кори, остановившись вполоборота к нему. — Я в финале так и так, а ты… ты радуйся подачке, как и положено брехливой шавке.       И, отвернувшись от побагровевшего в цвет волос боевика, он неспешно зашагал к выходу.       — Кори, переигрывайте! — опомнился Раэлин. — Ты слил! Переигрывайте!       — Они мне не соперники. Буду переигрывать только после честной жеребьёвки, — Кори нашёл взглядом возмущенного грифона, стиснувшего эхофон обеими руками, и надменно вздёрнул подобородок. — И что вы мне сделаете, дисквалифицируете?       Понятное дело, никто не станет дисквалифицировать любимца спонсоров. Разве только он кого-нибудь убьёт и съест. Повисла недолгая пауза, в ходе которой комментаторы, отключив эхофоны, о чём-то переговаривались между собой. Пару раз даже схватились за амулеты связи.       В итоге Раэлин вернулся и неохотно озвучил:       — Боги и богини, ну и дурдом. Бреннан — Руссо-Гримвард, два-один, сорок четыре — тридцать три. Предварительно!       — Ну охуеть теперь, — пробормотал Кори. Одними губами, чтобы сеть не разнесла его веское мнение по всей арене.       Ну их в Бездну. Пусть хоть заорутся, но так поступить — правильно. Что бы между ними ни случилось, а Тео заслужил место в финале, даже если рыжий кретин и нет.       — Стой! — послышался знакомый голос, звонкий, на грани истеричности. Поспешившая было к Кори Этель так и замерла на месте. Как и он сам. Только голову повернул — против воли, не иначе, — и увидел, как перемахнул через ограждение Тео.       По трибунам предсказуемо пронеслись шепотки, мерно переросшие в гул, Кори не видел, но знал, что менталисты сейчас сосредотачивают все внимание на них.       — Не уходи от меня, Кори.       Кори не уходил — просто потому, что окаменел от такой наглости. И слов найти не мог, даже матерных — по той же самой причине.       (Ну, официальная версия для самого себя была именно такой. А что уходить от Тео попросту не хотелось, так это никто не докажет.)       И то ли Тео как-то хитро заклял свою обувь, то ли Кори не совсем адекватно воспринимал время и разделяющее их пространство, но приблизились к нему очень быстро. Сильная рука легла было на плечо в попытке развернуть, но он, наконец, сумел отмереть и оттолкнул ее от себя в последний момент. Развернулся сам, с трудом заставил себя придать лицу сносное (и злое) выражение… и оторопел. Лазурит, вещая о непотребном состоянии Дагмара, ничуть не соврал. Выглядел тот несчастным, потерянным и очень уставшим, на щеках красовалась щетина, а глаза, обычно яркие и такие ясные, были непривычно тусклыми.       Собраться Кори всё же смог, хоть и с трудом заставил себя открыть рот.       — Я обещал отрезать тебе пальцы, если посмеешь тронуть, ты забыл? — язвительно поинтересовался он.       — Не забыл, — покачал головой Тео и вдруг протянул руки ладонями вверх. — Режь. Что хочешь делай, я весь твой. Только не уходи от меня больше. Пожалуйста.       Кори буквально потонул в чудовищной, невыносимой, непередаваемой мешанине собственных эмоций. Но преобладала всё-таки злость — на Тео, на себя, на любопытную толпу и вообще на всё мироздание разом.       — Ты… ты… да пошёл ты в Бездну, Дагмар! — только и смог выпалить он, чувствуя, как полыхают щёки, и оттого бесясь пуще прежнего. Да как он только посмел… превратить его в невнятно огрызающееся желе! И это на глазах у всех! Ну вот ведь скотина!       Любимая скотина. Вот это и мешало уйти, вмазав ещё разок для острастки.       Вот только Тео, по обыкновению, плевать хотел на свидетелей, на всё вокруг, и поди пойми — приятно это или наоборот злит невыносимо.       — Да я уже в ней, Кори! — вещал он, не обращая внимания ни на что. Только смотрел прямо своими невозможно грустными глазищами и был таким, что… — Без твоих прикосновений и твоего голоса, без тебя в моих объятьях. Я ведь люблю тебя, Кори. Я так сильно люблю тебя, что благодарен Руссо и его блядской шапке, ведь иначе я бы не узнал тебя.       Он остановился, видимо, пытаясь перевести дух, хотя видят боги, Кори бы тоже не помешало. Как минимум чтобы вспомнить, каково это — дышать, шевелить мозгами, да вообще делать хоть что-то, а не только пялиться на клятого Дагмара, силясь удержать слёзы.       — Я не могу без всего этого, дышать без тебя, жить без тебя… И если ты хоть немного, хотя бы самую капельку испытываешь то же, что и я, то пожалуйста, — Тео протянул руку снова в каком-то беспомощно-приглашающем жесте, — иди ко мне. Пожалуйста, Кори, я ж без тебя подыхаю просто…       Из головы начисто вымело все мысли, остались разве что «Как он посмел!» и «Уебу кретина!»       И за ворот Кори его схватил именно с целью врезать. Боги свидетели! Врезать!       Так почему же, Бездна пожри, он его целует?!       Ну, потому что на самом-то деле только о том и мог думать. И потому что невмоготу было больше терпеть, когда Тео — его Тео, которого он не видел, не слышал и не трогал целую долбаную вечность; без которого загибался от тоски самым позорным образом! — вдруг очутился так близко и принялся городить всю эту несносную чушь.       — Эй, послушайте, это ничего не значит! — всё же заявил Кори, резко отпрянув от явно ошалевшего Дагмара и обведя гневным взглядом радостно галдящую толпу. — Я… да я… я просто хотел, чтобы он заткнулся! Ясно вам?       Толпа почему-то не поверила.       Ну да логично: таким голосом, ломким и почти испуганным, не провести даже младенца. Тем более если щеками полыхать так, что и мороза не чувствуешь.       — Тихо, тихо, — вдруг мягко улыбнулся Тео, понизив голос до шепота. Как будто это могло их спасти! Грёбаные менталисты и грёбаные же заклинатели этого грёбаного Турнира!       Кори и сам не понял, как и зачем его привлекли обратно, заткнули рот поцелуем, длинные сильные пальцы зарылись в волосы на затылке, притягивая ещё ближе. Не давая оторваться, чтобы не болтал — и видят боги, прямо сейчас это лучший вариант спасения его, Кори, гордости.       Хотя какая уж тут гордость, когда на глазах нескольких сотен человек жмешься к вчерашнему предателю и козлу, которого обещал ненавидеть?       — Ненавижу тебя, — проворчал Кори. И вопреки своим же словам уткнулся в плечо, обхватил талию, позволил чужим рукам обнять себя. — Ненавижу, ясно?       — Ага, — отозвался Тео, целуя в макушку и дыша так сорвано, будто впрямь не делал этого всю неделю. — Ненавидь, только не уходи больше. Боги, как же я скучал по тебе…       — И никто здесь не хочет знать подробностей! — рявкнул в эхофон Эрдланг. «А я не откажусь», — тут же последовала елейная ремарочка от Рэя. Зрители, что характерно, поддержали последнего. — Дагмар, у нас тут Турнир вообще-то! Ты и его сорвать надумал?! Вали с глаз моих, и чертополох свой ебучий прихвати!       Лицо Кори обхватили широкие ладони, пальцы погладили там, где в демонской форме росли рога, вызывая совершенно неуместное сейчас возбуждение.       — Послушаемся? Или заработаем нашим командам ещё больше славы и денег?       — Ничего не треснет? — ворчливо пробормотал Кори. — Нет, ты можешь дальше красоваться, но я сваливаю. И быстро. И вообще — отвали от меня, я всё ещё злюсь!       Довольно громкое вышло заявление. Особенно для того, кто не думал ни двинуться с места, ни даже просто отстраниться хоть на какой-то жалкий дюйм. Неудивительно, что этот болван не проникся!       Тео тепло рассмеялся, поцеловал в висок и, даже не думая отпускать, потащил его к выходу с арены. Трибуны шумели, гвалт стоял такой, будто им только что показали величайшее шоу в мире. Ну да почему «будто»? Завтра или даже уже вечером все газеты будут пестреть их изображениями, а статейки выйдут такие похабные, что все дамские романчики обзавидуются.       Не то чтобы сейчас на это не наплевать.