Виновен

Судьба-злодейка была виновна в том, что в очередной раз пыталась свести вместе тех, кого хотела. Николай, казалось, на всю жизнь запомнил слова Гуро. «Не дай Вам Бог когда-нибудь встать на моем пути.» Звучат так, будто он действительно собирался. После событий в особняке Данишевских жизнь юного писателя окончательно утратила смысл. Нить на запястье мозолила взгляд, ее почти незримый след тянулся куда-то далеко, туда, где находился он. Предатель. Гоголь повторял это слово раз за разом, будто пробуя на вкус. Исписанные листы полетели в огонь, дешевое вино уже стояло поперек горла. Бывший писарь Третьего отделения Николай Васильевич Гоголь был виновен лишь в том, что доверился этому человеку. Яков был почти доволен собой. Пойманная Мария обязательно однажды заговорит нужными словами, особенно под контролем правильных людей. Больше наблюдений за людской суетой следователь любил лишь людские секреты. И, хоть Гоголь и не согласился сотрудничать, этот факт почти не расстраивал Якова. Красную нить судьбы Гуро давно научился игнорировать. Ну, или почти научился. Отправляясь к дому писателя, Яков все же надеялся на то, что сумеет пошатнуть уверенность Гоголя в своем выборе. Или же он убеждал себя, что именно это истинная цель его визита. Ему даже не пришлось стараться, чтобы отыскать место проживания Николая, ведь со дня их отъезда в Диканьку ничего не могло измениться. Уже поднимаясь вверх по старой лестнице, убедив крепостного Гоголя, что не вмешиваться будет куда лучше для него, Гуро понял, что что-то не так. Нить, спрятанная под рукавом больно обожгла руку. До Якова не сразу дошло, что, когда он отдернул ткань, взору открылось абсолютно пустое запястье. Почувствовав неладное, следователь, бегом преодолев оставшиеся ступени, рывком распахнул дверь в конце коридора. По всему полу комнаты были раскиданы пустые бутылки и обрывки обожженных по краям рукописей. Николай лежал на диване, безжизненно смотря стеклянным взглядом на пламя в камине. Под ногами лежал выпавший из слабых пальцев маленький стеклянный пузырек. Гуро почти мгновенно подбежал к писателю, хватая его за руки и пытаясь привести в чувство. Гоголь слегка повернул голову и вымученно улыбнулся. — Это ведь то, чего вы хотели, так? Достаточно интересная смерть, не находите? — Глупый, глупый мальчишка, что же ты наделал… — Гуро почти беззвучно произнес, выпуская ладони из своих рук и проводя пальцами по бледному, безжизненному лицу. Следователь Третьего отделения, верный государству и своим убеждениям Яков Петрович Гуро был виновен в том, что опоздал.