Засыпай.

      В этот вечер было пасмурно. Небо заволокли чёрные грозовые тучи, а ветер завывал на улице, качая кроны деревьев. Окна в доме братьев Маджере были плотно закрыты, так что в доме было тепло. Также горел камин, заботливо разожженный Карамоном. Мать их тяжело болела, так что сейчас лежала в своей комнате, даже не выходя, дабы не заразить своих сыновей. В особенности та не хотела заразить Рейстлина — слабого мальчика с худощавым телом, который мог заболеть даже от самого слабого сквозняка. Младший из братьев сейчас сидел перед камином, старательно кутаясь в одеяло, дабы не замерзнуть и читал книгу. Какая-то приключенческая, паренёк не особо углублялся в сюжет той. Краем уха тот слышал, как его брат — Карамон Маджере, старший из братьев, хоть те и были близнецами — о чем-то переговаривался с матерью, чей голос был не слышен. С каждым днем та все слабела, так что даже не могла встать с постели. — Ей хуже. — Вздохнул Карамон, выходя из комнаты женщины и держа в руке поднос с пустыми тарелками. — Как ты себя чувствуешь, брат? Ничего не болит? — Нет, Карамон. — Мотнул головой тот, глянув на брата-близнеца, слабо улыбнувшись и сразу отрываясь от книги. Но в груди у того лишь все сжалось, как только Рейстлин услышал, что матери — его любимой матери — стало хуже. И старший Маджере чувствовал это. — Все будет хорошо, Рейст. — Ободряюще улыбнулся тот, подходя к худощавому пареньку и заботливо целуя брата в макушку, после уходя на кухню, относя поднос. — Карамон. — Позвал брата Рейстлин, невольно замечая, как ломается собственный голос, настолько тот волновался за мать. — Что такое, брат? — Карамон сразу вышел из кухни, только успев поставить поднос на стол, быстро подойдя к близнецу и присев перед ним. — Что-то болит? — Запомни мои слова, прошу тебя. — Рейстлин сглотнул вязковатую слюну, заглянув в карие глаза Карамона, невольно отмечая, как те красивы. — Запомни их. Я никогда, никогда не буду заниматься черной магией. — Ох, Рейстлин. — Старший из братьев судорожно выдохнул, после вставая и поднимая брата на руки, усевшись на кресле и прижав того к себе, сильнее кутая в одеяло. Только сейчас Рейстлин понял, что плачет. — Я запомнил их, Рейстлин. Все будет хорошо.       На это младший Маджере не ответил, лишь уткнувшись носом в грудину брата, слегка подрагивая из-за слез, прижимаясь к родному телу своим телом. Карамон, лишь обнимая Рейстлина крепче, уткнулся носом тому в макушку, сдерживаясь, дабы не поцеловать близнеца в губы, стараясь успокоить. С губ старшего слетало лишь что-то успокаивающее, пока сам Карамон не разобрал «Засыпай, брат, на руках моих». Через какое-то время тот действительно заснул.       А наутро младший Маджере проснулся, краем уха услышав чей-то плач. Огонь в камине потух, так что Рейстлин встал, направившись на звук. Открыв дверь в комнату матери, тот вздрогнул, замечая стоящего на коленях Карамона перед кроватью матери. Тот старался рыдать как можно тише, держа женщину за руку, слабо сжимая ту. — Прости, мама, прости, что не смог помочь тебе. — Сквозь слезы произносил тот. Голос парня дрожал, как и само тело того. Рейстлин, осознав, что случилось, так же подлетел к постели матери, громко зовя ту, так же срываясь на рыдания. Но после, словно осознав смерть матери вновь, обнял Карамона, прижимаясь к тому, подрагивая.

«Карамон, прошу, защити Рейстлина».