История одной картины

Лукреция Донати – прекраснейшая женщина Флоренции. С истиной спорить трудно. И, как и все самое лучшее, она принадлежит Лоренцо Медичи. У семьи Медичи самый крупный банк, самый успешный торговый дом, самый роскошный дворец. Жена Лоренцо Медичи – самая умная женщина Флоренции. Честно говоря, будь Лукреция хоть немного умнее – Лоренцо женился бы на ней, а не на Клариче. Но он не королевских кровей, просто иметь наследника недостаточно, ведь случись что, и банком, и торговлей должен кто-то управлять. Это уже не говоря о Флоренции. Поэтому, поразмыслив, он выдал Лукрецию за Никколо Ардингелли, торговца тканями, сделав его монопольным поставщиком дома Медичи. Одного этого хватило бы для безбедной жизни, но у купца оказалась неплохая деловая хватка, и дело его росло и расширялось с каждым днем. Первое, что он делал всякий раз, получив новый товар, - заказывал новое платье жене. С условием, что портные должны были использовать весь имеющийся ассортимент. Поэтому Лукреция, по своему статусу часто появляющаяся и в обществе, и просто на улицах города, щеголяла в одеяниях немыслимых сочетаний цветов и фактур. Леонардо да Винчи, будучи хоть и хорошим инженером, но в первую очередь – художником, был поражен в самое сердце, увидев однажды прекрасную даму в ворохе чего-то пестрого, яркого, летящего. Схватив карандаш, он тут же набросал ее портрет, но да Винчи остро не хватало красок. Пытаясь позже нарисовать Лукрецию по памяти, он не только впал в отчаянье, но довел до такового своего учителя, подмастерье и даже верного друга. Выследив ежедневный маршрут Лукреции, Лео подстерегал ее неделю подряд у цветочной лавки, силясь хотя бы по сравнению с цветами определить необходимые краски для картины. Но тщетно. Проклятые тряпки, колеблемые ветром, создавали такие полутона и оттенки, что цветы поникали от зависти. Тогда Леонардо решил действовать напролом. Будучи уверенным, что лучше него все равно никто не передаст красоты донны Лукреции, он напросился к Лоренцо в художники. Поскольку у Лоренцо было все самое лучшее, а лучшим художником однозначно считался Боттичелли, Лоренцо был немало удивлен настойчивой просьбе любовницы нанять другого художника. Впрочем, почему бы не уступить женщине? Безвестный бастард, авось, дорого не заломит. А не понравится – можно и не заплатить. Наверное, позже Медичи не раз пожалел о принятом решении. Особенно, когда наглый выскочка стал еще и в инженеры напрашиваться. Но тем не менее, Леонардо дали место в одной из комнат дворца и он получил возможность наконец-то нарисовать эту райскую птицу. Да Винчи приготовил холст, краски, выставил кресло для дамы так, чтобы свет падал наиидеальнейшим образом и с трепетом усадил Лукрецию. Надо сказать, что синьора Донати осознавала свою красоту и неотразимость. И перед зеркалом часто репетировала наиболее выгодные для своей внешности позы и ракурсы. То положение, в которое ее усадил да Винчи, показалось ей на редкость неудачным, поэтому она неизменно поворачивалась, надувала губки и таращила глаза, отчего Леонардо ужасно раздражался. И неизвестно, чем дело кончилось бы, но в комнату влетел Лоренцо: у него был стресс от последних новостей из Неаполя, а стресс, как известно, лучше всего снимается выпивкой и сексом. Была средина дня, Лоренцо предстояло еще провести бухгалтерскую сверку по последней сделке - алкоголь отпадал, а законная супруга отправилась с детьми за покупками. Так что сеанс живописи пришлось прервать. В интересах благосостояния Флоренции, разумеется. Ранее утро, когда лучи новорожденного дня окрашивают нежным светом весь город, идеально для позирования. Леонардо удалось уговорить Лукрецию попозировать для него в это время. Тем более, что в его крохотной и пыльной мастерской это было единственное время, когда света было достаточно для рисования. Но в договорённое время Лукреция не пришла. После она говорила, что проспала, делая при этом многозначительное лицо. Все, кто близко не знал синьору Донати, посчитали бы, что ночь она провела в постельных утехах. Однако знающие люди говорили, что ее супруг был в отъезде, а от Лоренцо она вернулась еще до полуночи. То, что синьора Лукреция Донати была тайным осведомителем Ватикана, знали все, кому это было интересно. Сам Лоренцо пару раз использовал ее, чтобы толкнуть дезу в Рим. Позже Лукреция всем рассказывала, что делала это под действием шантажа, спасая жизнь отцу. Но на самом деле она считала, что статус шпионки добавляет ей шарма и таинственности. Была, конечно, и неприятная сторона в шпионской жизни: надо было встречаться с кузеном, выполнять его поручения и отчитываться в проделанной работе. И это было не всегда удобно. Например, в этот раз кузен велел ей явиться на рассвете, из-за чего пришлось пропустить сеанс у художника. Следующий сеанс должен был состояться снова в доме Медичи. Но едва художник успел сделать на холсте угольный набросок будущего шедевра, как в комнату опять ввалился Лоренцо, свирепо вращая глазами и требуя от Леонардо немедленно заняться защитой Флоренции. Что ж, Флоренция – превыше всего, это понимала даже Лукреция. Но Леонардо не был бы гением, если бы не находил выхода из самых безвыходных ситуаций. Конечно, еще интересней, как он находил в них вход, но речь не об этом. Лукрецию надо было соблазнить! Полчаса секса – и дама спит сном младенца. И можно хоть до утра рисовать! Соблазнить Лукрецию оказалось несложно. Она не была особо избалована мужским вниманием. Не то, чтобы ее считали непривлекательной – все же титул первой красавицы за просто так не получают, просто никто не решался посягнуть на то, что принадлежало Лоренцо, все предпочитали более простые способы самоубийства. В постели синьора Донати оказалась лучше самых смелых фантазий художника и получасом, разумеется, не обошлось, но вот наконец она задремала, Леонардо осторожно сполз с кровати и отправился в дальний угол за рисовальными принадлежностями. Когда он вернулся, его разочарованию не было предела: голова Лукреции скатилась с подушки, повернулась под странным углом, рот был приоткрыт и слегка перекошен от неудобной позы, из уголка рта стекала ниточка слюны, а мастерскую огласил раскатистых храп. Вот так и застал своего друга Зороастр де Перетола – в полнейшем отчаяньи и разочаровании. А еще с красными от недосыпа глазами и клочками рисунков вокруг. - Эх, не заслуживаешь ты такого друга, как я! – весело воскликнул Зо, выслушав сбивчивый рассказ художника и уяснив причину его печали. – Сходи-ка на рынок за фруктами и цветами для синьоры, а я все улажу. - Чего это я?! - А я опять принесу тебе не то, не того цвета, формы или вида. Все, иди! – он почти вытолкал художника за дверь. А когда Леонардо вернулся, его муза спокойно, не кривляясь, полностью одетая, сидела в кресле в нужной позе. У ее ног сидел Зороастр и о чем-то ей печально улыбался. Дама с одухотворенным лицом смотрела вдаль, витая в каких-то грезах, а вокруг этой парочки клубился пряный дымок опия. Говорят, эта картина не понравилась Лоренцо Медичи и он за нее не заплатил. Но проныра Зо предложил ее синьору Ардингелли. Тот оказался достаточно богат, чтобы заплатить за нее достойную цену. И достаточно умен, чтобы не спрашивать где и когда его жена позировала нищему художнику. И уж тем более – почему. Говорят, этой картины больше никто и никогда не видел.