У автора плохо с названиями

Фёдор забрался на подоконник с сигаретой между пальцев. Старый подоконник в не менее старой квартире, доставшейся от бабушки, без проблем выдерживал лёгкое тело. Средств на ремонт не было, к тому же, делать его Достоевскому не хотелось. Было что-то уютное в винтажной мебеле и СССР-овских обоях. Он заменил лишь окна, сохранив дизайн. Деревянные рамы совершенно не сохраняли тепло. Сделав затяжку, Фёдор наконец смог расслабиться. В замке послышался поворот ключа. Шатен вошёл, скривившись. Дым клубился ближе к потолку, распространяясь по квартире. —Открой окно, – услышал Федя из кухни, куда ушёл сожитель с множеством продуктов. —Холодно, – небрежно бросил парень, стряхивая пепел. —Хватит, – шатен ненавидел курение, – мы говорили об этом. Либо ты выходишь и куришь у подъезда, либо не куришь. —Дым очищает разум, вдыхая его, мне проще отбросить посторонние мысли. —Тогда я не буду тебя целовать, – обиженно произнёс он, садясь рядом. Пепельницу пришлось убрать. Фёдор лишь хмыкнул, растягивая губы в улыбке. —Не выдержишь, маленький. Дазай бросил взгляд на вечерний Питер, не отвечая. Прильнул к стеклу, почувствовав его холод. Он переехал сюда с Фёдором пару лет назад. Депрессивный город с прекрасной архитектурой заставил влюбиться. Лишь прожив здесь больше двух недель, Осаму понял, что серость вызывает тоску. Шатен не заметил, когда его, подобно плюшевой игрушке, притянули на колени, заключив в объятия. Феде нравился этот печально-задумчивый, доступный только ему, образ Дазая. Прилетев на пару месяцев в Японию в поисках вдохновения пять лет назад, он не думал, что найдёт такую прекрасную музу. Писать стало легче. Короткое касание губами виска. Дазай не пытается сдержаться, затягивая парня в поцелуй с привкусом горечи.