Прощание

      «И все-таки в одном я была права…» — эти последние слова М эхом отдавались в голове Бонда. Агент 007 не был склонен к какому-либо психологическому анализу своих переживаний, он просто старательно вычеркивал их из своей памяти. Выбрасывал, подобно Шерлоку Холмсу, из чердака своей черепной коробки. И только воспоминания о смерти М он никак не мог выбросить из головы. А Бонд пытался: пару раз являлся на сеансы к штатному психологу, но тот чуть было не отстранил его от работы за явную опору на латентные признаки и неспособность элементарно запомнить 10 слов. Несколько раз Бонд напивался, но вместо безмятежного забытья на следующий день к нему приходило похмелье, что сильно отражалось на качестве его оперативной работы. Иногда он особенно сильно стремился словить пулю, будто рассчитывая, что физическая боль заберет на себя душевую. Но тщетно, чем больше он старался забыть, тем сильнее воспоминания врезались в память. В какой-то момент Бонд понял, что он просто не может больше работать, и решил уйти. — Сегодня пятница, Мэллори все равно не подпишет, — сказала Манипенни, — у тебя есть возможность передумать. — «Не все созданы для оперативной работы» — напомнил ей Джеймс. — Для меня ты всегда будешь символом оперативной работы, 007. — Мягко улыбнулась Манипенни.       Вечер пятницы — отличный повод напиться. И Бонд следует этой бессмертной традиции всех офисных работников. С одной лишь разницей, он решает напиваться дома, без свидетелей и лишней нервотрепки для окружающих, если он вдруг не сможет самостоятельно вызвать такси. «Шотландский, 12 лет… какая ирония» — горько усмехается Джеймс, рассматривая ближайшую бутылку виски в своем баре. Он откупоривает ее и наполняет стакан предметом национальной гордости. Чокнувшись с фарфоровой собачкой, он залпом опустошает стакан. Джеймс не помнит, в какой момент она к нему пришла и присела в кресло напротив. — Я умер? — спросил он. — Нет, скорее напились до смерти, впрочем, через какое-то время Вы протрезвеете и вновь побежите спасать Корону — ровным голосом произнесла М. — Не побегу, я стал слишком стар для беготни — Еще как побежите, Джеймс — Если я не умер, так зачем же Вы пришли сюда? — раздраженно спросил Бонд. — Вы сами позвали меня, Джеймс. Кроме того, я решила, что мне необходимо попрощаться с Вами — Вы уже попрощались, когда завещали мне эту фарфоровую мерзость — он указал бутылкой на статуэтку собаки на столе. — Тем не менее, Бонд. — Тон, которым она произнесла эти слова, был непреклонен. — Что Вам нужно от меня? Вы ведь сами ушли, я хотел, я пытался спасти Вас, там, в церкви, но Вы все решили за меня. — Джеймс, Вы не задумывались, почему я ушла? Сейчас Вы рассуждаете как эгоистичный мальчишка, который не хочет отпустить свою мать на работу. — Работу? Здесь была Ваша работа, я был Вашей работой, я был всем… — Нет, Джеймс, Вы были моим любимым агентом — это правда, но моей работой было служение Короне. — М, оставьте эти пафосные речи для небесных херувимов… — Ваши мертвые подружки передают Вам привет. — Мертвые подружки? — Да, Северин, Филдс и особенно Веспер. — Веспер… — Да, Веспер Линд. Джеймс, Вы не задумывались, почему Вам тогда сохранили жизнь? Она отдала деньги, чтобы спасти Вас. Надеялась, что хотя бы Вас пощадят, но понимала, для нее — это конец. — Я мог бы ее спасти, черт побери, расскажи она мне все с самого начала! — Не решайте за женщин, Бонд. Если женщина решила так поступить — значит, у нее на то были свои причины. Кроме того, у Вас все равно с ней не было бы будущего. — Откуда Вам знать… — Вы первоклассный агент, Джеймс, но не семьянин. Вся Ваша семейность умерла тогда, в Скайфолл, и Вам не суждено продолжить род. — Умерев, Вы не стали мягче, — усмехнулся Джеймс. — Вы должны отпустить меня, Бонд — А я Вас и не держу — пожал плечами агент. — Ну конечно, а кто напивается до такого состояния, что разговаривает с мертвой начальницей? — Может, я тоже хочу уже на покой… — Ваше время еще не пришло. А знаете, Бонд, в одном я была права, я никак не могла понять, почему Ваши подружки готовы на все… Что Вы им говорите, почему они все готовы умереть за Вас? Не понимала, пока сама не умерла за Вас — произнесла М. — Умерли за меня? Это что-то новое от моего бессознательного! — Да, ведь если бы не моя смерть, сменили бы все руководство МИ-6 вместе с лучшими, но, увы, устаревшими агентами, сейчас везде дорога молодым, Кью — это всего лишь начало перемен. — Устаревшими?! Это я-то устаревший агент?! — запротестовал Джеймс. — Признайте, Вы ведь сами так считаете, поэтому и написали заявление об уходе. Только я хочу попросить Вас забрать его. Я не для этого умирала, чтобы Вы предавались беспробудному пьянству по моей кончине. Я ушла как герой, кажется, так Вы сказали Меллори, будьте же и Вы героем — отпустите меня. Ваша жизнь еще не закончилась, Бонд. Считайте, что своей смертью я спасла Вас от увольнения и как честный джентльмен Вы мне теперь должны. Отпустите меня. — Но я… Я буду скучать, М… — тяжело вздохнул агент и посмотрел на свою почившую начальницу. — О, Джеймс, мы тут все по Вам скучаем! — улыбнулась М       Вопреки ожиданиям и почти полутора бутылкам виски, субботнее утро не встретило Джеймса ожидаемым похмельем. Скорее наоборот, Бонд ощущал как никогда ясность ума и четко знал, что ему необходимо было делать. После душа и чашки пакетированного дарджиллинга, он позвонил Манипенни: — Ты уже отнесла заявление М? — Нет еще, я планировала отдать в понедельник, я знала, что ты передумаешь — по голосу было слышно, что девушка гордилась своей догадливостью — Почему ты решила, что я передумаю? — спросил Бонд — Потому что Вы — это Вы, 007.