Луковый джем

Иногда в голове Гем оказывались чужие воспоминания: события, которые никак не могли с ней произойти, вдруг всплывали из памяти, словно дохлая рыба из озера, в которое бросили динамит, мешали, раздражали, отвлекали, вызывая мигрень и тошноту. Каждое из них было напоминанием о другой жизни, которую проживала другая Гем, сидя в теле и в сознании Копикэт, и все эти приступы легко купировались таблетками, из-за которых Антонелли становилось еще хуже. В голове делалось глухо и пусто, все тело тяжелело, язык немел, и все, что могла делать Гем - это лежать, тупо уставившись в потолок. Ей говорили, что все это - побочный эффект из-за нерегулярного применения, но Гем было немного плевать; чем плотнее она сидела на препаратах, тем больше ее тело бунтовало, и в итоге Копикэт выбросила пузырек с капсулами, не пропив их даже курс. Организм перестал ее предавать, руки больше не тряслись и ноги не подкашивались, однако о воспоминаниях, принадлежащих не ей - настоящей Гем Антонелли, - приходилось молчать и старательно делать вид, что все хорошо, что в голове у нее ясно и чисто, хотя сознание гудело и пылало, распирая голову: всем ее личностям и их воспоминаниям было слишком тесно в черепе Копикэт, но пока девушке удавалось их сдерживать. Они обязаны были подчиняться: это было тело Гем, голова Гем, и все они тоже принадлежали Гем, поэтому должны были слушаться. Они пытались бунтовать, хотели жить не только в ее сознании, но Антонелли держала их крепко, не собираясь ослаблять поводков, потому что знала: ослабь она хватку хоть немного - и ее порвут на части, отпихнут в сторону, спрячут подальше, в самый далекий, темный уголок сознания, где никто не услышит ее криков. Поэтому она позволяла людям в белых халатах обкалывать себя всякой дрянью "для усиления способностей" и была хорошей девочкой для мисс Баул. У Айваны были деньги, связи и возможности помочь Гем и несколько телепатов под рукой, которые могли если не стереть посторонние личности в разуме Гем, то хотя бы заставить их умолкнуть. Раньше это делал Мэттью - все три Гем, живущие под корой головного мозга Копикэт, боялись его, особенно самая маленькая, девочка дошкольного возраста, обожающая мороженое и холодное оружие, после его ухода контролировать личности Антонелли помогала Блисс, но Гем самой не нравилось, когда Никки с неизменной своей бесстыдной улыбочкой начинала забираться в ее сознание. Солдат Гем обожала Николь, всегда рвалась к ней, и Блисс лицемерно уговаривала Копикэт отпустить ее ненадолго поиграть, но девушка была непреклонна. Пусть Никки играет с кем-нибудь другим, Антонелли было довольно игрушек, которые она прятала в шкафу: растерзанных плюшевых медведей, кукол без головы, машинок без колес. Маленькая Гем любила играть в аварии на мосту и казнь Барби через гильотину, солдат Гем предпочитала забавляться в тире, кромсая мишени автоматными очередями, а Гем Антонелли предпочитала одиночество и тишину, когда ее никто не трогал, никто не вопил прямо в голову, минуя уши, не предлагал полапать Блисс или поиграть в повешение с заключенным, если он не захочет рассказать мисс Баул все, что она хочет. Маленькая Гем любила Айвану, даже иногда называла ее мамой; мисс Баул это смешило, и иногда, принимая игру, она называла Гем своей любимой малышкой, заставляя все внутри Антонелли дрожать от чистого, солнечного счастья. Она хотела, чтобы мама была ей довольна, поэтому, обнимая плюшевого кролика без ушей, водила скальпелем по руке привязанного к стулу человека и тонким восторженным голоском обещала, что его мозг сожрут тараканы, если он продолжит сопротивляться. Копикэт, не терпящую лишние разговоры и грязные руки, от всего этого мутило. После ухода Блисс на особое задание контроль начал ослабевать, личности Гем начали пробивать брешь в ее защите, рваться на свободу, словно жучки из коробка. Антонелли запихивала их назад, грубо, как вещи, не влезающие в чемодан, но которые обязательно понадобятся. Ей казалось, что она справляется и сама, без уколов, оставляющих безобразные синяки на руках, без телепатов, из-за которых Гем казалось, что ей наживую вскрывают черепную коробку, пока в голове у нее не оказалось то, что никак не могло произойти. Она и Гектор Моралес... Копикэт никогда особо не обращала внимание на Пауэрхауса, как и он на нее: Гектора куда больше привлекала Блисс, как и всех остальных мужчин базы, но тогда была вечеринка. Эво принес несколько ящиков пива и джина, Саблайм включила музыку, от которой у Антонелли разболелась голова, а Гектор ввалился в гостиную, обнимая пару сотрудниц службы безопасности. Гем тогда фыркнула с откровенным пренебрежением, глядя, как девицы навязчиво липнут к Моралесу, и, отказавшись от пива и сигареты, чей дым пах характерно сладковато, отправилась в свою комнату. Девушка была уверена, что легла спать, она ясно помнила, как принимала душ и надевала пижаму, но, открыв глаза по утру, застонала от шквала ярких картинок, хлынувших ей в голову. Они целовались, сидя на диване; обе сотрудницы охраны успели где-то потеряться, в голове мягко шумело от пива, а руки Гектора шарили под кофтой Гем. Ей было немного щекотно из-за его усов и бороды и жарко от того, как Моралес гладил ее напряженную спину, теребя застежку лифчика и щекоча короткими ногтями кожу. - А ты горячая штучка, - одобрительно заметил Пауэрхаус, отлипнув от губ Гем. Она в ответ тихо рассмеялась и повела бедрами, проехавшись промежностью по его члену. Гектор впился пальцами в ее ягодицы, темнея взглядом, и ухмыльнулся, широко и пьяно, когда Антонелли принялась потираться грудью о его грудь. - Давай-ка найдем местечко потише, а? Устроим, так сказать, вечеринку на двоих? Она не помнила, что ответила Моралесу, но помнила, как они целовались в лифте, как он хватал ее за задницу, а она развратно, совсем как Блисс, пыталась закинуть ногу ему на бедро, но Гектор был слишком высоким, а у Гем не было каблуков, поэтому выходило неуклюже. Пауэрхаус, подхватив ее под колено, поднял девушку над полом, и Антонелли вцепилась в него всеми конечностями, словно кошка - в древесный ствол. Гем сидела на постели, осоловело глядя в стену; щеки жгло от стыда и возмущения, сердце мелко и испуганно билось в горле. Этого не могло быть, Копикэт не могла настолько сильно ослабить контроль! Может, это не она пошла спать, а другая Гем, а сама Антонелли решила остаться на вечеринке, немного перебрала и в итоге оказалась в спальне Гектора? Или это все просто игры ее воспаленного разума? Все телепаты больны, так или иначе; что, если это всего-навсего галлюцинация? Но бордовые следы на бедрах и груди, оттиски зубов на плечах и шее были настоящими. Гем сжимала в кулаке черные жесткие волосы Моралеса, зарывшегося головой между ее раскинутых ног; она стонала, сотрясаясь в судорогах, длинные руки Гектора позволяли ему дотянуться до ее груди. Антонелли извивалась, колотила его пятками по плечам, тянула за волосы; ей определенно нравилось то, что он с ней делал. Потом он засунул в нее пальцы, гладя и растягивая. - Ты такая узкая, детка, - его пальцы двигались внутри Гем. - Я буду осторожным. Тебе понравится, крошка, вот увидишь. На какой-то момент Копикэт показалось, что она до сих пор чувствовала его в себе. Сначала было немного больно и неудобно, ее распирало изнутри, хотя Гектор действительно старался быть аккуратным. Гем судорожно сжала ноги, между которыми слегка саднило, и сглотнула горькую слюну. Кровать скрипела, проседая под ними, Антонелли стонала, коротко и рвано, Пауэрхаус рычал сквозь зубы; сначала она лежала на спине, но потом Моралес перевернулся так, что девушка оказалась сверху; Гем прыгала на нем, как на батуте, а затем он начал вколачиваться в нее, крепко держа за бока. Гем щипала и тянула его за соски, он в ответ бил ее по заднице, но от этого Копикэт хотелось только сильнее; Гектор звал ее своей деткой, двигаясь в ней частыми быстрыми толчками, говорил, как ему с ней круто, и тискал ее за грудь, которая сейчас болезненно ныла. Копикэт растерянно прикусила губу; раньше она не особо интересовалась мужчинами, ей было попросту не до них, малышку больше увлекали сладости и мультики, а солдат Гем и вовсе предпочитала женщин. Почему же Гектор? Он ей никогда не нравился; все это было слишком бредово, чтобы оказаться правдой. Но эти синяки... Антонелли истерично хохотнула: может, это вообще стигматы, а все ноет и болит после изматывающей тренировки. Да и Гектор никогда не демонстрировал свою симпатию к Копикэт; ему по вкусу больше девушки, похожие на Николь, с которой у Гем не было ничего общего. Такого... просто не могло быть! Или же могло?.. Гем подумала, что она, наверное, сходит с ума. Когда она спустилась в столовую, там никого не было; все отсыпались после бурного вечера. Копикэт была не голодна, но все же решила съесть тарелку хлопьев и пару тостов с джемом. Гем любила грушевый и дынный, но ни одного из них не оказалось в шкафчике, а последняя банка самого противного, сливового, стояла на самой верхней полке, куда девушка не смогла бы дотянуться, даже стоя на стуле. Антонелли по-детски недовольно выпятила нижнюю губу; если еще со сливовым джемом она могла смириться, намазав поверх него тонкий слой арахисовой пасты, если только Майк - грязное животное - не успел ее слопать, то отсутствие джема на завтрак ее совершенно не устраивало. Она прижала ладони к щекам, раздумывая, как бы добраться до джема, как на нее упала тень, а длинная мужская рука, густо поросшая черными волосками, потянулась за банкой. Гем помнила, как эти руки обнимали ее, прижимая к груди, поросшей черной курчавой шерстью, колющей ее соски, но лицо девушки оставалось холодным и бесстрастным. Скрестив руки на груди, она следила за Гектором, который, достав банку джема, подкинул ее на ладони. - Ну... утро доброе, что ли, - улыбнулся он, обнажив белые кривоватые зубы. Брови Моралеса собрались над переносицей, от уголков глаз разбежались лучики морщинок, волосы от макушки до лба стояли торчком, и Гем невольно захотелось их пригладить, но она бы не смогла дотянуться при всем своем желании. Впрочем, ночные видения - или случайный секс на вечеринке, - не давали ей особого права прикасаться к Гектору, как и Пауэрхаус не мог претендовать на нее. Гектор поднес банку к лицу, подслеповато щурясь, и разгладил большим пальцем этикетку. - Слива?.. Ты же не любишь сливовый, малышка, - от этого "малышка" вдоль позвоночника прошлась горячая волна. Гем медленно кивнула, наблюдая за банкой, которую сжимали смуглые пальцы Моралеса, тоже волосатые. Даже если они и переспали, то что с того? У Блисс каждую ночь новый парень, но она же не чувствует себя никому из них обязанной; Гектор всего лишь мужчина, с которым, возможно, на самом деле ничего и не было. - Вроде где-то был еще инжирный и... о, луковый! - Моралес вытянул из нутра шкафчика банку с чем-то густым и темным. - Хочешь попробовать? Отпадная вещь. Ну, чего ты? - он расхохотался при виде перекосившегося от отвращения лица Копикэт. - Он вкусный. - Нет, спасибо, - сухо отозвалась девушка, качая головой; луковый джем... звучало противно. Глядя на Гектора сквозь красно-рыжие пряди упавшей на глаза челки, Гем чувствовала в нем какую-то скованность. Обычно после ночи с девушкой Пауэрхаус вел себя куда свободнее, даже расхлябанно, похвалялся своей победой; он даже не попытался поцеловать Гем, хотя на вечеринке радостно лез языком ей в рот. Антонелли и сама не знала, хочет ли она еще поцелуев, но твердо знала, что не желает тостов с луковым джемом на завтрак. Она нервно заправила непослушный локон за ухо, но он тут же выскользнул и щекотно мазнул девушку по щеке. Копикэт чувствовала себя глупой; она хотела знать, была ли их ночь настоящей или нет, но если все это оказалось мороком, миражом, глупой фантазией, придуманной одной из ее личностей, то Гем выставит себя сумасшедшей. Тогда Антонелли вновь ждет череда уколов и таблеток, с которыми девушке хуже, чем без них. Копикэт тяжело вздохнула, чувствуя себя больной и внезапно проголодавшейся. Теперь Гем мало было тостов, она хотела пиццы с оливками и анчоусами. Солдат Гем, осмелившаяся высунуть голову из окопа, одобрительно присвистнула при виде Моралеса, явившегося в столовую в одних боксерах. - Классно вчера было, да? - спросил Гектор, почесывая живот. Копикэт стрельнула на него взглядом, поджав губы. - Было? - прищурилась Гем, не совсем понимая, говорит он о вечеринке или же о том, что, - возможно, - случилось между ними. - Ну... да, - Пауэрхаус непонимающе нахмурился, - а ты что, не помнишь, что ли? Вроде бы ты вчера не так много выпила. Пару бутылок всего, и то вишневого. Компота! - выпалил Гектор и захохотал, хрюкая и давясь смехом, но стушевался, умолк, нервно почесывая в затылке под немигающим, застывшим взглядом Антонелли. - А ты чего убежала утром? Я проснулся, думал, еще немного покувыркаемся там, все дела, а тебя нет. Я почти обиделся, детка. - В самом деле? - апатично откликнулась Копикэт, протяжно выдыхая через нос. Значит, все-таки было, не показалось... это хорошо. Наверное. - Ага, - Гектор широко, довольно улыбнулся. - Может, повторим, а? Если хочешь, можем сходить куда-нибудь, ну, там типа в кино или в ресторан? - Не знаю, - честно ответила девушка; она никогда не думала о том, что будет с кем-то встречаться. Мысли Антонелли никогда не принадлежали только ей, как и тело. Моралес в курсе ее проблемы, но все равно приглашает Гем на свидание, и это было приятно, даже если Пауэрхауса интересовал только секс. - Ну... - Гектор рассеянно пожал плечами, - ты тогда подумай до вечера, а я за тобой зайду часиков в шесть. Если никуда не захочешь, можем и остаться, - Пауэрхаус окинул Копикэт таким взглядом, что у нее невольно свело колени, - думаю, мы с тобой найдем, чем заняться, а, малышка? - Может быть. Наверное, - надменно обронила Антонелли, стараясь держаться холодно и равнодушно; в конце концов, почему бы и нет? Порвать с ним она может в любой момент, а если есть возможность хорошо провести время, то зачем ее упускать? Может, когда Блисс вернется, Гектор позабудет о Гем или увлечется какой-нибудь профурсеткой из лазарета, но это не страшно; Копикэт слишком умна и расчетлива, чтобы позволить слащавой чепухе о любви запудрить себе мозги. - Супер! - Моралес, взяв лицо Гем в ладони, поцеловал ее как вчера на вечеринке. Усы защекотали губы и кожу вокруг них, в носу зачесалось, девушке захотелось чихнуть, но Гектор затыкал ей рот своим, и она боялась откусить ему язык. Когда Пауэрхаус отлип от нее с громким чмокающим звуком, девушка хапнула ртом воздух, подавилась и закашлялась. - Знал бы, что ты такая отпадная девка, давно бы тебя завалил. Комплимент был грубым и сомнительным, но он заставил Гем почувствовать себя немного счастливой и практически нормальной.