Покажи мне себя

Скажи кто-нибудь Чонгуку, что он будет просиживать свой зад в туалете универазаместо прилежного ломания зубов о гранит науки, то получил бы пяткой в нос, потому что… Да потому что это Чонгук. Прилежный пай-мальчик, никогда не пропускающий занятия и честно поднимающий руку, чтобы ответить на вопрос. Его и студентом-то назвать сложно, потому что ни на одном посвящении в студенты он не был, предпочитая этому просиживание над очередной супер-интересной книгой. По-крайней мере, так было до тех пор, пока его группе не приписали нового преподавателя английского языка. Мало того, что с предметом у Чона были проблемы в понимании, так ещё и англичанка оказалась злобной мегерой и мерзкой сукой, которая невзлюбила привыкшего к признаниям преподавателей Гука с первого взгляда. Не то, что бы он не пытался найти к ней подход, просто она совершенно не хотела идти на уступки, продолжая скалиться наподобие болеющей бешенством собаки, посему он оставил бесполезные попытки. Даже неугомонного Джей-Хоупа, что вечно болтал и дурачился, не постигла эта ужасная кара, и они вполне себе мило болтали о теориях покорения человечества. Потому Чонгук-и и сидел в последней кабинке университетского туалета и прожигал залюбленным взглядом жутко белую и идеально бесячую дверцу, вместо того, чтобы законно отсиживать вторую пару. Взгляд парня то и дело падал на часы, но стрелка, казалось, не сдвинулась и на пару делений — Ебучка треклятая, — пробурчал парень, скрещивая руки на груди и утыкая продрогшие кисти в подмышки пиджака в попытках согреться. Смысл ему быть хорошим мальчиком, когда этого не ценят? Задумчиво пожевав губу, Чон внезапно растянул губёхи в улыбке и полез в сумку, ковыряясь там с пару минут. Чуть ли не выронив половину содержимого в санфаянсового друга по несчастью, он выудил толстый черный маркер, купленный специально для мщения любителю порисовать на лицах Хосоку. Тот на неделе оставил бедного Гука с черными усами на манер Сальвадора Дали, и бедняга полчаса тер своё лицо едва ли не до дыр, пытаясь убрать въевшуюся в кожу химию. Перехватив предмет поудобнее, Чонгук, как перед прыжком в воду глубоко втянул воздух с запахом хлорки, и нарисовал на шершавой поверхности смайлик. До того парнише понравилось портить чужое имущество, что после пары приветственных слов он ушёл в отрыв, излагая кабинке душу и сетуя на несправедливость этой жестокой жизни. «Новая преподша по английскому — отстой». Поставив снизу большой восклицательный знал, он кивнул, удовлетворенно улыбаясь, будто свершил только что дело всей своей жизни. Он не рассчитывал на ответ от туалетного духа, но то, что он уже кому-то высказался, делало на душе легче. За написанием мемуаров Чон и не заметил, как пара подошла к концу, а на весь туалет раздалась приглушенная стенами трель звонка. Засунув маркер в задний карман джинсов, парень успешно покинул место засады, направляясь на следующую пару. Стоило только ему выйти в коридор, воровато оглядываясь по сторонам, как откуда не возьмись на него накинулось смутно знакомое нечто, вереща на ухо как умалишённый. — Чон Чонгук! Ты обалдел совсем уже, — Хоуп поставил ноги на пол, переставая делать из макне маму коалы, и встал перед ним, упирая руки в бока. — Где ты был? — скуксив губы и нахмурившись, возмущённо воскликнул Хосок, откидывая темную челку движением головы. — Опять пропустил очень интересную тему. Чонгук на гневный нападок друга лишь вздохнул, поджимая губы и неопределенно поводя плечом. — Ты знаешь, почему. Она меня ненавидит, готов поклясться, что будь её воля, я бы уже был лишен стипендии. Хён на это лишь задумчиво почесал затылок, фыркая. — Ладно. Пошли в Старбакс? Хочу попробовать их новый фирменный кофе, — глаза Хосока на это предложение радостно засветились, и он поспешил догнать младшенького, ровняясь с ним плечом и начиная радостно тараторить.