Подари мне каменное сердце

Хочу, стереть тебя, закрыть в прошлое под названием "мы" эту затхлую дверцу Бывший - наболевший... У меня последняя просьба к тебе, ты мне подари на день рождения...Огромное, крепкое, холодное... Каменное , НИЧЕГО не чувствующее сердце.. И сделай мне операцию, сам, без хирургов в грудь, поглубже его помести.... Амели

      У Игоря болит сердце всегда, когда он видит как Артём обнимает не его, целует не его, любит ... не его. Всегда не его. Игорь только может провожать взглядом Артёма под руку с другим. Игорь поджимает губы, когда Артём улыбается очередному парню. Игорю хочется выть от боли, когда Артём не замечает его, как будто просто не было в их жизни ТОЙ ночи. Не было торопливых движений, скомканных фраз и метаний по постели. Не было слов любви и безграничной нежности с которой Артём брал Игоря. Этого просто не было? На следующее утро Дзюба ушёл, даже не оставив записки. А после делал вид, что не знает Акинфеева. Игорь тогда проплакал всю ночь и плевать, что должен быть хладнокровным. Артём запал в его сердце и поселился в нем надолго. А сейчас сердце разбили, растоптали и плюнули в душу. В груди так больно, что пачка успокоительного кажется выходом. Может кто-то и будет горевать, но уж точно не Дзюба. Этот даже его не вспомнит. Так зачем делать ему такое одолжение? Акинфеев коротко чиркает по запястью лезвием, чтобы причинить себе физическую боль. Заглушить душевную, но не убить себя. Нет. Такого он точно не сделает. Не из-за этого морального урода.       Вообще-то Игорь не курит, но ради такого почему бы и нет? Огонек от сигареты, кажется их оставил Женя, немного освещает бледное лицо Игоря. Вообще с чего это он взял, что Артём обратил на него своё внимание для чего-то большего чем перепихона на одну ночь? Глупо было надеяться. И поделом теперь ему. Сам виноват, дурак. Влюбился и теперь должен страдать.       Кровь тонкой струйкой стекает из запястье по кисти на пол. Акинфееву как-то плевать. Теперь плевать. Может отмоет потом. Хотя кого он обманывает? Эта лужица останется здесь надолго.       Кстати, из-за неразделенной любви травиться таблетками как-то банально. Вешаться, резать вены и прыгать из окна тоже. Нужно что-то оригинальное. Напихать кучу фотографий Артёма в рот и задохнуться? Не, как-то стрёмно. Бросить фен в ванну? Тоже не оригинально. Тогда что? Эхх, уже не важно. Смерть слишком легкий выход. Слишком простой.       Ах! Если бы не этот глупый орган, что так надрывно бьется в груди. Если бы вырвать его, заменить на холодный механизм. Так было бы намного проще. Так не пришлось бы мучить, сгорать в своих страданиях. Так не пришлось бы чувствовать эту ноющую боль в груди.       Почему Артём с ним так поступил? С улыбкой вскрыл его грудную клетку, вынул сердце и раздавил в своей ладони. Почему же он не поместил туда каменное сердце. С булыжником вместо сердца было бы легче.       Чёрт! Сейчас ночь, а он думает о всякой фигне. Он же не девочка-подросток, которой отказал красавчик всей школы. Хоть не плачет, уже лучше. С другой стороны, Игорь подумывает о суициде, точнее о нем рассуждает.       Дымок заполняет легкие Игоря оставляя там немного никотина и даруя какое-то спокойствие. Игорь с силой выдыхает дым через нос и стряхивает пепел на пол. Левое запястье немного щиплет и Акинфеев, глядя на него в бледном свете луны, вспоминает, что резал кожу. Стоит ещё почиркать по запястью. Где же лезвие?             Телефон, брошенный где-то в прихожей, вдруг оживает и настырно начинает проигрывать короткий рингтон раз за разом. Кому там неймется? Вставать лень и Акинфеев не встает, лишь надеется, что человек на том конце поймет и отстанет. Но звонящий оказывается очень настырный и спустя десять минут Игорь резко встаёт, бросает бычок в раковину, и берет трубку. - Что? - рявкает он в трубку. - Черт возьми, Игорь! Ты в курсе, как меня напугал! - возмущаются ему в ответ. - Мне пох...фиг, - сдерживается Игорь. - Чего надо? - Слушай, я не должен говорить это, но Березуцкие попросили Дзюбу с тобой переспать, - извиняюще проговорили в трубке. - Спасибо, Алан. А теперь я возвращаюсь к ванне с холодной водой. Спокойно полежу там с кухонным ножом в руке, - хмуро сообщил Игорь, сразу сбрасывая и отключая телефон.       Ключи есть только у родителей и то, они сейчас за тысячи километров от него. Решили отдохнуть, съездить в Австралию. А запасные ключи только у него. Идеально. Но есть надежда, что ребята ему дверь не вынесут с перепуга. Чинить ведь не они будут. Хотя как получится.       Игорь перемещается в ванную и включает плеер, вставляет наушники и отключается от реальности. Пусть хоть взрыв, хоть потоп будет. Он не собирается вставать с этого места.       Похоже он засыпает, ведь открыв глаза видит перепуганного Артёма. А ещё на заднем плане Березуцкие, Дзагоев и Игнашевич. Это ведь сон? Не могли они сюда попасть. И Дзюба уж точно к нему бы не пришёл. - Подари мне каменное сердце, - тихо и убито просит Игорь, а по его щекам струятся слезы. - Я больше не хочу чувствовать океан боли. Ничего не хочу чувствовать.       Артём начинает дрожать и, кажется, просить прощение. Порывисто целует испещренное порезами запястье и тихо плачет. - После такого и умереть не жалко, - шепчет Игорь и его сознание погружается в темноту.       Он не может видеть, как почти сразу Алан бросается проверять пульс и облегченно выдыхает, когда его ощущает. Как Леха звонит в скорую, приметив пустые пачки из-под успокоительного. Как Вася бросается за стаканом и валерьянкой для других. Как Артём в это время замирает в ступоре, осторожно сжимая тело Акинфеева. - Я подарю. Я подарю тебе его, - молит Артём, дрожа от слез и нахлынувшего осознания. - Только не умирай. Пожалуйста.