Магнолии и гранаты

Я везу вам с востока магнолии и гранаты, золотые диковинки, розовый донный жемчуг — если вы, дорогая, не слишком-то мне и рады, всё равно в предвкушении броситесь мне навстречу. Примерять ожерелья султанш, сыпать тмин в ладони, рисовать на предплечьях орнаменты хной и басмой — и устроитесь слушать: галопом летели кони, над пустынями небо взметалось закатно-красным… Один гордый визирь, не сдаваясь на нашу волю, меня вызвал на бой и погиб от ретивой сабли. Говорите частенько, свиреп я и вероломен, но противников храбрых ни разу не обесславил. Я везу масло мирта и ворох своих рассказов — как сверкали доспехи визиря под жгучим солнцем, как у трёх его вдов были злые глаза-алмазы и мониста из мелкого бисера и червонцев… Ну чего же вы плачете, сами меня просили описать, что случилось в последнем моём походе. Если жаль вам до слёз мной загубленного визиря, то скорбите о нём и тоскуйте, раз так охота, только пусть, дорогая, другие вас утешают, — я уверен, подобных несчастных найдётся много. Вот сидите напротив, печальная, в пёстрой шали, — миг назад щебетали о нежной красе магнолий, о гранатовых зёрнах, пятнающих соком пальцы, о кинжалах и бусах, доставшихся после боя. Ну довольно, довольно, бросайте вы извиняться, но оплакивать мёртвых врагов моих впредь не стоит. Очень тронут, что вы меня цените чуть дороже. (Я не думал смеяться над вами, побойтесь неба, — только сами хохочете, звонче меня и больше). Много мест, где сражался, бессчетно — где вовсе не был. Выше прочих законов — законы огня и силы, а война полыхает в пустыне кроваво-ярко. Я терплю возвращения, только чтоб вы просили рассказать о походе и радовались подаркам. Я везу вам духи и легенды, стекло и блюда, благовония, залежи из лабиринтов рудных, — не завидую тем, кто когда-нибудь вас полюбит, хотя, кажется мне, в вас влюбиться не очень трудно.