Киберпанк: Континент

Трек: Kauf - When You're Out       Loc. – Оксенфурт, Сверные Королевства.       Status 1 – жива.       Status 2 – offline.       Она всё еще осязает свое тело, находящееся в горизонтальном положении на кровати. Сжимает руки в кулаки. Пальцы – холодные, непослушные, словно уже не принадлежат ей. В мозг идут сигналы для проекции виртуальной картинки, глаза больше не выполняют свою функцию. Но сердце... Сердце будет работать дальше, и его грохот в реберной клетке заставляет чувствовать собственное тело. Поэтому всё сложнее терпеть давление на виски. Мозгу слишком тяжело воспринимать логически не совместимые раздражители. Кире нужно либо снять маску, либо запустить процесс синхронизации, иначе диссонанс реальных и виртуальных ощущений приведет к плачевным последствиям.       Она хватается рукой за маску, чтобы снять её. И не делает этого. Оставляет ладонь на горячей щеке, но нервные импульсы передают информацию в мозг, что она холодная. Кира ощущает прикосновение не только руки, но и чего-то невесомого... Словно дуновение ветерка. Но ему неоткуда взяться в закрытой комнате. И вес тела больше не распределяется по плоскости, а направляется вектором вниз. С этой секунды она убеждена, что стоит на ногах. Значит, её сознание, наконец-то разделилось. Кира осталась лежать там, в комнате, и Цирилла не услышит её, пока сама того не захочет.       В месте, которое логично было бы назвать «нигде», рождается мысль, цепочка чувств. Моросящий дождь на щеках и губах, тяжесть куртки на плечах, напряжение в икрах ног. Она стоит на какой-то из улиц Оксенфурта, и там все также идет дождь, как и 100 дней назад...       Цирилла открывает глаза, делает глубокий вдох. Это происходит натужно, словно аватар забыл, что такое дыхание. Ей нужно около минуты, чтобы наладить этот естественный процесс. А пока её голова правдоподобно кружится, ноги подкашиваются.       Свет. Его очень много. Он режет глаза, от него хочется спрятаться. Но так кажется только сначала, а дальше белый слепящий цвет обретает контуры, раскладывается на лазурный, алый, изумрудный оттенки. Это гамма ночного Континента. Слишком узнаваемая, слишком прекрасная, чтобы найти в себе силы отвернуться.       Цирилла помнит Континент пугающе тихим. Помнит, как выглядят черные погасшие небоскребы под свинцовым небом. Помнит, как ночь превращалась в день, и небо над ней становилось иррационально белым, пока Континент, вдруг став бесцветным, стремительно разрушался... Но теперь её воспоминания кажутся всего лишь страшным сном. Цири выходит на центр улицы, жадно напитывается атмосферой яркого ночного города, наводненного ликующей толпой. А ведь она и мечтать не могла, что когда-нибудь испытает это снова! — Смотри, вон эта не похожа на бота. — Ага. А прикид как тебе?       Цири безошибочно догадывается, что речь идет о ней. Она оглядывается по сторонам, чтобы определить, откуда доносятся голоса. Всматриваясь в толпу, девушка замечает, что все аватары вокруг, действительно, принадлежат NPC. Их выдает поведение, манера двигаться. У Цириллы складывается ощущение, что её окружают живые манекены. Они ходят, улыбаются, ведут между собой заскриптованные беседы... Новый Континент удивляет и немного пугает её. И тут ведьмачка замечает у тротуара припаркованную машину, а рядом — тройку игроков, которых ей уже приходилось видеть ранее. — Да это же Лапочка! — довольно ухмыляется Имлерих, слезая с капота автомобиля. Несмотря на на свои впечатляющие габариты, эльф двигается к ней довольно быстро и ловко. И вот его тяжелая рука по-братски ложится на плечи Цирилле. — Какая встреча! Пойдем к нам!       Цири немного побаивается его. Да и вообще, не Имлериха она ожидала здесь увидеть. Для Цириллы лучшим решением будет уйти прочь и не ввязываться в эту игру. Она все еще помнит, сколько негатива ей принесло общение с Дикой Охотой.       Но где же Эредин? Неужели она так сильно опоздала, и Командир ушел? Возможно, стоит спросить об этом Имлериха? Но пока девушка не достаточно набралась смелости, чтобы задать этот вопрос. Она позволяет эльфу отвести её в круг других участников клана. Там она сталкивается с другим эльфом, память о котором вызывает у Цири стеснение и стыд. Карантир.       Он не так радушен, как Имлерих, и улыбка у него — противная, самодовольная. Что делает этого юнца настолько напыщенным? — Я думаю, это не лучшая идея, — наконец-то, подает голос Цири. — Да брось, здесь все свои! — Имлерих подбадривает её, сжимая руку на худеньком плече.       Цирилла чувствует себя ужасно неловко. Ей неприятно ощущать вес чужой руки, неприятно испытывать на себе колючий взгляд Карантира. Его Колдунья также здесь присутствует, она выглядит вполне доброжелательной по отношению к Цири. Но ведьмачка не может отделаться от мысли, что она здесь лишняя. — В бета-тесте участвует всего 100 человек, — Карантир заглядывает в свой телефон и переводит насмешливый взгляд на Цири, — и ты в том числе. Надо же, какое совпадение.       Она ничего не отвечает на колкое замечание. К ним уже подходят другие игроки, у каждого — тяжелый когтистый наплечник на верхнем одеянии. Точно такой же имеется и у неё на куртке. Дикая Охота приветствует своих товарищей, слышится смех, шутки. Кто-то потирает руки, предвкушая веселье. Их много, больше десятка. Сколько же человек в их клане, на самом деле?       Среди подошедших она вдруг замечает Его. И это становится для Цири такой неожиданностью, что её телом резко овладевает дрожь. До этого момента Цирилла даже не задумывалась о том, какой будет её реакция, когда она, спустя долгие месяцы, снова увидит Эредина. И это оказывается еще более волнительным, чем в самый первый раз.       Он точно такой же, как Эрих, но при этом... совсем другой. Цири приоткрывает от неожиданности рот, не может отвести от него взгляд. Как и раньше, его длинные черные волосы лежат на плечах, лицо впечатляет необыкновенными острыми линиями, а глаза... Зеленые! Словно холодные изумрудные льдинки. Это и есть самое заметное отличие между Эрихом и Эредином.       Его появление вызывает настоящий фурор. Имлерих в миг отпускает Цири, с каким-то восторженным рыком бросается на Эредина, чтобы заключить его в могучие, свирепые объятия. — Нам чертовски не хватало тебя, мужик!       К Имлериху присоединяются другие игроки, и вскоре куча тел объединяются в большой, многорукий и многоголовый клубок. Чудовища заслоняют собой Эредина, каждый пытается дотронуться до него. Всё это происходит под радостные вопли, и воздух разрывается от многочисленных криков. — Охота в сборе! Трепещите, овцы!       Дальше происходит такое безумие, что ошеломленная Цири отступает на пару шагов назад. Чудовища стучат ногами о землю, отбивая какой-то незатейливый ритм. К грохоту сапог присоединяются крики: — Бей! Жги! Гуляй! — Режь! Дери! Убивай!       Вся Дикая Охота подхватывает эти слова, кричит хором, и Цири кажется, что под Оксенфуртским небом раздается гром. Даже невозмутимые NPC обращают на них внимание, смотрят с интересом в стеклянных глазах. Игроков Охоты становится всё больше, и земля дрожит под ногами. У Цириллы перехватывает дух. Проходит немало времени прежде, чем толпа немного успокаивается, и крики становятся тише. — Хватит, — говорит Эредин, но при этом улыбается.       Атмосфера под моросящим дождем накалена общей эйфорией и адреналином. Удивительно, но Цири тоже заряжается этим безумием, она тяжело дышит, глядя на Эредина, а он смотрит на неё. Она безошибочно угадывает его желание, и они одновременно делают шаг навстречу друг другу. Расстояние между ними преодолевается за один жалкий миг, а затем Цирилла, словно падая с головой в горячую воду, оказывается в крепких, почти болезненных объятиях.       Эредин невероятно высокий, и голова Цири беспощадно резко задирается вверх, чтобы их губы могли сомкнуться в порывистом, обжигающем поцелуе. Но это стоит того. Сто дней стоили того.       Чудовища кричат еще громче, одобрительно свистят, стучат ногами. Все звуки сливаются в раскатистый гул, но громче всего бьется её собственное сердце. Эредин охватывает обеими ладонями лицо девушки, целует жарко и крепко. Аватар Цириллы настолько остро реагирует на ласку эльфа, что кажется, нейронные импульсы, бьющиеся в мозг, сейчас спровоцируют рассинхронизацию. Словно утопающая, Цири хватается за Эредина руками, чтобы удержаться в этой реальности. И Эредин, будто прочитав её мысли, притягивает к себе ближе и отрезает все пути назад.       Время просачивается сквозь брешь в виртуальном сознании, его не остановить, не запечатлеть. Но Цири старается, старается упорядочить свои ощущения и облачить их в конкретные воспоминания, превратить их в свою драгоценность и поместить в самые надежные уголки молодого, наивного сердца. Самое страшное — забыть, как это волшебно: быть здесь, быть с ним. Кто знает, как долго она пробудет здесь? Как долго просуществует Континент?       Но Континент существует прямо в эту минуту, и ничто не указывает на то, что это может вскоре измениться. И Цири постепенно успокаивается, Эредин смягчает хватку, целует её нежнее, трепетнее. Держит её, словно хрупкую фарфоровую куклу — боясь разрушить. Он гладит её по волосам, и Цирилла закрывает от удовольствия глаза. Хочет прикасаться к нему, пробирается ладошками под воротник пальто, с упоением ласкает теплую кожу. Тактильные ощущения доставляют столько кайфа, что Цири вот-вот не выдержит и совсем нескромно простонет в присутствии всей Дикой Охоты. — Бета-тест продлится всего два часа, а мы уже потратили полчаса на сопли.       Цири осторожно отстраняется от Эредина, выглядывает из-за его плеча. Карантир, как всегда, не скупится на колкие замечания. Девушка все еще чувствует себя очень растерянной, но наглость Навигатора немного приводит её в чувство. Даже больше — откуда-то взялась смелость ответить ему, но Цирилла не делает этого. Только вопросительно поднимает брови в безмолвном вопросе — «Какие-то проблемы?». Конечно. Она же теперь спит с королем Дикой Охоты. Как тут не быть дерзкой? — В самом деле, — Эредин разворачивается к своему клану, по-хозяйски оставляя руку на плече у Цири. — Пора встряхнуть Континент. — Жаль, трясти тут пока нечего, — саркастично отзывается Навигатор, присаживаясь на капот машины и прикуривая сигарету.       Эредин пожимает плечами. — Потряси Спираль, Карантир.       Парень прищуривает синие глаза, недоверчиво смотрит на командира. Потом на его лице расцветает довольная улыбка, означающая предвкушение. Другие игроки не так расторопны, как Навигатор. Они пока не понимают, что значат слова Эредина. — Она теперь открыта всегда? — взволновано переспрашивает Карантир, позабыв даже о сигарете, зажатой между тонких пальцев.       Вместо ответа, командир загадочно улыбается. Цири глядит на него, и осознает, что сейчас разделяет волнение и восторг Навигатора. Спираль... Сколько с ней связано воспоминаний! — Так чего же мы, блядь, ждем?! — вдруг теряет терпение Имлерих, его голос буквально гремит над головами других игроков. Соклановцы снова срываются в крик. — Бей! Жги! Гуляй! — Режь! Дери! Убивай!       Опять начинается суматоха, Чудовища требуют, чтобы Король поскорее занял свое место во главе колонны. Ведь даже в бета-тесте на Спираль подняться непросто. Без толкового поводыря эта затея может стать смертельной. Цири не может скрыть улыбки на губах, она несмело повторяет «Бей! Жги! Гуляй!», и мысль о Спирали возбуждает её не меньше, чем Чудовищ. Но Эредин только качает головой: — Поведет Навигатор. — Опаньки...       Игроки подозрительно переглядываются между собой. Чего это вдруг Эредин отказывается от своих функций? Сложно представить, что может осчастливить Карантира еще больше, однако на его лице читается откровенное неверие. Одна только Колдунья загадочно улыбается, будто ей ведомо то, что не видят другие. И опять её многозначительный взгляд направлен на Цири. Можно подумать, что счастье перепало Карантиру как раз из-за ведьмачки.       Не найдя подвоха в словах командира, Карантир пожимает плечами, наспех докуривает сигарету и садится в свою машину. Довольная Колдунья весело опускается на сидение рядом, остальные игроки тоже садятся по машинам. Строй уже сформирован, и машина Эредина стоит в самом конце. Именно туда он и ведет Цири, но перед этим наклоняется к Карантиру и говорит всего лишь одно слово: — Привыкай.       Карантир косит на него взгляд, но ничего не отвечает. Скорее всего, он позже задаст свои вопросы Королю, а пока делает вид, что так всё и должно быть. Эредин идет дальше вдоль ряда машин, надежно придерживая Цириллу за плечи. У неё на языке тоже крутится вопрос, и девушка всё же решается спросить: — А почему не ты?       Эредин отвечает коротко и просто: — Не хочу.       Цири нервно вздыхает и надеется, что эльф не заметил этого. Подойдя к знакомому автомобилю, девушка идет к пассажирскому месту. Дверь открывается с приятным глухим щелчком, и Цирилла осторожно опускается на сидение. Эредин занимает свое место у руля, и у девушки возникает чудовищное чувство де-жавю. А ведь именно так всё и начиналось. Он, она и эта машина.       Подавив улыбку, ведьмачка поглядывает на своего эльфа. Он точно такой же, как и в первую их встречу: захватывающе красивый и дразняще спокойный. Но сколько же всего изменилось с тех пор! Если задуматься, то можно сойти с ума! — Что такое? — улыбаясь, спрашивает Эредин, замечая, что Цири внимательно смотрит на него. — Ничего, — Цирилла отвечает, как это любит делать Король: загадочно и коротко.       Она уже и не помнит, что жутко злилась на Эредина. Возможно, стоило подольше оставаться обиженной, чтобы он сделал выводы... Но, по правде говоря, Цири просто устала быть несчастной. Устала мучиться, накручивать себя и все время анализировать поведение эльфа. Сейчас ей так хорошо, что о плохом вовсе не хочется думать. Скоро они поднимутся на спираль, и Цирилла второй раз в жизни переживет этот сладкий адреналин. А главное то, что Эредин рядом. Это всего лишь цифровое наваждение, но какая разница?       В салоне темно, только красная подсветка приборки мягко озаряет бледное лицо эльфа. Теперь Цири без труда распознает в нем черты Эриха; и даже как-то удивительно, почему у Цири возникли трудности с тем, чтобы опознать его в реальной жизни. Теперь она смотрит на него совсем иначе — сквозь призму новых впечатлений. Виртуальный мир для неё смешался с реальным, и Цири уже не видит никакой разницы... — Куда мы поедем? — тихонечко спрашивает Цирилла, отворачиваясь от эльфа — от греха подальше. — Куда поведет Карантир, — равнодушно отзывается Король, заводя двигатель и расслаблено кладя руку на рычаг коробки передач.       Цири замечает у него ту самую татуировку у основания большого пальца — три вертикальные линии. Вспоминает, как выглядят руки, например, Карантира или Имлериха. У них точно нет этого герба, Цирилла наверняка заметила бы его. И жуткий интерес к личности Эриха снова охватывает её. Сколько всего ей хочется спросить!       Но девушка забывает о своих вопросах, когда впереди стоящая машина срывается с места. Эредин выжидает паузу и также жмет на газ. Автомобиль легко набирает скорость, и Цири переживает уже знакомое ощущение сдавленности. Главная магистраль Оксенфурта превращается в широкий, горящий белым пламенем коридор. Небоскребы по обе стороны дороги сливаются в две сплошные мерцающие стены. Цирилла старается смотреть только прямо перед собой, потому что иначе её стошнит. Скоро, уже скоро, они поднимутся на Спираль; там будет легче. Главное — пережить перегрузку на подъеме.       Автомобиль перед ними сначала пропадает из виду, но потом Цирилла опять видит характерный красный свет фар. Алые огни отражаются на глянцевой, черной поверхности дороги... Цири не сдерживается и радостно хохочет. Это оно! Они снова на Спирали, а под ними всеми оттенками голубого горит Континент. Эмоции переполняют Цири, она крепче сжимает ладонь на обивке сидения, а пальцами другой руки берется за кисть Эредина. У него останутся следы от ногтей, но Цирилла не может даже выдохнуть — зрелище захватывает девчонку без остатка.       И тогда Эредин резко начинает маневр и сворачивает куда-то влево, и вереница из красных огоньков устремляется дальше по основной трассе. У Цири снова перехватывает дыхание, но не от скорости, а от представления того, что может произойти дальше.       Рукава Спирали очень темные, почти непроглядные. Чернота вокруг них невольно вынуждает водителя сосредотачивать внимание на девчонке. А она полностью концентрируется на нем. Они оба смотрят прямо перед собой, даже не касаются друг друга, но в пропахшем кожей и сигаретами воздухе повисает гнетущее волнение. Эредин источает сильную, выраженно сексуальную, агрессивную энергетику, и механика Континента удивительным образом передает это ощущение. Но Цириллу больше не смущает перспектива заняться сексом, она уже не та маленькая девочка, что боится любого намека на близость. Как раз Эредину за это и нужно сказать спасибо. Но ей почему-то кажется, что сейчас эльф думает о другом. Его лицо внезапно становится серьезным, мрачным. — Я должен извиниться перед тобой, — внезапно говорит он, так и не поворачиваясь к Цири.       Цирилла одаривает его прохладным взглядом. — За что?       Эредин молчит, его взгляд, устремленный на дорогу, кажется пустым. — За то, что я сделал с тобой, — в итоге негромко отвечает он.       Цири так внимательно смотрит на его непроницаемый профиль, что не сразу замечает, как автомобиль сбавляет скорость, и то, что дорога теперь тянется вниз.       Ей и радостно, и страшно думать о том, куда может завести этот разговор. В первую очередь девушку пугают неприятно искривленные губы Эредина — так, будто он думает о чем-то мерзком. Нет, ведьмачка уверена, что ему есть, за что извинятся, и было бы неплохо, если эльф объяснится с ней. Последние два дня её жизни были, действительно, ужасными, и вина за это полностью лежит на Эрихе. Но Цирилла хочет помириться, а не отдалиться от него еще больше. И горькая улыбка, сейчас исказившая линию губ эльфа, ей вовсе не по душе.       Она нервно заминает кисти рук, пока Эредин тормозит машину где-то на трассе в черной пустоши Континента. Вдруг осознает, что не хочет слышать его оправданий; догадывается, что они дадутся непросто — им двоим. Ей достаточно будет, если он просто пообещает, что отныне у них всё будет хорошо. Но в это так сложно поверить...       Эредин молча достает две сигареты: одну себе, одну для неё. Цири удивлена, но принимает угощение. Вместе покурить — это же сближает, правда?       Он подносит ей зажигалку, потом прикуривает сам, и салон заполняется едким дымом. Эредин опускает окно, вальяжно облокачивается, а Цири сидит тихонечко в ожидании, когда тот заговорит снова. — Континент меняет людей, — вдруг задумчиво говорит эльф. — Продукт делает потребителя зависимым.       Цири не знает, что ответить на это заявление. В принципе, она может только согласиться с Эредином. — Это правда.       Командир Дикой Охоты отрешенно смотрит на уголек своей сигареты. Длинные паузы заставляют Цири нервничать. Сама она почти не курит, от редких затяжек у неё кружится голова. Девушке хочется куда-нибудь прилечь, желательно на плечо Эредина. Однако он ведет себя как-то отчужденно, и грусть снова наполняет сердце девушки. Еще совсем недавно, когда они целовались в Оксенфурте в окружении Дикой Охоты, ей казалось, что за спиной у неё вот-вот вырастут крылья от счастья, а теперь... — Создатель тоже зависим.       И Цири снова не знает, что сказать. Быть зависимым от Континента — вполне нормальное явление, если зависимость вообще бывает нормальной. — Ну... — девушка старается говорить беспечно, — это и не удивительно. Ты создал восхитительный мир. Он гораздо лучше настоящего.       Эредин качает головой, сладко щурит глаза, делая очередную затяжку. — Ни хрена он не лучше. Континент — это тупик, удобный и свободный для насилия и блядства. Но так уж получилось, что я очень увлекся, когда создавал его. И это оказало неслабое влияние на меня.       В салоне повисает тишина, нарушаемая только робким стуком мелких капель дождя по крыше.       Влажным воздухом до одурения тяжело дышать. — О чем ты говоришь? — шепотом спрашивает Цири.       Эредин вдруг начинает смеяться, по-прежнему не смотрит на ведьмачку. — Ты не поверишь, до чего меня это довело, — смех эльфа прекращается также резко, как и начинается. Он снова серьезен, и слова теперь наполнены горечью. — Я создал не только идеальный мир для себя. Я зашел гораздо дальше. Континент был только началом. Позже я понял, что свою утопию я могу перенести прямо к себе в дом.       Цири ничего не понимает из сказанного. Эредин говорит о странных, абстрактных вещах, которые никак не поясняют причину их проблем. — В смысле?       Эльф устало откидывается на подголовник кресла, прикрывает глаза. Сейчас он выглядит измотанным, немного нервным. И Цири становится жалко его. Ей хочется обнять Эредина, удобно устроиться в его руках и согреться его теплом. Но хочет ли она при этом дальше слушать его? Девушка нехотя признается себе, что лучше бы услышала от него что-нибудь о банальном недотрахе. Но если причина жестокости Эриха кроется в психических «континентальных» расстройствах, то это куда сложнее. Уж она-то знает, что это такое. — Иди ко мне, — неожиданно просит Эредин, протягивая к Цирилле руку.       Та, не мешкая, подчиняется, ведь именно этого она и хотела. Цири сдвигается левее, тянется к Эредину и с настоящим наслаждением испытывает на себе нежность его рук. Ласковый эльф ей нравится гораздо больше, чем грубый. Она протягивает руки под полы его пальто, сквозь черный хлопок рубашки чувственно проводит ладонью по твердому животу, поднимается выше и останавливается на широкой крепкой груди. До чего же он восхитительный! Цири блаженно замирает в его объятиях, осознает невероятную вещь — в реале у неё есть точно такой же эльф... Просто к нему нужно найти подход. А Эредин, тем временем, говорит дальше о странностях его жизни: — Я подумал, что могу обойти материальные законы в материальном мире. И всё ради того, чтобы властвовать над дурацкими идеалами.       Цири поднимает голову, заглядывает в невероятно светлые, холодные глаза эльфа. Вот теперь она окончательно запуталась. Ну, или девушке далеко умом до миллионеров, и, возможно, понять Эредина ей просто не суждено. Но ей жутко нравится слышать чистый бархатистый голос эльфа, поэтому — пусть. Цирилла дослушает его историю до конца. Король Чудовищ легонько улыбается ей, словно малому ребенку, гладит по спине. — Как итог, я совсем забыл, что такое настоящая, живая девушка, — сознается он, вглядываясь сквозь полумрак в лицо Цириллы. — Ты хочешь сказать, что построил Континент и заводил отношения только там? — тихо спрашивает Цири. — На Континенте — только секс, — говорит Эредин. — Какие могут быть отношения с пустыми манекенами?       Его слова обижают Цири. Она для него тоже пустой манекен? — У нас с тобой тоже — только секс?       Эредин снова смотрит на дорогу, а Цири — на его острый волевой подбородок. Будет ли он честен с ней? Он молчит некоторое время, докуривает сигарету. И когда девушка уже успела накрутить себя, эльф снова заговорил: — С тобой всё по-другому. Дурацкие идеалы заставили искать тебя в реальной жизни. — Представляю, насколько ты теперь разочарован. — И разочарован, и обрадован.       Цири безумно хочется спросить, чем же он обрадован, но девушка молчит, чтобы не выглядело так, будто она напрашивается на комплименты. А вообще, это очень странно, что у Эриха нет избранницы со времен Континента. Она уверена в том, что в мире полным полно девушек, которые могут потерпеть его странности — хотя бы из-за того, что он красив и богат. Цири тоже будет терпеть, но у неё другие, абсолютно неизлечимые причины для этого. — В любом случае, с этим покончено, — внезапно произносит Король. — С Континентом покончено. — Как покончено? Ты же только его восстановил! — ведьмачка настойчиво освобождается из объятий, чтобы заглянуть ему в лицо. — Я добился всего, чего хотел. Континент теперь полностью принадлежит мне, — Эредин еле заметно ухмыляется, поглаживает Цири по бледной щеке. — И не только Континент.       Девушка моментально краснеет. Её кожа вспыхивает жаром в том месте, где её касаются пальцы Эредина. Кому-то принадлежать она вовсе не привыкла, и это обстоятельство смущает, пугает и почему-то радует её. И сейчас вовсе не хочется думать о том, что конкретно для неё означают эти слова. — Ты проделал столько работы, чтобы оставить его?       Эльф понимает, что это — отчасти попытка Цири переключиться на другую тему. Он улыбается ей: мягко, расслабленно, довольно. Пожимает плечами. — Я восстановил его для всех. Для тебя. Считай это подарком. Мне больше здесь нечего делать.       У Цириллы не укладывается это в голове. Для неё Континент и Эредин — два понятия, которые не могут существовать порознь. Для неё виртуальный мир не будет иметь смысла, если здесь больше не появится Эредин.       И почему ему больше здесь нечего делать?       Неужели причина... в ней? Неужели, отыскав Цири в реальном мире, он потерял интерес к своему детищу? Боже, разве такое может быть? — А как же Дикая Охота? — пораженно спрашивает Цири. — А фракция Чудовищ? Как они будут без Короля? — Они сами себя убедили, что им нужен Король, но это не так, на самом деле. На крайний случай есть Карантир. Я думаю, ему будет в кайф возглавить фракцию, он — достаточно амбициозный засранец.       «Он — не ты», — думает Цири, но молчит. Она сама не знает, как относиться к услышанному. Это означает, что Эредин больше не будет устраивать мародерства, не будет держать в страхе Континент, и пользователи вздохнут спокойно. Но Цирилла даже не пытается одурачить себя тем, что эльф обязан своим колоритом чему-то другому, а не пугающей репутации. Испокон веков девочкам нравятся плохие парни, и популярность Короля именно этим и объясняется.       А Цири? Сходит с ума по нему по этой же причине?       Или проблема в том, что Континент — смысл её жизни — перестанет быть таковым, если его покинет Эредин? И тогда у неё больше не будет стимула попасть сюда. Но других-то стимулов к жизни у неё и нет.       Или есть? Она еще не успела перестроиться, не успела понять, что ради счастья больше не нужно надевать шлем... Девчонку так захватывает эта мысль, что она полностью погружается в себя, не в силах больше вымолвить ни слова.       Эредин целует её, нежно ласкает губы, и это ощущается, как прикосновения ветерка. Цирилла понемногу приходит в себя, отвечает на поцелуй, сосредотачивается на нем. С Эредином это всегда так приятно, что даже забываешь о дыхании. — Хочешь домой, или еще покатаемся немного? — шепчет он, целуя теперь её подбородок, шею.       Девушка обнимает его, старается запечатлеть в памяти тепло его дыхания, силу рук, запах... И не верит, не верит до сих пор, что запоминать это всё больше нет надобности. — Мы вернемся сюда когда-нибудь ещё? — В любой момент, когда пожелаешь.       Цири жадно облизывает губы. — Немного покатаемся. Я так долго ждала этого... — сознается она и нехотя отпускает эльфа, чтобы упасть на свое сидение. — Ты... ты придешь сегодня ночевать домой?       Он поворачивает ключ, и двигатель отзывается низким рычанием. По салону распространяется приятная вибрация, и девушка снова предвкушает эйфорию от скорости, от полета по бесконечной, глянцевой Спирали. — Приду. Дождись меня, Кира.