Сборник зарисовок с челленджей

Шум толпы доносился до мансарды небольшого квартирного дома, находящегося чуть в стороне от главной улицы. Праздничное шествие только набирало обороты: ряженый народ всё прибывал, толпа становилась всё плотнее и громче. В зеркале отразилась висящая в воздухе маска, изображающая чуть округлое фарфоровое лицо с полными, отрисованными губами и яркими акриловыми мазками теней вокруг прорезей для глаз. Маска наклонилась сперва в одну сторону, затем в другую, словно была надета на лицо кого-то склоняющего голову то к одному, то к другому плечу. К маске подлетели перчатки. Одна спорхнула с комода, а вторая, вылетая, отворила дверцу шкафа. Оказавшись перед маской, перчатки надулись, словно их натянули на руки. Шум на главной улице нарастал. Парик, что водрузили сверху на маску перчатки, золотился в свете уличных фонарей. Перчатки поправили блестящие локоны и чуть сдвинули пряди чёлки с "глаз". Платье, торжественно подплывшее и примеряющееся к маске было пышным и даже на вид тяжёлым. У платья был высокий воротник из пенных кружев, на который и угнездилась маска. А перчатки, чуть примерявшись, втиснулись самым краешком между кружевных складок рукавов. Маска вновь наклонилась сперва в одну сторону, затем в другую, словно любуясь получившимся телом. Удовлетворённо кивнув своему отражению в зеркале маска, а вместе с ней и парик, и перчатки, и платье, поплыла в сторону выхода. За получившемся ансамблем в догонку помчались вдетые в туфельки чулки, торопливо и, словно, укоризненно стуча каблуками. Шум на главной улице достиг кульминации. Люди кричали и хохотали, приветствуя вновь прибывших. Маска, выплывшая из вязкой тьмы подворотни, нырнула в толпу, задевая кружевом платья собравшихся. Веселье карнавала нарастало, и маска дышала им, впитывая в себя человеческие эмоции, всё больше и больше наполняющие призрачные глаза в глубине прорезей на фарфоровом лице.