***
Я думаю, что не подведу своих братьев и сестёр, не подведу своих детей, буду достойна Товарища Альхена, нашего нового лидера. Страшно ли мне? Да, чертовски страшно. Мои пальцы под перчатками уже окоченели, сжимая цевьё автомата. Боевая группа сидит в тёмном и душном фургоне, готовая к подвигу во славу народа. После грядущей акции мерзкие оккупанты поймут, что у нас есть силы и желание сражаться. Мы не сдались. Мотор грузовика мерно урчит, судя по часам, мы минутах в трёх езды от космодрома. Время тянется томительно медленно, братья и сёстры нервничают. Я оглядываю их смутно различимые в полумраке силуэты. Кто-то теребит автомат, щелкает затвором и постоянно проверяет магазин, будто в самый ответственный момент оттуда могут исчезнуть патроны. Другие же молятся, упершись масками в стволы оружия и едва заметно водя губами. Я бы тоже помолилась, если бы умела. Хотя, брат Мартин говорил, что Бог всех слышит и всех слушает, независимо от того, умеет он молиться или нет. Что ж, помолюсь, как умею. «Господи, если ты есть, помоги нам совершить задуманное,» — прошептала я и проверила магазин. Естественно, он был полон. На плечо легла рука. Это Мартин, узнаю его нежное, даже в кожаной перчатке, прикосновение. — Не бойся, сестра, мы справимся. Ты справишься. Бог тебя не оставит. В торце фургона открылось окошко в кабину. — Минутная готовность. Кузов наполнился щелчками затворов. Двигатель машины взревел, ускорение потянуло нас в сторону дверей. Мартин ободряюще улыбается мне, после чего прячет лицо под маской. Делаю то же самое. — Приготовились! — заорал водитель, а через пару мгновений грузовик со звоном бьющегося стекла ворвался в терминал космопорта, сминая скамейки и замешкавшихся посетителей. Вцепившись в поручни, мы застыли в ожидании команды. — Пошли, пошли! — крикнул командир, распахивая двери кузова. Единым порывом бойцы рванулись наружу. Вот оно, началось. Настало время реванша! Я выпрыгнула пятой. Отбегая в сторону, на ходу вскидываю потрёпанный АК-109. На мушку попадает тучный охранник с застывшим на пухлой физиономии выражением крайнего удивления и паники. Он невообразимо медленно тянется к поясной кобуре, будто раздумывая, стоит ли доставать оружие. Первая пуля — его. Мощный толчок в плечо, и предатель падает, словно мешок. Вокруг слышны одинокие выстрелы, среди которых ни одного пистолетного. Значит, охрана космодрома даже не успела ответить. Бой за зал отправления выигран в сухую. Движение справа, слишком близко. Удар прикладом, не раздумывая. Удивлённый вскрик, и молодая женщина-администратор падает на пол с проломленным черепом. Товарищ Альхен просил нас поберечь гражданских, но не из-за какого-то излишнего человеколюбия. Ведь к изменникам Родины не может быть пощады. Просто, чем больше их будет в заложниках, тем лучше. Бегу к оговоренной ещё на брифинге позиции. Бойцы в сером мешковатом камуфляже и масках образуют цепь, отгораживая выход от небольших групп гражданских, что рассыпались по залу, спасаясь от грузовика. Из цепи выходит наш командир, товарищ Джексон. Он, держа М-4 стволом вверх, даёт короткую очередь в потолок, прерывая панические вскрики и бормотание. — Итак, ничтожества! — его зычный голос разносится по терминалу, — Кто из вас хочет жить, идут к стойке регистрации. Кто готов сдохнуть за своих новых хозяев, могут остаться. У вас десять секунд! Он демонстративно смотрит на часы, пока перепуганные люди бегут к спасительной стойке. Всего их было около пяти десятков, так как пассажирский терминал космопорта работает в тестовом режиме. — Приступаем, братья и сёстры! Действуем согласно плану, за Свободу! — За Свободу! — сливаются наши голоса в единый крик. «Согласно плану» означало, что моя группа, первая, хватает сложенную в сумки установку «Джигит» и идёт с ней на крышу. Вторая группа загоняет заложников в комнату досмотра, в то время как третья и четвёртая группы зачищают терминал. — У нас семь минут! Шевелись, товарищи! — подгоняю я подчинённых. Ракетная установка «Джигит» — это три чёрных баула, каждый весом килограмм под двадцать пять. Втащить подобное на шестой этаж за шесть минут — задачка не из лёгких, но мы недаром на полигоне сбивали ноги в кровь, таская агрегат по лестничной клетке. Права на ошибку нет, первой группе поставлена ключевая задача. И она будет выполнена! Через пять с половиной минут группа на шестом этаже. Я впереди, за мной шестеро братьев с мешками, замыкает группу мой заместитель, сестра Фредерика. Я плечом распахиваю дверь лестничного короба и тут же, практически инстинктивно падаю на пол. Раздаётся беспорядочная стрельба и визг рикошетящих пуль. Молодой парень в форме охранника, наверняка родившийся уже после оккупации, стоит посреди крыши и остервенело давит на курок пистолета, не замечая, что затвор уже встал в задержку. Очередь в три патрона укладывает его на покрытие, разбрызгивая по холодной крыше кровавые пятна. — Быстрее, — бросаю я, обернувшись к братьям. Один из них, похоже, брат Марк, сидит, прислонившись к стене, и держится за левый бок. Камуфляж в том месте стремительно окрашивается в красно-бурый цвет. — Фредерика, перевяжи Марка! Придётся ощутить на себе вес рамы «Джигита», которую нёс брат Марк. Десяток шагов и мы на позиции. Братья Клаус и Владимир начинают собирать установку, остальные бойцы распределяются по позициям. Сестра Фредерика осматривает рану Марка, закатав маску. Судя по её хмурому виду, у нас первые потери. Я оборачиваюсь в сторону лётного поля. Вот оно, место, созданное захватчиками, чтобы выкачивать из нас ресурсы. Настоящее море бетона, иссечённое полосами разметки, заполнено техникой, которая кажется ничтожно маленькой по сравнению с исполином, опустившимся на ближайшую площадку. Войсковой транспорт прогревает восемь вертикально повёрнутых двигателей, готовясь к взлёту. Позади суетятся братья, собирая раму «Джигита». По нормативу, на сборку отведено две минуты. Но они управятся за полторы, в этом я не сомневаюсь. Смотрю на часы. У нас четыре минуты до взлёта транспорта, и одна до реакции группы захвата. После у нас будет ещё семь минут, чтобы убраться отсюда. До прибытия спецназа заложники станут гарантом того, что полиция не пойдёт на штурм. Товарищ Альхен всё рассчитал по минутам… Что-то со свистом пролетело над ухом, сзади раздался чавкающий звук, шум падающего тела и выкрик «Снайпер!». Как подкошенные, мы валимся за парапет, и вовремя. Вновь свист, и гауссова игла отбивает кусок бетонной кромки. Откуда?! Откуда он здесь взялся? Неужели засада, неужели нас предали? — Владимир мёртв! — Кингсли, откуда бьёт? Брат Кингсли высовывается из укрытия, приникая к оптике доисторической СВД. Всё же, это оружие стрелка, а не снайпера, не тягаться ей с пушкой гаусса. — На крыше грузового терминала. Мне его не достать. Сестра, вижу ещё противников. В этот момент солнце выглянуло из-за горизонта, что спасло брату Кингсли жизнь. Утренние лучи засветили прицел вражеского снайпера, и очередной выстрел срикошетил от парапета. Стиснув зубы, украдкой оглядываю лётное поле. Без сомнения, это были те самые «Тени». Невысокие, метра полтора ростом, они перемещались между укрытиями стремительно и грациозно, постоянно прикрывая друг друга. Дюжина чёрных полупрозрачных силуэтов стремительно приближалась к стене терминала. Нас ждали. Чувство лёгкой паники отступает перед растущим гневом. Измена! Я лично вырву язык тому, кто нас сдал оккупантам! — Клаус, что с ракетницей?! — Осталось поставить контейнеры. — Приступаешь по команде. Бойцы, огонь на подавление. Сейчас! Клаус рванулся к установке, а мы, как один, высовываемся из-за парапета и зажимаем крючки. Над лётным полем поднимается свинцовый ураган, затворы ритмично колотят по капсюлям, отбрасывая в сторону раскалённые гильзы. Два противника валятся с ног, пропадая в буре пыли и крошки, остальные предпочитают подождать в укрытиях, пока у нас кончатся патроны. Магазины опустели, мы вновь прячемся в укрытие. Кингсли лежит с пробитой головой. Его нашёл выстрел снайпера. Тем временем Клаус успел поставить на раму два контейнера из четырёх. — Перезаряжаемся и по-новой! За свободу! — За свободу!!! Когда бетонное поле снова появилось перед нами, оно было пусто. — Что за чёрт?! — вскрикивает Боб, перегибаясь через парапет. Сложно предположить, что спецназ смог за такое короткое время добраться до стен терминала, но от них всего можно ожидать. Вернее, я думала, что почти всего. Но то, что произошло следом, вогнало меня в ступор на пару мгновений. Рука в перчатке, смазавшись в сплошную чёрную линию, схватила Боба за ворот. Тот лишь успел выкрикнуть что-то нечленораздельное, прежде чем полетел вниз. Но ведь это же шестой этаж! Мы же на шестом этаже, так не бывает! Мысль билась в голове подобно раненой птице, когда на крыше очутилась Кричащая Тень. Воистину, эта была она. Полутораметровое существо в чёрном, просвечивающем камуфляже с нашивкой Содружества на плече, лицо закрыто маской в форме нечеловеческого оскаленного черепа. В одной руке оно держит небольшой пистолет, направленный прямо мне в лицо. Но я успеваю нажать на курок первой. Мощный патрон АК-109 с одного попадания сваливает «Тень», ещё два выстрела уходят в небо. — Клаус! — Всё, готов к стрельбе! — Все, прикрываем Клауса! Беспорядочный огонь наших стволов отбивает куски парапета, не давая «Теням» высунуться из укрытия. В этот момент космодром наполнился гулом. Войсковой транспорт натужно отрывается от поверхности. На его борту почти пять тысяч новобранцев. За прошедшие двадцать лет после оккупации это сотый транспорт, увозящий живой груз на далёкие поля битвы. Наши продажные лидеры посчитали это достойной платой за власть. — Разошлись все! — кричит Клаус. Значит, он готов к выстрелу. Свист, чавкающий звук. — Клаус, стреляй! Клаус? Брат Клаус замер в кресле «Джигита», прильнув к прицелу. На груди распускался алый цветок, изо рта текли струйки крови. Отдавать приказ не потребовалось, Фредерика метнулась к установке, но раздался короткий щелчок, и она оступилась, добавив ещё красных пятен на металле крыши. Раненая сестра повисла на аппарате, который продолжал мерно отслеживать поднимающийся корабль, тихо гудя моторами. Через парапет перелезли ещё три тени, а за ними ещё три. — Брось оружие! — произносит электронный голос, — Бросай, или стреляю на поражение! — За… свободу, — с трудом произносит Фредерика, и всё тонет в ослепительном свете. Ударная волна бросает меня на лопатки, свист, грохот и звяканье осколков заполняют слух, пока тот не сдаётся и не отключается вслед за зрением. Но глаза отходят быстро. В голубом утреннем небе, оставляя за собой бардовый след, уходит ввысь тучный корабль. А следом за ним, подобно хищникам с молочно-белыми хвостами, гонятся три ракеты, выписывая сложные зигзаги. Когда они достигают машины, в небесах на мгновение вспыхивает второе солнце, распадающееся ворохом пылающих обломков. Неужели… задача товарища Альхена выполнена, мы не подвели. Первая группа никогда не подводит! Слух до сих пор не вернулся, глаза будто вырывают из черепа, но я поднимаюсь. Руки и ноги как деревянные, собрав все силы, я смогла сесть. В парапете пробоина, лежат несколько тел, всё забрызгано красными и чёрными ошмётками. Должно быть, одна из ракет со старта в кого-то попала и взорвалась. Пытаюсь оглядеться, отчего весь мир норовит перевернуться вверх ногами. Кто-то хватает меня за плечи и рывком поднимает на ноги. Слух возвращается так же резко. — Идём, надо уходить! — кричит Мартин, таща меня в сторону лестницы. Что-то аккуратно толкает меня в спину, отчего тело скручивает судорога, ноги подкашиваются, и я неотвратимо лечу вниз, утягивая Мартина за собой. Он рвёт из кобуры на поясе Беретту-92 и разряжает её в сторону «Тени», после чего поднимается и взваливает меня на плечо. — Мы выберемся… я вытащу тебя… Господи помоги… — бормочет он. В поле зрения попадает сваленный Мартином спецназовец. После нескольких пуль он сравнительно легко поднимается и спускает курок, после чего мы вновь распластываемся по крыше. Похоже, это конец, есть только один способ избежать плена… Собрав остаток сил, снимаю с пояса гранату, преодолевая судороги. — Уйдём вместе… Страшно не хочется умирать, но сдаться живым ещё хуже. Последние силы уходят на то, чтобы выдернуть кольцо, после чего рука разжимается… Не разжимается! Чужая сильная кисть сдавливает мои пальцы, не давая им выронить лимонку. Маска-череп бездушно смотрит в мои глаза, медленно наполняющиеся слезами. Стон отчаяния вырывается из груди, после чего я теряю сознание.***
Они пришли двадцать лет назад. Двадцать лет назад мы узнали, что не одни во Вселенной. Чужаки спустились на Землю под звуки оркестров, они пришли друзьями и наставниками. Вся планета праздновала торжественное вступление в Космическое Содружество… Но были и те, кто увидел среди слов о дружбе коварство. Коварство, не заставившее себя долго ждать. Мы превратились в рабов. Совет Объединённых Наций, верхушка человечества, продал Землю со всеми потрохами ради губернаторских кресел. Содружество забрало наши технологии, ресурсы и нас самих. Земля превратилась в поставщика людей на шахты, заводы и на поля битвы. И только такие, как Товарищ Альхен, повели несогласных в бой. Попав в плен, я подвела его, подвела будущего освободителя человечества. Теперь я сижу в полутёмной комнате для допросов, напротив меня трое: губернатор области — пожилой человек из числа тех, кто первым предал родную планету, офицер из «Кричащих Теней» — то самое невысокое существо с угольно-чёрной кожей, вытянутой мордой с маленькими острыми зубами и фасетчатыми глазами, которые периодически закрываются полупрозрачным веком. Третий тоже чужак. Круглое мохнатое тело покоится на четырёх членистых лапах, из спины торчит мерно покачивающийся хобот, а загривок усыпан сверкающими маленькими глазками. Их штук десять точно, может, даже больше. Человек толкает через металлический стол какую-то папку. Звякнув цепями, открываю её. Фотографии. Изувеченные тела боевых товарищей, мёртвые заложники, обгоревшие скелеты пассажиров корабля. В глубине души я обрадовалась, что среди них нет Мартина, хоть на лице и не дрогнул ни один мускул. В любом случае, мы все были готовы умереть, лишь бы задача была выполнена. И она была выполнена. — Зачем? Зачем вы это делаете? — гневно цедит предатель. — Мы сражаемся. Боремся за свободу нашей планеты. — Да с кем?! С молодыми парнями и девчонками, которых вы убили? Что они вам сделали? — Они предали Землю. Как и Вы! — вскакиваю я, пытаясь ткнуть пальцем в человека, но цепь наручников мешает это сделать. — Сядьте, — холодно произносит тень с непередаваемым акцентом. — Что, прихватили мы кого-то из ваших, а? Под чёрной кожей чужака проступили белые мышцы. Он видимо напрягся. — Троих, — так же холодно отвечает офицер, хотя заметно, что это ему далось нелегко. — То ли ещё будет! Вы, все вы увидите, что дух землян не сломлен. Мы вам ещё покажем! Цепи натянулись, усадив меня обратно на стул. — Вижу, что Вы не храбритесь, Вы действительно верите в свои слова, — начал гудеть второй чужак, приближаясь ко мне. При этом цепи ушли в пол до упора, полностью обездвижив руки и ноги. — Вижу, что Вы знаете, что будет. И Вы мне это расскажете. — Не бывать тому… Влажный и тёплый хобот лёг на лоб, и жизнь пролетела перед глазами одной неразборчивой полосой образов, ощущений, мыслей, надежд и желаний. Внезапно всё остановилось. Я очнулась от дремоты, сидя в штабе. Бывший офис заброшенного завода был изрисован граффити, тускло горящие лампы освещали склонившихся над картой Товарища Альхена, братьев Джексона и Вольдемара. — … переброшена на транспортные и правительственные объекты, — говорил Альхен, — мы проведём новую, беспрецедентную акцию. Теперь нашей целью станет Хоровск. Этот посёлок вырос вокруг предприятия по уничтожению химического оружия. По моим подсчётам, там хранится более двухсот тысяч тонн фосгена. Завладев таким козырем, мы сможем диктовать, как минимум, предателям, а то и эмиссару Содружества свои условия. Это будет ещё один шаг к освобождению… — Теперь мы знаем достаточно, — раздаётся гудящий голос откуда-то извне, и я снова уснула.***
— Имя, фамилия, статья, наказание, — прозвенел компьютер. — Мария Небогатова, статья 115, пункт восемь, сепаратизм, статья 172, пункт три, терроризм, статья 53, пункт три, убийство. Приговорена к пожизненной ссылке на тюремную колонию. Было холодно. Арестантская роба не могла защитить от ледяного ветра, гуляющего по коридорам тюремного транспорта. В очереди ходили слухи, что на борту тюремщика помещается до двадцати тысяч заключённых. И, судя по всему, свободных мест не будет. Дверь криогенной камеры отошла в сторону, я прошла в тесное помещение, оно было четырёхугольным, размером не больше гроба. Дверь вернулась в свои пазы. — Приготовиться к заморозке. Выдохните, не дышите, не двигайтесь. Я выдохнула в последний раз и замерла. Раздалось шипение. Почему-то вспомнилась одобряющая улыбка Мартина. Интересно, он полетит на этом же транспорте? Сможем ли мы потом увидеться? А будет ли это «потом» вообще? Эти вопросы остались без ответа, тьма навалилась ледяной пропастью без времени и пространства.