ID работы: 7358677

Секс за смерть

Слэш
NC-17
В процессе
29
автор
IreneT бета
Размер:
планируется Макси, написано 159 страниц, 20 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Запрещено в любом виде
Поделиться:
Награды от читателей:
29 Нравится 75 Отзывы 14 В сборник Скачать

"Контроль и откровения"

Настройки текста

Контроль — это две пары немых глаз, что следят за каждым твоим вздохом …

      Он ушёл, а мы остались, я и мои новые надзиратели, которые с интересом меня разглядывали, расслабленно развалившись в креслах напротив. Я вообще нихрена не понимал, он не просто переворачивал мой мир с ног на голову, а непрерывно крутил по кругу, не давая времени на передышку. Состояния ахуя не проходило, слишком сильный контраст был в его отношении и общении со мной. А я просто задолбался его не понимать, не знать, что от него ожидать в следующий раз, сердце глухо долбилось о рёбра, лицо горело, я нихрена не понимал, что со мной. В голове просто не укладывалось всё, что сегодня произошло, мой мозг грозился отказаться принимать участие в каждодневных блядствах чувств и желаний, которые ни он, ни я не могли понять.

Больно бывает не только от боли… Страшно бывает не только за жизнь …

      После того, как Шинджи утром ушёл, я просто вырубился, слишком резко и ярко началось утро, сон был пустым, вроде как всегда, но что-то надвигалось, казалось, что если я открою глаза, что если я проснусь, то опять увижу того ублюдка «отца». Опять попаду в этот прижизненный ад, из которого нет сил вырваться, и короткая передышка в виде сна — это просто иллюзия. Я чувствовал на руке чужие, больше и грубые пальцы, паника вмиг перехлестнула через край, я больше не хотел этого, теперь я знал другие прикосновения, которые мне были приятны, хоть я это и пытался скрыть. — Не смей прикасаться ко мне! — я подскочил и, отмахиваясь рукой от того, кто прикасался ко мне, чувствовал, как задеваю ногтями чьё-то лицо.       Сжавшись в комок, я пытался понять, что происходит и кто стоит сейчас передо мной, но не успел и опомниться, как с грохотом распахнулась дверь, и в неё опять залетел взбешённый и какой-то напуганный Шинджи. Я перевёл взгляд на медбрата, что отшатнулся от меня и увидел, как на его щеке расползается красная линия и начинает идти кровь. Шин взрывается, точными и быстрыми ударами ставит амбала на колени, приставляя к его голове ствол, и я понимаю, что это пиздец. Я начинаю орать, что всё хорошо, что мне ничего не сделали и что подумал, что это другой человек, но осекаюсь не договорив. Я почти попался, это не была страшная тайна, но почему-то я не хотел, чтобы он знал, что было со мной до него. Шин почти рычит, он требует ответа, а я не мог даже взглянуть на него, говоря, что это не его дело. Он бесился ещё сильнее, ударил медбрата по роже, грёбаный псих. Какого хера он вообще припёрся опять?       Завтра не наступило, а он опять пришёл качать права на меня и мою жизнь, бесит до коликов в животе, как же он бесит. Самодовольный, властный, жёсткий, но стоит ему прикоснуться ко мне, и моё тело готово принять его, готово смириться с его превосходством, бесит.  — Меня поражает это электрическое поле высокого напряжения. Осязаемое, мерцающее, возникающее вдруг между двумя мужчинами, которые даже не знакомы … Без видимых причин, просто так … Всего-навсего потому, что они друг другу понравились и изо всех сил стараются себя не выдать, — неожиданно выдал один из близнецов, которого звали Маки.       Я настолько ушёл в осознанные теперь воспоминания второго пробуждения, что почти забыл про них, но они явно были настроены на поболтать. Я как раз решил допить мисо суп, что притащил мне такой заботливый дядя якудза. Посмотрев на Маки, я делал последний глоток, но тут до меня дошёл смысл его слов и я поперхнулся моментально, выплёвывая содержимое на одеяло, пытаясь прокашляться.  — Ты чё несёшь? Совсем больной? — я недовольно на него зыркнул, скидывая с себя мокрое одеяло и вытирая об него пачку сигарет с зажигалкой, которые Шин мне великодушно оставил.  — А разве он не прав? — второй близнец Аки, вопросительно приподнял бровь, как-то странно и ехидно улыбаясь.  — Нет, бредятину какую-то городите, — я раздражённо отмахнулся от его слов, вставая и подходя к окну, прикурил сигарету. Нравимся друг другу? Аха-ха, оборжаться просто!  — Ну, пусть мы и знаем Шинджи всего три года, я могу с уверенностью сказать, что ты для него особенный, — на этот раз я подавился дымом. — Он садист невъебенный, грубый и несдержанный, а с тобой, он будто ходит вокруг хрустальной вазы, боясь нечаянно её разбить. Все тёлки от него бежали, так как он не умеет нежнее относиться к кому-то даже вовремя секса, а тут он вытворяет такое, что мы засомневались в собственной вменяемости. Вы как два осла, всем вокруг понятно, что вы нравитесь, друг другу, только до вас не доходит, это отстойное зрелище, — я слушал Маки и не хотел слышать, не хотел допускать даже малейшей мысли об этом.       Вот только в сознании включилась плёнка, где Шинджи аккуратно даёт мне затянуться, как в этот момент он смотрит на меня голодным, но нежным взглядом. Сердце набирало обороты; выкинув окурок в окно, я опёрся руками на подоконник и пытался глубоко вздохнуть, но воздуха отчаянно не хватало. Я почти чувствовал, как Шин берёт мою руку, как пилочка с нажимом скользит по моим ногтям, и какое у него в этот момент было лицо. Расслабленное, с едва заметной улыбкой, сейчас я это чётко вспоминал, а тогда в ахуе взглянул на него и не заметил, лицо горело сильней, пальцы начали подрагивать, так же как и ноги. В груди разливалось непонятное тепло, я просто не мог устоять на ногах и присел на корточки, зажмурился и упёрся лбом в стену под окном.  — Ого, кажись, ты его почти добил, Маки, — послышался сочувственный голос близнеца.  — Ну, хоть до этого дойдёт, раз тот тупой … — тяжело вздыхая, ответил ему брат.       Но я почти всё это пропустил мимо ушей, которые тоже пылали, только сейчас я понял, насколько это были интимные ситуации, ведь не станешь делать такое, кому попало. Я схватился за голову, а по шее и позвоночнику побежали мурашки, очень уж ярко я вспомнил, почувствовал, как он меня бережно расчёсывал, а потом ловкие пальцы скользили по прядям, заплетая их. Почти ощутил его дыхание, когда он вдыхал запах моих волос, мне явно грозил инфаркт, сердце просто скакало как сумасшедшее, а меня всего трясло. Я не хотел этого признавать, но понимал: если бы Шинджи мне не нравился, я бы так сейчас не реагировал, на простые блять воспоминания о том, что он делал. Хоть он и был самодовольным козлом, он действительно мне нравился, ведь я и сам хотел быть ближе к нему, когда подошел, попросив затянуться. Не так уж я и хотел курить, как хотел просто подойти к нему, просто оказаться от него на расстоянии вытянутой руки, рядом.  — Эй, ты там не помирай, а то он нас следом отправит, а мы жить хотим. — Аки конечно стебался, но и была там неплохая доля правды. У меня мозг кипел, вот так вот, вдруг осознать, что тебе нравится другой мужик, причём не простой мужик, а грёбаный якудза, вот это был пиздец всей моей недолгой жизни.  — Мать твою … и что мне блять теперь делать … — тихо прошептал, наверное, сам себе, я был на грани истерики, мозгом понимал, что как бы поздно метаться, а вот принять это было трудно.       Мне не верилось, что после стольких лет насилия от того ублюдка, я вообще смогу не блевануть от чужих прикосновений и тут сам прихожу к нему. Мой первый настоящий секс был с ним, я сам в какой-то момент захотел его прикосновений, его страстной грубости и не смог остановиться. Каждый его приход бесил до хреновых чертей, но … я боялся больше того, что он больше не придёт. Я сам не заметил, как из глаз градом посыпались слёзы, стало трудно дышать и все мои чувства смешались в одну простую истерику, я начал рыдать навзрыд, всхлипывая, пытаясь сделать вдох, пытаясь вытереть слёзы, что не останавливались.  — Эй, блять, ты чего?! — кто-то из близнецов подскочил ко мне первым, я уже просто плюхнулся задницей на пол и просто не мог остановиться, меня крыло.  — Иори, слышишь, мы перегнули палку, успокойся! Эй, посмотри на меня, прости нас, мы не со зла! — второй уже тоже сидел напротив меня, поднимая моё лицо в своих ладонях.       Они обнимали меня, крепко, оба гладили по голове и несли какую-то откровенную чушь, я даже не воспринимал половины, просто слушал их голоса и успокаивался. В какой-то момент понял, что всё почти в норме, если это можно вообще назвать нормой, но в голову внезапно пришёл бред. Почему-то сидя с ними в обнимку, я представил, что было бы, если бы сейчас в палату вошёл Шинджи, от предполагаемого пиздеца я просто заржал.  — Только не говори, что от жестокой правды ты кукухой съехал? — Маки и Аки отпустили меня и оба уставились с интересом и подозрением.  — Я, похоже, ей давно съехал, так что норм, просто с какого-то перепуга представил, что было бы, если бы Шинджи вошёл в тот момент, когда вы меня зажимали в своих крепких братских объятьях, — они не оценили шутку, передёрнув плечами почти одновременно.  — Вот знаешь, это не смешно ни разу! Я даже представлять такое не хочу. Может он нас и не пристрелит сразу, но реанимация нам обеспечена. Он только утром мобильник раздавил в руке, после звонка Суги-сана, а рожа была такая, что в аду бы перекрестились. — Аки был предельно серьёзен, да и я проникся от услышанного, смешно мне больше не было.  — Если это касается тебя, у него резко пропадает всё и без того скудное чувство юмора. — Маки встав, потянул меня за руку вверх, заставляя подняться.       А потом мы, молча, втроём встали у окна и закурили, теперь эта тишина меня не напрягала, с ними стало на удивление легко, стоило только поговорить и пережить одну мою небольшую истерику. Зашла медсестра поменяла мне одеяло, не сказав ни слова, что в палате можно было топор вешать, хоть окно и было открыто. Мне пришлось лечь, после того, как докурил, так как надо было поставить систему. Братья уселись опять в кресла, только сейчас я более или менее их рассмотрел и понял, что хоть они и кажутся одинаковыми, но в корне разные. Высокие и подтянутые, кареглазые, но даже цветом глаз они отличались, у Маки был потемнее, у Аки светлее и ярче, тёмно-коричневые волосы зализаны назад. Пирсинг в ушах не портил их образа деловых парней, он как-то гармонировал с их серыми строгими костюмами.  — Ты нас сравниваешь? — Маки спокойный и собранный, приподнял одну бровь, мягко улыбаясь мне.  — Нет, скорее ммм… присматриваюсь … — я различал их с самого начала, как только увидел, а сейчас просто остро видел разницу и в их характерах, жестах, они были интересными.  — О, и много насмотрел? — Аки более резкий и несдержанный, лыбился во все 32 и всё ёрзал на кресле.  — Прилично, — тоже слегка улыбнулся в ответ.  — Кстати, как ты себя чувствуешь после варева Шинджи? — Аки посмотрел на контейнер, в котором был мисо суп, что я допил.  — В какой это смысле, его варева? — я непонимающе уставился на загадочно улыбающегося Маки.  — Ну … — он протянул это и заржал, доставая с кармана мобильник, встав, подошёл ко мне.       Сунув мне под нос телефон, он пытался не трястись от смеха, когда Аки уже ржал в голосину и почти сполз с кресла, а я выдернул мобильник из рук Маки. От его трясучки в глазах рябило, и я решил сам посмотреть, а увидев, впал в ступор, просто не мог поверить, в то, что видел. На фото стоял Шин, одетый в уже не совсем белый фартук и колпак, он что-то резал. Стоя на маленькой кухне, он увлечённо и серьёзно готовил, а повара стояли в сторонке и не мешали. Я, не веря своим глазам, пролистал ещё несколько фотографий. На одной он сосредоточенно помешивает что-то в кастрюльке, на другой приправляет, а на третьей пробует.  — … хуя-се … — все, что я мог сказать, отдавая мобильник обратно уже почти успокоившемуся Маки, и посмотрел на уже пустую тару, с которой совсем недавно пил очень вкусный мисо суп.  — Ага, поверь, у нас тоже дар речи блять пропал, когда, он, схватившись за голову после звонка Суги-сана, выдал: «Мне надо на кухню …», молча, встал и ушёл. Мы минут через пять пошли за ним в непонятках и когда приоткрыли дверь кухни тоже ахуели знатно, что-что, а увидеть его в переднике и за плитой, мы не ожидали. — Маки опять уселся в кресло, а я откинулся на подушку, почему-то опять хотелось зареветь, где-то под рёбрами опять зашевелилось что-то тёплое.       Я прикрыл рукой глаза, губы дрожали, даже после того, как я их плотно сжал, кажется, это называют радость, ведь я действительно был рад, что даже о таком, как я, могут так заботиться. И кто? Он? Тот, кто, не моргнув, может убить, тот, кто постоянно взбешён и груб, на фото стоял и готовил мне еду, а потом сам же её и принёс. Слишком много чувств он вытаскивал из меня, слишком много открывал мне, а меня каждый раз трясёт, как от тяжёлого передоза, но я уже не могу отказаться испытывать их. Я не помнил, когда просто улыбался от души, радости я тоже не знал, любви было так мало, что и не вспомнить, заботы, по-моему, её вообще не было. Зато я в полной мере знал, что такое животный страх и невыносимая боль, отвращение, ненависть и после всего этого простое безразличие ко всему, к себе в частности. Я не знал, как на всё это реагировать, шок за шоком, всё, что он делает не логично, если учесть, что я ему никто, и то, что он, скорее всего, уже знает обо мне почти всё. В груди что-то болезненно сжалось при мысли об этом, я боялся, что, узнав всё, он поймёт, что я не стою его усилий, его заботы.  — Эй, Иори, ты там уснул, что ли? — голос Аки выдернул меня из мрака мыслей, в который меня понемногу засасывало.  — Нет, просто думал, а что, скучно? — я немного приподнял руку и посмотрел на него прищуренным глазом, привыкая к свету.  — Да это же пиздец, здесь даже телика нет! Я здесь сдохну … — он куксился и кривлялся, как маленький, пока Маки не дал ему подзатыльник, слегка, конечно.  — Ну, уж прости, я в окно пялюсь всё время и норм. Можешь рассказать что-нибудь интересное, если уж так невмоготу. Мне, знаешь ли, тоже здесь не шибко весело, если ты вдруг не заметил, — посмотрев на него, я издевательски улыбнулся.  — Шинджи, ублюдок … — он, закатив глаза, встал и пошёл к окну, доставая и прикуривая сигарету.       Тут же зашла медсестра, зыркнула на него, а он в ответ демонстративно затянулся и отвернулся, детский сад особо опасных младенцев бля. Я тихо заржал в ладонь, пока мне убирали капельницу, от такого количества жидкости уже откровенно булькало в ушах, и давило на мочевой. Как только за ней закрылась дверь, я почти соскочил с кровати и умчался в туалет, а выйдя, тоже подошёл к окну и прикурил сигарету из пачки Шинджи. Ну, а потом слово за слово и близнецы выложили мне всю свою историю, как их родители умерли от болезни и истощения, когда им было по пять лет. Как их отправили в приют, как тяжело там было, как они закалялись там с годами, как жизнь их закинула в нашу школу и как они встретили Шинджи в первый раз. Он поразил их настолько тем, как легко втоптал в асфальт местного Главаря школы, что они пришли к нему и попросились вступить в его банду.       Я слушал и понимал, что им тоже неплохо досталось в жизни, но они выжили, не сломались, ведь их преимуществом было в том, что их с самого начала было двое, я же был один. Время было уже за полночь, свет в палате мы вырубили, близнецы повисли на телефонах, решая какие-то мелкие дела, я даже не вникал в их разговоры. Я просто смотрел в окно, в груди зарождалось какое-то беспокойство, но усталость брала своё, я и не заметил, как уснул под их голоса.

***

Шаги … Тихие, но тяжёлые шаги …       Открыв глаза, я увидел, что близнецы уснули в креслах, это были не их шаги, к палате подошёл Шинджи и распахнул дверь, прислоняясь к косяку.  — Скучали блять? — вроде бы всё было как обычно, но я откинул одеяло и соскочил с кровати, пока близнецы пытались одуплиться.  — Тебя ранили? — я подошёл к нему в плотную, почувствовав запах крови и разглядел в тусклом свете коридорных ламп, насколько бледным было его лицо.  — Что?! — Аки и Маки тут же вскочили и подлетели к нам.       Я же уже распахнул с силой его рубашку, пуговички полетели на пол, глухо ударяясь о больничный паркет. В глазу его татуировки дракона была дырка и виднелась пуля, в моей груди что-то болезненно сжалось.  — Мать твою, Шинджи! Надо найти Суга-сана, Аки быстро! — Маки хотел было прикоснуться к нему, но Шинджи резко достав ствол правой рукой, приставил его к голове близнеца.  — Завались, это всего лишь царапина, не смей поднимать кипишь! — его рука подрагивала, а Аки застыл, кипя от злости.  — Рот прикрой! — я схватился за дуло и легко забрал из его руки ствол, отдавая его Маки. — Я сам всё сделаю! Принесите всё что нужно, вы же знаете, быстро! А ты великий блять и ужасный пошли со мной! — я злобно гаркнул, чем ввёл его в лёгкое офигение, близнецы кивнули мне и вышли, а я потащил шатающегося Шина на свою кровать.       Стянув с него пиджак и рубашку, заставил лечь на кровать, крови почти не было, а края раны были как будто прижжены. Меня должно было бы колотить, но я только нахмуренно прощупывал края раны, по мне, конечно, не скажешь, но я знал, что и как делать. После того, как тот ублюдок меня сильно покалечил, я начал читать книги по медицине, хирургии, всё что находил, даже один раз пришлось доставать пулю из его ноги. Я не знал, чем он занимается и кто он вообще такой, а что-то говорить он мне не собирался, хотя в тот момент, я жалел, что его не пристрелили.  — С чего это такая забота? — этот придурачный якудза лыбился, а меня это бесило.  — Завались! Надо было брать братьев с собой, а не оставлять меня надзирать! Если б я хотел, я бы сдох и они не помешали бы … — я кипел от злости, ведь в голове крутились фрагменты того сна, будто пророческого, как мне теперь казалось.  — Значит, теперь ты хочешь жить? — я залез на него верхом, так было удобней.       Шинджи говорил это, слегка улыбаясь, закрыв глаза, а я от злости схватил его пальцами за скулы, мы почти одновременно вздрогнули, капли моих слёз упали на его лицо. Шинджи ошалело распахнул глаза и смотрел на меня, не моргая, а меня начинало трясти, губы дрожали, а сердце рвалось из груди.  — Придурок, для чего мне жить, если ты умрёшь? — я еле смог это выдавить из себя, у меня опять начиналась истерика.       Он неожиданно схватил меня правой рукой за волосы на затылке и с силой притянул к себе, просто впиваясь своими губами в мои. Заставляя открыть рот, проталкивая свой язык ко мне, он жадно начал терзать мои губы, будто готов был сожрать меня, и это заводило нас обоих. Я уже чувствовал, как его член вмиг напрягся в брюках и упёрся в мой зад, мурашки прокатились по всему телу бешеным табуном, истерика исчезла.  — Воу, тормозите! — первым в палату влетел Аки с тележкой, за ним вошел, тяжело вздыхая Маки. Чтобы немного остудить Шина, пришлось слегка надавить пальцем возле раны, и он, зашипев, отпустил мою шевелюру.  — Так, хорошо, где обезболивающее? — Аки подал мне ампулу, и я быстро её открыл, разорвав зубами упаковку шприца, набрав в него препарат, взял смоченный спиртом тампон из рук Маки и протёр им место вокруг раны.       Быстро обколол рану по кругу, натянул на руки перчатки и приготовил щипцы, тампоны, чтобы промокнуть кровь, в одной из ванночек смешал, перекись и дезинфицирующее средство. Слегка надавил возле раны, но Шин даже не поморщился, обезболивающее подействовало быстро, но это не значило, что боли он не почувствует совсем. Хотя, и прилично приглушит её, поливая смесью из ванночки, я тут же промакивал, обеззараживая рану, потом обработал края раны спиртом, вздрагивая от того, что этот идиот озабоченный сжал здоровой рукой моё тощее полужопие.  — Кончай меня лапать, придурок! — я злобно на него зыркнул.  — Считай, что это дополнительное обезболивающее, так что завались и вытаскивай уже эту ублюдочную пулю, — он ослабил хватку на моей заднице, и стал её поглаживать, что пиздец, как отвлекало.  — Блять … — я тихо матюкнулся, обложил рану бинтовыми тампонами, взял щипцы и, надавливая на края раны, чтобы пуля немного приподнялась, уцепился ими за неё.       Не говоря ни слова, я начал вытаскивать пулю, как можно быстрее, её расплющило, и вытаскивалась она тяжело, а боль от того, что при этом Шин сжимал от собственной боли мой зад, заставляла поторопиться. При этом он приподнимал бёдра и вдавливался в меня своим стояком, хренов мазохистский изврат, хотя и я не лучше, ведь у меня уже тоже стоял. Мысли путались, но я старался сосредоточиться и наконец, вытащил пулю, Шинджи глухо застонал сквозь стиснутые зубы, а из раны хлынула кровь. Быстро бросив щипцы с пулей на каталку, я промакивал кровь, а потом снова ливанул в рану смесь средств, дезинфицируя и промакивая кровь, следом был спирт, чтобы прижечь края раны и остановить кровь.  — Может, ты к нам в личные доктора пойдёшь? — нервно хихикнул Аки, близнецы облегчённо вздохнули.  — Кто знает … кто знает … — уклончиво ответил я, кровь наконец-то остановилась, и я начал накладывать на рану салфетки с заживляющей мазью, а потом наклеил стирильную повязку.  — Я смотрю, вы уже успели хорошо познакомиться … — раздражённо отозвался Шинджи, опять сжимая мой зад и приподнимая бёдра. — Забирайте каталку и проваливайте, — он весьма красноречиво на них взглянул, а я стянул с рук перчатки и кинул их на каталку.  — Не перенапрягай руку, ревнивец … — Шин скрипнул зубами, но промолчал, а братья взяли каталку и вышли из палаты, закрыв за собой дверь и выключив свет.

Коль буйны радости, конец их буен; В победе — смерть их; как огонь и порох, Они сгорают в поцелуе …

      Я не успел и слова сказать, как он опять грубо хватая меня за волосы, притянул к себе и снова начал жадно терзать мои губы, кусать их, посасывать, а потом протолкнул свой язык в мой рот. Тёрся своим стояком о мой зад, а моё тело отзывалось, начиная дрожать, сердце набирало обороты и опираясь своими руками по обеим сторонам от его лица, я больше не хотел сопротивляться ему, я не мог. Я хотел его так сильно, что внизу живота начинало сводить, хотел его прикосновений, таких грубых и властных, тело горело, и я уже сам начал с такой же жадностью отвечать ему. Все мысли разом вылетели из головы, я начал двигать бёдрами, тереться об его каменный стояк, чувствуя, как собственный член начинает бешено пульсировать.

Говорят сердце и тело — две разные вещи… Это ложь… Когда затронуто сердце, тело тоже жаждет прикосновений… А когда так часто прикасаются к телу … Сердце тоже хочет любить ….

      Его рука скользнула под мою больничную рубашку на спине, а тело будто прошило током, от нежных, почти невесомых прикосновений его пальцев, он как-то умудрялся сочетать нежность на грани садизма. Оторвавшись от его губ, я поднялся и стянул через голову рубашку, бросая её на пол, не переставая двигать бёдрами, я смотрел на его возбуждённое до неприличия лицо. Шинджи закусил губу и нежно пробежался по моей оголённой груди, слегка задевая пальцами мой торчащий сосок, волна удовольствия и мурашек заставила меня вздрогнуть всем телом, откидывая голову назад, я тихо застонал. Его прикосновения становились грубее, настойчивее, пальцы скользили по моему впалому животу, ныряя под резинку больничных штанов и стягивая их, оголяя мой пульсирующий член. У меня перехватило дыхание, когда его палец круговыми движениями начал размазывать по всей головке смазку, он дразнил меня, дразнил себя, как будто хотел знать, кто из нас не выдержит первым.

В настоящей страсти должна быть капля жестокости… А в любви — чуточку насилия…

      В глазах всё плыло, наше дыхание сбивалось, я больше не мог терпеть это насилие от его тягучих, невесомых прикосновений, мои пальцы торопливо расстегивали его ремень, ширинку, высвобождая и его член наружу. Дрожащими пальцами я пробежал от основания к головке, а потом резко сжал его в ладони, от чего его тело напряглось, а из груди вырвался первый грудной стон. Вот только продолжить он не дал, убрав мою руку, он прислонил наши стволы друг к другу, и, обхватывая их рукой, он начал тугие движения. Я уже стонал, не переставая, выгнувшись назад, я держался руками за его ноги, казалось, что сердце бьётся в каждой клеточке моего тела, возбуждение и удовольствие пульсирует во всём теле. Шинджи почти рычал, наращивая темп, а я хотел большего, выгнувшись обратно, одной рукой слегка сжал его горло и начал двигать бёдрами сам, тереться своим членом об его член.       Его взгляд, его ехидная улыбка, грудные, почти рычащие стоны, всё это сводило меня с ума, я уже и не понимал, что творю, тело двигалось навстречу к нему, я просто не мог остановиться. Резко впиваясь в его губы, я сжимал руку на его горле, жадно сплетая его язык с моим языком, я как заведённый двигал бёдрами, почти впиваясь ногтями второй руки в его здоровое плечо. У нас явно рвало крышу, отпустив его рот, я смотрел прямо в его глаза, не отпуская его шеи, я почти был на грани помешательства, так же как и он, его бездна глаз затягивала меня всё глубже. Облизывал кончиком языка его приоткрытые губы, кусал их, а потом нежно и невесомо целовал, я хотел его всего, хотел его себе и только себе. Подчинить, привязать, сделать всё, чтобы он был только моим, только со мной, и хрен на то, что мы два явно психически больных мужика, похуй на всё.  — Шинджиии … — наши члены напряглись одновременно и я, содрогаясь всем телом, кончал, почти выкрикивая его имя, слыша, как он рычит, тоже содрогаясь в оргазме, чувствовал ладонью, как вибрирует от этого его горло и кадык.  — Живи … — когда меня затопило оргазмом, мне показалось, что он это почти прошептал, в груди всё сжималось и горело, даже если это всего лишь мой бред.       В глазах плясали цветные пятна, голова кружилась от дикого оргазма, сил почти не было, но я аккуратно слез с Шина и лёг рядом, чтобы отдышаться. Посмотрев на него, понял, что его вырубило, он мирно сопел израсходовав последние силы, но надо было вытереть и себя и его. На дрожащих ногах я прошёл в ванную и, намочив маленькое полотенце в тёплой воде, вернулся обтирать идеальный пресс, залитый нашей спермой. Закончив с обтиранием, заправил его хозяйство в боксеры, застегнул брюки, а ремень вытащил из шлёвок и кинул его на кресло. Дрожащими руками, я протёр и себя, поднял с пола рубашку и натянул обратно, подходя к окну, прикурил сигарету и смачно затянулся.  — Войти можно? — сначала послышался тихий стук в дверь палаты, а потом такой же тихий голос Маки.  — Валяйте, — уже сидя на подоконнике и облокачиваясь на его косяк, ответил я, сил стоять просто не было. — Он в отрубоне, так что можете не напрягаться сильно, — дверь тихо открылась, с близнецами пришёл и Суга-сан.  — Ты молодец, Иори, всё правильно сделал, но систему с антибиотиком поставить всё же надо. — Док готовился поставить ему капельницу, а Маки и Аки устало плюхнулись в кресла.  — Пристегните ему эту руку, на всякий случай, — выкидывая бычок в окно, я смотрел, как старик медленно вставляет иглу в вену Шина, закрепляет, а потом настраивает частоту капель.  — Хорошо. Я сейчас скажу, чтобы тебе приготовили кровать в другой палате и… — я перебил Сугу-сана.  — Нет, я буду спать с ним, — твёрдым голосом сказал я, смотря на Дока. — Лучше приготовьте им по кровати, того и глядишь сейчас в обморок грохнутся, — я перевёл взгляд на усталых и перенервничавших близнецов.  — Хорошо, присмотри за ним, если что, зови, — он развернулся и вышел из палаты, пригласив близнецов в палату напротив.  — Спасибо. — Аки добро и устало улыбнулся, вставая с кресла, Маки посмотрел мне в глаза и они неожиданно оба мне поклонились, я от таких почестей чуть с подоконника не навернулся, а они просто молча ушли, закрывая дверь.       Я слез с подоконника и пошёл к двери выключить свет, затем подошёл к кровати и аккуратно стянул с Шинджи туфли, в которых его и заставил улечься на кровать. Накрыл его одеялом и сам под него залез, занимая небольшой кусочек кровати с краю, используя его жёсткое плечо, как подобие подушки, почти моментально вырубаясь.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.