Моника и Аличе в Хогвартсе

— Вееее, Кьяра, Кьяра, не трогай мои косички! Сестричка, зачем ты сердишься? — жалобно спрашивала кареглазая десятилетняя девочка, изо всех сил пытаясь вырваться от сестры, которая была, похоже, немного старше — это было видно в первую очередь по снисходительности, с которой она смотрела на младшую сестру. Ее каштановые волосы были слегка темнее, а на лбу пролегала такая хмурая складка будто она только что съела большой лимон. — Какая же ты тупая, — бесцеремонно заявила она сестренке, и поморщилась, заглядывая в огромные светлые глазищи. — Дед все время одной тебе потакает, вот ты и носишься по округе, а я вынуждена присматривать за тобой, чтобы ты снова какой-то хрени не натворила! — Веее, но я ничего не делаю! — удивленно ответила ей девочка, наконец, получая в распоряжение свои пушистые длинные косички. — Совсем-совсем ничего плохого! — А кто приманил к нам во двор три десятка кошек и тискал их всех по очереди? По чьей вине у нас во дворе выросла кокосовая пальма? Зачем, наконец, ты перекрасила всех белых бабочек на той клумбе? — ядовито перечисляла Кьяра. Кьяра Варгас любила свою сестру, но вместе с этим чувствовала к ней глубокую неприязнь. Виноват был в этом, бесспорно, дедушка — он обожал свою маленькую внучку Аличе, и хотя старался заботиться о Кьяре, она слишком хорошо чувствовала его реальное отношение. Кьяра горячо завидовала сестре — почему она такая милая и хорошенькая? Почему к ней тянутся и люди, и животные? Почему, наконец, она может прижаться к дедушке и залезть к нему на колени, а она, Кьяра, этого не умеет? Даже стихийные выбросы магии малышки Аличе были какими-то удивительно милыми и забавными, и дедушка добродушно посмеивался над ними. Когда Аличе было всего четыре года, она пожелала иметь хорошенького котенка, чтобы играть с ним и обнимать его, но дедушка, зная пылкий нрав внучек, побоялся дарить им домашнее животное… кроме того, против выступила София Эдельштайн — дальняя родственница, взявшая на себя обязанность воспитывать его девочек. «Кошки — это шерсть, антисанитария и аллергия» — заявила она безапелляционно, а наутро проснулась от разноголосого мяуканья. — Кто-нибудь может объяснить мне, ЧТО ЗДЕСЬ ТВОРИТСЯ?! — возопила она, увидев детскую, полностью забитую кошками и котятами, среди которых блаженствовала младшая из девочек. — Я сказала им «кис-кис-кис»! — сияя светлыми карими глазами, объяснила Аличе Варгас, прижимая к себе котенка. — Тетя София, правда же, они пусечки? Как впоследствии выяснилось, загрустившая Аличе действительно просто открыла окно и сказала «кис-кис-кис», и кошки со всей округи мгновенно бросились к ней с мурчанием. Старый дед Варгас с улыбкой выслушал возмущения гувернантки и подкрутил длинный ус, а потом сделал Аличе устное замечание о том, что теперь придется потратить много времени, чтобы вернуть «кошечек» хозяевам. Когда Аличе исполнилось шесть, она увидела в магазине шкатулочку из кокоса, и решила во что бы то ни стало заполучить такую… когда тетушка София выглянула в окно, чтобы загнать девочек обедать, она даже открыла рот — среди дубов и кленов во дворе важно возвышалась пальма, усыпанная кокосами. — Она будет отличной волшебницей, — радовался дед Варгас, весело трепля девочку по головке. — Верно, госпожа Эдельштайн? — Пффф, — поджала губы тетя София, но промолчала — в отличие от Кьяры, Аличе была послушна, да и что можно было сделать со стихийным выбросом маленькой колдуньи? В восемь лет случилось совершенно невероятное событие, и дед Варгас, вместе с госпожой Эдельштайн, долго махали палочками, чтобы вернуть огромную клумбу из городского сада в обычный магловский вид. Во время прогулки Аличе, решив, что белые бабочки на белых цветах — это не так красиво, с увлечением потыкала в цветы пальчиком, и они перекрасились в оранжевый, бирюзовый и фиолетовый, а бабочки и вовсе засверкали всеми цветами радуги. Разумеется, у Кьяры тоже случались магические выбросы, но она, как правило, роняла или рассыпала что-то на тетушку Эдельштайн… После того же, как у гувернантки внезапно выросли ярко-зеленые рога, она совсем невзлюбила девочку, хотя Аличе доставалось от нее не меньше, а даже больше — послушная тихая Аличе была лучшей мишенью, чем ершистая и нравная Кьяра Варгас. — Ты опять бегала в сад к Байльшмидтам? Сколько раз я говорила — не суйся к тому дому, тупая твоя башка! — хмурила брови Кьяра. — Они — темные волшебники, и с ними вообще никто не общается! — Но почему, вее? У них такой красивый сад и три очень больших собаки! Разве могут плохие люди любить цветы? — наивно спрашивала Аличе, пытаясь обнять сестренку.

…

— Я надеюсь, ты будешь такой же могучей колдуньей, как и Великий Я, — примерно в это же время говорил один из тех самых "темных волшебников" своей маленькой сестре с коротко стриженными светлыми волосами. — Я научу тебя, как стать в школе самой крутой, сеструха! — Ты завалил СОВ по трансфигурации, — хмуро напомнила ему девочка, недовольно качая головой — она очень не любила, когда брат пускался в рассуждения о воображаемых подвигах. — Зато я уделал всех по защите! — не смутился Великий Брат Гилберт. — На меня выпустили три сотни дементоров и сто двадцать гриндилоу! — В прошлый раз, когда ты это рассказывал, гриндилоу было всего пятнадцать, — девочка насторожилась, услышав за деревьями непонятный шорох. — Я просто не хотел смущать тебя проявлением своего величия, — объяснил Великий Братец. — Чего ты там увидала? — Ну, заходи, раз пришла, — в это время спокойно сказала Моника, гостеприимно распахивая калитку. — Чего ты все ходишь и любопытничаешь?