В последнее время угроза со стороны ксеноцивилизаций достигла красного уровня опасности. В связи с чем, был проведён поиск дополнительных решений проблемы биологического резерва. В качестве одного из вариантов рассматривалось создание подвижных хабитатов(19) в районах концентрации межзвёздной пыли. Подобное местоположение позволит уменьшить вероятность обнаружения и иметь в доступности ресурсы для наращивания защитного потенциала. Опыт в строительстве колоний О'Нилла с возможностью роста и репликации в системе Эпсилон Эридана(20) позволил разработать и испытать подвижные хабитаты, снабжённые сборщиками межпланетной пыли. Испытания, проведённые во втором астероидном поясе, данной системы подтвердил и возможность получения достаточного количества сырья из пространства для репликации. В качестве системы базирования была выбрана система TW Гидры. Благодаря наличию протопланетного диска, концентрация вещества позволяет формировать механозародыши колоний со скоростью отвечающей требованиям, представленным в докладе от 24.02.2750. То же касается остальных видов продукции. Наличие в системе газового гиганта сравнимого размером с Юпитером, так же позволяет создать рой магнитосферных концентраторов и организовать добычу гелия-3 из атмосферы. Работа биорепликаторов в системе упрощается благодаря наличию в протопланетном облаке больших объёмов органических соединений. Экспедиция в систему TW Гидры провела полную разведку системы и испытания сборщиков межпланетной пыли. Результаты испытаний признаны успешными. Подробности в прикреплённом файле. В итоге данная мера может выступать как автономно, так и в качестве базы снабжения, сочетаясь с другими проектами биологического выживания. Для дальнейшей работы запрашиваю выделение строительных мощностей для изготовления полноразмерного мобильного хабитата(техническая документация в прикреплённом файле) и/или его механозародыша, а также транспортировку объектов в вышеозначенную систему. Конец доклада. ИСП-07/03 руководитель проекта “Скитальцы”. – Доклад, направленный в Совет Стратегического Развития 21.05.2754
Прятать что-то в космосе задача не из лёгких. Применяемые на военных кораблях факельные двигатели всегда дают столь существенное излучение, что специальные средства способны их засекать на поистине гигантских расстояниях. Однако на таких дистанциях даже свет вещь слишком медленная. Если надо что-то спрятать поместите это в межзвёздную пустоту. Когда это заметят, будет слишком поздно. Потому они были здесь. Сотни звездолётов ударного флота. Их тёмные панцири выделялись крохотными пятнышками мрака на фоне бесконечного звёздного узора. Вершины текущей оружейной мысли, ждущие команды из штаба. Цель давно известна, нужен лишь приказ. В десятках парсеках отсюда ждут похожей команды союзники. Все риски просчитаны и учтены. И вот квантовый передатчик начинает тихо шептать заветные коды. В магнитном плену зажигаются термоядерные шнуры. Радиаторы приобретают алый оттенок, постепенно переходящий в рыжий. – Началось…***
Я снова в своём доспехе. Боевой режим глушит самосознание, оставляя идеально выверенные рефлекторные реакции. Моя броня подобно лепестку на ветру несётся сквозь космический вакуум. Я нахожусь внутри вытянутого клина. Пластины из оптического метаматериала в сочетании с радиопоглотителем значительно снижают заметность. Вырабатываемое мною тепло уносится за спину, где клин открыт. Рядом должны лететь другие члены отделения. Режим радиомолчания не позволяет узнать истинную картину на данный момент. Срабатывает таймер, и я разворачиваюсь двигателями прыжкового ранца к цели. Пластины клина расходятся и перемещаются на небольших манипуляторах, теперь они прикрывают меня от возможной атаки в качестве навесных щитов. Короткое торможение и вот я соприкасаюсь с поверхностью разбитого космического корабля. Сразу принимаюсь выискивать таящиеся вокруг опасности. Рядом на корпусе возникают остальные бойцы и их дроны. Быстрое восстановление связи и отдача приказов. Воля Вестат посылает меня к огромной дыре в теле гигантской машины, которая, судя по остаткам внешнего оборудования, является лёгким рейдером. Вышагиваю в назначенном направлении, приклеившись электростатическими захватами подошв. Материал под ногами змеится многочисленными трещинами. То тут, то там уродливыми язвами виднеются следы взрывного испарения мелкокалиберных снарядов и высокосортных осколков. Но вот я достигаю обрамлённого оплавившейся и растрескавшейся каёмкой провала. С моего “Каракурта” сбегают несколько механических насекомых, храбро бросающихся в пасть пролома. Изображения с их камер рисует картину полнейшего хаоса перемолотых внутренностей корабля. Похоже, что сюда пришлись попадания пары гамма-взрыволазеров, обративших своей конструкцией мощь ядерного взрыва в потоки высокоэнергетических квантов. В голове ясно вырисовывается картина событий. Первый луч испарил разнесённую броню. А абляционный взрыв от второго породил из остатков защитного панциря бушующую стену плазмы, давящую переборки, палубы, оборудование и экипаж. Пройдя сквозь конструкции, волна деформации отразилась от бронепояса и направилась обратно, унося часть обломков в космос. Однако даже после подобного в корабле могли остаться выжившие и, что более важно, разведданные. За последними программа тренировки нас и посылала. Пускаю в чернеющий зев пробоины своих юрких дронов поддержки. Чисто. Мой “Каракурт” медленно заплывает в широкий тоннель, а вместе с ним и я. Подтягиваюсь на молекулярных тросах, непрерывно водя стволами рельсовых автоматов из стороны в сторону. Одна из разведывательных машин фиксирует отражённую от металла тепловую сигнатуру. Ловлю возможное местоположение противника в прицел и даю короткую очередь. Выстрелы отдаются вибрацией по всему телу, а отдача слегка искажает мою траекторию. Беззвучно вспыхивают среди хаоса обломков следы попаданий. Туда сразу же уходят разведчики. После первых выстрелов ожидаемо возникают противники. Все они оказываются в прицелах. Мои отделённые от основного тела органы разрушения пронзают пространство очередями игл. Не успевшие сделать ни единого выстрела биороботы продолжают лететь по инерции. Отсечённые внутренними ударными волнами конечности оставляют за собой мириады алых кристалликов. Пауза, за которую перепроверяю ликвидацию ближайших угроз. – Это Алекс, сектор чист. Приём, – передаю я в эфир код. – Это Вестат. Принято. Следом за мной в искалеченное нутро корабля погружаются космопехи моего отделения вместе со своей роботизированной свитой. Они равномерно распределяются по сферической полости возникшей после плазменного шторма лучевого удара. Дроны поддержки втискиваются в хаос обломков. Они несут направленные термические заряды, что должны частично расчистить проход к мостику. Короткий сигнал машин о готовности, теперь нужно уйти с направлений разлёта обломков. После возвращения дронов срабатывают заряды. Недолгое свечение, и в пространство возносятся столбы расплавленного металла. Зрелище напоминает извержение вулкана, виденное мной в каком-то фильме. Теперь я должен установить пробивные заряды в конце одного из возникших туннеля. Провожу анализ самого перспективного направления с помощью механонасекомых. Теперь короткая процедура установки разрушающего даже самую прочную броню устройства. Рядом со мной повисла Аэнора, готовит к применению метательную кассету. Цилиндр с суббоеприпасами и небольшими маневровыми двигателями должен был зачистить зону прорыва от нежелательных объектов. Активация пробивного заряда. Воздух в откупоренных отсеках отсутствует, так что его поток не мешает медленной кассете пройти по ещё светящемуся расплавом туннелю. Устройство посылает сигнал о срабатывании, подтверждаемый мгновенным сиянием, отражённым от конструкций. Вновь моя очередь, наращиваю на броне пласты аэрогеля и прохожу тем же путём, что и боеприпас, выставив "Каракурта" перед собой. Новые палубы хотя и не так сильно пострадали, но всё равно встречают всеобщей разрухой пробитых перекрытий, застывших обломков и разбитой облицовки. Тем не менее, проходы, созданные для весьма крупных по своей природе дагро, дают пространство для манёвра. Короткая разведка и посылка сигнала о возможности выдвигаться. Путь до мостика не был особо сложным. Единственным барьером была гнетущая атмосфера погибшего судна. Здесь можно было найти то, что осталось от экипажа. Напоминающие сказочных бескрылых драконов тела в разорванных лёгких скафандрах замерли в невесомости. Почти все были убиты осколками, что превратили стены в решето. У некоторых чужих отсутствовали конечности, у пары были вскрыты черепа, серое вещество которых осталось замёрзшими комочками на ближайших поверхностях. Один труп каким-то образом оказался вспорот по всей своей длине, от чего кишки или их аналог тошнотворными канатами перекрывали дальнейший проход. Я без всякого отвращения убрал помеху с пути. Послушным автоматам, в которые нас превращали доспехи, было безразлично подобное. А может быть, это было безразлично и древним солдатам, что по некоторым историям с упоением потрошили своих врагов. Как бы то ни было, осложнения возникли лишь у самого мостика. Вход в него охраняли биороиды. К счастью и здесь межпалубные перекрытия были сильно повреждены и могли быть окончательно снесены даже без пробивных зарядов. Отделение окружает мостик со всех сторон, при этом сектора обстрела не задевают бойцов. Наши глаза в виде стальных мушек проникают внутрь мостика. Все противники как на ладони. Спокойно и методично вбиваю короткие очереди в цели. Среди пробоин видны разлетающиеся внутренности биороидов. Похоже, что у противника на корабле оставалась простейшая система обороны, что могла лишь послать псевдоживых бойцов оборонять важные узлы. Используй чужие полноценный ИИ всё было бы сложнее. Но вот наконец-то и сам мостик. По нему летают трупы экипажа и остатки биороидов. Почти все консоли разбиты, но из них ещё можно выудить информацию. Эстрес подключается к одному из терминалов и активирует программу, специально написанную под софт чужих. Ещё несколько секунд ожидания и перед глазами возникает надпись о выполнении миссии. Сознание на пару мгновений вновь возвращается, и я успеваю ощутить удовлетворение от выполненной работы. Это было совсем не сложно. К сожалению, начинается новая симуляция. И на этот раз она не слишком похожа на предыдущую.***
Низкие серые тучи зависли над землёй. Было очевидно, что дождь может зарядить в любую минуту. В другое время, я бы насладился фантастическим зрелищем атмосферных осадков, но не сейчас. Подготовленная для добычи огня палочка раз за разом прокручивалась в растительном волокне. От трения деревяшка уже начинала дымиться. Стараясь не закапать потом труды своей работы, я подгадывал момент добавления трута. Ветер был пока не очень сильным, но лёгкая одежда не спасала и от него. Про себя я проклинал место моего пребывания и управляющего всей этой бессмыслицей. Когда нас заставляли штурмовать орбитальные крепости, я понимал зачем. Защита корабля от абордажа, пожалуйста. Обстреливать летящие на почти разбитый крейсер контактные ракеты из ручных рельсотроны, очень слабо верится, но пусть. Но симулировать выживание на планете без оборудования? Причины подобной тренировки оставались мне не ясны, однако её было необходимо пройти, как и все остальные. Небольшой огонёк коротко вспыхнул. Я поспешил добавить топлива и раздуть слабое пламе. Спустя час наконец-то удалось получить костёр. Крупные капли к тому моменту уже вовсю барабанили по укрытию из листьев инопланетного растения. Следующим пунктом в обучении была готовка попавшейся мне в добычу кракозябры. Напоминающая ракоскорпиона тварь хотя и исцарапала мне руки, но под нажимом усиленных мускулов быстро сдохла. Однако одно дело было убить зверюгу, нас к подобному готовили, но съесть? Подобная мысль сразу вызывала рвотные позывы и отвращение, как будто это был невероятно варварский поступок. Да это и был варварский поступок! От убийства животных ради пропитания отказались ещё сотни лет назад, а теперь... Подняв за хвост инопланетное животное с расплющенным черепом, я попытался понять, как из него сделать что-то напоминающее продукт из рациона. Выглядела это штука не слишком аппетитно, да и в голове постоянно всплывала фраза "Инопланетная органика ядовита". Надежда была лишь на симбиотических микронитов, и что целью тренировки не был урок солдатам не жрать что ни попадя.***
В новой вариации виртуальной реальности я, как и все космопехи, потерял счёт времени. Может прошла неделя, а может месяцы. Мы то сходились для отработки групповых действий, то оказывались изолированными друг от друга. В основном мы продолжали оттачивать владение оружием, но иногда обучались выживать и без него. К чему подобное пехотинцу, который из корабля без доспеха выйдет только в космопорте? Один раз нас даже пытались научить плавать. Предварительная совместная инструкция после очередной отработки действий в микрогравитации и вот я уже на дне гигантской солёной лужи. Жители планет называют подобное морем. Глубина не такая уж и большая, чуть больше десяти метров. На мне экзоскелет, так что не страшно. Только вот энергия в доспехе почти на нуле. Элементы на атомных изомерах истощены. Последние джоули остались лишь в резервных накопителях. Надувная система всплытия отсутствует. Выбора нет, нужно покинуть экзоскелет. Короткая процедура уравнивания давления. Задержать дыхание и выскользнуть из доспеха. Холодная, плотная субстанция обхватывает со всех сторон. Теперь вверх, к спасительной поверхности. Пока в лёгких хватает кислорода. В какой-то старой книге, я читал, что плавание под водой сравнивается с полётом. Хотел бы я видеть этого автора сейчас. Нет, на невесомость это не было похоже. Жидкость тормозит движения и не даёт лететь в нужную сторону в одном толчке. В отсутствие специальных очков перед глазами всё расплывается. Нельзя спокойно дышать. И главное, можно почувствовать верх и низ. Последнее, впрочем, сейчас не вредно, а даже полезно. Я плыву, движения непохожие на те, что я использовал всю жизни. Они поднимаются из самых глубин памяти, то ли являясь вырубленными в нейронах ментальными блоками, то ли следствием миллионов лет эволюции закрепивших эти рефлексы в самом геноме. Загребая руками и ногами, помогаю архимедовой силе поднимать меня к границе раздела сред. Становится светлее и теплее, давление на барабанные перепонки исчезает. Вот и долгожданная поверхность. Выныриваю, воздух вырывается из лёгких. Сразу теряю плавучесть, но успеваю сделать вдох до нового погружения. Вновь выныриваю и пытаюсь сориентироваться. Метрах в пятидесяти замечаю берег. Сразу же направляюсь к нему. Плыть пока получается плохо, то и дело погружаюсь, но это ничего. Цель симуляции скоро будет достигнута, и меня забросят в более привычную среду. Вот наконец-то под ногами появляется опора, начинаю идти по дну. Теперь вода вокруг уже не доставляет дискомфорт, а скорее приятно омывает кожу. Ещё немного и линия прибоя остаётся за спиной. Висящая перед мысленным взором цель тренировки отмечается, как достигнутая. Однако симуляция не заканчивается. Появляется новая надпись: "Ожидание". Что ж ожидание, так ожидание. Сажусь, развернувшись к берегу лицом. Нос щекочет запах йода и морской влаги. Сверху печёт солнце, жёлтый карлик главной последовательности, снизу разогретый им песок. Решаю загрести горсть сыпучего вещества. Основной материал пляжа мелкий, приятный на ощупь. Интересно, сколько вычислительных мощностей уходит сейчас на эту программу? – Опа, Алекс, ты, что тут делаешь? Я обернулся на голос. Это была Аэнора, она стояла во весь свой совсем не впечатляющий рост в метре от меня. Солнечные лучи играли на почти нетронутой загаром коже обнажённого тела. Конечно, ведь нашей единственной боевой одеждой являлся экзоскелет. Когда-то давно я бы смутился, но не теперь. Космический пехотинец быстро привыкает к наготе, благо со слегка изменённым гормональным фоном мы воспринимает это гораздо спокойнее гражданских. – Сижу, ожидаю перехода на следующую симуляцию. – Аналогично, только вот стою. Похоже, следующей тренировкой будет выживание после кораблекрушения. – Стоп, но мы же не в космосе? – Морское кораблекрушение. Люди, когда начали покорять космос по какой-то причине не смогли придумать новых терминов... – И начали использовать морские. – Если ты всё знаешь, так чему удивляешься. В ответ я лишь пожал плечами. – Вот и космопех, образец гражданина Терранской Федерации. Мозги железом забиты под завязку, а элементарной логики не понимает, – с последними словами Аэнора пнула горсть песка рядом со мной. Песчинки взметнулись, осыпая меня искрящимся дождём. Нет, им явно не жалко компьютерных мощностей на это. Не дождавшись ожидаемой реакции, Аэнора продолжила разговор: – Мда, ты бы себя сейчас видел. Белый, как пластодермис, совсем выбиваешься из общего фона. – И что? Там, откуда я родом, солнечного света считай, нет. – Хм. Мой цилиндр вообще находился во втором астероидном поясе Эпсилон Эридана. Считай, пояс Койпера. Так, что не катит. – Вот именно, что ты с цилиндра. В колониях О’Нилла используют нормальную систему освещения. – Эй, и вы тут? – внезапно раздалось за спиной. Обернувшись, я увидел Алексу с Касарой. Вот они точно не выбивались из общего фона. Их тёмная кожа, созданная против меркурианского зноя, идеально подходила для такого уровня инсоляции. Дай только в руки бамбуковые копья и вот уже вылитые туземные дикарки из фильмов про древнюю Землю. Лишь многочисленные разъёмы имплантатов, да не доступное для дикарей физическое здоровье, выдавало жительниц межзвёздного государства. – Ага, а где нам ещё быть? – с усмешкой ответила Аэнора. – Кстати, слышали, что Алекс выдал? Я ему говорю, что у нас, видимо, будет тренировка по выживанию после кораблекрушения. А он такой, но мы же не в космосе. По непонимающим лицам Алексы и Касары, пустотница поняла, что и эти две девушки ассоциируют корабли в первую очередь с космосом. – После морского кораблекрушения. Вы ведь тоже моря не видели да? – Только по сети. А что у вас в колонии О’Нилла было море? – спросила Касара, блеснув глазами. – Да какой там. Море слишком большое для наших цилиндров. Однако в моём было озеро. И даже яхт-клуб из одной яхты и пары лодок. Я там подрабатывала, вот и понабралась знаний о мореходстве. "И там же пристрастилась к дракам". Добавил я мысленно, вспоминая одну из книг, где матросов описывали драчунами и кутёжниками. – То есть, если соорудить лодку из… Из чего-нибудь. То ты сможешь пересечь эту лужу? – спросила Касара с нескрываемым восторгом в голосе. – Не сможет, симуляция не пустит, – решил я добавить своё слово в разговор. – Ой, Алекс не занудствуй, – произнесла Аэнора, взметнув ногой новую порцию песка. – Смогу. Главное, чтобы навигатор работал. А у вас на Меркурии… Не, глупый вопрос. Забейте. Уверен, она хотела спросить о водоёмах. Но о каких водоёмах может идти речь в подповерхностных городах ближайшей к Солнцу планеты. Я вдохнул солёный воздух полной грудью и погрузился в воспоминания. У нас тоже не было озёр и морей. Окружавшая меня с самого рождения вода была по большей части в замороженном состоянии. – Похоже, здесь скоро всё отделение соберётся, – подметила очевидный факт Касара, когда рядом с нами появился Штульц. Она, впрочем, слегка ошиблась. На берегу моря собралась вся рота. Мы сгруппировались вокруг командовавшего нашим взводом лейтенанта, раздававшего купальные костюмы и иные принадлежности по желанию. – И так бойцы, в командовании понимают, что вы не просто автоматы, а живые люди. Я внутренне усмехнулся. Как же не автоматы? Нам прошивали мозги как раз, чтобы сравняться с искусственными творениями рук наших. Тем временем лейтенант продолжал: – Для повышения морального духа и мотивации служить отчизне, в программу виртуальной реальности включены разгрузочные симуляции. Как видите, благодаря наличию высокоуровневых нейрошунтов, вы можете получать весьма близкий к реальности опыт не только от битв в экзоскелетах. "По тренировкам без снаряжения мы это давно поняли". Проговорил я про себя. – Так, что смотрите и запоминайте, – продолжил тем временем лейтенант. – Вся эта красота находится за нашими спинами. Земля, Марс, Олимп, Хребет, Гея. Мы должны это защитить. И тогда после войны, каждый из вас получит по домику на таком побережье. И пусть моря с водой никогда не станут стеклянными. Всё понимали, что вероятность подобного исхода далеко не нулевая, и что нашей задачей явно будет не планетарная оборона. А значит, чтобы спасти наши океаны, придётся осушить чужие. – А пока, что развлекайтесь. На отдых даётся двое суток относительного времени. Мы послушались советам командира, начав разбредаться по зоне отдыха. Из песка к тому времени уже выросли полуоткрытые здания с системами микроклимата. Их белоснежные покатые бока и мостики подползли к самой линии прибоя. Я проводил взглядом расходящееся отделение, подметив, как Эстрес деликатно подал Вестат локоть, приглашая к одному из зданий. Видимо не всем подкорректировали гормональный баланс до должного уровня. – Какие, ты там планеты перечислил? – прошептал я себе под нос. – Марс тоже такой? Нет, не совсем. Фильмов и панорам с видами на терраформированную красную планету было достаточно. В том числе на берега новых морей. Голубая гладь ещё пресной воды, завезённой кометами, в которой виднеются многочисленные колонии водорослей. Такого же цвета небо, насыщенное венерианским азотом. И мелкий рыжий песок. На нём, то там то сям, островки земной растительности на пока ещё не до конца сформированном почвенном слое. Проект, что земляне завершили, отобрав у марсиан. Да теперь красная планета полна жизни, но принадлежит она не тем, кто столетиями жил под куполами, проливая пот и кровь, следуя мечте о новом доме. И пусть большая часть населения осталась на планете, культура колонии навсегда ушла в прошлое, ассимилированная земной. Интересно, что бы было, если Марсианская Республика победила в той далёкой войне? Смогли бы люди, держа искинов в подчинении противостоять чужим? Чтобы сейчас было на месте Терранской Федерации? Сколько раз я в детстве зачитывался книгами о том периоде. Сжимая кулаки, смотрел на голограммы оживающего Марса, независимость которого мой прадед защищал до последнего. Сколько часов, я упоённо слушал истории вернувшегося со смены деда, которые ему рассказывал его отец. Однако с возрастом ненависть постепенно утихла. Стала блёклой, оставшись на самом дне разума. Проблемы сегодняшние стали важнее вчерашних. А сейчас... Сейчас я воин потомков земных интервентов. Чью плоть насытили нанотрубками искусственных мышц, а мозг забили железом до такой степени, что можно подавить саму личность в угоду машинной эффективности. Даже страшно думать, что бы сказал далёкий предок. Впрочем, прадед остался в далёком прошлом, как и приговорившие нас к заключению. Важны были лишь дела сегодняшние. А сегодня моя семья на рейсовом корабле всё глубже ныряет в гравитационный колодец Солнца, приближаясь к родине предков. Нет, на Каллисто они останутся лишь до конца войны. Система Юпитера одно из самых защищённых мест Солнечной системы. За это время я обязан собрать деньги на билет на Марс. А может и на древнюю Землю... Пожалуй, за то чтобы родители с Леной увидели подобный пляж вживую стоит сражаться. С новыми мыслями я направился к линии прибоя, вскинув взгляд вверх. Висевшее над головой небо с клочками облаков одновременно тревожило своей вышиной, несравнимой ни с одним потолком, и навивало какие-то приятные мысли. Ходить вне помещений без скафандра, это было чем-то удивительным, взывающим к инстинктам древних жителей Земли, совершавших подобные прогулки каждый день. А ещё они могли погружаться в тёплые воды гигантских луж и лежать в них в своё удовольствие. Стоило воспользоваться перерывом в тренировках и испробовать на себе подобное хотя бы в виде симуляции.***
Несомненно, среда, в которой растёт человек, сильно влияет на предпочтения и вкусы. Вот и сейчас, я понял, что жизнь на луне газового гиганта не смогла обойти мою способность получать удовольствие в весьма распространённом способе отдыха планетников. Собираться в тёплое время года вокруг водоёмов, плавать в них и принимать солнечные ванны, лёжа на берегу. Я привык к другой картине. Большие объёмы воды – это всегда лёд. Надёжный и прочный панцирь, уходящий на километры вниз. В нём можно создать теплоизолированные помещения и по нему можно спокойно ходить. Если же вода жидкая, то её объём уместится в миску, в противном же случае её нельзя увидеть. Доступ к трубам и водохранилищам имел только специализированный персонал. Мой мозг просто не воспринимал эту картину, как нормальную. И пусть где-то там, глубоко в лабиринте синаптических связей, что-то начинало движение и награждало меня эндорфином за действия, что совершали предки на далёкой Земле. Слишком далёкое, забытое, оно приносило радость первые несколько часов на пляже, когда мне открывалось, что-то новое и неизведанное. Теперь же неуклюжее барахтанье в растворе солей и улавливание ультрафиолета, просто-напросто надоело. Наверное, более юный мозг, что ещё не попадал под прицел нейроинженеров и не участвовал в монотонной, повторяющейся работе, лучше бы воспринял окружающую картину. Не знаю. Как бы то ни было, закат я встречал сидя на раскладном стуле близ линии прибоя. Лёгкий бриз приятно холодил кожу и трепал ткань хитона. Где-то за спиной, играла музыка. На темнеющей глади океана пробегали огненные росчерки, формирующие терранские буквы. Наложенные дополненной реальностью на волнующуюся гладь слова сплетались в историю. Письмо, второй после устной речи способ передавать информацию между людьми до сих пор оставалось в ходу. Безусловно, с моими нейроимплантатами, я мог с таким же успехом погрузить себя в иную симуляцию и наблюдать историю непосредственно. Но привычнее и приятнее было вглядываться в наложенное изображение текста, пробегая по строчкам символов, что заставят моё воображение работать. Точно так же, буквы ложились на стены жилых отсеков в моём предыдущем месте жительства, скрашивая часы отдыха. Да и не каждую книгу переиздавали в виде симуляции, как ни как обладателей улучшенных нейрошунтов было отнюдь не подавляющее большинство. Внезапно поток мыслей был прерван нарастающим звуком бега. Я свернул текст и обернулся на источник шума. К линии прибоя неслась Касара, на бегу разъединяя магнитную застёжку хитона. Пробегая мимо меня, она бросила ткань в сторону и, напоследок, сверкнув бирюзой купальника, залетела в воду. Шум от всплеска слился с довольным выкриком девушки, поднявшей при погружении мириады искрящихся брызг. По следам Касары шла Алекса, всем своим видом демонстрируя усталость. Однако вместо того чтобы пойти плавать с подругой, та села на песок рядом со мной. Она выставила руки за спину и замерла, облокотившись на них. – Плавать не пойдёшь? – решил я прервать молчание. Она тряхнула головой, добавив: – Я сегодня уже наплавалась. Ещё минуту мы сидели молча. Всплески плывущей Касары отдалились от берега уже метров на двадцать, и теперь перемещались параллельно горизонту. Я уже собирался вновь активировать книгу, как Алекса вытащила из-под хитона тонкий белый параллелепипед и небольшой цилиндр, наподобие электронного пера. Нацепив на нос конструкцию из двух стёкол и проволоки, она провела цилиндром по белой поверхности, оставив серую полосу графитовой пыли. Пара уверенных набросков и Алекса, почувствовав пристальный взгляд, обернулась ко мне. – Чего такое? Я не мог поверить своим глазам. На лице девушки были очки, древний оптический инструмент для коррекции зрения, что прекратил использоваться с развитием медицины ещё столетия назад. Да и ещё этот цилиндр. Неужели она использовала карандаш? – Это? Это очки? – решил я задать вопрос. Она, слегка улыбнувшись, кивнула. – Виртуальная копия семейной реликвии. Настоящие сейчас на Меркурии. Что-то было не так. Я чувствовал что-то странное во всём этом. – Они? – Да, они с Земли. Линзы давно заменили обычными стёклами, да и саму дужку чинила сколько раз. И всё равно, это можно сказать артефакт из предкосмической эры. – И почему же вы его храните? Алекса пожала плечами, вновь слегка подняв уголки губ. – Никто уже не помнит. Я кивнул, наконец-то сообразив, что кроме странных предметов беспокоило меня. Сама Алекса переменилась. Вместо вечного напряжения в ней теперь виделось необычайное спокойствие. Расслабленное выражение лица смотрелось как-то по-доброму, особенно с оптическим архаизмом предкосмической эры. Обычно рубленная, резкая речь сменилась. Слова стали более растянутыми и плавными, паузы между предложениями стали чуть длиннее. С чего вдруг такое резкое изменение. Неужто… Я бросил взгляд в сторону океана. Там плавала Касара. А ведь Алекса постоянно следовала за ней и следила, готовая прийти на помощь подруге. Лишь теперь в окружении электронных грёз, она могла расслабиться, не волнуясь за столь близкого человека. Внезапно, что-то скользнуло на границе поля зрения. Алекса сразу вскочила, бросив взгляд в сторону возможной опасности. Я последовал её примеру, обратив взор в сторону скопления людей. В центре группы стояли Эстрес и Аэнора. Первый что-то говорил сослуживице, указывая в море. Пустотница, широко улыбаясь, отвечала ему, перебрасывая из одной руки в другую длинную ровную палку. Это было копьё. Неужто эти двое затеяли соревнование в метании снарядов. Я слегка скосил взгляд в сторону Алексы. Сейчас она напоминала сжатую пружину. Всё внимание на цель, мышцы напряжены. Казалось, она была готова поймать копьё, если то полетит в сторону подруги. А учитывая наши модификации, я не сомневался в такой возможности. Однако сектор обстрела уходил сильно в сторону от Касары и метательный снаряд мог стать угрозой лишь в случае ураганного ветра. Да и какая вообще угроза в симуляции? Видимо подумав также, Алекса выдохнула и заняла прежнее положение. Поза вновь стала расслабленной, а на нос были водружены очки. Похоже, что моя догадка подтвердилась в полном объёме. – Слушай, Алекса? – М? – А зачем ты пошла в армию? Она на секунду прекратила пачкать белый параллелепипед и отложила его в сторону. – А ты как думаешь? – спросила она, поджав колени к груди. – Это ведь Касара пошла? Утвердительный кивок. Я продолжил: – Я вижу, она стремится всем помочь… – И поэтому вляпывается во всё. Несколько секунд молчания. Я уже собирался что-нибудь сказать, но Алекса меня опередила: – Она ведь вообще безбашенная. Сначала хотела пойти в спасатели, да там же одни дроны, – нервный смешок. – А то, что будет война, она знала, вот и пошла в солдаты. Защитить, значит, родной подземный посёлок. Ну и как же я могла её отпустить одну? Я молча кивнул, а она продолжила: – Ха, я помню в детстве Касара чуть не свалилась в утилизатор, когда одноклассники попросили её скрутить запасной фильтр в системе очистки. Или когда один из туннелей частично обвалился, она проскользнула через оцепление и побежала помогать другу. Так их обоих потом пришлось выкапывать из полости. Потолок окончательно рухнул, – её плечи дрогнули, и она на секунду отвернулась в сторону. Пара мгновений паузы и она снова обратилась ко мне, стремясь отогнать неприятные воспоминания. – Ну а ты, что? Вроде бы говорил, что пошёл ради семьи? – Да. Их надо было вытащить с Миранды. Как вспоминаю эти ледяные пустоши, сразу мороз по коже. – Я бы слетала туда. Не думаю, что ваш подземный город отличался от нашего. Зато на поверхность можно подняться без риска поджарится. – Не похож. Меньше и… Давай лучше не будем об этом. Алекса кивнула. – Кстати, а что это у тебя за штука? – я показал пальцем на параллелепипед. – Вон та, белая. – Это? – с удивлением сказала она, поднимая указанный объект. – Это же блокнот для рисования. – Подожди, ты рисуешь не через дополненную реальность? – Да. Есть у бумаги какой-то шарм. Как с книгами, когда можешь ощутить текстуру страниц и запах чернил. Я непонимающе склонил голову набок. – Чего? – Алекс, ты, что не знаешь, что такое книга? – спросила меня товарищ по отделению с искренним недоумением. – Знаю, но… Я использую текстовые файлы. Просто запускаю через нейрошунт и всё. – Ха. У тебя просто книги нормальной не было. Сейчас устрою. Хлопнув в ладоши, Алекса приложила руки к песку и через секунду достала из-под него набор бумажных листов в обложке, скреплённых с одной стороны переплётом. – Вот, попробуй. Я принял архаизм давно ушедших эпох и принялся переворачивать страницы. С минуту провозившись с этим куском бумаги и картона, я произвёл заключение, что ничего особенного в этой вещи не было. Слабый запах чернил не будоражил рассудок, а тонкий лист целлюлозы даже нанёс мне порез. – Ты забыла выключить у своей книги защитную функцию. Она меня атаковала. Лёгкий смешок. – Ты бы ещё такую претензию к ножу предъявил, схватившись за лезвие. У вас хоть ножи были? – Нет, что ты. На Миранде были только ложки и те дырявые! На этот раз смех был сильнее. – Ей вы, что тут анекдоты без меня травите? – обратилась к нам, завершившая свой заплыв Касара. – Нет. Давай вытирайся и пошли. Ты ведь хотела посмотреть на готовку пищи на открытом огне. – Да, точно! Главное чтобы это было не как на тех тренировках. А то от того слизня меня до сих пор мутит. Снова сосредоточенная Алекса вместе с Касарой направилась вглубь острова, где уже возникла солидная пирамида из топливных брикетов. Проводив их взглядом я заметил, что Алекса вроде бы стала слегка расслабленее, чем обычно. Переметнувшийся к океану взгляд нечаянно натолкнулся периферийным зрением на лежащую у ног бумажную книгу. Синяя обложка со стилизованным изображением мужчины в тоге с крылатым шлемом и сандалиями. Витиеватые буквы гласили “Сборник мифов, легенд и сказок Меркурия”. Подумав немного, я решил открыть первую страницу. Что ж, можно было попробовать и почитать эту бумажную версию.***
Во время виртуальных тренировок часто понятие сна пропадает. Разные части нашего мозга отдыхают в разное время, да и подключённые к нам компьютеры как-то влияли на этот процесс. Но сейчас нам дали полноценную возможность отключиться от внешнего мира без всяких боевых режимов. Если быть точнее, то спали, лишь те, кто захотел. Остальные бодрствовали всю ночь. Я относился к первым. Лучи восходящего солнца заставили разлепить веки. Крышка спальной капсулы, избранной мной в качестве места ночлега, была поднята и более не отделяла меня от внешнего мира. Нехотя поднявшись, я направился в сторону места всеобщего завтрака, хотя мог спокойно материализовать еду где угодно. Последние сутки отдыха начались. Люди за хаотично расставленными столами оживлённо общались. Тарелки у всех были заполнены тонко нарезанными яствами с самых разных уголков Терранской Федерации. Чашки с чаем и кофе дымились паром, разнося над пляжем характерный аромат. – … поэтому то, что мы сейчас воспринимаем нельзя назвать компьютерной программой. Скорее сон, навеянный и корректируемый непосредственным подключением к мозгу. Знакомый голос. Это был Мишеро. Он сидел рядом со Штульцем, Касарой и Алексой, что-то активно им рассказывая. – Но если мозг обычного человека по большей части строит картину из вероятностного анализа, то как он воспринимает что-то ранее невиданное? – спросил явно заинтересованный беседой Штульц. – А никак! Искин сразу заметит новый объект, не укладывающийся в более раннюю картину мира, а человек пропустит её. Отфильтрует, как глюк зрения. А если знать хитрости, то можно и уже знакомый объект прятать. Поэтому множество наших ментальных блоков нужны для корректного анализа изображений с камер экзоскелета. А про симбиотический искин я даже напоминать не буду. Только всей комбинацией можно компенсировать недостатки плоти. – Но если мозг такой несовершенный аппарат, то зачем с ним маяться? – Так я это и пытаюсь… – Подожди, – резко вмешалась Касара. – Как мы могли всё это вообразить в своих головах, если по большей части никто из нас не был в похожих местах? Да и боевые симуляции нас должны обучать новому. И вообще, человек всё жизнь познаёт новые вещи. – Нет, ты не поняла. Этот сон – совместная работа корабельных компьютеров, нейрошунтов и наших мозгов. Просто для экономии мощности серверов используют наши ментальные особенности. Вместо того чтобы просчитывать весь этот остров нам загружают наборы минимальных данных и ассоциативных рядов. Остальное мозг дорисовывает сам. В боевых симуляциях наборы данных иные, да и взаимодействие компонентов немного иное. Вообще я описал сильно упрощённо, но надеюсь принцип понятен. Можешь потом почитать как мозг без имплатнов включает новый объект в список возможного. Возвращаясь к симуляции. Иногда лучше потратить глюкозу на работу нейронов, чем нагружать искин ненужными расчётами. Да и учитывая, что мы наверняка летим в подпространстве, вычислительные мощности можно потратить и на более важные… Я развернулся и пошёл в другую сторону от этой беседы, я не особо горел желанием грузить себя сейчас раздумьями о работе моего и так набитого железом мозга. Брошенный в сторону взгляд тут же уловил, какое-то мельтешение. Это были Аэнора с Эстресом, вновь устроившие спарринг. За картиной следило несколько человек, в том числе Вестат, расположившаяся в кресле причудливой формы. Я подметил интересную конструкцию, включавшую даже подставку для еды, и задал программе заказ на такую же мебель. Кресло тут же появилось в воздухе, и я не преминул в него сесть. На вмонтированном столике появился завтрак. Небольшие рулеты с румяной корочкой и сок. Интересно. Я принялся за еду, уходя в размышления о вчерашних событиях. Кто бы мог подумать, что вечно напряжённая Алекса может расслабиться и вести нормальное общение? Явно не я. Может мои выводы и о других членах отделения были неверны? Добродушная Касара и открытый и простой Штульц. Импульсивная и весёлая Аэнора и весьма похожий на неё Эстрес. Параноик Мишеро и будто выточенная изо льда Вестат. Что скрывается за их масками, через которые они взаимодействуют с обществом? Да и стоит ли мне пытаться это выяснить? Корабельный тауоник пыталась узнать обо мне всё, что возможно, и оставила не очень приятное впечатление. Так, что не стоит торопить события, захотят сами откроются, как например Алекса. А пока пусть всё идёт своим чередом. После завтрака я вновь направился к воде, а после полудня прогулялся по острову. То и дело мне попадались космопехи, наслаждающиеся бездельем. Так прошёл день, завершившийся светопреставлением салюта. Вспухающие всеми цветами спектра огненные цветки не были похожи на быстро гаснущие туманности космических ядерных взрывов и дымные облака атмосферных боеприпасов. Лишь белые и рыжие фейерверки могли быть спутаны с зажигательными смесями, потому отсутствовали. Таков был конец нашего короткого отдыха. Следующим утром бесконечные отработки продолжились, но не продлились долго. Когда нас вывели обратно в реальность, оказалось, что прошло чуть более девяти дней. Однако за это время "Ночная роза" преодолела в двух подпространственных переходах шесть десятков парсеков. Сейчас мы были у границы системы красного карлика. Телескопы всех спектров высматривали себе жертву. Наш крейсер вышел на охоту. Пока десант смотрел виртуальные сны, началась война.