В дневнике моём история есть о нём.
Конечно, есть, а как её могло не быть. Такой случай достоин быть увековеченным. Чтоб было, что вспомнить лет через н-цать, когда подзарастёт травой бытовой дорога в память. В тот день, такой обычный, мутно-серый, пробился луч света, осветил мне путь и обогрел, подарив самые чудные мгновения за всю мою жизнь, пусть ещё совсем короткую.Что осталось мне? Лишь короткая запись.
Да, на первой странице моего дневника написано «На добрую память», проставлена дата, венчает это всё завитушка инициалов да красивый росчерк подписи.Месяц вышел, и я растерялась, ведь я домой собиралась.
Да, я не планировала оставаться в этом богом забытом месте дольше, чем предполагалось. Раз уж так получилось, что первый в жизни отпуск я провожу не на солнечных пляжах Эмиратов или где-нибудь в музее Барселоны, то убраться бы отсюда подобру-поздорову. Я думала, что придётся, точно узник каземата, чертить на спинке скрипучей кровати палочки, отсчитывая дни до отъезда домой.Может это сон? Но мой кумир со мной.
Весь тот месяц я задавалась вопросом: ну неужели это правда, неужели я не сплю? Слишком хорошо, чтоб быть правдой. Серую жизнь в санаторном посёлке раскрасил один человек, мой кумир, единственный и неповторимый. Я сжимала его руку и не верила, что это он, обнимала за шею, прижимаясь к нему, и тут же трясла головой, мол, пора проснуться. Это слишком хорошо, чтоб быть правдой. Однажды я ему сказала об этом. Как же он смеялся: не обидно, ничуть, наоборот, заразив и меня этой серебряной музыкой веселья.А может я для вас, так, игрушка?
И это я тоже спрашивала у самой себя. Мне было сложно поверить в такое счастье. Испорченный и прогнивший мир заставлял подозревать даже его — самого светлого на свете человека — в том, что я для него лишь развлечение. Я терзала себя, ночами рыдая в подушку, высчитывая минутки до рассвета, высматривая момент, когда солнце медленно выплывет из-за горизонта и его первые лучи скользнут в соседний домик, на второй этаж, пройдут сквозь лёгкие тюлевые шторы и лизнут веки спящего. А он, почувствовав свет, заморгает, откроет глаза, взглянет на часы. И ровно через пятнадцать минут мы встретимся в зимнем саду. Я возьму его руки в свои, загляну в его глаза и услышу его добрый обеспокоенный голос. — У тебя веки припухли, ты плохо спала? И каждый раз я спрашивала себя, мол, что же ему ответить? Правду? Нет, только не это. Совсем подумает, что я чокнутая поклонница. А лгать ему, глядя в его глубокие озёра, меняющие цвет от серебра медалей до небесной глади, я не могла. Приходилось опускать взгляд, неловко шептать, что ночью было душно, окно не открыть, а то меня будут старательно есть комары, фумигатор же не спасает — от него совсем нечем дышать, да и у меня начинается аллергия. И когда мы садились на лавочку под сень старого развесистого дуба, он негромко напевал, укачивая меня, и я в его теплых руках засыпала, качаясь на волнах переполнявшего меня светлого чувства и забывая свой страх, что я для него что-то вроде куклы Барби, и у него есть другие, и дней вместе нам отмерено строго ограниченное количество.Припев: Да! На брудершафт еще не пили мы,
И не выпили, так как оба не пили спиртное, а с чаем вышло бы как-то смешно.Но Вы меня почти любили. И...
Почти... Мне казалось, что вы испытываете ко мне чувства. Нет, не любовь, это что-то было бы запредельное и далёкое. Ваше сердце отдано другой навсегда. Но флёр влюблённости, чистой, непорочной, без животной похоти и желания молодого девичьего тела, окутывал вас легкой нежной вуалью.Не чувствовала я сомнений,
Какие сомнения, они были отринуты, и пала я в омут с головой, да не по ступенькам, а прямиком с разбега, раскинув руки-крылья навстречу ветру с вашим именем.Когда меня обнял мой Гений.
Я действительно считала и считаю вас гением, талантом, почти что божеством. Не сотвори себе кумира — так говорят, но не смогла я, не смогла. Вы мой ангел, свет дней моих. В моей пустой жизни только вы есть её смысл, для вас дышу, для вас горю, для вас живу. С вашим именем я просыпаюсь и ухожу в мир грёз. Ваши объятья дурманят, смывая даже малейшую тень сомнений, что это неправильно, что так не должно быть. Много чего не должно быть именно так, а оно существует и плевать хотело на предрассудки.Пусть на много лет меня Вы старше,
В частности о возрасте. Мне — чуть за двадцать, вам уже шестьдесят. Пускай — это лишь цифры в паспорте. Вы молоды душой и, смею заметить, телом. Вы хотели погасить свет ночника, а я удержала вашу руку, тут же испугавшись своих действий. А вы вздохнули, но, не осуждая меня, вовсе нет...Мы не думали, что будет дальше, и...
А зачем думать, мы жили этим мигом, этим часом, днём. Хотя солгала я сама себе. Я думала, но ни к чему не пришла. А что дальше? Я простая девушка, без явно выдающихся достижений, а вы звезда недосягаемая. Дальше не могло ничего быть, как бы ни болезненно это кололо в груди.Лишь щеки в темноте краснели...
Да, я смущалась. Каждый раз, когда вы прикасались ко мне, когда вы дарили мне самые смелые ласки, вот пылала я багряным костром рябин, вызывая вашу улыбку и ответный румянец ваших ланит.Всё было так, как Вы хотели.
Да, да, да! Я просто проживала каждый миг, отдаваясь вам целиком, позволяя вам решать за меня, что должно быть и как. Неважно, в вопросе — куда сходить: на пруд или на поляну, а, может, за границы санатория, в частный сектор побродить по тихим запылённым дорожкам, или стоит ли выключать свет, когда наши тела сливались на атласных темных простынях.Мой дневник молчит. Он тайну мою хранит.
Он мой молчаливый собеседник. Слово за словом я вписывала на его желтоватые странички то, что никто не должен прочесть. И я знала на все двести процентов, что потёртые листы сберегут мою душу, вывернутую на них.Я хотела взять лишь автограф на память.
Не смела я мечтать о большем, когда вы неожиданно показались в холле. Что я ещё могла хотеть? Темноватое селфи? Обмолвиться с вами парой слов? Да я как окаменела, точно под взглядом василиска.Но, когда Вы ко мне прикоснулись,
Всё пошло не так, и не туда. Вы поняли, что я вас узнала, прочитали по глазам. Вы улыбнулись мне, заметив, что я разволновалась и попыталась слиться со стеной. Только губы шептали что-то про автограф, застряв на первых буквах. Вы взяли у меня из рук скетч-бук и карандаш, открыли первую страницу и спросили имя. О боже мой, как я долго вспоминала, как меня зовут...Все мысли перевернулись.
Мои мысли — мои скакуны, ускакали куда-то. Стыдно вспоминать и смешно. Вы расписались мне и спросили что-то. Я сначала не поняла, так как было чувство, будто мне на голову надели теплую меховую шапку, и все звуки потонули, точно в вакууме. А оказалось, вас интересовала температура воды в пруду, вы заметили, что я несу пакет с полотенцем, а из-под майки выставляется бретелька купальника. Вы попросили меня проводить вас к пруду, показать дорогу. Если мне не сложно...Как же дальше жить? Ведь так не может быть?
Я проводила вас и, вроде бы, пора мне была уходить, но вы окликнули меня, попросили остаться. Что-то сказали про теплую воду, что я рано ушла. Что за колдовское озеро, скажите мне? Лучи солнце пробивали воду до самого дна, скользили по вам, создавая золотистый ореол вокруг вас, аж глазам было больно. Кажется, я сказала какую-то глупость, посчитав, что это комплимент. Вы засмеялись, так звонко и серебристо, и обрызгали меня водой. Как в ваших руках оказалась лилия, и как она очутилась в моих ладонях. Как ваши пальцы скользнули сквозь мои волосы... Как вы притянули меня к себе, невесомо поцеловав в уголок губ. Я проснулась посреди ночи от жара вашего тела. Вы очень горячий, просто живой огонь. Осознание того, что произошло, приложило меня словно кирпичом по темечку. Не могло такого случиться, но вот оно, и ласковый жар, и сладкая боль, истома, расслабленность, послесловие наслаждения. Или я сплю, но нет, всё было взаправду, но как, как же?Но и мне без Вас невозможно!
До утра я пролежала без сна, придя к единственной мысли, что не смогу я без вас, пропаду. Со страхом я ждала вашего пробуждения, вот встанете вы да уйдёте. Но нет, остались вы со мной, мы пропустили завтрак, вышли только к обеду. Когда мы расстались на пару часов, я почувствовала, что из моего сердца вырвали кусок. Вы проникли в меня целиком, теперь никак не вынуть.Припев: Да! На брудершафт еще не пили мы,
Как бы высокопарно ни звучало, но наш союз был скреплен иными силами, куда более крепкими, нежели совместным распитием спиртных напитков.Но Вы меня почти любили. И...
А я вас без почти, наваждение моё самое лучшее. Словно сопливая школьница я изрисовала последний лист дневника сердечками с вашим именем внутри.Не чувствовала я сомнений,
Вы были искренним со мной, ни единого повода в себе усомниться не дали. Я летала, я была в раю.Когда меня обнял мой Гений.
Одно лишь прикосновение, и мир переставал существовать. Вы обнимали целиком, как будто забирая меня в свой мир, проникая в каждую клеточку, в каждый нейрон.Пусть на много лет меня Вы старше,
Вы умело пользовались своим телом, таким любимым и желанным для меня. А ваша зрелая душа учила мою, неопытную и юную, как избежать, возможно, ненужных в жизни гроз и потрясений. Я запомнила ваши слова, постараюсь применить.Мы не думали, что будет дальше, и...
Да и не было времени думать. Лишь в последний день моего пребывания в санатории, когда я собирала вещи, я вдруг поняла, что завтра не будет ничего. Что завтра вместо вас меня ждет холодная подушка поезда, а дальше родные, но не близкие лица.Лишь щеки в темноте краснели...
В последнюю нашу ночь щеки запылали и у вас. Пусть останется тайной даже для моего дневника, что я сделала и сказала...Всё было так, как Вы хотели. (Вы хотели... Вы хотели... Вы хотели...)
Мне до сих пор неизвестно, что двигало вами, когда вы сделали первый шаг, там, в пруду. Но вы этого хотели, всего, что произошло потом и происходило целый месяц, а затем оборвалось. Я не знала, каким будет наше прощание, а спросить не смогла. Но утром я уезжала с пустыми глазами: не было слёз, не было эмоций, не было ничего. Абсолютное спокойствие царило в моей душе. Как будто не уезжаю я прочь. Я видела — вы вышли на балкончик и смотрели мне вслед. Не ждала я киношных развязок, что вы спрыгнете с него и побежите за мной. Я просто шла к воротам, чувствуя спиной ваш взгляд, молча, тихо. Платочек в кармане не пригодился. Вы так хотели, я это знала. И больше ничего...В дневнике моём история есть о нём...
Когда исчезает всё, остаются воспоминания... Точно свечки, зажжённые в глухую ночь, освещающие путь в туманное будущее. Этих свеч с вырезанным на них вашим именем мне ещё надолго хватит, кто знает, быть может, навсегда...