Old story

— Ваш чай, сэр. — Благодарю, Чарльз. Мужчина вдохнул ароматный запах своего любимого напитка. Иногда он задумывался, что каждой значимой стране соответствует свой: Англии — чай, Америке — кофе, Франции — вино. Это было как повседневная забавная игра — он вспоминал названия самых разных напитков, чаще спиртных, и пытался подобрать им соответствующих людей. Вполне интересное занятие, помогает понять человека. К примеру, его извечному посетителю Себастьяну Шоу, являющемуся его главной опорой в политике, мог соответствовать бренди. Довольно крепкое спиртное, хотя на деле аристократ шлифовал немецкое пиво как не в себя. Учитывая, что родом был из Пенсильвании, США. О, конечно он знал всё о министре Шоу, он был ему как отец. Этот политик стал для него опорой, когда родители мальчика были убиты обвалившейся стеной здания. Тогда была война. Они все просто оказались не в самое лучшее время в не самом подходящем месте. В не самой подходящей стране. Сейчас был 1735, 15 лет прошло после окончания Северной войны. Но юному наследнику досталось огромнейшее поместье, в прибавку к этому его имя имело вес в стране и его персону абсолютно все в обеих партиях парламента знали и действительно уважали. Эмма Фрост, эта предвзятая аристократка, дочь того самого Роберта Уолпола, она вышла замуж, правда, её муж скончался вскоре после женитьбы и многие спорят, потому ли это, что политику было под сотку или просто коварная дама не хотела нянчиться с этим стариком? В любом случае, тот засиделся на этом свете. Зато мисс Фрост получила немалую сумму денег, да ещё и приличный дом в центре города. Впрочем, ей вполне может соответствовать пунш — с виду женщина кажется сильной и весьма умной, но стоило с ней пообщаться… спор завёл её в тупик. Шоу, помнится, тогда с сожалением вздохнул и оставил даму наедине с выпивкой, обдумывать сказанное им. Кто дальше? Азазель. Фамильярный кутила, довольно вежлив, что, если присмотреться, заводит дам. Правда, в его речи эта вежливость идёт параллельно с хамскими словами. Ну, что поделать. Дамам ко всему прочему нравятся плохие парни. Он — телохранитель Себастьяна и, ни на что несмотря, блестяще выполняет свою работу. Многие хотели избавиться от Себастьяна. По меньшей мере, двадцать претендентов за последние 3 года. И никто к нему не смог даже на километр приблизиться. Они с Шоу живут в полной гармонии — пока есть деньги, будет и защита. Этому охраннику больше подходит коньяк. Эрик посмотрел в окно, за которым на фоне короткой травы ясно выделялся контур большого фонтана. Вода красиво переливалась в лучах солнца. Леншер вздохнул, прикрыв глаза. — Чарльз? — Да, сэр? — незамедлительный ответ. — Ты не видел мою сестру? — Рейвен? Кажется, она ушла читать в сад. Сказала, что вернётся к обеду. — юноша продолжал заполнять фарфоровую чашку с серебряным узором рыбок чёрным чаем, не поднимая глаз на хозяина дома. На его лице сияла доброжелательная полуулыбка. Кажется, она вообще никогда не сходила с его лица. — Знаешь, мне иногда кажется, что она не моя сестра, а твоя. — с притворной тоской вздохнул Эрик. Со стороны тёмноволосого послышался смешок. — Или что вы помолвлены. — С чего бы это? — О, не притворяйся, что тебя вчера не было полдня потому, что ты помогал садовнику с цветами, не поверю. Вы с ней на речку бегали, не иначе. — Не понимаю, о чём вы говорите. — шея и уши Ксавьера залились краской, а взгляд голубых глаз внимательно изучал дно чашки, в которую он только что наливал чай. Леншер ухмыльнулся. — Смотри, Чарльз, она постоянно жужжит мне, что сбежит с тобой в Америку и заведёт десять детей… — с интересом понаблюдав, как состояние парня меняется из лёгкого смущения в неполный шок и легко вскочив на ноги, он прошёлся к окну, наблюдая в беседке, почти под ним, Шоу, читающего Адама Смита. — Себастьян, вы сидите там с 10, а уже 12! — бодро сообщил хозяин дома политику, сложившему свои круглые очки в карман при виде высовывающегося в окно Эрика. — Чарльз налил вам чаю, как вы любите — чёрный, с лимоном. — Благодарю, мальчик мой. — улыбнулся тот. Леншер осторожно взял фарфор со столика и, стараясь не обжечься и не облить Шоу, передал его тому, высовываясь почти наполовину. Ну, если бы упал, то хотя бы на кусты. — Вам не жарко в такую погоду в пиджаке ходить? Здесь не перед кем чиниться. — ехидно пожурил парень, поправив подтяжки. — Просто привычка. — Себастьяну было где-то пятьдесят, плюс-минус лет пять, поэтому хозяин особняка всегда охотно прислушивался к нему. — Кстати, как вы планируете провести выходные? — Ничего особенного. На самом деле, я хотел провести их здесь. Говорят, будет дождь, а я люблю в такую погоду погулять. — Вы хотите сказать, поплескаться в жуткий ливень в речке? — мягкий тон сменился на более строгий и серьёзный. — Я всё ещё помню тот случай, когда вы, юноша, слегли с ангиной на пару месяцев из-за этой выходки. Иногда я не понимаю, как ты смог чего-то добиться в политике… — Полагаю, с тех пор у меня выработался иммунитет. — Эрик улыбнулся той самой улыбкой, за которую юные леди называли его «акулой». — Полагать иногда бывает недостаточно. — с обречённостью вздохнул Шоу, потирая переносицу и понимая, что с такими, как Эрик, спорить бесполезно — они в конце всё равно делают по-своему. — Хотя бы не втягивайте в это своего друга. Он очень восприимчив к холоду. — Чарльза? А он-то тут при чём? — не понял аристократ, нахмурившись, понизив голос и обернувшись, чтобы убедиться, что Ксавьер давно ушёл на кухню. — Мальчик мой, я знаю тебя, как самого себя, и читаю твоё поведение как открытую книгу. — так же тихо сообщил ему мужчина. Впрочем, по его голосу можно было сказать лишь о том, как это заботливо звучало. Эрик, кажется, не понял намёка. Или, возможно, только сделал вид. — Если я пойду в дождь купаться, обязательно передам ему, что вы рекомендовали остаться в доме. — усмехнулся он, доставая из кармана бридж сигареты, которые достать сложнее, чем крупный алмаз. — Он сам ходит за мной, я ничего не делаю. — Конечно. Помимо того, что это как негласное правило, ничто его рядом с вами не держит. — коротко рассмеялся гость. — А ещё он к вам привязан, как благодарная дворняжка. И я вполне понимаю, почему. Эрик задумчиво выдохнул дым, крутя сигару в пальцах. Чарльз Ксавьер. Тёмные волосы, ярко-голубые глаза, светлые веснушки и бледная, несмотря на большое количество проведённого на солнце время, кожа. Очень любит спотыкаться обо всё, что видит. Он младше самого Леншерра на год. Хозяева особняка взяли его к себе спасая от последствий войны — голода и отсутствия крыши над головой. Отец Чарльза был их хорошим знакомым и замечательным солдатом. Он попросил у Леншерров защиты, лишь защиты для его сына. Они с Эриком сразу же сдружились, скорее из-за отсутствия других мальчишек в округе. Рядом была лишь Рейвен, сестра Леншерра, которая постоянно просила брата отрастить волосы, чтобы заплетать ему косички. Эрик на это ничего не ответил, молча облив блондинку водой. Родители Леншерра взяли паренька приглядывать за их сыном — не так уж сложно, но порой не слишком легко. Голубоглазый действительно смотрел на Эрика глазами преданного щенка, даже с некоторым обожанием. Иногда складывалось впечатление, что это юный наследник имения защищал Ксавьера ото всяких бед. Как-то он спас Чарльза из той самой реки, на которую они частенько убегали. Тогда он и плавать-то толком не умел. Просто поскользнулся на старых камнях, отточенных течением, ударился головой. Эрик до сих пор помнит алую кровь, расползающуюся в воде. Он тогда забыл обо всём на пару мгновений и просто провёл рукой по потоку, в котором растворялось красное пятно. Прямо как акула, подумал он потом. Чарльз и сам говорил, что он улыбается жутковато, будто укусить хочет. Эрик на это пошутил, что сожрёт его с потрохами, никто и не заметит. Ксавьер смущённо покраснел и, спотыкаясь, убежал по направлению к саду. Чарльз любил книги. И не любил дождь. Увидеть его мокрым редко выпадал шанс. Многие говорили, что юный Леншерр хорошо рисует. Они определённо попадали бы в обморок, если б увидели исписанные альбомы, заполненные исключительно эскизами и набросками с Ксавьером. Линии карандаша были такими нежными, лёгкими, что создавалось впечатление, будто там нарисован какой-то греческий красавец, за право изобразить которого сражались лучшие скульпторы. Самые различные позы и обстановка, по этим рисункам можно было увидеть, как менялся Чарльз. Леншерр хранил эти альбомы в самых укромных уголках своей комнаты, часто доставая их и любуясь на свои наброски. Понемногу эти простые эскизы начали приобретать детали, Эрик иногда рисовал своего натурщика спящим. В эти моменты у него так очаровательно вились и лезли во все стороны волосы… В последних альбомах есть наброски, которые парень брал из головы. Обнажённая фигура была скорее формой эстетики, чем предметом смущения. Он, кажется, не понимал, что из-за этого растёт его влечение к голубоглазому брюнету. Что-то было такое в нём, что заставляло такого как Эрик ревностно оберегать его от мира. Максимум что может случиться с Ксавьером — кипяток на руку. И то, если Леншерра нет рядом. А так он его может поймать, вздумай тот споткнуться на ровном месте. Как-то раз тёмноволосый лодыжку вывихнул и Эрик на руках донёс его до дома, пока его друг не то что пошевелиться боялся, а даже вздохнуть нормально не мог и не то чтобы из-за ноги. Этим вечером, впрочем, должен был состояться приём, поэтому вся прислуга, включая старого дворецкого, сейчас украшала бальный зал и готовила угощения с выпивкой. Себастьян Шоу приехал три с половиной часа назад, чтобы передать весьма благоприятные новости из парламента и насладиться приятным обществом такого человека, как юный Леншерр. Солнечная погода влияла на всех обитателей огромного поместья, поэтому все чуть ли не пели, что было хорошо заметно по их лицам. Неплохая идея появилась в светловолосой макушке, и её обладатель решил незамедлительно воплотить её в действо. Как-никак, он хотел отдохнуть ото всех людей до начала приёма. Ото всех, кроме одного. — Чарльз! — громко позвал Эрик, вглядываясь вглубь дома. — Да? — Возьми корзинку с яблоками. *** — И в конце концов на реку ты так или иначе пошёл. — Ну, разница между вами и вашей сестрой существенна. — Хватит «выкать». Мы далеко от мисс Миллари, она тебя за твоё обычное поведение здесь по макушке не огреет черпаком. — У тебя плохое чувство юмора. — Будто ты только понял. — Шахматы? — Да, пожалуй. Это, кажется, единственное место, где можно было не заботиться абсолютно ни о чём. Об этом месте знали только он и Чарльз, они приходили сюда с десяти лет. Правда, как ни странно, нашли они его зимой. Здесь можно было легко спрятаться от жары за невысоким, но раскидистым дубом и кустом сирени. Если же нет — то можно было позагорать на самом краю невысокого обрыва, у воды. Здесь росли и другие цветы, будто их собрали со всех сторон света по одному и поместили в этот маленький уголок дикой природы. Иногда тут, бывает, даже заяц пробежит, а то и лань. И всегда щебечут птицы, будь то день или ночь, будто они, как стражи стерегли покой этого места, и каждый час сменяли друг друга. Ночью можно было услышать и увидеть как настороженно ворочает головой белая сова, немного жутковато буравя нарушителей привычной обстановки тёмными глазами. Они играли в шахматы и Эрик раз за разом, как по волшебству, выигрывал. Конечно, у Ксавьера тоже была пара побед. Его друг имел то же образование, что и он, и учил помимо английского ещё три языка: французский, немецкий и испанский. Помимо того, ему нравилась история. Он вполне мог стать учёным, может даже врачом. Если бы хотел уйти от Эрика. Ксавьер здесь будто был совершенно другим человеком. Если в особняке он и слова лишнего Эрику не скажет, то здесь иногда заткнуться не может. Зато так он больше улыбается и смеётся. Леншерр иногда думал, что этот юноша — будто свет полярной звезды в непроглядной темноте ночной. Каждый раз, как Ксавьер невесомо касался ладонью воды, его волосы немного закрывали лицо, казалось что это — девушка с обрезанными волосами. Не в первый раз Эрик отметил, как очаровательно смотрелись бы цветы в этих взлохмаченных ветром волосах. Чарльз вздрогнул от неожиданности, когда тыльной стороны его руки, которой он держался за край обрыва, перегнувшись, чтобы коснуться прозрачной реки, коснулись чьи-то пальцы. Он в недоумении уставился на Леншерра, державшего в другой руке венок из самых красивых цветов, какие были рядом. — Ты же не… — Именно. — ласково улыбнулся аристократ. Юноша удивился, насколько мило это прозвучало. Леншерр же аккуратно, будто цветы были из хрупкого хрусталя, водрузил венок на голову голубоглазого. Он выглядел восхитительно. Других слов просто не приходило на ум. Яркие васильки были почти одного цвета с глазами Чарльза. Эрик даже пожалел, что не взял с собой альбом и карандаш. Ощущался запах свежей выпечки, тянущийся от уменьшенного особняка где-то за деревом. Ксавьер, казалось, свалился прямо из Страны Чудес — бледно-голубая рубашка, чуть более яркого оттенка глаза и цветы. Боги, да даже маленькая веточка с красными лепестками была одного цвета с влажными, чуть приоткрытыми, алыми губами. Эрик едва мог дышать. Создавалось впечатление, что это — всего лишь картина, на которой художник решил использовать только цвета синего и красного. — Тебе идёт. — всё не в силах наглядеться, наконец произнёс он. Чарльз мило улыбнулся. — Я вообще-то не девушка, чтобы мне цветы шли. Леншерр коротко рассмеялся. — Верно. Но ты как минимум такой же стеснительный и неуклюжий. — В каком это смысле? — недовольно сложил руки на груди тёмноволосый. — Ну, ты так же грациозно можешь споткнуться обо что-нибудь. — усмехнулся хозяин поместья, кусая яблоко. Со стороны речки послышалось фырканье. — Неправда. — буркнул юноша. *** В бальном зале была приятная, но слишком давящая обстановка. Такие, как Леншерр давно привыкли сдерживать раздражённые взгляды и резкие движения, чтобы не показывать своей нервозности. Как игра, как танец. Но на самом деле, здесь, на своей территории, Леншерр чувствовал себя более чем комфортно. Все гости были, если можно так выразиться, под его контролем. Как и всё остальное здесь. Возле стола то и дело ошивались молодые наследники знатных графов и мисс Эмма Фрост — с высоковатыми для неё амбициями. Похоже, она полагала, что у неё есть крылья и её предел — только небо. Возможно, так бы и было. Если б только она заводила побольше хороших знакомств. Мисс Фрост, что казалась принцессой из идиллии, впрочем, и ей бы стоило поволноваться, ведь состояние её мужа уже было истрачено наполовину и легко можно было догадаться, откуда было это шикарное сияющее белизной платье и диадема с алмазами. Создавалось такое, чувство, что её фамилия вполне соответствует ей. «Фрост» — и светлые, почти белые волосы и холодные глаза, и слегка надменный, но уверенный тон. Прямо снежная королева. О, а вон и Азазель, недалеко от Себастьяна, уже с кем-то флиртует. По-видимому, та пустая бутылка на краю стола — его рук дело. И, как видно, останавливается он не собирается. Похоже, он кокетничает не с дамой. А, тот влиятельный аристократ из окружения Шоу. Как там его, Янош? В принципе, этот приём был вполне нейтральным даже может, немного приятным. В конце концов, Эрик имел обыкновение окружать себя величественностью, а здесь, среди дам, чьи наряды сравнились бы с королевскими, и аристократов, падких на длительные дискуссии, было более, чем предостаточно. Бальный зал был не просто велик, он был огромен, а потолок был так высоко, что даже громадная хрустальная люстра не могла осветить верхних углов помещения. Эрик заскучал в группе безымянных политиков, обсуждающих, как неприлично откровенен наряд мисс Сальвадор, поэтому незаметно покинул их, прихватив с собою бокал с вином, которое было только вытащено из погребов. Он шёл, в общем-то, без направления, пока не увидел знакомые синие глаза, затемнённые челкой из-за немного опущенной головы. Резко свернув в сторону Чарльза, хозяин приёма чуть было не вылил своё спиртное на платье мисс МакТаргет, которая, собственно, тоже шла с двумя бокалами. — О, мистер Леншерр, сэр! Вы нисколько не изменились с нашего последнего визита! — вежливо улыбнулась девушка, медленной походкой направляясь в ту же сторону, что и Эрик. — О, а вы, похоже, решили подрезать волосы? — учтиво заметил мужчина. Мойра тут же смущённо отвела глаза. — Приятно, что вы заметили, мистер Леншерр. — Эрик. В конце концов, Леншерров много, а Эрик, на сколько я помню, только один. — дама хихикнула. На ней было бордовое длинное платье, а в волосах был красный цветок, который почему-то напоминал Леншерру о рождественских игрушках на ёлке. — В таком случае, можете звать меня Мойрой. — с кокетливым великодушием разрешила она, когда они поравнялись с Ксавьером. Эрик оторвался от созерцания длинной ленты в складках красного платья и обратил всё своё внимание на тёмноволосого юношу. Каштановые волосы зачёсаны назад, но не прилизаны, как у самого хозяина поместья. Белая рубашка, чёрный жилет, ничего особенного… для любого, кроме Эрика. Он видел, насколько неуютно юноше среди этой мишуры, но пока просто наблюдал. Чарльз подумал про себя, что здесь становится очень душно, и не мог понять только ли из-за нежелательных личностей, толкающих его постоянно локтями в рёбра или всё-таки из-за того, что им интересуется так много народу? Господи, он вообще надеялся, что будет стоять у самой стенки незаметной серой мышкой. Правда, похоже, что его надежды не оправдались. Мисс МакТаргет тут же начала разговор с ним, и всё бы ничего, с ней приятно поболтать, но то, с какими взглядами на них оборачивались… Затем она ушла за напитками и Ксавьеру резко захотелось, чтобы кто-нибудь в лице Эрика Леншерра утащил его отсюда обратно к реке для игры в шахматы. Ну вот, помяни чёрта… Эрику как никому шёл чёрный цвет. Короткие волосы едва заметно вились, почему-то создавая впечатление, что они чёрные. Он пришёл в руку с Мойрой, которая несла два стакана с вином. Голубоглазый тут же в один глоток, опустошил свой бокал и потянулся за тем, что держал Леншерр. — Полагаю напиться — не самое лучшее решение для тебя. — охладил его пыл мужчина, тут же убирая вино от тянущейся за ним рукой. — Учитывая, что ты не умеешь пить. Чарльз насупился и забрал бокал Мойры. Та с удивлением и одновременно с умилением посмотрела на юношу. Кажется, Эрик заметил это. — Чарльз, вы так и не сказали, откуда знаете французский. — видимо продолжила прерванную на спиртное беседу девушка. — Вы учились вместе с Эриком? — Да, и у нас были одинаковые знания. Правда, я иногда у него списывал. — поделился Ксавьер, смотря на МакТаргет. — О, я думал, ты не признаешься. — ухмыльнулся Леншерр, отпивая немного вина. — Я не настолько… — Мистер Леншерр, сэр! Все трое обернулись. К ним приближался МакКой, вместе с сестрой Эрика. Похоже, они сдружились, так как шли под ручку. Хэнк МакКой был выдающимся доктором, хоть и не признанным. Как раз у его отца Чарльзу лечили ногу. Хэнк был очень нерешительным и Эрик постоянно наблюдал, как несмело он приглашает Рейвен на танец. Но она говорила ему, что у них много общих интересов и что они много раз гуляли в городе. Тогда Леншерр понял, куда это иногда его сестра пропадает на пару дней. — Эрик, ты же не отходишь от него даже на приёме! — рассмеялась Рейвен, кивнув на Чарльза и не отпуская руку Хэнка. Тот счастливо улыбнулся, положив свою руку поверх руки Рейвен. — Как и Хэнк от тебя. — ехидно отметил Леншерр. Его сестра слегка прищурила карие глаза, переводя их с брата на притихшего Ксавьера и обратно. Похоже, она не могла выбрать между Чарльзом и МакКоем, но Эрик собирался облегчить ей выбор. — Полагаю, у вас была интересная тема для разговора. — О, конечно! Хэнк пригласил нас на ужин завтра вечером! Я хотела спросить, пойдёшь с нами… — блондинка скосила глаза на юношу возле брата. -… или останешься дома? На раздумья ушло меньше полторы секунды. — Я хотел бы остаться на выходные здесь, уж не обессудьте. — виновато развёл руками хозяин поместья. — Думаю, без меня вам будет лучше. — Знаешь, мне кажется, что без тебя действительно будет лучше. — Рейвен! — Что? Мой брат уже привык, Хэнк, не беспокойся. Он не пострадает от такой мелочи. — О, ты ранила меня в самое сердце. — Выпендрёжник. — Ну, что поделать, так Бог создал. Вся компания сдержанно засмеялась. — Так значит, вы… ещё не женаты, мистер Леншерр? Как так? — удивился Хэнк. — Я думал, если аристократки из высшего общества вам не по душе, то Рейвен должна была найти вам пару. — Нет, об этом, полагаю, позаботились мои родители. — туманно ответил Эрик. Рейвен непонимающе, и слегка сдвинув брови, на него уставилась, а Мойра и Хэнк часто заморгали, переваривая полученную информацию. Ксавьер же посмотрел на него с удивлением, пока Леншерр, допивая вино, делал вид, что стена прямо за ним намного интереснее их всех. Чтобы прервать напряжение, мисс МакТаргет предложила Хэнку и Рейвен сходить за напитками и они удалились. Хозяин дома облегчённо вздохнул, смотря им вслед и покачав головой. — Что значит «об этом позаботились мои родители»? — как можно тише и спокойнее спросили за его спиной. Развернувшись, он наткнулся взглядом серых глаз на нахмурившегося Чарльза, чуть отвернувшего голову. — Они нашли тебе какую-то невесту ещё когда тебе было семь лет? Почему ты не рассказывал о ней? Тебе так нравится… играть со мной? Чтобы потом в один прекрасный день привести хорошенькую блондинку в дом и объявить, что она — твоя жена? — по мере прибывания вопросов голос Ксавьера приобретал звенящие нотки истерики, почти срываясь. — Если ты думаешь, что… — Чарли. Ксавьер отшатнулся. Он никогда его так не называл. Так обманчиво-ласково и оттого так пугающе. Голубоглазый юноша с плохо сдерживаемой готовностью разбить что-нибудь или разбить свою голову обо что-нибудь, замолчал, выжидающе смотря куда-то в район уха Леншерра и порывисто дыша. — Если ты собрался жениться, мог бы и мне сказать. — не удержался парень. — Ты ревнуешь? Ай-яй-яй, юноша, ревность портит человека. — Чарльз вздрогнул от этой акульей ухмылки. Действительно было такое чувство, что его сейчас покусают. И этот голос, произносящий слова так текуче, так странно… — Неужели ты правда думаешь, что я женился бы на блондинке? Если ты так уж хочешь, чтобы у меня была жена… я попрошу у Рейвен для тебя платье. — Что? Что за дурацкие шутки? — кажется, он всё же сорвался на истерику. — Если ты думаешь, что это смешно, я… — Никогда бы не подумал, что ты такой собственник, Чарли. — оказывается, выводить из себя Чарльза довольно забавно. Эрик раньше пытался это сделать, но тот на всё отвечал улыбкой, буквально говорящей «хорошая попытка». По крайней мере, он нашёл больную тему. — Но, знаешь… — он подошёл к Ксавьеру почти вплотную, наклонившись к нему так, что он чувствовал своё горячее дыхание, отдающееся от уха юноши и прошептал так, чтобы слышал только он. -…мы с тобой в этом похожи, Чарльз. Если бы не мои родители, я бы встретил тебя? Даже если бы это был самый выгодный брак, я бы ни за что не променял бы тебя на какую-то там блондинку. Ты только мой, Чарльз. Ксавьеру казалось, что у него сейчас отказали лёгкие. Воздух отказывался поступать в организм дальше горла, а ноги предательски задрожали. Эрик наслаждался с минуту видом того, как Ксавьер в замешательстве открывает и закрывает рот, после чего, пожелав хорошего вечера, удалился, буквально растворившись в толпе идентичных костюмов. Не в силах принять какого-либо разумного решения самостоятельно, юноша направился прямиком к выпивке. На протяжении всего приёма они с Эриком больше так и не пересеклись. *** Ведь все неприятности чаще происходят с человеком в состоянии опьянения. Может, вторая бутылка вина была лишней?. Эрика он так и не нашёл. И очень надеялся, что и не найдёт в нынешнем своём состоянии. И поговорит с ним на трезвую голову утром. Хотя, она скорее всего будет жутко трещать как минимум до обеда. Самое главное — дойти до своей комнаты и закрыть дверь, желательно на ключ, чтобы кто не вошёл ненароком. Правда, скорее, это было всего лишь опасение, что именно Леншерр войдёт и им придётся продолжить разговор. Вот только из предыдущего вроде как всё уже было понятно и Чарльз не мог решить, нужен ли этот самый разговор. Разве это всё не усложнит? А вот и дверь. О, ну наконец-то. Приоткрыв её, юноша, пошатываясь вошёл внутрь, тут же закрыв дверь. Кажется, за эти десять секунд он уже забыл о своём намерении запереть её ведь кто бы что ни говорил, а вино из леншерровских запасов было что надо. Кроме того, удобная двухспальная кровать из того же тёмного дерева, что и дверь, с вычурным синим балдахином… Стоп. Откуда в его комнате кровать с балдахином? Куда делась его скромная односпальная? И что рядом с кроватью делает резной стол с кучей бумаг и рисунков… Что здесь делают рисунки? Чарльз мотнул головой и огляделся повнимательнее. Что он делает в комнате Леншерра? Вот чёрт, надо уходить отсюда. Ему не раз говорили, что хозяин не любит, когда заходят в его комнату, даже для уборки. Да и он тоже никогда не был здесь, как он мог спутать свою комнату с комнатой Эрика? Это всё из-за спиртного, что ли? Если так, то всё равно… Бегающий взгляд зацепился за аккуратный альбом, лежащий почти на самом краю прикроватного столика. Там была чья-то обнажённая фигура… со спины. Издалека вполне походила на женскую. Еле видны то тут, то там разбросанные карандашом точки веснушек. Автор явно постарался, особенно старательно вырисовывая профиль с короткими вьющимися волосами… Где-то он уже видел такие. И чуть развёрнутый профиль был смутно знаком. Может, он знаком с этой девушкой? Кто бы мог подумать, что у Леншерра такие тайные увлечения. Ксавьер фыркнул, подходя ближе и подбирая альбом. И он ещё будет говорить что-то про… Поток мыслей внезапно оборвался на одной, очень чёткой и самой короткой. «Этот профиль я каждый день вижу в зеркале. И эти волосы тоже.» Ну, насчёт профиля можно поспорить, но… Юноша посмотрел в зеркало на том же столе и медленно перевёл глаза на рисунок. Сходство поражало. Чарльз перевернул страницу. Там был набросок того, как он наклоняется за цветком, не сгибая колен. При этом хорошо была подчёркнута стройность его ног и… хм… Голубоглазому начинало казаться, что Эрик уделяет слишком много внимания его заднице. Хотя на его рисунках она была изображена вполне неплохо. Но перевернув ещё страницу, ему стало понятно, что его давний знакомый считает его если не божеством в человеческом обличии, то демоном. Потому что следующие несколько страниц были заполнены изображением его рук, губ, глаз, ног… Было несколько рисунков, где Чарльз спал. Только, некоторые были немного смазанными, видимо, он ворочался. Ксавьер просто с некой гордостью смотрел на это и не мог понять, что такого Эрик нашёл в нём? Просто привлекательное тело, которое будет принадлежать Леншерру по одному только его слову? Юноше стало жутко. Он не очень-то хотел быть просто игрушкой для богатенького, избалованного мальчишки. И пусть в его мечтах о вечной любви и романтичных признаниях ночью у реки присутствовал этот самый мальчишка. Светлые волосы. Яркие глаза цвета стали. Может, они бы даже не встретились, если бы не его родители… «Надо убираться отсюда, пока Эрик не вернулся», — удивительно, как такой поток мыслей может внезапно прояснить голову. Он положил альбом на место, после чего обернулся с ясно назначенным намереньем выйти. Развернулся и замер. Эрик чёртов Леншерр стоял, прислонившись плечом к косяку и сложив руки на груди. Его серые глаза смотрели с неким вежливым любопытством и может быть чуточку с нездоровым интересом. В голове вновь запрыгали мысли. Самой наиболее частой была: «Сколько он уже тут стоит?» — М-мистер Леншерр, сэр! Я п-прошу прощения, я кажется, ошибся комнатой, я сейчас уйду… — В этом нет необходимости, Чарльз. Ксавьер открыл было рот, чтобы что-то сказать, но цепкий взгляд напротив заставил передумать, закрыть рот и отвести взгляд, не зная, куда деть руки. Отвернувшись от Эрика, Чарльз не мог увидеть, как с тихим скрипом хозяин дома закрыл дверь. Мужчина передвигался почти бесшумно, поэтому Ксавьер молча считал секунды от того момента, как закрылась дверь и до того, как его затылок опалило обжигающее дыхание. Девять секунд. Невероятно долгие девять секунд, даже несмотря на то, что он определённо спешил со счётом. — Что ты здесь делал, маленький проныра? — о, теперь его можно было сравнить даже не с акулой, а скорее с большим, пушистым, обманчиво ласковым котом, улыбающимся дрожащей мышке острыми зубами. Чарльз практически шеей чувствовал, как он улыбается. И как плотоядно смотрит то, как дёрнулся кадык, когда юноша нервно сглотнул. — Я… я всего лишь… — Ты всего лишь залез в мои личные вещи… котёнок… Ксавьер всего лишь перепутал комнату. Он не хотел по-пьяни ввязываться в неприятности. Что за чёрт вообще потянул его сюда? Он определённо хотел бы оказаться подальше отсюда… и не плавиться от горячего дыхания, из-за которого он уже уха не чувствует… или этих пальцев на его горле, заставляющих положить голову на плечо Леншерра… — Меня тянет к тебе как магнитом… и я не мог постоянно этому противиться… — мягкий хриплый голос еле-еле позволял сосредоточиться на смысле слов и Ксавьеру казалось, что он сейчас отключится от усталости и спокойствия, которое приносило присутствие Эрика, — в конце концов… я просто человек… Кажется, Чарльз отключился таки на пару секунд, потому что пропустил момент, когда Леншерр запустил свои руки под белую рубашку, оглаживая стройную талию. Кожа тут же покрылась мурашками, заставляя Ксавьера втянуть живот и постараться стать мышью, чтобы убежать. Но цепкие лапы Эрика не позволяли отодвинуться и на дюйм. Пальцы неприятно давили на кадык и юноша схватил Эрика за руку, пытаясь ослабить хватку. — Не сопротивляйся, котёнок. — только сейчас Ксавьер почувствовал запах виски, который, кажется, был в личных запасах хозяина поместья. Заметив, что голубоглазый скривился, блондин переместил пальцы на его подбородок, дав возможность более-менее нормально вздохнуть. — Эрик? Его руки отцепили от ладоней Леншерра и завели за спину, чуть ли не с размаху прижимая к двери лицом. Больно не было, но было неприятное ощущения того, что этого не должно происходить. Хотя мягкие подушечки пальцев едва ощутимо, но так нежно поглаживали его запястья, что он почти готов был сделать всё, что потребует хозяин. Но боль всегда действует отрезвляюще. — Эрик, отпусти! Мне больно! — заскулил Ксавьер, пытаясь высвободить руки, которые завели так, что он выгнул спину, почти слыша, как хрустят кости рук. Дыхание мужчины стало тяжёлым, словно у разъярённого животного и Чарльз боялся даже пошевелиться, но всё равно зашипел, сжимая зубы. Почему-то было чёткое осознание, что если он позовёт на помощь, то Леншерр его убьёт. Как бы странно это не звучало. Похоже, у юноши начиналась паника. Но его руки вдруг отпустили, и он запоздало ощутил, как они затекли. — Прости. — место паники быстро заняло непонимание, когда его ласково и крепко обняли со спины. Такое чередование жестокости и нежности буквально не давало сориентироваться и понять, что происходит. — Ты хочешь уйти?.. — Я хочу знать, зачем я тебе? — твёрдо обозначил свои намерения Чарльз. — Ты мне дорог. — И всё? — уточнил парень. Его голос грозился сорваться на истерические вопли. -…я никуда без тебя не уйду. -… -…я тебя люблю. — низко и слишком громко в тишине комнаты спросил Эрик. -…останешься со мной? — сильные ладони скользнули по плечам вниз до локтей, будто пытаясь согреть. — Я пойму, если ты захочешь остановить меня. Чарльз растерялся. Ещё минуту назад он судорожно думал, что сейчас его отымеют, как последнюю… но, к его удивлению, ему дают выбор. И, похоже, Эрик действительно отпустит его, если он захочет уйти. Если. Кого он обманывает. Разве он уйдёт после такого признания, которого ожидал годами? — Куда я от тебя денусь. — обречённо пробормотал Ксавьер, чувствуя, как хозяин дома широко улыбнулся. — Действительно. — мягкий поцелуй в затылок. — Куда ты от меня денешься? — Эрик, я ещё ни разу не… — Тш-ш-ш, котёнок. Я развлеку тебя. Как бы странно эта фраза не звучала, она заводила какие-то шестерёнки в мозгу Чарльза, отвечающие, кажется, за нетерпеливое ожидание. Как когда тебе сказали, что для тебя есть сюрприз и ты всё гадаешь, что же это. Если честно, юноша ожидал чего угодно… но не того, что его с той лёгкостью, словно он — бабочка, поднимут на руки, предварительно развернув лицом к Эрику и, пройдя несколько шагов, буквально уложат спиной на широкую кровать, потому что всё происходило как в замедленной съёмке. Леншерр забрался на кровать следом, нависая над своим голубоглазым котёнком, которому в полумраке помещения казалось, будто на него надвигается грациозное и до кончиков ушей опасное животное, которое сейчас укусит его за шею так, что и шеи-то не останется. Так что, да, было нечто вроде лёгкого страха. Только сейчас Ксавьер, кажется, понял, что потерял свою чёрную жилетку где-то по дороге к кровати. Почему он этого не заметил? — Я могу причинить тебе боль. — честно признался Леншерр, медленно сводя руки Чарльза над его головой. — Я знаю. — попытавшись прикусить язык, прошептал тёмноволосый. Эрик чуть не заскулил от этой преданности в голубых глазах. Юноша был сейчас таким беззащитным и податливым, что хозяин особняка еле справлялся с желанием просто запереть его в высокой башне, чтобы никто не мог тронуть его милое чудо. Такая светлая кожа, что, казалось, на вкус она действительно как сливки. Поэтому Леншерр не отказал себе в удовольствии провести языком от выглядывающих из-под рубашки ключиц по шее до подбородка. Юноша судорожно сжал резную спинку кровати, откидывая голову. В глазах словно потемнело… Хотя, может, это из-за Эрика, который отклонился куда-то, заслонив падающий на кровать свет. А следующие пару минут он возился с руками Чарльза, накрепко привязал их над его головой. Ксавьер хотел возразить, сказав, что верёвка натрёт ему кожу на запястьях, но почему-то промолчал. — Теперь ты уже не сбежишь, мой милый Чарли. Эрик уже расстёгивал последние пуговицы белой рубашки, от которой пахло мылом, еле ощутимо касаясь пальцами обнажённой светлой кожи. Ксавьер блаженно закатил глаза, беспомощно дёргая руками. В конце концов он решил, что волосы Эрика просто идеальны для того, чтобы пропускать их сквозь пальцы. А ещё они были довольно мягкими. *** — Кто бы мог подумать, что ты такой ревнивый. — Кто бы мог подумать, что ты так любишь совать нос в чужие вещи. — Я не… он просто лежал открытым на столе! — Конечно, сладкий. Эрик лениво потянулся, закинув на лежащего рядом брюнета все левые конечности. Тот закряхтел под тяжестью чужого веса, натягивая одеяло до самого подбородка и пытаясь свернуться калачиком. — Сейчас лето, Чарльз. Тебе не жарко под этим зимним одеялом? — ехидно спросил хозяин поместья, подтягивая к себе клубок из человека и мягкой материи. — Ме фсефта хофофно нофью. — послышалось из-под одеяла. Леншерр рассмеялся, пытаясь обнять завернувшегося в ткань Ксавьера. — Вылезай. Ответом ему послужило отрицательное и неуверенное «м-м». Тогда он самолично принялся распутывать этот узел. Вскоре он откопал в одеяле взлохмаченную голову юноши. Его щёки были похожи на две помидорки. — Ты очень мило сейчас смотришься. — пробурчал Леншерр, сгребая голубоглазого в охапку и закрывая глаза, уткнувшись ему в макушку. — Я буду спать до самого обеда, так что, если не хочешь быть моей подушкой, можешь идти завтракать. Но я настойчиво рекомендую остаться. — Куда же я денусь… — сладко зевнул в ответ Чарльз, устраиваясь поудобнее на чужом плече.