Дом на склоне, или Снова о семьях и Войне

      В Малфой-мэнор Гарри перенесся сразу в ту же спальню, откуда и уходил.       Первым делом, едва завершив перемещение, он разбудил Драко беспалочковой Финитой. Малфой в полсекунды сориентировался в происходящем, и дальше они уже вместе осторожно устраивали бесчувственную Нарциссу на кровати. А как только руки у обоих оказались свободными, Драко с разворота въехал Гарри кулаком в челюсть, причем проделал это настолько молниеносно, что, во-первых, Гарри действительно не успел среагировать, а во-вторых, даже возмущаться, что Хорь тратит время на разборки, вместо того чтобы помогать матери, оказалось вроде как неуместно. Гарри только моргнул и восстановил равновесие, а Малфой уже стоял к нему спиной, выводя над Нарциссой диагностические пассы. Так что Гарри тоже предпочел не оправдываться, а говорить сразу о важном. — Я почти не могу ее подпитывать. Что-то мешает. — Вижу. Каналы заблокированы. — Сначала у нее получалось с меня тянуть.       Драко коротко стрельнул глазами в его сторону и, продолжая водить палочкой, спросил: — Она с тебя подпитывалась прямо во время боя? — Да. У нее это очень быстро получалось. — Сколько раз? — Дважды. А потом сказала, что больше не надо, хотя я же видел... — Ясно. Это она от тебя заблокировалась. — Зачем? — Потому что многие Блэки в бою врагов жрут. Иногда даже буквально. Но не всегда в горячке боя могут отличить врагов от лезущих под руку гриффиндурков. А ты — безмозглый, самоуверенный, охреневший от собственной крутизны дебил, в очередной раз прущий напролом, совершенно не понимая, куда прешь. Мать моя — святая женщина! — Ага, именно это я и видел! — огрызнулся Гарри, но тут же устыдился и продолжил уже виновато: — Да. Она велела мне держать щит. Сказала, что инфери атакуют всех без разбору, и она сейчас от них не отличается. — Это точно, — кивнул Драко, напряженно рассматривая землисто-серое осунувшееся лицо матери. — Талли! Разбуди отца, скажи, я прошу его сразу выпить укрепляющее и капли в дневной дозировке и прийти в алтарный зал. Скажи, что все под контролем, но поработать придется всерьез. Тебя не зову, — продолжил он, обращаясь уже к Гарри. — Ее ты подпитывать не можешь, а нас в процессе — нельзя. Сейчас дай сколько получится, только аккуратно, а то ж ты шарахнешь — меня порвёт.       Драко закончил последний пасс волшебной палочкой и взялся за протянутую Гарри руку. С полминуты сосредоточенно тянул молча, потом спросил: — Кому там не повезло-то? — Лестрейндж был, и были еще два мужика, похоже, братья, точно знаю, что в розыске, но по фамилии не скажу. И еще одиннадцать, кажется, человек — наемники, наверное. Их она просто убила, а этих троих... сказала, что «полностью» убила. Как-то так. — Мать моя... Блэк. Ладно, разберемся. Бёрка не было? — Не видел. — Жаль. — С ней все будет в порядке? — Да, но не сразу. Ты очень зря усыпил меня, Поттер. Сейчас всё могло бы быть куда проще.       Гарри подумал об инфери, о мешанине заклинаний в темноте, о гадостях, которые говорил Лестрейндж. И не стал извиняться даже для проформы. Только задумчиво пощупал челюсть свободной рукой. Хорошо, что рукопашный бой не сильная сторона Драко, но синяк все равно будет заметный. Драко поймал взглядом этот жест и безнадежно вздохнул. Потом отпустил руку Гарри и коротко просканировал его самого диагностическим заклинанием. Комментировать результат не стал, но и по выражению лица было понятно, что все более-менее в порядке. — Всё, впрок не натяну. Талли! Перенеси хозяйку в большой ритуальный, дальше я сам. Поттер, будь человеком, посиди спокойно, а? Твоя помощь может еще понадобиться сегодня, так что давай ты просто будешь в мэноре и никуда не встрянешь, хотя бы пока мы не закончим восстанавливать мать. — Сижу, — Гарри опустился на край опустевшей кровати и благонравно сложил руки на коленях. — Если что, зови сразу. — Да уж не постесняюсь... — буркнул Драко и аппарировал.       Гарри подтянул под себя ноги, усаживаясь по-турецки. В процессе зацепил взглядом собственное колено и осознал, что благополучно смотался в гущу боя прямо в пижамных штанах и футболке. Внутренне посмеялся вообразившейся картине: леди Малфой и Лестрейндж — он ведь вообще Глава Рода, да? — перестают перекидываться заклинаниями, дружно закатывают глаза и кривятся, осуждая отвратительные манеры магловоспитанного выскочки.       Отвлекать себя юмористическими картинками удавалось недолго. Мысли быстро вернулись к вчерашним и сегодняшним событиям и соскользнули в самую гадкую колею: в размышления о том, в чем он ошибся и что стоило сделать иначе. Надо ли было вставать на упор и не допустить этого плана с Люциусом в главной роли? Следовало ли остановить Нарциссу, начавшую убивать? Стоило ли усыплять Драко? Если Драко сегодня потеряет мать из-за ошибок Гарри, это будет просто охренительно плохо со всех сторон...       Прошло не меньше часа, прежде чем в дверь символически постучались, и на пороге возникла заспанная Астория в домашней мантии. Мутноватым, но все равно цепким взглядом осмотрела комнату, оценила застеленную кровать и поисковую карту на полу и поинтересовалась: — Что у нас опять происходит? — А ты чего не спишь? — Драко эльфа прислал. Сказал, что могут понадобиться все существующие Малфои, так что мне надо заранее проснуться, но пока ждать. Я спросила Талли, где кто, он сказал, что ты тут, а остальные — в Алтарном зале. И я, как приличная женщина, искренне не хотела идти в спальню к постороннему мужчине, только когда я сижу одна — я засыпаю. Талли меня уже трижды будил. Так что происходит? — Нарцисса убила Лестрейнджа и еще кучу людей. И, кажется, использовала при этом что-то из арсенала Блэков, и теперь ей плохо. — Да, со свекровью мне отдельно повезло, — мгновенно взбодрившись, констатировала Астория. Потом она несколько минут молча переваривала новость и осознала главное: — Так что, осада закончена? — Не знаю. Там Бёрка вроде не было, а Люциус его боится не меньше Лестрейнджа. — Прелестно, — протянула Астория, душераздирающе зевнула, а потом решительно направила на Гарри палец. — Так, Поттер, чур договариваемся сразу: если Драко однажды тоже кого-нибудь испугается, убивать этого страшного типа пойдешь ты, а не я! — Замётано. Должна же и от меня быть польза в хозяйстве. — Не прибедняйся, — с царственной снисходительностью улыбнулась Астория. — Ты уже защиту починил, тоже неплохо. — Спасибо, что оценили, миледи! — Пустяки, не за что.       На продолжение иронического обмена любезностями сил не нашлось ни у кого, и в комнате снова повисла тишина. Гарри опять погрузился в невеселые мысли, а Астория, кажется, норовила задремать. В очередной раз глубоко клюнув носом и вздрогнув от резкого пробуждения, она завозилась, тоже устраиваясь на кровати по-турецки, а потом заинтересованно потянулась к музыкальной шкатулке, которую Драко оставил на прикроватной тумбочке. — Не видела такой. Это Нарциссы или ваша личная? — Нарциссы. Она... — Гарри запнулся, не уверенный, что нужно пересказывать слова Фотти, но Астория одним движением брови дала понять, что сказал «А» — говори и «Б». К еще одному допросу с пристрастием Гарри сегодня точно не был готов. — Она эту шкатулку убрала к завещанию, перед тем как уйти из поместья. И Драко знает, что это. Кажется, он по ней и понял, куда ушла Нарцисса. — А, — сказала Астория и открыла крышку. Размышлять об этичности еще и этого поступка Гарри был просто не в состоянии.       Снова полился струнный проигрыш, а потом — голос. Еще раньше, слушая другие сохраненные с юности песни Нарциссы, Гарри поражался несоответствию голоса из шкатулки и знакомого ему образа. А теперь, когда он совсем недавно видел Нарциссу Блэк в ореоле тьмы, нежный несильный голосок просто бил по нервам своей незамутненной чистотой. Но слова песни прокладывали мостик между контрастными образами. Не дай мне бог, чтоб ты исчез В объятиях ночи слепой. Ты входишь в безмолвный лес, Я вослед за тобой. Там в сумрачном сне лесном Лишь ветер и тьма. Там во тьме затерялся Дом. Дом на склоне холма. Не дай мне бог, чтоб ты исчез, Ушел, как поутру сон. Ты есть, и я тоже есть, Мир да будет спасен. Два сердца — и мир спасен, И развеется тьма В день, когда мы отыщем Дом. Дом на склоне холма. Не дай мне бог, чтоб ты исчез, Угас, как в бурю маяк. Вот кровь моя на клинке, Моя и только моя. Я честно плачу за все, Чтоб развеялась тьма В день, когда мы отыщем Дом. Дом на склоне холма. Я жизнью плачу за все, Чтоб развеялась тьма В день, когда ты отыщешь Дом. Дом на склоне холма. — Каждый раз теряюсь, когда слушаю эти ее старые песни... — озвучила Астория мысли Гарри. — Это нормально, — раздался голос Драко от двери. — Мы с отцом тоже каждый раз в шоке. — Все хорошо? — хором спросили Астория и Гарри. Драко выглядел уставшим, но скорее довольным, чем расстроенным. — Нормально. Мать, конечно, еще некоторое время будет без сил, но критическую точку мы прошли и все воздействия нейтрализовали. Извини, что дернул тебя. — Без проблем, обращайся. Раз все нормально, я пошла спать. Вообще-то твой успокоительный чай не рассчитан на бдения в ночи. — Прости, — еще раз повторил Драко, коротко обнимая подошедшую жену. — Тебя проводить или аппарировать? — Благодарю за заботу, но до собственной спальни я смогу добраться без эскорта! — фыркнула Астория. И ушла.       А Драко развернулся от двери и смерил Гарри очень сложным взглядом, под которым тот непроизвольно съежился и снова потер челюсть. Драко многообещающе хмыкнул. — Вот не могу определиться: то ли залечить, то ли еще поставить. Поттер, я тебя серьезно предупреждаю: не смей так делать. Угрожать не буду, но я предупредил. — Прости! — поспешно признал вину Гарри. Потом понял, что дальше полагается действительно пообещать больше так не делать, а обещать этого он точно не собирался. Повисла неловкая пауза. — Не смей, — с нажимом повторил Драко. — Мне родителей хватает, которые...       Договаривать он не стал. Снова повисла тишина, Гарри забегал глазами и «изящно» сменил тему, указав на так и оставшуюся открытой шкатулку: — Ты ж сказал, это «посвящение сестре», а тут явно обращение к мужчине! — Ой, смотрите, мастер уклончивых ответов! — вздохнул Малфой, но запал утратил и уже вполне мирно завалился на кровать рядом с Гарри. — «Посвящение» и «обращение» — это разные слова, не замечал? Когда старшая сестра рассказывает о своей всепобеждающей и жертвенной любви, о том, как вопреки всему будет рядом с объектом страсти, хотя весь мир против них, а младшая, в силу подросткового возраста, всем этим трепом впечатляется и пишет по мотивам стихи, она называет их «посвящение сестре». — А. Так это про Андромеду?       Драко покосился на него насмешливо. — Это про Беллатрикс, Поттер.       Гарри растерянно моргнул, попытался переварить информацию, но в итоге только беспомощно спросил: — В смысле? — В смысле, что в начале семидесятых Том Реддл был еще не стар, обаятелен, устремлен в будущее, готов противостоять власти безродных торгашей, вымести плесень из углов и сделать Британию благословенным домом для всех, чья кровь чиста, а магия сильна. А Беллатрикс — бесстрашна, порывиста и безнадежно замужем, так что все, что она могла предложить кумиру — это служение, — Драко печально скривился и зябко передернул плечами. — И заметь, она была весьма последовательна в своих устремлениях. — Мордред... Я не готов обсуждать влюбленную Беллатрикс! — Гарри тоже поежился. — Да? — издевательски хмыкнул Малфой. — А я так хотел об этом поговорить! Но... ты действительно думал, что это об Андромеде? — Ну да!       Драко смерил его задумчивым взглядом, прежде чем продолжить: — Чтоб ты понимал, Блэки — бойцы. Мужчины выбирают себе войну по вкусу, но и женщины тоже выбирают свою сторону. Беллатрикс вот выбрала и своему выбору была верна до конца. Мать выбрала моего отца, и сегодня ты видел... — Драко остановился и пожевал губами. — Когда Андромеду изгнали из Рода, у матери не было внятного мнения. Она любила сестру, но и не спорила с решением старших. А вот уже после Войны, когда на всех углах начали цитировать биографии всех причастных... Тэд Тонкс ушел в леса и там погиб, а тетка в это время сидела дома с беременной дочкой. Но дочка родила и тоже ушла умирать под Хог, а Андромеда снова была занята — внука нянчила. Когда мать узнала об этом, она сказала, что Андромеда Тонкс, вероятно, весьма достойная женщина, но к Роду Блэк совершенно точно не имеет отношения. Блэки не сидят дома, когда их близкие сражаются и умирают. И когда отец придумал авантюру с открытием Блэк-мэнора, они с матерью очень сильно поругались именно из-за этого. Мама считала, что Андромеда отравит собой Род, и лучше уж сразу отдать мэнор Министерству. Андромеда-то думает, что это отец настраивал мать против нее... А ты сейчас тесно общаешься и с Малфоями, и с Андромедой, так что лучше тебе понимать, какие тут на самом деле страсти. — Андромеда должна была остаться, иначе кто бы вырастил Тедди? — возразил Гарри, испытывая смутную обиду за бабушку крестника. — Думаю, для нее это было непростое решение. — Да меня-то не убеждай, я вообще природный Малфой, и все эти благородные порывы... прав тот, кто жив, я ж говорил, — отмахнулся Драко. И тут же добавил с подчеркнутой небрежностью: — Но действительно неизвестно, как могла бы сложиться история, если бы Андромеда Блэк еще в конце девяносто седьмого вместе с мужем ушла в леса охотиться на егерей.       Некоторое время Гарри катал по голове этот злой выпад. Действительно неизвестно. Вечный вопрос: «что было бы, если бы?..». Если Андромеда хоть вполовину так же хороша, как была Нарцисса сегодня, то дожил бы Сивый до того дня, когда притащил Гарри с друзьями в Малфой-мэнор? И Гермиона не кричала бы под Круциатусом, и Добби не получил бы нож в грудь... — Прости, — сказал Драко и сильно встряхнул Гарри за плечи. — Прости, я действительно зол на тебя. Я ляпнул, не подумав. Прости, возвращайся оттуда!       Гарри кивнул, но на самом деле все еще видел другого Драко — моложе и более испуганного. И Нарциссу, которая уговаривала всех не спешить вызывать Лорда, потому что опасалась его разочарования и гнева на и так опальное семейство Малфой. Он испытующе взглянул на Драко и спросил почти так же небрежно: — Как думаешь, твоя мать смогла бы убить Волдеморта? — Нет, — ответил Драко, не задумываясь. А потом посмотрел на Гарри в упор и продолжил с нажимом: — И дело даже не в крестражах. Просто Блэки лучше прочих умеют видеть тьму и оценивать ее масштабы. Когда тебе кто-нибудь умный и опытный опять попытается рассказать, что против Темного Лорда можно было искать другое оружие, а ты сделал только то, что должен был, и это не повод считаться каким-то особенным и Мерлином отмеченным, ты вспомни: Нарцисса Блэк смотрела, как Лорд издевается над ее мужем и сыном, и не посмела сделать ничего! Если бы она видела хоть тень шанса — она бы попыталась. Но эта темная тварь была ей не по силам. — Прости, — сказал на этот раз Гарри. — Проехали, — устало отмахнулся Драко и прижался к Гарри плечом. — Но знаешь, ты вот спросил, и теперь я думаю, что мать сегодня еще и поэтому понесло... Думаю, она так и не смогла себе простить бездействия тогда и вот так расплатилась с долгами. Надеюсь, что расплатилась.       Как отвечать на это, Гарри не знал. В комнате снова повисло молчание, и, чтобы разбить его, Гарри спросил: — Она сильно пострадала? — Да не очень, судя по всему! — неожиданно весело откликнулся Драко. — Я от них сбежал! Есть такие скандалы между родителями, присутствовать при которых детям нельзя, даже если дети сами уже женаты. Мon cher papa et ma chère maman не отходя от родового алтаря принялись выяснять, кто из них взбалмошный самоубийца и так и не вышел из подросткового возраста. Это косвенно намекает, что ни один из них не при смерти. — Вот уж чего не могу представить, так это твоих родителей скандалящими друг с другом, — натянуто усмехнулся Гарри. — Думаю, даже Астория не может, а она уже член семьи. Классическое воспитание ничем не перебьешь: семейные неурядицы должны быть скрыты ото всех. И, кстати, я тебе ничего такого не говорил, в смысле про родителей! — Ни в коем случае, — подтвердил Гарри. — Но только раз лорд и леди заняты, то ты сам мне давай рассказывай, что я видел на самом деле... Или хочешь, я тебе сперва воспоминания солью, ты посмотришь, а уже потом скажешь? Там же куча трупов и местность фонит, как разлом в Преисподнюю, а врать Фальку, что я был не в курсе, я не буду. Мне сейчас надо бегом скакать в Аврорат докладывать, а я даже не знаю, творила ли Нарцисса что-нибудь запрещенное. — Ох, Мордред... — в очередной раз за эту ночь ругнулся Драко. — Талли! Принеси думосбор. Надо посмотреть, действительно. Но первое, что я тебе точно скажу, никакой поисковой карты в этой истории не было. Мы узнали, что мать ушла порт-ключом, и ты просто захотел к ней переместиться. Ты ж Избранный, в твоем случае такое объяснение сгодится. — И почему, кстати? Если у вас есть такая карта, которая нашла бы Люциуса через все щиты, почему он не сказал об этом сразу? — Потому что карта родовая, Поттер, как и семейные экстренные маяки вроде запонки, которая у тебя! Воспользоваться всем этим добром в норме может только Малфой. Просто ты опять исключение из всех правил, особенно когда не в курсе, что такое правило вообще есть, — Драко устало хмыкнул. — Ну и я все-таки тебе помог увидеть координаты. Но стопроцентной уверенности не было даже у меня, что уж говорить об отце? Он не сказал аврорам про карту, потому что доблестные авроры не смогли бы ею воспользоваться, и что? Правильно, вежливо попросили бы, чтобы по ней группу захвата аппарировал я как какой-никакой, а тоже сотрудник Аврората. А отец ни за что на свете не отпустит Наследника в гости к Лейстрейнджу, даже если на самом деле для меня это вполне себе умеренный риск, а сам он имел все шансы погибнуть... И тут мы возвращаемся к тому, что ты, скотина, не сказал мне о ваших дебильных планах! Убил бы тебя, но сейчас некогда!       К концу речи от веселости Малфоя уже не осталось следа, и Гарри заподозрил, что его «убил бы» следует понимать близко к буквальному. Но, к счастью, домовик уже принес думосбор, так что Гарри быстренько занялся сливом воспоминаний, таким образом увернувшись от дальнейшего диалога.       Посмотрев воспоминание, Драко некоторое время молчал, и по его лицу не получалось толком определить, о чем он думает. Наконец он с силой потер лицо ладонями и как-то растерянно произнес: — Знаешь, это было такое общее место в картине мира: еще в детстве, ну, когда все мальчики вслух мечтают о сражениях и всяких подвигах, отец мне говорил, что единственный настоящий боевой маг в нашей семье — мама, а наша задача как мужчин и Малфоев — сделать так, чтобы ей не пришлось об этом вспомнить. Просто такие стандартные отцовские наставления, привычный неинтересный фон, понимаешь? И сейчас это так неправильно, так странно... Даже немного помочь ей, и то ты мне не дал.       В последней фразе не было обвинения, только та же растерянность, и от этого Гарри стало еще хуже. Впрочем, через несколько секунд Драко встряхнулся, словно мокрый кот, и решительно сообщил, что идет разнимать диспут родителей, поскольку сам он понятия не имеет, как квалифицируется сотворенное Нарциссой «полное убийство» и что из блэковских чар сейчас официально вне закона.       Оставшись один, Гарри с головой рухнул в чувство вины и перед Драко, и перед самой Нарциссой, которую даже не попытался уберечь. Сейчас, после всего сказанного Драко, мысли о сходстве Нарциссы с Беллатрикс начали казаться попросту подлыми. Леди Малфой никогда не давала повода считать, будто ей доставляет удовольствие насилие, и то, что Гарри принял за радость...       Додумать мысль ему не дал быстро вернувшийся и очень деловитый Драко. Он сообщил, что старшие Малфои, оказывается, давно прекратили выяснять отношения и уже родили близкую к истине версию событий, тянущую максимум на убийство в состоянии аффекта. Так что в задачу Гарри на ближайшее будущее входило честно сообщить о том, что он видел своими глазами, и отвести следственную группу на место событий. А за комментариями и подробностями авроры пусть идут к самим Малфоям, уж те им все разъяснят в лучшем виде! С этим Гарри и отбыл в Аврорат.       Для Гарри это была очень долгая ночь. Было уже совсем светло, когда он оставил коллег копаться на месте побоища, а сам перехватил пару часов сна на любезно предоставленном Лонгюссоном диване. Потом пришлось пить бодрящее зелье, поскольку голова спросонья была вообще никакая, но пропускать опрос Нарциссы Гарри категорически не хотел, да и Лонгюссон считал, что присутствие живого свидетеля событий при этом разговоре не помешает. Так что утром аврор Поттер в компании главы Следственного отдела и еще двоих коллег снова был в Малфой-мэноре, на этот раз — с сугубо официальным визитом.       Нарцисса, бледная и изможденная, принимала следователей, полулежа на кушетке в гостиной. Люциус и Драко безмолвными изваяниями замерли с двух сторон от ее изголовья — в разговор не вмешивались, но всем видом демонстрировали, что тревожить леди Малфой сверх необходимого никому не позволят. Сама леди хоть и чувствовала себя весьма скверно, на вопросы авроров отвечала без возражений и максимально подробно. — Я просто сорвалась, к сожалению, — тихо объясняла она, опустив веки, словно стыдясь этого признания. — Мы все были в большом напряжении из-за этой гадкой травли, которую устроили моему сыну. Понимаете, я ведь действительно знаю, каким омерзительным и опасным человеком может быть Кандид Лестрейндж. И когда в очередной раз стало понятно, что ждать избавления в ближайшее время не приходится, я просто сорвалась... — Вы воспользовались некими артефактами, принадлежавшими семье Блэк? — Лонгюссона не сбила с толку ни молчаливая стража у изголовья, ни болезненный вид подследственной. — Однако аврор Поттер упоминал, что по условиям брачного договора вам не могло принадлежать ничего из их наследства. — Одним артефактом, кольцом, управляющим инфери. Оно осталось от Беллатрикс, — в голосе Нарциссы проскользнула горечь. — Я никогда не интересовалась подобным, но знала, как им воспользоваться. А моя сестра любила опасные вещи... — Оно не было конфисковано после войны? — Нет. Боюсь, ваши коллеги, проводившие обыск в Малфой-мэноре, недостаточно разбирались в подобных вещах. Это кольцо не выглядело опасным и не фонило силой, поскольку использует силу самого волшебника. Как видите, это далось мне тяжело. — Где кольцо сейчас? — Я не справилась с ним в самом конце... — Нарцисса подняла руку и показала след на безымянном пальце — молодую кожу на месте недавно заживленного ожога. — Этого кольца больше нет. Могу поклясться, если желаете. — Вы с самого начала готовились к агрессивным действиям? — Я надеялась на разговор, но, честно говоря, не ожидала со стороны Кандида Лестрейнджа... ничего хорошего. — Вы настолько не доверяли Аврорату, что решились рискнуть собственной безопасностью, леди Малфой? — Я сорвалась, — печально повторила Нарцисса. — У нападений Лестрейнджа был оттенок личной мести. Я не могла делать вид, что меня это не касается, когда он отыгрывался на моем сыне. Я должна была остановить его. Так или иначе. — У Лестрейнджа была личная неприязнь к вам или к мистеру Драко Малфою? — Да. Это глупая история. Кандид, видите ли, считал девиц Блэк идеальной партией для своих сыновей. Белла и Рудольфус благополучно заключили брак, но Андромеда была изгнана, а я... — Нарцисса тепло взглянула на мужа. — Рабастан, как вы знаете, остался холостяком. А потом у меня родился сын, а брак Беллы и Руди так и оставался бездетным. Все это Кандид считал чем-то вроде личного оскорбления. Мистер Поттер свидетель, что... — она поморщилась с отвращением и просительно взглянула на Гарри. — Лестрейндж наговорил гадостей, — подтвердил тот. — Очень похоже, что его действительно волновало именно семейное положение леди Малфой. — Когда Волдеморт жил в нашем поместье, особенно когда мы уже впали в немилость, Кандид не упускал случая выразить свою неприязнь, — горько сказала Нарцисса и снова прикрыла глаза, кажется, борясь с накатившими эмоциями. Впрочем, через несколько секунд она подняла взгляд, выражающий непреклонную решимость. — Да, с моей стороны это тоже было личной местью, господин Лонгюссон. В этом я не раскаиваюсь и не сожалею.       Дальнейшая беседа протекала в том же ключе. Под конец проняло даже главу Отдела расследований. Хрупкая измученная женщина на подушках не вызывала ничего, кроме сочувствия и уважения к ее тихой непреклонности. Никаких обвинений леди Малфой предъявлено не было. Лонгюссон только выразил сожаление, что теперь, вероятно, след остальных подельников Лестрейнджа будет надолго потерян. — Извините. Я поддалась эмоциям и не подумала об этом. Мне не следовало вмешиваться в работу авроров, — кротко сказала Нарцисса, и оные авроры поспешили откланяться, пока не пришлось извиняться в ответ за собственную нерасторопность.       Остаток рабочего дня, наполненного попытками отследить хоть какую-нибудь активность в ответ на ночные события и таким образом встать на след недобитых соратников Лестрейнджа, Гарри напряженно размышлял об истинном происхождении «артефакта, оставшегося от Беллы». Как-то очень удачно эта история накладывалась на рассказ Люциуса о «проклятом кладе», который изначально прятала как раз Нарцисса. Гарри был твердо намерен хорошенько расспросить старшего Малфоя сразу по возвращении в мэнор, но выяснилось, что тот снова в алтарном зале — продолжает восстановление отношений Нарциссы с Родом Малфой. Так что пришлось аккуратно расспрашивать Драко, который при упоминании «артефакта Беллатрикс» издевательски расхохотался. — Мать тебя прикрыла, чучело! А что, думаешь, стоило сказать, что это национальный герой подарил нам полный сундук темномагического барахла? — А? — толково прокомментировал Гарри. — Кто мне предложил забрать все блэковское добро из дома на площади Гриммо? Причем предложил конкретно мне, так что мать тогда не нарушила клятвы насчет наследства Блэков, исключительно помогла мне аккуратно собрать все полезное!       Драко от души веселился, а Гарри закрыл глаза и откинулся в кресле. Вот уж действительно! Люциусу он клад оставлять не хотел, а отдавать Малфоям неизвестно что, вообще не глядя... Он настроился было хорошенько предаться самобичеванию за прошлое разгильдяйство, но сидеть с закрытыми глазами оказалось очень уютно, и в какой-то момент он почувствовал, что его подхватили мобиликорпусом и устраивают в постели. Открыть глаза Гарри так и не смог.       Следующий день снова был полон беготни по самым мельчайшим подозрениям на темную магию или попытку незаконной международной аппарации: позволить сейчас Бёрку и другим просто уйти — значило бы отложить проблему в будущее. По Аврорату уже и так пошел гулять слух, будто Кингсли довольно резко высказался в том ключе, что одна чистокровная дамочка оказалась эффективнее сотни специально обученных мракоборцев, и, видимо, авроры надеются, что она же доделает за них и остальную работу. В общем-то, министра можно было понять: охота на Малфоев была темой шумной, и совсем замять в прессе ее внезапное окончание было бы сложно. А изложить истинное положение вещей — политически неблагоразумно. В результате под вечер Гарри был вызван к Шеклболту, где еще раз пересказал всю историю ночных похождений для министра и присутствовавшего там же Фалька, а потом был ласково, но настойчиво отправлен в Малфой-мэнор согласовывать с Нарциссой пресс-релиз нужного формата. В мэнор Гарри послушно отправился и для начала обрисовал ситуацию Драко. Тот довольно потер руки, быстренько проконсультировался с отцом и засел скрипеть пером, только что не пыхтя от усердия. Плоды его эпистолярного творчества Гарри прочитал с нарастающим негодованием, но в ответ на его вяканье Драко только постучал ему пальцем по лбу и почти пинком отправил сдавать написанное министру.       Министра все устроило, и на следующее утро Пророк поведал британскому обществу об очередном подвиге национального героя. Как уже было известно читателям, семейство Малфой подвергалось преследованиям со стороны реваншистов. Из-за переживаний по этому поводу леди Малфой совсем потеряла голову, поддалась психологическому давлению со стороны недоброжелателей мужа и согласилась на встречу с ними за пределами поместья. К счастью, гостящий (возможно, по заданию Аврората, но мы не беремся утверждать доподлинно) в поместье Малфоев аврор Поттер проявил свойственную любому аврору бдительность, заметив смятенное состояние хозяйки, сумел вовремя отследить ее перемещение и вмешаться, чем несомненно спас бедняжке жизнь. В схватке был уничтожен Пожиратель Смерти Кандид Лестрейндж, чей след прослеживался еще в деле о подкупе заместителя коменданта Азкабана, а также ликвидировано более десяти его сообщников.       Из неполного фута малфоевской писанины Скиттер сделала статью на целый разворот, при этом превратив Нарциссу Малфой в манерную истеричку, а образ аврора Поттера неожиданно для всех расписала в духе благородного героического драматизма. — Снейпа мне, Снейпа! — мрачно пробормотал Гарри, отпихивая от себя газету. — Хочу послушать про дутую славу! Как думаешь, мне стоит извиниться перед Нарциссой? — Ага, валяй! — жизнерадостно откликнулся Малфой. — Только извиняться начинай быстро и прямо с порога, а то мать первая начнет тебя благодарить, и ты вообще испепелишься от смущения. Ты хоть понимаешь, что вот теперь ее точно никто не тронет, поскольку официальная версия — вот она! — Драко победоносно потряс газетой. — Все трупы — наличные и растворившиеся — на тебе, а моя бедная слабонервная матушка и от мотылька бы не отбилась!       На следующий день в Пророке появились комментарии причастных: сдержанная благодарность Аврорату и Поттеру лично от старших Малфоев и доклад о ходе расследования от Главного Аврора Фалька, из которого явно следовало, что Поттер действительно находился в особняке Малфоев по его, Фалька, распоряжению. Сам Гарри сперва категорически отказался что-либо комментировать, но за него ответ для Пророка наваял тот же Драко Малфой и пригрозил пожаловаться министру, если Гарри не согласится подписать это сочинение. Так что национальный герой скромно сообщил читателям, что защита мирных граждан — его долг и прямая обязанность, ничего особенного в своем поступке он не видит и искренне сожалеет, что бедной женщине пришлось оказаться в центре форменного побоища, но тут уж у него не было вариантов — с не раскаявшимися Пожирателями Смерти у Аврората разговор короткий! — Есть ли пределы у слизеринского цинизма? — восхищенно спросила Астория за ужином. Драко гордо усмехнулся, а Гарри тяжело вздохнул.       Все эти политико-эпистолярные маневры проходили на фоне продолжающегося аврала в Аврорате. Пусть общественность успокоена, но задачу по реальному отлову оставшейся части реваншистов никто не отменял. С ночи славного подвига Поттера выпады в сторону Малфоев прекратились, и теперь оставалось только гадать — успели ли преступники экстренно покинуть Британию или затаились и копят силы для нового удара?       Ответ на этот вопрос был получен через день после публикации комментариев Фалька и Поттера. И сразу стало ясно, что попытки отслеживать мелочные нарушения магической безопасности были просто нелепыми.       Хмурым октябрьским днем в небе магловского Лондона прямо над Трафальгарской площадью появился череп с выползающей из его рта змеёй.