***
Рион встречает «шестерых столичных бездельников, ищущих, где бы провести каникулы» с распростертыми объятиями. Цветущие улочки и тенистые парки так и манят прогуляться, а разнокалиберные торговые палатки на площади с фонтаном — опустошить кошелек. Будь Джесс сейчас на Земле, она обязательно назвала бы этот небольшой, пестрый городок курортным. Всю дорогу до гостиницы Невра трогательно держит свою напарницу за руку, не забывая при этом слегка пожимать ладонь девушки и нежно поглаживать ее запястье большим пальцем. Он шагает чуть поодаль от остальной компании, периодически приобнимает спутницу за талию и шепчет ей на ушко радужную романтическую ерунду. Даже страдающему аутизмом огру хватит одного-единственного взгляда, чтобы понять — пред ним влюбленная парочка. Джесс, естественно, действий шефа не пресекает, понимая всю важность мероприятия, однако поглаживания руки упрямо считает лишними — издали те все равно не заметны, а в краску вгоняют знатно. Откровенно говоря, девушке даже представить страшно, что ждет ее вечером на псевдо-свидании, если даже с одной ее ладонью вампир умудряется проделывать настолько конфузящие Джессамину вещи. — Больше чувства, Джесс, — сладко улыбаясь, в полголоса бормочет глава Теней, когда от вожделенной гостиницы гвардейцев отделяет уже одна только мощеная площадь. — Для того, чтобы нам поверили, нужна еще и твоя инициатива. Только моей не хватит. Пальцы его ласково касаются спины девушки в районе лопаток и невесомо скользят вниз по позвоночнику. Джессамина прикусывает губу. Единственной инициативой, на которую незадачливая «возлюбленная» сейчас способна, является резкое отскакивание в сторону, или, на худой конец, ненавязчивая подача в челюсть… миссия, однако, требует от Джесс иных действий. Девушка безуспешно маскирует тяжкий вздох под чувственный, и стыдливо склоняет кудрявую голову на плечо парня. — Так нормально? — с надеждой вопрошает она на границе слышимости. — Ну уж нет, — смеется Невра в ответ. — Знаешь, тебе нужно меньше общаться с Эзарэлем — этот циник совершенно отучил тебя прикасаться к другим живым существам. Просто в голове не укладывается… держать настолько очаровательную девушку в каком-то тактильном вакууме. Остановившись практически в самом центре площади, вампир мягко притягивает Джесс к себе и, перехватив ее запястья, уверенно кладет руки девушки на свои плечи. — Вот так — нормально, — изогнув бровь, лукаво улыбается он, и, заключив напарницу в кольцо объятий, касается губами ее виска. — Блин… — Не ругайся названиями выпечки, — игриво шепчет шеф в ее волосы. — И вообще не ругайся, тебе не идет. Оказавшийся в этот момент поблизости Эзарэль насмешливо фыркает. — Оракул, — презрительно бросает он в сторону главных участников разыгрываемого спектакля, — вы двое, найдите себе комнату, что ли. И вообще, лучше уж тактильный вакуум, чем откровенные пошлости на глазах у всего народа. Джессамина косится в сторону эльфа, обладающего, как выяснилось, безупречным слухом, и ловит его напряженный, колючий взгляд. — Не завидуй, друг мой, — мурлычет Невра, — сам ведь знаешь, первоначально на мою роль рассматривалась твоя кандидатура. Кто же виноват, что ты — настоящий кладезь фобий? Как прикажешь девушке демонстрировать влюбленность, если от любого касания у тебя начинается паническая атака? — Завидовать? С чего бы? — продолжая цепко смотреть в глаза Джесс, ответствует алхимик. — Девичьим вниманием я не обделен, так что в легкомысленных дорожных интрижках не нуждаюсь. Джессамина почти до скрипа сжимает зубы. Она давно привыкла к ироничным поддразниваниям эльфа. Придумывание достойных ответов на них похоже на странную, но увлекательную игру. Сейчас однако реплики Эзарэля игривости лишены вовсе и целью их является не подразнить, а задеть. По возможности больнее. Переглядывания с эльфом к этому моменту уже напоминают Джесс ожесточенную дуэль на шпагах и девушка не готова проиграть в этом поединке. Прошлое алхимика не отличается ни серьезностью романтических намерений, ни отсутствием интрижек — Джессамине отчаянно хочется припомнить Эзарэлю сей разрушающий репутацию факт… Вместо этого одна ладонь девушки будто сама собой плавно перебирается по плечу Невры к его затылку, а пальцы другой рассеянно скользят по контуру лица несколько опешившего вампира. — Ну нет, так нет, — не разрывая зрительного контакта томно сообщает Джесс Эзарэлю, — хотя, ты многое потерял. Глава Теней сдерживает смешок, ободряюще поглаживая напряженную спину девушки, а зелень эльфийских глаз напротив вспыхивает практически бешенством. Алхимик высокомерно фыркает, отворачивается и быстрым шагом удаляется по направлению к ушедшим далеко вперед гвардейцам Эль. На душе у Джессамины скребут кошки. Стараясь не выдать своего подавленного настроения, она позволяет Невре вести себя вперед. В мыслях ее вспышками стробоскопа вспыхивают обрывки недавнего разговора. «Не завидуй, друг мой…» «… настоящий кладезь фобий…» «…на мою роль рассматривалась твоя кандидатура» Щеки девушки против воли ее вспыхивают румянцем. У Джессамины нет привычки грезить об эльфийских объятиях — Господи, она и доверять-то этому несносному абсентовцу едва-едва научилась… Почему же тогда одна лишь попытка представить его на месте Невры разжигает под кожей сонмы блуждающих огоньков?..***
Ночи в окрестностях Риона на удивление свежи. Тонкая полупрозрачная шаль никак не может согреть Джесс… в отличие от объятий Невры, вывернуться из которых у девушки нет никакого права. Джессамина криво усмехается: любая девица из числа увивающихся за вампиром поклонниц отдала бы душу за возможность провести с ним такой вот романтический пикничок за городом. Но надо же, все возможные бонусы достались именно неправильной земной попаданке: и расстеленное прямо на земле покрывало, и неожиданное тепло прижавших ее к себе рук, и ощущение спиной чужого сердцебиения — размеренного, будто часовой механизм. Джесс неловко и невесть перед кем совестно. До такой степени, что явления маньяка-чернокнижника она ждет, как спасения. — Слушай, — тихонько подает голос девушка, нацепив на лицо свою самую умиротворенную улыбку, — ты так и не сказал, почему выбрал именно меня. Вампир хмыкает и принимается ласково растирать озябшие кисти своей подопечной. Лица шефа Джессамина не видит, но всем нутром чувствует — тот улыбается. — Что за странный вопрос? — наконец изрекает он и добавляет тоном героя-любовника из какой-нибудь дешевенькой земной мелодрамы: — Я просто искал повод остаться с тобой наедине, мой колючий цветочек. — Невра! Я серьезно! — О, я тоже. Как никогда. Выждав эффектную паузу и позволив сердцу девушки ухнуть в какую-то обреченную, паническую пустоту — «Черный пес его раздери, неужели и правда…» — вампир фыркает над ее ухом, сдерживая мягкий смешок. — Чистый расчет Джесс, — наконец объясняет он спокойно и рассудительно. — Главное качество теневика — максимальная незаметность на задании. В деле, где требуется прямо противоположное — сыграть на публику, находясь в центре внимания, у новичка шансов на успех больше, чем у профессионала. В то же время ты уже достаточно Тень, чтобы правильно оценить обстановку, подметив мельчайшие детали, и вовремя среагировать, если что-то вдруг пойдет не так. Единственное, чего я не учел, — добавляет Невра, вновь впустив в голос улыбку, — это то, что романтический характер миссии вызовет у тебя настолько сильное отторжение. — Извини, — бормочет девушка. Подвести надеющихся на помощь Гвардии фэйри ей хочется меньше всего. Джессамина помнит наглухо закрытые ставни цветных домиков Риона и натянутые улыбки торговцев с площади, отчаянно стремящихся не сеять панику среди приезжих гостей. Городской глава встретил прибывших гвардейцев тайно, чтобы не разрушить их легенду. Высокий, согбенный, будто старик, брауни говорил шелестящим, выцветшим голосом. И только глаза его кричали, топя собеседников в беззвучной тоске. «Моя дочь сбежала на встречу со своим чертовым мальчишкой несмотря на запрет. Позавчера мы похоронили обоих. Если вы не найдете мразь, которая за этим стоит, кошмар продолжится…» — Все в порядке. Ты неплохо держишься, — лукавый тон вампира разгоняет мрачные мысли Джесс, но легче девушке так и не становится. — А когда краснеешь и вовсе похожа на увлекшуюся более опытным партнером скромницу. Выглядит очень натурально. Джессамина не может удержаться от негромкого, не лишенного дозы истеричности, хихиканья. Чувство долга в ней борется с чем-то иным — странной эмоцией, не позволяющей порадоваться такой необходимой для успешного исхода миссии натуральности. Интересно, напарники по рионскому заданию тоже поверили, что играющая навязанную роль Джесс неожиданно для самой себя вошла во вкус? Память услужливо подбрасывает воспоминание о глазах Эзарэля, зеленых, будто крапивные заросли, и таких же жалящих, о его язвительных замечаниях и кристалликах льда в голосе… О неожиданно остром, щемящем чувстве, когда при взгляде на оставленную за спиной гостиницу обнаружилось, что в окнах его комнаты нет света, который обычно не гасят те, кто кого-либо дожидается… — Эй, — проницательно шепчет девушке на ухо вампир, — мы не делаем ничего предосудительного — просто пытаемся спасти один симпатичный городок. Заметь, даже не выходя за грань приличий. Он не может тебя ни в чем обвинять. Права такого не имеет. Созвездие Зелемеона вспыхивает перед глазами Джесс раскаленной добела вольфрамовой нитью. — Он? — осторожно переспрашивает девушка внезапно пересохшими губами, изо всех сил стараясь изобразить непонимание. — Это ты о ком? — Без понятия, — невозмутимо выдает Невра и, вновь срываясь в дурашливые донжуанские интонации добавляет: — Но некий удачливый субъект уж точно засел в твоих мыслях, раз ты никак не проникнешься самыми изысканными из моих ухаживаний. Лицо Джесс вспыхивает — вот уже в который раз шефу удается вогнать ее в краску при помощи какой-то пары случайных, сказанных невпопад фраз. Джессамина нервно улыбается, гоня от себя навязчивые образы в изумрудно-лазурной гамме и благодаря всех богов Мироздания за то, что в окружающем полумраке решительно невозможно разглядеть лихорадочного румянца на ее щеках. Она еще не знает, что вампиры прекрасно видят во тьме ночей. А вампиры из Теней — еще и в потемках чужих душ.***
Долгая, изнурительная ночь, наконец, идет на убыль. Джесс отчаянно кутается в легкое покрывало, жалея, что не захватила с собой теплых вещей. Не то местные слишком закалены этим странным климатом, не то она сама слишком изнеженна, но терасса гостиницы сейчас кажется девушке одним из самых неуютных мест во Вселенной. Впрочем, не смотря на это, Джессамина не торопится возвращаться в комнату — холодный ночной воздух и лунное серебро, контрастирующее со светом крохотных настенных фонариков, позволяют ей разложить мысли по полочкам и как следует обдумать результаты операции по спасению Риона, которые можно охарактеризовать коротким, но емким словом: «крах». Кровожадный маг попросту проигнорировал расставленную для него ловушку. Не помогли ни нежные переглядывания, ни ласковое воркование, ни трепетный Неврин поцелуй пальчиков напарницы. При мысли о том, что все эти мучительные манипуляции оказались бесполезными, Джессамине хочется скрипеть зубами и выть на луну. Джесс прикусывает нижнюю губу и, подтянув колени к подбородку, плотнее запахивает гостиничную пародию на покрывало. Все неправильно. Все, до последней мелочи. Смерти рионских фэйри и страдания их близких. Плачевный исход миссии и методы, выбранные для ее исполнения. Чуждое Джессамине тепло обнимающих рук и холод в устремленном на нее зеленом взгляде. Девушка запрокидывает голову, силясь унять жжение в глазах, и смотрит на небо — туда, где сияют во тьме величественные, равнодушные созвездия. Когда позади нее приоткрывается дверь, Джесс оказывается совершенно не готовой к чужому присутствию рядом. — Не сейчас, Нев. Дальнейший план действий можно обсудить и завт… В руки ей опускается большая глиняная чашка с чем-то восхитительно горячим, пахнущим медом и пряностями. Джессамина недоуменно затихает. И совсем уж распахнувшимися от удивления глазами следит за высокой фигурой эльфа, за неимением второго плетеного кресла пристраивающейся на краю резных деревянных перил. Эзарэль осторожно поворачивает в ладонях вторую, принесенную для себя, чашку и совсем не смотрит на девушку. Затем отпивает глоток. — Ты меня раздражаешь, теневик, — сварливо бросает эльф. — Сидишь тут, как нахохлившийся клювокрыл, и портишь мне вид из окна. Джесс озадаченно моргает. Потом еще раз. — Ну так закрой шторы, эстетствующий женоненавистник. — Так называемые шторы, — вздыхает Эзарэль, — представляют здесь вид еще более удручающий. Так что я решил просто сварить тебе горячий сбитень и отправить, наконец, спать. Эльф поднимает глаза на собеседницу и окатывает ту неожиданно теплым, взволнованным взглядом, заставляющим Джесс оторопеть. — Извини, — негромко проговаривает эльф. — Я… перегнул палку сегодня утром. Сгаркелог знает, что за бес в меня вселился. Как прошел вечер? Джессамине хочется ответить гордо и насмешливо, так, чтобы не растерять своей независимости… но под натиском этой невесть откуда взявшейся мягкости в зрачках напротив вся ее бравада рассыпается в звездную пыль. — Ужасно, — честно признается девушка. — Он так и не пришел, этот маньяк. Ума не приложу, что делать дальше. Эзарэль пожимает плечами. — Думаю, пойти на второе свидание, — сообщает он с кривой ухмылкой и, заметив на лице Джесс выражение крайней паники, иронично добавляет: — Что, уже соскучилась по тактильному вакууму? — Не то слово! — пригубив напиток, кивает девушка. — Что там Невра говорил о твоей кандидатуре? Надо было соглашаться. Уселись бы с тобой на разных краях лесной полянки и орали бы друг другу милые комплименты. Ничего так получилось бы, креативненько — колдун бы оценил. В улыбке алхимика проскальзывает вызов. — Если бы мою кандидатуру не отмела Мико, я, пожалуй, разрешил бы тебе приблизиться ради общего дела. А, может, даже стоически потерпел бы твои неуклюжие объятия. Джесс фыркает. Ей никогда не удается вовремя остановиться в обоюдоострых пикировках с этим несносным эльфом. Ощущая, как пустота в душе сменяется чувством азарта, хмельного и игристого, будто земное шампанское, девушка скрещивает руки на груди. — Блеф, — сообщает она, — ты и рукопожатия бы не выдержал. В ответ Эзарэль насмешливо приподнимает бровь и протягивает раскрытую ладонь к сооруженному Джесс сугробу из одеяла: — Поспорим? Взгляд алхимика не меняется ни на йоту, когда чужие пальцы касаются его кожи. Поставив чашку на дощатый пол возле кресла, Джессамина чертит несколько изломанных линий на расслабленной кисти эльфа, ожидая, когда же тот отдернет руку… вздрогнет… отреагирует хоть как-нибудь. — Больше пафоса, теневик, и сможешь подрабатывать ярмарочной гадалкой, — ехидно изрекает тот, наблюдая за действиями собеседницы. Он действительно совершенно спокоен… Да быть такого не может! Девушка многообещающе хмыкает с видом заплечных дел мастера, заполучившего новую жертву, и, чуть подвинув вверх крахмально-жесткий атлас манжета, дотрагивается до обнажившегося запястья. — А вот медик из тебя неважный — пульс проверяешь, как какой-нибудь коновал. — Так не пойдет, Эз, — наконец осеняет так и не добившуюся никакого мало-мальски заметного эффекта Джессамину. — Ты знаешь, что я собираюсь делать, и успеваешь к этому морально подготовиться. Закрывай глаза — здесь важен эффект неожиданности. Эльф иронически качает головой. «Что за детский сад?» — кажется, говорит весь его вид. Впрочем, веки он все же опускает. Джесс поднимается с кресла, оставив покрывало на плетеном сидении. Вся неловкость ситуации обрушивается на нее вместе с прохладой ночного воздуха, заставляя поежится и почти решится на прекращение дурацкого эксперимента. Но уже в следующее мгновение девушка отчетливо понимает, что не сможет пойти на попятную — слишком пряный коктейль заполняет сейчас ее вены, вызывая мучительное, почти физически ощутимое покалывание в кончиках пальцев. Затаив дыхание, Джесс кладет ладони на затянутые в светлую ткань чужие плечи. То, что она делает, немного похоже на сумасшествие. Эзарэль для нее — нечто вроде стихии. Не поддающееся осмыслению торнадо, свитое из интеллекта пополам с иронией, и ради неведомой шутки природы заключенное в мужское тело. Его можно бояться или изучать, ему даже можно бросать бесшабашные вызовы с куражом самоубийцы. И только коснуться его, осознать, как нечто материальное, не выйдет, как ни старайся. Его и самого, видимо, устраивает такое положение вещей: многослойная одежда, оставляющая открытыми только кисти рук, и полное отсутствие интереса к любым чувственным ощущениям. Попытка странных безэмоциональных отношений с Эвелейн — лишнее тому подтверждение. Эзарэль кажется неспособным выразить кому-либо свое желание тактильного контакта. Он и испытывать-то такое желание кажется неспособным. И тем не менее… Руки Джесс медленно скользят по предплечьям эльфа, вновь дотрагиваются до жестких ладоней, обрывают прикосновения и возобновляют их вновь, осторожно изучая на ощупь переброшенную через плечо прядь лазурных волос. С молчаливого разрешения Эзарэля. По его крамольной инициативе. Сердце отбивает бешеный ритм. Девушка вглядывается в спокойное лицо алхимика — ей до дрожи страшно увидеть на нем отвращение — и раз за разом возвращается к одному-единственному пульсирующему в мыслях вопросу. Почему? Почему ты меня не останавливаешь? — Джесс, — тихонько подает голос эльф, будто прочитав ее мысли, — как давно мы знакомы? — Ммм… около года с лишним. — И все это время ты действительно не замечала, как часто умудряешься до меня дотрагиваться? Нечаянно, конечно же: касаясь пальцев, когда передаешь мне какую-нибудь колбу в лаборатории, или хватая за руку, когда чего-то пугаешься на совместном задании. Хотя, в принципе, я не удивлен — с наблюдательностью у тебя всегда было туго… Ладонь девушки замирает, путаясь в бирюзовой ленте, украшающей белый жилет. — Но ты же ничего не говорил, — Джесс чувствует себя виноватой, но, уже начав оправдываться, практически сразу же вспоминает, как грубо эльф одергивает любого, кто позволяет себе случайно задеть его тело. — Подожди-ка… почему ты ничего мне не говорил?! Реальность девушки кренится, словно палуба попавшего в шторм корабля, когда руки Эзарэля осторожно ложатся на ее талию и спину, а затем привлекают ближе. — Ну как же, — проговаривает он, поднимая ресницы и позволяя Джесс утонуть в невозможной нежности своего взгляда, разбавленной лукавыми искорками, — это слишком выгодная штука — привычка к твоим прикосновениям. Теперь я смогу заставить тебя быть моим личным массажистом на заданиях. Кто откажется от дополнительных бонусов в тяжких гвардейских буднях? — Черта с два, — Джессамина никогда не думала, что можно смеяться вот так, легко и беззаботно, в то время как чужие губы находятся в каких-то жалких миллиметрах от твоих, а в животе танцуют стаи бабочек. — Впрочем, если у меня будет подходящее настроение, а у тебя — желание снова сварить этот твой медовый чаек, я так и быть, соглашусь на равноценный обмен. — Заметано, теневик, — шепчет эльф совсем уж дурманяще. Преодолеть крохотное, чисто символическое расстояние оказывается совсем не страшно. Просто качнуться вперед и довериться изнывающим от ожидания, неожиданно бережным губам. И почувствовать заполошное сердцебиение сквозь все слои его одежды и дрожь пальцев, отводящих от ее лица непослушные кудрявые пряди. Джесс закрывает глаза и чувствует, как тьма внутри нее вспыхивает миллионом маленьких солнц. А чудовищная рионская миссия наконец-то становится правильной.***
Она ощущает это первой. Болезненную вспышку тревоги, прошившую все ее существо насквозь. Девушка настороженно отстраняется от все еще находящегося в безмятежном неведении Эзарэля и делает судорожный вдох, глядя в ночь широко раскрытыми глазами. Невра был прав, надо же. Она уже слишком Тень, чтобы не почувствовать такое. — Эз, — выдыхает Джесс глухим, торопливым шепотом, — Эз, посмотри, пожалуйста… что стоит за моей спиной. Она видит, как вздрагивают, приподнимаясь, синие веера ресниц, как потрясенно расширяются зрачки в обрамлении изумрудной радужки. — Уж точно не чернокнижник. Оракул… что ж нам везет, как утопленникам, — Эзарэль цедит нечто витиеватое на незнакомом девушке наречии, а затем шепчет в ее ухо, быстро-быстро, чеканя каждое слово: — Перила терассы невысокие. Перепрыгивай и мчись, сколько сил хватит. Я догоню. — Зелье. Оно все еще у меня на поясе — чуть ниже и правее твоей руки. — Понял. Эльф действует молниеносно, одним быстрым движением сдирая флягу с веревочного переплетения на талии Джессамины. Неоново-посверкивающая жидкость выплескивается на неведомого незваного гостя и… — А теперь беги, теневик. Кажется, наш горе-план не сработал. Ночная прохлада входит в легкие слишком тяжело — что ни говори, а выносливости у Джесс все еще маловато. Ноги практически не слушаются, и единственное, что спасает девушку в этом аду — рука Эзарэля, сжимающая ее ладонь стальной хваткой. Они, не сговариваясь, выбрали направление в лес, ибо если уж уводить за собой виновного в нескольких смертях монстра, то только подальше от города. И монстром то, что гналось за ними, было отнюдь не фигурально — оглянувшаяся впопыхах Джессамина успела разглядеть оплывшую, будто догорающая свеча, фигуру, напоминающую человеческую лишь отчасти. — Что… что это, Эз? — спрашивает девушка, хватая ртом воздух. — Бывший инкуб. Или суккуб, кто ж теперь разберет? — эльфу, судя по всему, бег дается легче. По крайней мере разговаривать он, в отличие от своей спутницы, все еще может внятно. — Они становятся такими, если слишком долго облучаются энергией испорченного кристалла. Поначалу та дает почти вселенское могущество. А потом… ну же, теневик, не отставай… потом их тело теряет форму, а способности — силу. Вызвать влечение у других существ больше не получается — ни физически, ни магически, так что они просто выкачивают нужную им для выживания энергетику влюбленности у тех, кто уже ее испытывает. С летальным исходом для жертв, разумеется. Джесс спотыкается о предательски выступающий из земли корень, но руки алхимика подхватывают ее, защищая от падения. Эзарэль невесело усмехается: — Теперь не нужно гадать, почему план с фиктивным свиданием не сработал. Чудовище не реагирует на антураж — только на взаимные истинные эмоции, которые у вас с Неврой отсутствовали. Даже не знаю сокрушаться мне или радоваться его нападению. — Если ему нужна только энергия, — с трудом проговаривает девушка, вновь сорвавшись с места, — куда деваются сердца умерших? Ее вопрос остается без ответа. Лес заканчивается слишком неожиданно. Вылетев из зарослей колючего кустарника, беглецы едва успевают остановиться на краю отвесного обрыва. Джесс нервно оглядывается по сторонам и никак не может собрать воедино фрагменты мозаики, рассыпавшейся перед ее глазами. Оказавшееся вдруг слишком близко светлеющее небо. Мелкий гравий, летящий в воздушную бездну так красиво и беспощадно, что хочется разрыдаться. Завалы бурелома, подступающие со всех сторон и отрезающие любые пути к спасению. Стискивающая руку девушки ладонь Эзарэля холодеет, становясь последним, неопровержимым доказательством кошмарной истины. Бежать больше некуда. Все оставшиеся силы вдруг разом испаряются из тела девушки. Развернувшись спиной к рассветным облакам, она медленно оседает на покрытую росой траву и затравленно вглядывается в просвет между деревьями и кустарником. Туда, откуда уже появляется странное, ирреальное существо, развеивая в прах последние остатки надежды. — Мне нужно было убедить Мико отправить тебя домой. Еще тогда, в нашу первую встречу, — шокированная Джесс не сразу понимает, что фразы алхимика, горькие и рваные, относятся именно к ней. Эзарэль выходит вперед и останавливается между девушкой и приближающимся монстром, словно это может хоть как-нибудь помочь. — Нужно было настаивать на том, что ты слабая. Что ты нелепая и несуразная, что глупа, как пробка. Мико внушаемая. В конце концов все равно поверила бы в эту бессмыслицу. Джессамина смаргивает подступающие слезы, ощущая, как где-то внутри разгорается теплый, живой огонек нежности. Такой отчаянный, что погасить его не способны ни страх, ни боль, ни само дыхание небытия. — Ты оказалась бы в безопасности. Забыла, как ночной кошмар и проклятую страну Фантазий, и нас — проклятых вместе с ней. Все, что ты вынуждена сейчас переживать… ничего этого с тобой бы не произошло. В мыслях Джесс мелькают слайды воспоминаний. Чаепития в библиотеке и застенчивый голос Керо. Уважение в янтарных глазах Камерии, когда особо сложный захват с переворотом наконец получается у ее ученицы. Рассказ Икар об очередном забавном сновидении и заразительный смех Каренн на очередном пятничном девичнике. Вечные перебранки с Эзарэлем. Жгучий сарказм в глазах, насмешливая улыбка. И тонкие пальцы, умеющие быть отчаянно, немыслимо осторожными, и пахнущая тимьяном кожа, и губы, заставляющие задыхаться в дурмане… «…ничего этого с тобой бы не произошло» Джесс поднимается с колен. Нежность горит в ней чистым пламенем, согревая озябшее, уставшее тело. Всепоглощающая и яркая до мурашек по коже. Потрясенная этим странным, абсурдно возникшим на самом краю гибели чувством девушка приближается к напряженной фигуре Эзарэля и мягко касается его спины кончиками пальцев. — И на что была бы похожа моя жизнь, — выговаривает Джесс срывающимся полушепотом, — если бы в ней ничего подобного не было? Все то время, которое ей довелось провести в Элдарии, было отмечено печатью тоски по дому. И лишь сейчас, когда дышать воздухом волшебной страны девушке осталось считанные секунды, она понимает вдруг, что дома у нее теперь два. Что потерять всех, кто стал ей дорог под небом этого мира, для Джесс было бы так же тяжело, как и остаться без живущей на Земле семьи. От осознания этого хочется плакать. Нежность охватывает девушку… нет, теперь уже полноправную фэйлин, целиком, будто лесной пожар. Это горячее, необъятное чувство ищет выхода, взывает к той, что его породила, кровью древней расы — такой далекой и близкой одновременно… — Джесс? — изумленно оборачивается Эзарэль. Она не в силах рассмотреть ни бушующего в своих зрачках пламени, ни воздуха, который плавится вокруг призрачным ореолом. А потому совершенно не понимает, почему алхимик смотрит на нее так, будто видит впервые. — Ты мне доверяешь? — спрашивает Джесс, дотрагиваясь до руки эльфа своей, ставшей вдруг слишком горячей ладонью. — Как самому себе, — отзывается Эзарэль. — Только… ты же… — Тогда пропусти. Он колеблется несколько секунд, но все же отступает на пару шагов. Терять им обоим, в сущности, нечего. Рионский монстр приближается прямо к хрупкой девичьей фигурке. Он движется совершенно бесшумно, словно ступая по воздуху. Джессамина рассматривает его искаженное, истаявшее свечным воском тело, некогда бывшее прекрасным, как и у всех инкубов. Когда это существо, вызывающе сейчас лишь страх пополам с отвращением, останавливается в нескольких шагах и молча разевает провал рта, протягивая вперед руку с длинными, изломанными пальцами, девушка отрицательно качает головой. — Не надо. Это не мольба о пощаде, отнюдь. Скорее предупреждение. Джесс и сама не понимает, откуда в ней берется уверенность, что чудовище не причинит ей никакого вреда. Словно угодив в другой слой реальности, или впав в подобие транса, она действует по наитию, доверившись зову в своей крови. — Скверна, — с трудом выплевывая искореженные слова из почти неспособной уже на звуки глотки, отзывается монстр, — вы полны ею до краев. Тот, кто сейчас перед вами, был таким же, пока она не сожрала его изнутри. И теперь он очистит вас. — Это не его слова, — осеняет Эзарэля, все это время находящегося рядом и готового в любой момент броситься вперед. — Кто-то контролирует существо издали. Потому-то и зелье было бесполезным — у него попросту нет своей воли. Только следование чужим приказам. Джесс смотрит в подернутые бельмами разновеликие глаза. — Не держи его. Кем бы ты ни был. Пугающий утробный стрекот вырывается из горла гротескного существа. Лишь спустя несколько секунд девушка осознает: так звучит его смех. Джессамина закрывает глаза, понимая, что любые слова уже бесполезны. С отстраненным удивлением чувствуя, как чертит дорожку по ее щеке невесть откуда взявшаяся слезинка, она произносит: — Ты прости меня. Пожалуйста. Просто теперь мне есть за что бороться… Сдерживать исполинский костер под кожей больше невозможно. Нежности ко всему живому, желанию защитить тех, кто так дорог, просто не хватает маленького человеческого тела. Джесс медленно выдыхает… и, распахнув настежь душу, отпускает этот огонь. Много позже Эзарэль расскажет, что зрелища более жуткого и прекрасного видеть ему еще не доводилось. Он будет описывать языки чистого пламени, вырвавшиеся, казалось, изо всех пор ее кожи и взвившиеся короной на ветру огненные волосы, фейерверки искр и расцветающие в воздухе дымные первоцветы… И лишь о том, как корчилось в своем погребальном костре нелепое чудовище, он умолчит. Когда Джессамина поднимает ресницы, мир вокруг плывет в пелене чада. Тело кажется невесомым и опустошенным, колени подгибаются. Девушка теряет равновесие, но почти сразу же ощущает чьи-то сильные руки, осторожно опускающие ее на землю. — Эзарэль… — вышептывает Джесс, слыша нарастающий звон в ушах, — что я натворила? — То, что должна была, — устало улыбается эльф, гладя ее волосы. — Все в порядке, огнерожденная. Девушке хочется задать ему тысячу и один вопрос, да только навалившаяся вдруг слабость этого не позволяет. Ласковая тьма окутывает сознание слоями черного бархата. Так милосердно, что Джесс это почти нравится.***
— И вот, когда он ее соблазнил, а потом оставил, как и положено любому нормальному инкубу, ведьма решила отомстить. Добыв где-то парочку испорченных кристаллов, она провела невиданный по своей силе ритуал. Ну, вроде тех, что используют королевы вуду, знаешь? В общем, она призвала своего демонического горе-любовничка и подчинила себе его разум. И первое время все шло неплохо: парень был при ней в качестве верного раба, исполнял все ее прихоти, дарил незабываемые ночи и прочие бонусы. Но вскоре обнаружилось, что осколки кристалла все это время пили жизни их обоих. Дамочка начала съезжать с катушек, а ее верный демоненок… в общем превращаться в того очаровашку, которого вы с Эзом грохнули. В любви наша леди разочаровалась довольно давно, а под влиянием темной кристальной энергии и вообще стала считать ее скверной, от которой следует очистить мир. Ну и понятно, что делать эту генеральную уборку она принялась не своими руками, а инкубскими культяпками. Этот красавец выискивал влюбленные парочки — у него ж, как и у всех его собратьев на это дело нюх — выпивал их энергию взаимного влечения, а после по приказу своей госпожи вырывал сердца ребят и приносил их ей в качестве подарочка. Вроде как, романтические сувениры. Лира, еще одна девушка в их бравом гвардейском отряде, ненадолго замолкает, чтобы перевести дух. Она дежурит в комнате все еще соблюдающей постельный режим Джесс, которая и рада бы уже подняться — как-никак почти сутки прошли — но дурацкая слабость после вчерашнего обморока никак не желает ей этого позволить. Впрочем, сердобольная обсидианка, не привыкшая оставлять в беде боевых товарищей, регулярно пересказывает Джесс последние новости. В данном случае все подробности дела о рионском похитителе сердец, которое гвардейцы Эль уже успели раскрыть до последней детали. — В общем, пока вы сдавали в лесу нормативы по бегу с препятствиями, а потом устраивали на троих вечеринку с огненным шоу, эту самую колдунью нашли мертвой в ее собственном доме. Местная медсестра говорит — разрыв сердца. Аккурат в то же время случился, когда ее инкуб в огне сгорел. Ведьмы, они, знаешь, если любят, то уж наглухо. Даже сумасшедшие. Лира смотрит сквозь оконное стекло на улицу, ставшую слишком оживленной после вести об избавлении от убийцы, и Джессамина, пользуясь отсутствием чужого внимания, снова пытается встать. Ей это даже удается… на пару секунд, по прошествии которых ноги Джесс в очередной раз подкашиваются, вынуждая свою хозяйку опуститься на постель. — Ты чего это? — восклицает обсидианка, увидев наконец дебоширство своей подопечной. — Рано тебе еще вставать. Эзарэль сказал, инициация огнерожденных — штука изматывающая. Вы, дескать, долго в себя приходите, когда чувства в первый раз горят. А что, и правда так тяжко, да? Больно было? Джессамина пожимает плечами. — Да нет, в чем-то даже приятно. Только жуткая слабость потом — сама видишь. Девушка прислушивается к себе. Сомнительный статус «фэйлин», подаренный ей практически сразу же по прибытии в Эладарию, давно перестал удивлять Джесс. Полукровка, среди череды предков которой каким-то образом затесалось сказочное существо — что здесь странного, в конце концов? Она упрямо считала себя «седьмой водой на киселе» по отношению к местным фэйри, и совершенно не воспринимала всерьез крохотную толику волшебной крови, затерявшуюся в ее венах. Джесс никогда не думала о том, что спящие внутри нее силы вдруг покажут себя во всей красе — по большому счету ей и в существование таких сил не очень-то верилось. Джессамина вздыхает. Она решительно не понимает, что делать с внезапно свалившимся на нее магическим даром огнерожденных. «Эти ребята, — рассказывал заглянувший навестить девушку Невра, — славятся тем, что умеют превращать в огонь энергию собственных эмоций. Судя по всему, ты у нас тоже из их числа. Кстати, при таком раскладе, называть тебя фэйлин неправильно. Согласно легендам огнерожденных среди них нет полукровок. Они считают, что огненный дар хранится в их душах, которые меняют тела на протяжении бесконечного числа жизней. Так что, открыв у себя способности эмоционального пирокинеза, ты автоматически становишься чистокровным представителем расы. Даже если родилась человеком». — Ну ладно, пойду пройдусь, — Лира отвлекает Джесс от раздумий, накидывая на плечи нечто вроде яркого пончо — единственный более-менее плотный предмет одежды, который теплолюбивые гвардейцы Эль отыскали в местных лавках и которым затарились в максимально возможном количестве экземпляров. — А ты не вздумай больше вставать. Эзарэль говорит, тебе сейчас нужно отдыхать. И побольше. — Лира, — помявшись, окликает девушка уже взявшуюся за ручку двери обсидианку, — а Эз… сам-то как? Она спрашивает об этом уже раз, наверное, в пятый — у Невры, Валерьяна, Риза… даже у принесшего ей обед в комнату поваренка — симпатичного мальчишки-брауни, с которым они неожиданно разговорились, так что подробный отчет о здоровье эльфа к настоящему времени выучен ею назубок, будто школьная таблица умножения. Но ни одна из этих сводок не объясняет один-единственный, мучающий Джессамину факт. Тот, озвучить который вслух она так и не решилась. Эзарэль — единственный участник их маленького отряда, который так ни разу и ни вошел в ее комнату после завершения миссии. — Да что ему станется, — усмехается Лира. В отличие от парней, она мгновенно понимает, что тревожит соратницу по рионскому заданию. — Шатается под твоими окнами, как берифлор у спадельских ульев, и всем, кто к тебе направляется, указания раздает. Психует. Самому-то зайти нельзя. — Почему?! — ошарашенно вопрошает Джесс. — Во избежание порчи гостиничного имущества. После обморока ты пару часов провалялась с лихорадкой, — поясняет обсидианка и, улыбнувшись донельзя лукаво, добавляет: — Три одеяла сожгла, пока его имя в бреду шептала. Покраснев до корней волос, Джесс закрывает лицо руками и откидывается на подушку. Мягкий смех Лиры затихает за закрывшейся дверью.ПОСЛЕСЛОВИЕ
Джессамина входит в просторный холл Штаба, чувствуя, как разливается по коже его знакомая прохлада. Долгий месяц адаптации к огненному дару наконец подошел к концу. Конечно же, этого до смешного мало, чтобы научится контролировать его в совершенстве, но Джесс уже почти умеет не поджигать окружающие предметы. А потому может с чистой совестью покинуть заговоренный от пожаров домишко на самом краю Убежища и снова переселиться в свою, ставшую уже такой родной комнату. Встреченные по пути гвардейцы тепло приветствуют девушку, кто-то хлопает ее по плечу, кто-то машет рукой издали. Многие из них наведывались во временное пристанище Джесс, но длились их визиты обычно недолго — магия домика не распространялась на его посетителей. Девушке хочется сделать так много: заглянуть в библиотеку и расспросить о фамильяре, которого по слухам наконец-то доверили Алажее, и наведаться на рынок, и еще… — Эй, теневик, — нахально раздается откуда-то сверху. Джесс вскидывает голову и до последней клеточки растворяется в смеющемся зеленом взгляде, от которого мгновенно бросает в жар. — Я тут собрался сходить на пикник, — как бы между прочим заявляет Эзраэль, опершись о перила, опоясывающие второй этаж холла, — и вдруг вспомнил, кого теперь можно с успехом использовать для розжига походного костерка. Поэтому ты просто обязана пойти со мной — нужно же как-то шашлык поджарить. Он говорит нарочито небрежно, по обыкновению облекая каждую фразу в насмешливые интонации — неприручаемый Глава Абсента, прикосновение к которому кажется равносильным ожогу о ядовитый плющ. Но Джесс помнит его на ощупь. Горячую кожу ладоней, шелковые пряди волос, пропускаемые сквозь пальцы, ленту через плечо, призрачно-невесомую, словно утренний туман. И руки ее практически немеют от невыносимой жажды новых ощущений… унять которую пока нет никакой возможности. — Боюсь, шашлык вполне может оказаться эльфийского происхождения, — иронично замечает Джесс, так и не сумев скрыть нотку сожаления в голосе. — Так что я лучше развеюсь в другой компании до поры до времени… в целях безопасности. В ответ алхимик извлекает из поясной сумки нечто вроде цепочки с кулоном и с видом крайнего превосходства крутит ту на пальце. — Безопасности, говоришь? — задумчиво тянет он. И пожав плечами добавляет: — А у меня тут завалялся огнеупорный амулет. Выдержан, кстати, в баснословно дорогих зельях, созданных по моим новейшим формулам. Так что такого больше ни у кого нет. Смекаешь, что ассортимент спутников для прогулок у тебя теперь, прямо скажем, не ахти? Ну так что насчет пикника? Эзарэль выжидающе смотрит на собеседницу, изводя ту дразнящей улыбкой, и взглядом его при этом можно с легкостью топить арктические льды. — Какая девушка устоит перед качественным шантажом? — фыркает Джесс, изо всех сил удерживая образ саркастичной мятежницы. — Спускайся уже, ушастый вымогатель. Пальцы Джессамины, конечно же, вспыхивают, когда приблизившийся алхимик берет ее за руку. К счастью, амулет действительно работает, защищая его от любого воздействия огня. Эльф косится на стушевавшуюся девушку, заговорщически подмигивает и ведет ее к выходу из холла. Впрочем, далеко уйти обоим так и не удается. — Отлично! Вот вас-то я как раз и искала, — деловито сообщает Мико, преграждая путь к желанной свободе. — Эзарэль, нам срочно нужна новая порция эликсира для роста растений. А ты, Джесс, раз уж приступила к гвардейским обязанностям, бегом к Невре — у него какие-то запредельные планы на эти твои пироманские штучки. Вот, кстати, и он, сейчас сам все расскажет. А еще, — кицунэ быстро сует в руки девушки тонкую брошюрку, — это вам. Сувенир из Риона, как местным знаменитостям. — Э-э-э… что? — непонимающе смотрит на красочную обложку Джесс. Подтянувшаяся к незапланированному собранию Икар мечтательно вздыхает. — Ох, я уже читала! — умиленно улыбается она. — Это так романтично и так трогательно! Начинается на одиннадцатой странице. Подозрительно зыркнувший на брауни Эзарэль аккуратно отбирает книжку у недоуменной Джессамины и быстро пролистывает яркие листочки. Девушка успевает заметить, что загадочное издание — не что иное, как путеводитель по городу, похожий на земные рекламные буклеты, выпускаемые для туристов типографиями курортных городов. Из тех, в которых описываются разнообразные достопримечательности и местные легенды. — «Сказание об Огненной деве и Мастере эликсиров»?! Глаза Джесс изумленно расширяются. Девушка тянет алхимика за рукав и замирает, уставившись в книгу. «… повадилось в город и стало нагонять на всех ужас. Ночь за ночью убивало чудовище невинных влюбленных. И было так, пока не прибыли в Рион гости из города у моря…» «… но вампир, не зная о происках чудовища, решил околдовать девицу чарами детей ночи. Забрал ее волю коварный искуситель — знай себе целует, да в объятиях держит. Только сердце девы не поддалось ему, ибо уже другому принадлежало. Смиренная телом, воспротивилась красавица фальшивой страсти душой…» «… работал над Зельем Истины всю ночь, но окупились все его тяготы. Едва пригубила дева снадобье, темные чары разрушились. И бросилась она в объятия любимого, слезами залилась — клялась, что сердцем всегда с ним была. Оставаться бы им вместе век, да почуяло огонь их душ беспощадное чудовище…» «… И обнял Мастер свою Деву на пороге гибели, пред ликом уродливого монстра, пожирающего саму Любовь вместе с сердцем. И губы их слились в поцелуе, и руки сплелись в последнем порыве страсти. Это чувство, вспыхнувшее подобно костру, было столь велико, что поглотить его чудовище так и не сумело…» «С тех пор и ходит поверье: влюбленные, открывшие друг другу сердца на памятном обрыве, будут вместе, несмотря на все невзгоды. Благодарим Вас за внимание. Билеты на экскурсию можно приобрести в палатке котофеев №5» — С ума сойти, что за бред? — Все было совсем не так! Новоявленные персонажи легенды начинают возмущаться одновременно, едва добравшись до концовки эпического сказания. — Мы вообще-то на том обрыве зомбированного инкуба убивали, как нормальные, порядочные, гвардейцы. А не вытворяли сгаркелог знает что! — И какие еще вампирские поцелуи? Это был просто пикник на природе! Невра, ну скажи! — Оракул… ребята, это же чистый бизнес, — устало утихомиривает общий гвалт Глава Теней, — Рион — городок для приезжих, местные только доходами от гостиницы и продажи сувениров живут. Им действительно нужны красивые легенды, на которые позарятся гости. Вот и приукрашают правду, как могут. Но про коварного искусителя, — довольно улыбается вампир, — это они хорошо придумали. Вот прямо не в бровь, а в глаз! Крики поднимаются вновь. Джесс при этом всерьез раздумывает, а не заехать ли ей в пресловутый вышеупомянутый глаз Невры, не посмотрев, что этот предатель — ее непосредственный начальник. Икар тормошит Мико, уговаривая кицунэ отдать рионский путеводитель в библиотеку, потому что «у нас нормальных женских романов вообще нет, ну ты же знаешь». Навостривший уши Хром, случайно оказавшийся поблизости, активно выспрашивает у всех присутствующих, не видели ли они Каренн, поскольку его резко посетила светлая мысль пригласить девушку на выходные в «этот отпадный городок». Воспользовавшись общей сумятицей, Эзарэль цепко ухватывает Джесс за локоть и как можно более незаметно лавирует между спорящими гвардейцами. — Ты что это делаешь? — страшным шепотом вопрошает девушка, искоса поглядывая на пока еще ничего не подозревающую Мико. — Видишь ли, сегодня у меня нет ни малейшего желания заниматься агрономической алхимией, — на ходу отвечает эльф, склонившись к уху Джессамины. — А ты что, и правда настроена провести свой первый день вне Убежища на гвардейском плацу? — Честно говоря, нет. Совсем не настроена. Выбравшись, наконец, из толпы, Эзарэль осторожно оглядывается на властную начальницу, а после переплетает свои пальцы с пальцами Джесс и победоносно усмехается. — Ну тогда бежим, теневик!