Цена желания

На подоконнике стояли кактусы. Их было не просто много, их было очень и очень много. Настолько, что порой рябило в глазах. Колючие растения казались своеобразной преградой – железной проволокой, отделяющей два мира: мир «внутри» и мир «снаружи». Впрочем, если это и раздражало Мао, он молчал. Сейчас его взгляд будто приковали лишь к одному предмету в небольшой, скудно обставленной комнатке – к телу. Телу темноволосого мужчины. Гладко выбритый подбородок, длинные, завязанные в хвост волосы, худое телосложение – можно сказать, на грани между обычной худобой и анорексией. Веки опущены, но Мао знал цвет радужки – она такая же, как и у него. Просто потому, что это его тело. Хэй нашёл чёртову кучу костей пару недель назад – «как и где» он отказывался говорить – а затем пробил по сети информаторов, где находится сам Мао. И вот они здесь: Хэй, Мао и тело. Кстати, первый выглядел неважно: тёмные круги под глазами, нездоровая бледность, пустой, тусклый взгляд, ссутуленная спина. Плюс наличие кучи бутылок из-под спиртного – бурбон, скотч, чаще вино или коньяк. Хэй умел пить, но сейчас… они валялись везде: в кухне, в туалете, в коридоре, в единственной комнатке небольшой квартирки – спальне. Мао находился «в гостях» у контрактора, но успел понять: холодильник пуст. И не только холодильник – здесь вообще не было еды, лишь спиртное. Это пугало. Но не больше, чем возвращение в собственное тело. Сколько оно пролежало без души? Год? Два? Не-ет, гораздо больше. Обычно, когда дух переходил в тело животного, пустая «оболочка» погружалась в своеобразный сон, дожидаясь возврата. Но прошло столько времени… Чего будет стоить это желание? А если сердце не забьётся? Если не сработают лёгкие? Если не сдвинутся ноги? Всё время Рикардо жил одним страстным заветным желанием – вернуться. И если не получится, чем же он станет жить дальше? Возможно, лучше, если это останется пустой мечтой? - Мао, – скрипучий хриплый голос заставляет кота вздрогнуть и поднять морду. – Думаю, ты уже отдохнул с дороги. Давай! - Я… – тот невольно отступает, не в силах смотреть в глаза реальности. Тихо звенит кошачий бубенчик на ошейнике. Страшно, чертовски страшно… Ещё и эти «если». Да и свойственны ли контракторам эмоции? Может, это какой-то побочный эффект? Брак? - Мао, – мужчина смотрит тяжело, а Рикардо опускает взгляд вниз, признавая своеобразное поражение. Жалкий кошак, не способный отвечать за собственные поступки. Бывший «бог смерти» подходит к кровати и молниеносным движением приставляет нож к горлу тела. – Раз так, я могу убить его? – спрашивает прищуриваясь. И этот холодный расчётливый прищур не может не пугать. Мао, поддаваясь инстинктам, шипит, но не сдвигается с места, будто малейший шаг означает немедленную смерть. - Не смей! – злостно, скрывая остальные – по факту, несуществующие – чувства. - Тогда перемещайся! – голос сипит, точно испорченная пластинка, сорванный то ли криками, то ли сигаретами. Криками о чём? Не молитвами ведь? Хэй не может просить о чём-то Бога хотя бы потому, что это не рационально. - Я… не могу, – Мао вновь отступает назад, но не может оторвать взгляда от тёмно-синих, завораживающих своей пустотой глаз. Глаза Хэя… они напоминают ночное небо. Небо без звёзд. - Почему? – ледяное спокойствие. Настолько ледяное, что хочется знать, о чём он думает. - Не могу, – тот же беспомощный ответ. «Не могу сказать, не могу вернуться. Ничего не могу», – не вслух. Но «Ли» понимает. Он понимает всё, надавливая сталью на сонную артерию. - Нет! – преодолевая оцепенение, Мао одним прыжком добирается до кровати и впивается зубами в руку с ножом. Мужчина даже не морщится, только смотрит испытующе: - Почему? Похоже на дурацкую викторину. Конкурс на самый оригинальный вопрос. Напряжение буквально звенит в воздухе. Клубится в невидимых тучах, обволакивая двух живых существ в своих пределах. Только мягкий утренний свет как-то разряжает атмосферу. На лице тела застыла спокойная, бесстрастная улыбка. - Мао, – тихо, едва слышно, но так, чтобы дрожь по коже. – Ты должен. «Должен? Кому и что?» Но тем не менее… - Хорошо, – Рикардо сдаётся и глубоко вдыхает, будто перед прыжком в воду. Или в пропасть. Секунда – дух отрывается от кошачьего тела. Ненадолго зависает в воздухе, понимая: его магнитом тянет в собственную оболочку. Приятное покалывание – забытое на долгие годы – при возвращении «домой». И Рикардо поддаётся волнительным ощущениям, ослабив железный контроль. Всё равно контракт нескоро потребует своё. Ещё… секунда. Первый глубокий вдох. С хрипом. Ту… дух. Ту-дух, ту-дух, ту-дух – удивительный, спокойный ритм сердца. Он медленнее, чем у многих животных. Глаза закрыты – наверное, Мао подольше хочет верить в обыкновенное чудо. Понемногу оживают конечности – оживают до самых кончиков пальцев. Это похоже на пробуждение от долгого-долгого сна. Ведь наконец-то наступило утро. Вдох. Выдох. И снова. А вот теперь по-настоящему ожил. Закашливается, непроизвольно поднимаясь сначала на локти, а потом на ладони и, запрокинув голову вверх, с наслаждением прислушивается к себе. Все процессы в норме, словно не существовало стольких лет «разлуки». Вот так. Замечательно. Хэй немного отходит назад, глядя на Мао с некоторым любопытством. Прячет нож, но в глазах тлеет опасный огонёк: попробуй мне отступить или сдаться. Впрочем, «отпущенный» кот успел очнуться и удрать подальше через открытую дверь. Только и слышался характерный звон кошачьего бубенчика. Пару мгновений Рикардо приходит в себя: смотрит по сторонам, заново привыкая к зрению, замирает, прислушиваясь, и в конце концов встаёт. Для адаптации необходимо не больше минуты – особенно при специфике его контракта. Умеют ли контракторы чувствовать? Рикардо надеялся, что умеют, так как он не хотел стать исключением и желал, чтобы горячее чувство благодарности в груди оказалось не фальшивкой, не фикцией. Этнически Рикардо – итальянец, но большую часть жизни прожил за пределами родной страны. Он выглядит лет на двадцать пять и кажется младше Хэя, хотя на самом деле они ровесники. Он немного разминается, вынуждая мышцы обрести былую подвижность, а затем вспоминает, что хотел сделать после «возвращения». Возможно, не удастся подловить контрактора, но слишком хочется попытаться. Мао, стараясь придать лицу бесстрастность, подходит ближе к мужчине. Хэй немного настораживается, но не думает, что на него нападут – ведь это безосновательно, бессмысленно и вообще не рационально. Вот только Рикадо плевать хотел на рациональность и прочее. В последний удачный миг он совершает рывок, прижимая Хэя к стене. Сжимает в своих руках его запястья, разводя их в стороны, и придвигается вплотную – чтобы его губы касались чужих. Облизывается – совсем по-кошачьи – обдаёт тёплым дыханием: - Грохнешь меня? Или жахнешь током? Твой контракт гораздо опаснее моего. Непривычно ощущать работу голосовых связок – в теле животного они не использовались. А настоящий голос Мао всегда пестрел насмешливо-соблазняющими нотками. - Зачем тебе это? – отвечает вопросом на вопрос, но как-то устало, словно надоело заранее просчитывать ходы. - Я так хочу, – настоящий цвет глаз Мао околдовывает. – И тебе нужно забыть Инь. Хэй дёргается, будто сам шарахнул себя электрошоком. Смотрит испытующе – сканирует насквозь – неизвестно о чём думает, но говорит: - Мне не нужна жалость. Правда Рикардо уже не слушает, затыкает рот поцелуем, просовывает колено между ног и крепче сжимает запястья. Хэй сопротивляется, но слишком вяло – если бы хотел, Мао давно бы корчился на полу, потирая ушибы. Однако мужчина всего лишь не отвечает на игру языков, пытается вырвать руки и отводит взгляд. Положение вещей кардинально поменялось – теперь балом правит Рикардо. И Хэй под его напором расслабляется: стонет в чужие губы, когда колено Мао трётся о его пах. Запястья освобождают, и вместо этого пальцы путаются в грязных, давно не мытых волосах знаменитого «Чёрного бога смерти», потерявшего свой маяк, свой путь, свою суть. Беспомощного, как никогда. Интересно, кто кого спасает на сей раз? Дыхание учащается и становится прерывистым, рваным. Кажется, Хэю тоже наплевать на общепринятые постулаты контрактеров, так как он отталкивается от стены, перехватывает инициативу в поцелуе и обнимает Рикардо за талию. Мао спросил бы насмешливо: «Где же твои чёртовы обоснования, за которые ты хватался столько дрянных лет?» – но он молчит, ведь и сам предал несметное количество собственных принципов и правил. Он не расстёгивает – разрывает чужие пуговицы давно не белой рубашки и начинает вылизывать шею и ключицы, оставляя тёплые, влажные следы на прохладной коже. Перестаёт что-либо соображать, бессвязно бормоча, что это какое-то наваждение, что это нереально, что это слишком… Хэй хмыкает, на пару секунд разрывая контакт, чтобы нормально впустить в лёгкие воздух. Одежда на Мао немного сырая и мокрая из-за местопребывания тела, но ничем не мешает. Рикардо наклоняется ниже – к соскам. Ростом он превосходит Хэя, хоть и ужасно худой. Затем практически падает на колени, с неподдельным лукавством глядя снизу вверх. Зубами расстёгивает ширинку штанов, и Хэй, предугадывая последующие действия, отшатывается назад. Прислоняется обратно к стене. - Это лишнее, – дышит загнанно, а в тёмных глазах буйствует тайфун. - Хэй, – Рикардо приподнимается выше, обводит языком пупок. Облизывается почти плотоядно и удерживается от того, чтобы сжать в кулаке собственный член. Становится подозрительно жарко. - Не нужно, – поджимает губы и отводит взгляд. Тогда Мао тяжело вздыхает, поднимаясь на ноги. Берёт лицо Хэя в свои ладони, шалея от запаха алкоголя – для кого-то он удушающий, но не для Рикардо. Особенно если нервы продолжает щекотать растёкшееся по венам возбуждение. Мао знает: если останется – со временем ему позволят всё. Они достаточно пробыли напарниками, чтобы изучить друг друга сполна. Поэтому сейчас он гасит себя и под прямым сканом глаз целует Хэя. Долго, глубоко, без тени игривости. Хочется спросить у пустоты: «Инь, где же ты? Почему не спасёшь своего героя?». Однако напрасно: спросив – не получишь ответа. Но возможно – так лучше. По крайней мере, для Рикардо. На подоконнике о чём-то перешёптывались с солнечными зайчиками кактусы… The end. Апрель 2013.