Глава 3: Vie nouvelle (Новая жизнь)
Мы ко всему привыкаем, приспосабливаемся,
но прошлое забыть нельзя.
Утро. Я лежу в постели с закрытыми глазами. Собираюсь проснуться, но мне страшно. Кажется, что если я проснусь, то снова окажусь в приюте, и всё, что со мной произошло, окажется лишь сном. Решившись, я открыл глаза и увидел над собой деревянный потолок, раскрашенный в мягкий зелёный цвет. Это не сон, я и вправду обрёл семью. Мысленно улыбнувшись, я вылез из своей постели, а, заправив кровать, посмотрел в большое зеркало, которое стояло возле шкафа. Оттуда на меня смотрел ярко-синий с отливами небесного цвета и тёмно-синей трёхцветной гривой зеленоглазый пегасёнок. — Как сказали учителя: «Ты сильно опережаешь своих первогодок по знаниям, но ты всё ещё жеребёнок, некуда тебе торопиться». Но быть мелким крайне неудобно, — сказал я вслух и повернулся боком, рассматривая свои крылья. Ну как крылья, тонко покрытые шерстью отростки без перьев и всё. Многие пони при виде моих крыльев спрашивали, не завидовал ли я пегасам, которые в отличие от меня умеют летать. Но я не знаю, каково им быть, и не понимал их вопросов. До вчерашнего вечера. Это незабываемое чувство короткого полёта так сильно вскружило мне голову, что я на мгновение чуть было не потерял сознание от радости. А ведь это даже не я летел! Обидно. Завидую пегасам… Закончив любоваться собой в зеркале, я, решившись, наконец спустился с башни. Выбравшись в коридор, мой нос уловил весьма приятный запах выпечки, но что это? Я не знаю, и именно поэтому тут же решительно направился на кухню. Когда я заглянул туда краем глаза, то сразу увидел занятую делом бабушку, которая, стоя у плиты, что-то тихо напевая на незнакомом мне языке, жарила на сковороде, а уж после и маму, которая сидела за столом и завтракала. — Доброе утро. Мама и бабушка, — ответил я с небольшой запинкой из-за того, что я ни разу таких родных и близких слов не произносил. Придётся привыкать. — Доброе утро Шторм, как спалось? — спросила меня бабушка, повернувшись ко мне, когда я сел за стол рядом с мамой. Мама неожиданно поцеловала меня в щёку от чего я покраснел, а бабушка рассмеялась. — Отлично, давно я так хорошо не спал в тишине и покое, — ответил я улыбнувшись. — Ясно, — сказала бабушка, ставя на стол свой и мой завтрак, который оказался черничным пирогом и как я его не узнал? Я ведь в приюте его довольно часто ел. Откусив кусочек, я воскликнул, — Вкусно! — Бабушка, улыбнувшись, кивнула мне, и мы продолжили завтракать…***
Прошло две недели с момента моего усыновления. Если первые два дня я старался не выходить из дома, чтобы не пугать местных жителей своим видом, то дома я старался быть чуть ли не во всех местах одновременно. Старался помогать маме и бабушке в саду, но потом приходилось помогать мне отмыться от кучи земли, которая почему-то так и норовила налипнуть на мою шерсть. Начал немного заниматься различными физическими упражнениями. В приюте на это особо не было времени, как и тишины. Довольно много кушал, а то «шерсть да кости одни», как сказала однажды бабушка и начала обильно откармливать меня, так, что даже отец пошутил на эту тему: «Сейчас она тебя откормит, а потом возьмёт и съест!» Вот только сколько бы бабушка ни старалась, я не вырасту. В приюте тоже кормят хорошо и много, но я всё равно был гораздо ниже, чем свои сверстники. Почему? Я не знаю. Няня говорила, что это как-то связано с моей магией, а что именно, я не понял. Кстати, насчёт рациона питания грифонов. Они преимущественно мясоеды, но могут есть и растительную пищу. Всё это я узнал на пятый день, когда была очередь мамы готовить обед и я с утра, хорошо выспавшийся, но ведомый запахом вкусного и сытного завтрака, сел за стол и удивился необычному завтраку, состоявшему из бекона и яиц. На что я, пожав плечами, просто умял всё, весело щёлкая челюстью. Мама тогда довольно сильно испугалась, поздно вспомнив, что пони нельзя мясо, и для проверки моего состояния приложила кончик своего крыла к моему лбу. Рассмеявшись, я объяснил, что это связано как-то с моей магией, и мне мясо не вредит так же сильно, как другим пони, скорее, наоборот, оно даже немного помогает моему организму. К тому же я, насыщаясь им, сильнее, чем если бы ел привычную для пони еду. И рассказал им, как я сам попробовал в первый раз мясо. Один раз в приюте жило несколько детей-грифонов, которые, в отличие от других, не боялись меня, вот и предложили в шутку попробовать их еду. Плохо мне не стало, но дети, которые увидели это, посчитали меня чудовищем, ведь я ем МЯСО! Дураки! Книги нужно читать и понимать, что, кроме травоядных пони, существуют народы, которые едят и другой тип пищи. Да и я в книжках читал, что пегасы иногда любят съесть немного рыбы перед долгими марафонами. Это ведь вкусно, непривычно? Да! Полезно? В умеренных количествах иногда даже нужно! К тому же я не предлагаю им есть драгоценные камни, которыми частенько хрустят драконы. На конце первой недели я, решившись, вышел на улицу. Я думал, что напугаю всех, но взрослые, которые мне встречались, ничего даже не говорили про мой внешний вид. К тому же, некоторые из грифонов в торговой лавке даже пошутили на тему, что шрамы только украшают мужчин. Разве что несколько детишек всё же убежало от меня, почему-то выкрикивая «Зомби!».Месяц спустя…
Открыв глаза и вздохнув свежий утренний воздух, поднялся с кровати, выполнил уже давно ставшие привычными утренними процедуры и зашёл на кухню, быстро поцеловав маму с бабушкой именно в таком порядке, уселся за стол завтракать, а на завтрак у нас были обычные оладушки. — Доброе утро, — ответила мама, удивлённая внезапным поцелуем, а я, вернувшийся должок за прошлый раз, уселся рядом. — Вижу, у тебя сегодня отличное настроение? — спросила меня бабушка, продолжая стряпать возле плиты. — Ладно, как позавтракаешь, пожалуйста, отнеси обед отцу с дедушкой? — спросила меня мама, показав своей лапой на укрытую скатертью корзину, которая стояла на небольшой тумбе возле двери. — А куда? — спросил я, посмотрев на поклажу. — Они в мастерской или ещё где? — спросил я в перерывах между вопросами откусывать следующий оладушек. — Они на третьем поле, ремонтируют сломавшийся распылитель, — сказала бабушка. — Уже третий раз на этой неделе, а это значит, что они скоро поедут в столицу Эквестрии за новыми деталями. — А почему именно туда? — спросил я, закончив завтракать. — Только там можно заказать необходимое оборудование и детали, а теперь иди, можешь поспрашивать деда или отца насчёт всего этого, если интересуешься механикой, — сказала мама, и я, кивнув, взял корзинку на спину и отправился на третье поле, благо я знал, где оно, как и остальные пять полей. Весь путь на поле пролегал через реку с мостом, небольшой лесок и поляну. Мост был у нас рядом с озером, которое текло прямо из южного моря и было тёплым всё лето, а пляж с теневой зоной в виде деревьев сделал это место популярным среди жителей, в особенности детей. Проходя через мост, я неожиданно услышал плеск воды, будто туда что-то бросили. Резко повернув голову в сторону звука, я заметил на берегу троих переполошившихся детей, которые смотрели с опасением на озеро, а, переведя взгляд на воду, я с ужасом заметил, что там тонет пони. Поставив корзинку на мост, я разбежался и прыгнул в озеро, благо умел плавать. Подплыв к месту утопающего, мне пришлось нырнуть, так как он или она уже ушли под воду. Разглядев тёмный силуэт под водой, а также пузыри воздуха, которые всплывали наверх, я поплыл на помощь. Схватив бессознательного пони, а это был именно пони, я начал всплывать. Всплыв, я оттянул пони к берегу, где меня уже ждали те самые жеребята, которым на вид было лишь три или четыре года. — Так отойдите, мне нужно больше пространства, — сказал я, вытаскивая из воды пегаску, уж больно женские черты лица были у неё. Чуть не начав было делать всё, что нужно при спасении утопающих, слава богу, что в приюте проходили инструктажи по всем мерам безопасности, я увидел, что пегаска закашлялась сама и открыла глаза, которые смотрели в разные стороны, чем удивив меня. — Жива? Вот и хорошо. Как тебя зовут-то хоть, самоубийца ты наша. — Дитзи, — сказала она, посмотрев на меня. — Меня зовут Дитзи Ду, — услышав ответ, я помог ей встать. — Так, малышня, идите пока по домам, мне нужно проводить Дитзи к старшим, чтобы они осмотрели её состояние, — сказал я, обратившись к мелким, которые уже успели успокоиться. — Пошли, расскажешь, как ты умудрилась оказаться в центре озера, — ответил я и отправился обратно к мосту за корзиной, а моя попутчица, догнав меня, начала рассказ. Выяснилось в итоге то, что она играла с детьми в салки и, чтобы избежать осаливания, она подлетела в воздух. Но так как было довольно ветрено, неожиданно сильный порыв ветра отправил её в сторону озера, а она сама, сильно испугавшись, на рефлексах сложила крылья. Учитывая то, что она сказала мне о своём неумении плавать, им очень повезло, что я оказался рядом. После Дитзи расспрашивала меня на тему, кто я и откуда. Она очень удивилась, узнав, что я приёмный и оказался в их городке очень недавно. Вот мы почти подошли к третьему полю, и я увидел своего отца с дедом. — Почти пришли, вот они, познакомлю тебя с моим отцом и дедом, — сказал я, кивнув в сторону отца и деда, а Дитзи, увидев, кто они, не слабо удивилась. — Твои родители — грифоны? — спросила она, недоумевая. — Ага! И они очень меня любят, в отличие от других пони, которые хотели меня усыновить, — ответил я, когда мы уже почти подошли. — Но почему они тебя приютили? — спросила она, и я остановился подумать, после, кивнув своим мыслям, ответил. — Я всё расскажу на обратном пути, если ты пообещаешь быть моим другом, — сказал я, продолжив движение. — Я и так теперь твой друг… Когда мы подошли, я передал деду корзину с обедом и представил им своего друга, заодно и поведал им историю нашей «встречи». Дедушка, осмотрев пегаску, лишь покачал головой и сказал: «Ещё месяца здесь не пробыл, а уже и спасти кого успел», а отец лишь похлопал меня по плечу, сказав, что я молодец, не мешкался. На обратном пути я рассказал Дитзи свою историю, попутно сняв плащ с капюшоном, которое купила мне мама после приюта по моей просьбе, сказав перед этим, что я не должен стыдиться своего внешнего вида. Когда мы добрались обратно до городка, мы попрощались, пообещав встретиться завтра, и разошлись по домам. Днём я занимался лишь тем, что помогал опять в саду, а также готовился к осенней школе, которая должна начаться через месяц, и я пойду в седьмой класс. На данный момент мне одиннадцать лет, а выгляжу и вовсе на все восемь! Вообще, пони учатся довольно интересно. Четыре класса начальной школы, где их учат базовым знаниям, два класса средней, где обучаются всему остальному, что осталось, и три практических класса, где вместо теории ты занимаешься лишь практикой. Если говорить по-простому, то последние три года тебя учат взрослой жизни. Учат довольно о многом, и о половых различиях, культуре, манерах, углублённой истории, умение следить за собой и кучу чего ещё. В итоге, после десяти лет из школы выходят уже взрослые и самостоятельные пони, которые готовы как к жизни, так и к работе. Кстати, о работе, обычно пони обучается в сфере, где развит его талант, то есть отправляют к мастерам, которые будут ему всё разъяснять. Для чего же тогда нужна школа для одарённых жеребят? А вот тут всё намного интересней. Изначально школу основали, чтобы там могли учиться очень талантливые пони, у которых умения переходят грань обычных. Например, маги, у которых иллюзии выходят как настоящие, или те, кто могут филигранно управлять огнём, будто своей частью тела. Поступив туда, ты помимо того, что обучаешься всему, что бы учился в обычной школе, но мало того, на продвинутом уровне, так тебя ещё и учителя учат, одни лишь мастера. Нагрузка, конечно, возрастает от этого в разы, но когда выпускники оканчивают школу, они становятся чуть ли не самыми крутыми! Но это всё было раньше. Сейчас это просто очень престижная школа для аристократов, и только несколько пони могут теперь попасть туда. Интересно, а не попытаться ли мне? Хотя нет, бред какой-то. — К тому же у меня до сих пор нет кьютимарки, — сказал я вслух, но не очень громко, лёжа на кровати поздно вечером. — Даже не знаю, какой она у меня будет, ведь я ничем таким не выделяюсь, — сказал я и, зевая, проваливаюсь в сон.***
Мутное изображение, чьи-то весёлые голоса и один уставший женский голос, миг — и я вижу сквозь стекло улыбающихся пегаса и единорога, я тяну к ним копытца и неожиданно замечаю свои крылья, полностью переключая всё своё внимание на них. Вот мой дом, меня несёт аккуратно отец в телекинетическом захвате. Миг — и ночь, чей-то резкий крик, который очень быстро затих, и к моей кроватке подходит пони, я радуюсь, думая, что это кто-то из родителей, но вдруг сверкнул нож, и мне резко обрезали перья. Очень больно. Я плачу, и тут мне отрезают ухо, но сквозь слёзы я смог увидеть лицо того пони, да, пони. Резко проснувшись, я почти моментально почувствовал слёзы на своих глазах. Всё тело сильно болело, особенно крылья. Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем всё прекратилось. На трясущихся ногах я поднялся с кровати. Тихо спустившись с башни, я вышел в ночной сад, который встретил меня прохладой и красивым небом. Присев на траву, я пытался успокоиться. Я увидел своё детство, своих первых родителей, а также того, кто лишил меня возможности летать и уха. Дотронувшись до левого крыла, я приоткрыл его. Когда я проснулся, мои крылья разрывало от боли, будто мне целиком отрезали, но только сейчас я понял, что это лишь фантомные боли. Погладив кончик левого крыла, я сложил его, прижав обратно к своему телу. — Я запомнил тебя… убийца, — сказал я вслух и посмотрел опять на небо, а точнее, на луну. Мне всегда нравилась ночь. Тихо, спокойно, нигде не носятся жеребята, которые своим шумом отвлекали порой слишком часто. Можно было полежать и почитать книжку под прямыми лучами ночного светила. Хм. Нам в школе рассказывали историю Найтмер Мун, я тогда сильно заинтересовался этой темой и, очень хорошо покопавшись в местной библиотеке, сопоставил некоторые факты. Я узнал, что Найтмер Мун — это на самом деле младшая сестра Принцессы Селестии, которая восстала против неё. Почему там не рассказали причину этого восстания? Давно я хотел задать этот вопрос лично Принцессе Селестии, но не мог просто записаться на аудиенцию или аудиенцию, да, «аудиенцию» вечно путаю, как это произносится, может, уговорить отца или деда устроить мне аудиенцию с ней? Глупость, конечно, но я, пожалуй, попытаюсь, ведь я верю, что не могла сестра Принцессы Селестии просто так восстать, они же правили вместе. Встав и ещё раз взглянув на луну, я отправился спать, на этот раз без сновидений.