Стеснение.

Они редко сталкивались в пределах кровати. По крайней мере, когда в ней затевалось что-то сексуальное. Шон вообще предпочитал спать у себя в комнате, чем очень обижал Тим и, по итогу, Аса. И всё это было проблемой только для Аскани. Он согласился, нет, он сам предложил гнездо. Но, кажется, для драконьего гнезда в нём было слишком много человеческого: традиций, привычек. Крови. А для Шона эта часть жизни была как будто параллельна. Если бы Ас сам не проверял контрольную сеть каждые пятнадцать-двадцать минут, он был бы до сих пор уверен, что их опекун-учитель-член гнезда (муж жены?) довольно аскетичен в этом плане и не имеет никакого желания. Но вот в первые же пару дней после свадьбы, когда он, по привычке, без стука зашёл в их с Тим комнату и застал их с Шоном, это было… Странно. Почти сразу же он вышел, потому что, кажется, его даже не заметили. Кажется. Он знал, на что идёт, соглашаясь на гнездо. Но не был готов увидеть их с Тим. Не в такой позе. С тех пор он проверял контрольную сеть по десять раз на дню, не желая опять влипнуть в такую же неловкую ситуацию. После которой, кстати, выдался ещё более неловкий разговор. * * * — Постарайся в такие моменты не очень громко ментально кричать, — он, конечно, знал, что Шон умеет тихо подкрадываться, но слышать этот негромкий голос, ещё и такой серьёзный, у своего уха не очень приятно. Особенно когда одно нервное потрясение в этот день уже было пережито. — Что? — не сразу понял Аскани, но быстро взял себя в руки, поворачиваясь к Шону, откладывая в сторону ручку. Он не очень хотел это обсуждать, но, похоже, муж его жены имеет совершенно другую точку зрения. — Я не кричал. Просто это было неожиданно, видеть… — Можешь не описывать, что ты видел. Я там тоже был вообще-то, — Шон улыбнулся, будто бы смущённо, и очень-очень хитро блестя глазами. Аскани назвал бы этот взгляд игривым, но никогда не видел в глазах у вечно растрёпанного Шона таких эмоций. И почти сразу стал серьёзнее: — Послушай, это не дело. Тим, кажется, не услышала, но мне по мозгам очень дало. Ты даже свои щиты спустил, когда так возмутился. Аскани кивнул, стараясь не смотреть на Шона. Он уже понял, что не готов видеть Тим в чьих-то руках, и это его напрягало. Было понятно, что с этим надо что-то делать — судя по всему, привыкать, благо на это есть целая вечность рядом. — Знаешь, удобно было, когда вы были Воробьём и Цуциком, — покачал головой Шон, присаживаясь на стол, за которым сидел в глубоком кресле Аскани, — очень непривычно звать вас по именам. Как будто что-то не то, — он задумчиво взял в руки ручку, которой только что выводил своим аккуратным почерком Аскани, и покрутил её в руках, рассматривая. И Ас снова кивнул, не поднимая глаза. На это Шону пришлось уже отреагировать, потому что это тоже было «не дело». Он с тихим стуком положил ручку обратно, кажется, ставя кляксу на этой самой бумажке, и указательным пальцем чуть надавил на низ подбородка Аса, чтобы тот приподнял голову и посмотрел на него. — Аскани, хватит, — звучит очень мягко, будто пожурил ребёнка за сломанную игрушку, которую легко починить.— Подумай сам. Я знаю тебя на два месяца меньше, чем Тим. Это почти половина твоей жизни. И Тим я знаю столько же, отнесись к этому проще, — попросил он, отпуская его подбородок и спрыгивая со стола. И снова он залихватски поправляет спавшие на глаза волосы, которые привычно встают хохолком — будто у птицы. На Аскани это всё не действует. А вот сам себе Шон пообещал решить эту проблему. * * * — И зачем ты меня сюда притащил? — чуть недовольно спрашивает Аскани. После того разговора прошло больше месяца и он, кажется, всё-таки привык к тому, что с его любимой Тими целуется, спит, держит её за руку не только он. Правда, с виду всё было точно так же, как и до свадьбы. И в такие моменты у Аскани была одна единственная мысль: а что, если Тим была с ним всегда, но просто скрывала? Если бы это было так, образ прекрасной Тими сломался бы о скалы реальности, разбив ему сердце. Но он знал Шона — и слишком он был благороден, чтобы за спиной у кого-то быть рядом с его невестой. — Пофехтуем, — предлагает Шон, подвешивая в подвале светлячки. Благо они ничем не успели ещё его заставить. Гораздо удобнее было смотаться на плац, в Галарэн, но это была не их территория, и там им могли помешать. — Твой щит держит удар меча? — на всякий случай серьёзно уточняет Шон, открывая портал к оружейной и выхватывая из него меч. Отчасти это было бахвальством так делать, ведь камень призыва работал быстрее, надёжнее и сил требовал меньше. Аскани же пользуется именно им, касаясь небольшого коричневого камушка на браслете — точно в цвет глаз Тим. Он не отвечает, только склоняет голову в традиционном дуэльном приветствии. У него ощущение, что сражается он за честь прекрасной дамы, и это придаёт ему сил. Шон хорош, как мечник — у него больше тридцати лет опыта с мечом. Но он сражается сейчас не за идею, считает Аскани, уверенный, что победит. И схватка идёт на равных — в небольшом помещении не распрыгаешься. Есть только тёмная комнатка десять на двадцать локтей, в которой можно кружить вдоль стен, изредка нападая на противника. И Звёздному Дождю это нравится, очень сильно нравится. Тренировки — это другое, в них нет запала, как здесь. Ему в ответ раскатисто смеётся Мрак, и борьба выходит на другой уровень. Выходит только уклоняться и уходить от ударов, приседать, но даже не прыгнуть — слишком низкий потолок, не больше семи локтей. Взмах мечом, выпад, и тут же уйти в глухую оборону. У них почти одна техника — лорд Пинада расстарался. Только у одного из них больше опыта, больше собственных наработок. Зато у другого — запал, желание победить во что бы то ни стало, хотя бы задеть учителя мечом. И в этот раз Шон не издевается как обычно. Он резок, быстр, пусть и не настолько агрессивен, но больше обороняется. Аскани спасает только то, что иногда он ведёт себя как медведь — прёт напролом, чередуя изящные выпады с приёмами из арсенала Бредли. Это не ставит в тупик, но заставляет Шона оставлять какую-то свою идею. Вновь и вновь отшатывается от меча Аскани — более длинного, чем у него самого, имеющего за этот счёт крошечное, едва заметное преимущество, которого хватает, чтобы взять инициативу на себя. Ощущение, что бой длится вечно, и никто не может остановиться. Хотя Аскани уже задыхается от этого всего. От постоянного кружения по комнате голова едва ли не кружится — будь он обычным человеком, а не драконом, его бы уже давно замутило. Но он Дракон, и он держится, дерётся до конца. Когда очередной выпад не удаётся, а резкий наскок предугадывается, Шон легко парирует, прокручиваясь на месте. Аскани стоит, уткнувшись носом в стенку, а чуть ниже затылка недвусмысленно упирается лезвие клинка. — Стой на месте, — требует Шон, и Аскани послушно опускает меч, выгадывая момент для попытки ударить. Бой закончен только тогда, когда одна из сторон мертва, даже если она осталась без оружия. Сейчас оружие есть, а значит есть и шанс на победу. Тупая сторона меча Шона осторожно бьёт его по костяшкам — сквозь щит слабо ощутимо — и Ас выпускает его из руки, принимая, что оружие он потерял. — Ты слишком явно сжимал его в руке, думая, как ударить, — объясняет Шон, который оказывается как-то слишком близко. Даже здесь он в первую очередь учитель, и сейчас он тоже обучил его чему-то новому. Как обычно. Только негромкий голос звучит не просто сзади, даже не позади плеча, а почти у самого уха. Аскани даже чувствует дыхание Шона на своей мочке, и хочется отойти от него. Только отходить некуда — впереди стена, и прижиматься к ней не выход. Шон уже отправил свой меч в круглое отверстие портала, чтобы он им не мешался. Он и сам такое делает впервые, он не привык к такому способу убеждения, но сейчас получается как-то само. Невольно вспоминается то, как он думал, и сам забыл — прикосновения Ардена к Бель, который не очень скрывался в их Галарэнском доме. То, как сама Бель влияла на своих мужей. Он невольно повторяет их движения, положив руку на бок Аскани, осторожно сжав его — так, чтобы было ощутимо и чтобы щит не отреагировал на это как на угрозу. Кстати, да. Одним щелчком пальцев с Аскани спадает его собственный щит, и это его пугает. Рука на довольно узкой талии становится весомее, её он ощущает даже через тонкую ткань рубашки. Он всё же дёргается, поворачивая голову к Шону. Тот стоит совсем близко, но на его лице нет привычной усмешки. Аскани просто отворачивается обратно и утыкается лбом в холодную бетонную стену подвала. — Что ты делаешь? — спрашивает он, ощущая себя загнанным в угол зверем. Не самое приятное ощущение. Он сжимает руку в кулак, готовый драться. Но Шон не делает ничего, просто держит его за талию. И тут же чувствует в ответ на свой вопрос лёгкий тычок в плечо, снова поворачивается и видит у своего носа лишь коротко постриженный затылок. — Успокойся. Просто привыкни ко мне, — всё так же тихо говорит Шон, ничего больше не делая. И они просто стоят. Один — лицом к стене, а второй опирается о его плечо. И в этом точно что-то есть. * * * Такое происходит не один раз. И каждый раз Шон идёт дальше. Не намного, всего на одно прикосновение больше. В какой-то момент Аскани понимает, что его приручают, как Тим приручала свою Волну. И он действительно привыкает к чужим рукам, сначала на своей талии, потом на плечах, груди, животе. Где угодно. А потом — всё то же самое, но без одежды. Шон смеётся, когда Аскани удивляется, что по одному желанию Шона с него пропадает рубашка — «я же маг, Ас» — и не сопротивляется. Шон в такие моменты тоже скидывает с себя щиты. В этом есть что-то очень личное, интимное, даже больше, чем когда они с Тим делают то же самое перед сексом. В один момент они целуются. Аскани целует его сам, впервые поворачивается к той стене спиной. Опирается о её шершавую поверхность голой кожей, и уверенно тянет Шона на себя. Он уже не раз думал об этом — о мягких пальцах на обнажённой коже, не требующие ничего прикосновения. Они просто показывали: меня не нужно стесняться. И Аскани больше не стеснялся.