звонок другу или все-таки капитану?

Вернувшись чуть раньше, чем положено, в раздевалку, Федор Чалов неожиданно для себя услышал рингтон собственного телефона. Кто мог ему звонить практически во время тренировки, он понятия не имел, а ведь любые взаимодействия со внешней средой, в том числе разговоры по телефону и посещение социальных сетей, были запрещены на территории клуба в рабочее время. Чалов быстро рванул на звук громкой мелодии, чтобы поскорее сбросить вызов, однако фамилия звонящего заставила резко его затормозить. Головин. Больше ни минуты не раздумывая, Федор нажал на принятие вызова, попутно крича шедшим за ним ребятам: — Пацаны, шевелитесь, Санек из Монако звонит, — вдохнув побольше воздуха, он воодушевленно продолжил: — Алё? Сашка, я так рад слышать тебя! — Здарова, приятель. Ты чего такой запыханный? С тренировки, что ли? — Да, мы только в раздевалку зашли. Вот влетит же мне за тебя, — наигранно-разочарованно произнес Федя. — Бля, удачное время выбрал, — тихий смешок сорвался с губ Головина, заставляя Чалова рассмеяться в ответ. — Ну, терять уже нечего, поэтому рассказывай, что у вас там сейчас. — Я тебе по- Федя мгновенно замолчал, увидев подходящего к нему Игоря, который смотрел на него совсем не добрым, даже строгим взглядом. Чалов, к слову, и так побаивался старшего, так теперь и вовсе страшился поднять на него глаза. У него даже пальцы задрожали на какое-то мгновение, поэтому он быстро убрал руки вместе с телефоном за спину, чтобы скрыть свою нервозность. — Кто здесь нарушает спортивную дисциплину? Дай сюда телефон, — потребовал Акинфеев, протянув ладонь вперед. Федор не на шутку испугался и медленно-медленно отдал капитану свой гаджет. Однако Игорю не удалось себя долго сдерживать, поэтому он широко улыбнулся, хлопнув свободной рукой по плечу парня, и сказал: — Да расслабься ты, я поговорить с ним хочу. Давно его не слышал. Можно? Чалову оставалось только кивнуть. — Ты живой там вообще? Когда, блять, на поле выйдешь? — задал сходу столь мучивший вопрос Акинфеев. Он очень переживал за Сашку, поэтому с нетерпением ждал его дебюта в европейском клубе, однако все время шло что-то не так. — Кого я слышу, боже! — удивился Александр. — Как только, так сразу, тренер пока не хочет рисковать. Я его прекрасно понимаю, так что жду лучшего момента. С этой гребаной травмой столько всего пропустил: и местный чемпионат, и наши матчи сборной, теперь еще и лига чемпионов проходит мимо меня. Так еще и поражение за поражением. Европейский, блять, клуб, лучше бы в ЦСКА остался, — перевел дыхание Сашка, в то время как Игорь понял, что скучал по нему, и тот вновь продолжил: — Кстати, смотрел матчи сборной и чувствовал себя в то же время так погано, потому что не был там, на поле, вместе с остальными. Ужасное чувство, думаю, ты меня понимаешь. Зато был в восторге от того, как сыграли наши. А Лунев-то как божил, делал какие-то сумасшедшие сейвы. Серьезно, иногда я просто не верил своим глазам, что Лунев на такое способен. У Игоря улыбка сошла на нет, а Головин даже не понял, как неслабо задел своего капитана, пусть теперь и только по сборной, но все же. Услышав из динамика надоевшую за последнюю неделю фамилию, Набабкин, стоявший возле вратаря, резко подскочил с места и выхватил у Игоря телефон. — Заткнись, Головин, не неси хуйни. Тут Дзюбиньо его два дня успокаивал, а ты снова начинаешь. У нас ведь Игорь карьеру завершать в сборной собрался, мол, смотрите, замена ему уже готова. Но это же пиздец, блять, сыграл матч хорошо — и всё, блять, герой страны, а Акинфеева нахуй, ага. Зато на словах наш Игорек такой уверенный: хули в товарняках-то на раме стоять, пусть другие пробуют; а как кто-нибудь в раздевалке начнет про сборную заливать, так сразу бегом на выход, лишь бы не слышать про подрастающую замену на вратарское место. Поэтому не надо нам здесь морально-духовные устои нашего кипера разрушать, и так с ебучими травмами еле держимся, — Кирилл связно-несвязно высказал все, что у него скопилось на душе за последние дни, поэтому он даже не сразу заметил, как армейцы вокруг него подозрительно затихли, да и на другом конце линии Александр тоже молчал, мысленно соглашаясь с каждым словом Набабкина. Мужчина беглым взглядом оглядел одноклубников и, смущенно кашлянув в кулак, продолжил: — Короче, я хотел сказать, Игорь наш номер один, поэтому ни слова больше про Лунева, понял меня? — Я понял тебя, верни телефон обратно. В какой-то момент Саша услышал резкий звук и едва ли не оглох на мгновение: Кирилл внезапно так разволновался, что чуть не выронил смартфон Чалова из рук на пол, благо Игорь успел вовремя поймать. И все-таки реакция у него была отменная, ничего против не скажешь. Игорь громко вздохнул, оповещая Головина о своем присутствии, тайно надеясь, что тот переведет тему в какое-нибудь другое русло. По крайней мере с Артемом такое срабатывало каждый раз в любой неловкой ситуации. К счастью, это сработало и с Головиным — Александр просто пожелал удачи в завтрашнем матче: — Буду рвать глотку завтра за вас, так что не подведи, хорошо? — попросил Саша капитана, но тот промолчал, поэтому ему пришлось продолжить, чтобы не слышать эту гнетущую тишину: — Радамель должен прийти поддержать, — в ответ снова ни слова. — Сказал, что хочет посмотреть на мою бывшую команду. «Бывшую». Голос дрогнул. Пиздец, блять, приехали — только слез еще не хватало перед Игорем. Акинфеев решил больше не изгаляться над младшим и наконец-то ответил: — Всё будет в лучшем виде, Сань, не сомневайся. Ты лучше пообещай мне, что выйдешь на поле в следующем матче, иначе домой тебя заберу. ЦСКА ты бы сейчас очень пригодился. — Обещаю, — шмыгнул носом Сашка, — только если ты пообещаешь мне на ноль отстоять завтра. Акинфеев усмехнулся на слова полузащитника. — Что за условия, Головин? Откуда дерзости такой понабрался? Приедешь на сборы — перевоспитывать тебя буду. — Ты не пообещал мне, капитан, — тихо выдохнул Саша, стараясь унять собственное сердце, которое, казалось, вот-вот выскочет из груди. Как же невообразимо хотелось домой. — Обещаю. Я точно займусь тобой, когда ты вернешься. — Сань, не слушай его! — крикнул рядом сидящий Дзагоев в микрофон телефона, попутно открывая бутылку с холодной водой. В раздевалке душно было до невозможности. Головин начал было что-то отвечать, но вдруг его голос замолк и сеть оборвалась. Отодвинув телефон от уха, Игорь увидел потухший, ни на что не реагировавший экран. Как же не вовремя села зарядка, блять. В итоге Акинфееву пришлось вернуть телефон Федору. — Блин, я тоже хотел с ним поговорить, — шепнул Облякову Костя Кучаев, разочарованно поджав свои тонкие губы. Парни далеко сидели от эпицентра событий, поэтому их было практически не слышно. Ваня лишь ободрительно похлопал соседа по голой коленке и вполголоса, чтобы не привлекать лишнее внимание капитана и других товарищей, ответил: — Так ты приди домой и сам ему позвони. Или напиши. — Ну... — пожал плечами Костя, — зачем я его буду отвлекать? У него там дела поважнее. — Да что ты такое говоришь, за него уже все решил? Или считаешь, что после переезда в Европу друзья у него на второй план ушли? — Кучаев задумался над словами Ивана, а тот снова продолжил: — Ему нужна сейчас любая поддержка, поэтому не загоняйся и позвони или напиши ему. В ответ Константин лишь кивнул головой, соглашаясь с Обляковым. И пока один упорно сомневался в себе, имея все шансы связаться с другом, другой — медленно стягивая с рукава капитанскую повязку — сильно жалел, что однажды пообещал себе не смешивать работу со своей личной жизнью, поэтому ни номера телефона, ни каких-либо других контактов Саши у Игоря больше не было с тех пор, как тот уехал в Монако. Теперь приходилось довольствоваться только сборами и таким вовремя-не_вовремя случайным звонкам Чалову.