***
Свое появление прибывшие объяснили использованием очень сложного заклинания перемещения во времени, в связи с чем Гарри решил ввести путешественников в курс изменений, произошедших в течение их долгого отсутствия. Гермиона молчит на протяжении рассказа, выглядя сурово, но в то же время загадочно, чем, вероятно, привлекает внимание Годрика, который замечает за собой чересчур продолжительные взгляды в отношении директрисы. Она обладает невинной тихой красотой, присущей Рейвенкло, но есть в ней и что-то мрачное: как она двигается, вздрагивает, чешется, реагирует на любой непонятный шум, готовясь выхватить палочку, или её привычка тереть предплечье. Гермиона краснеет, заметив, что он наблюдает за ней, в то время как Гарри и остальные основатели завершают разговор. Видимо, девушка несколько неопытна в делах любовных. — Ты спас волшебный мир? — голос Ровены, наполненный неверием и нотками покровительства, вызывает у Гарри стойкое желание нахмуриться, но он сдерживает себя, помня о том, кто его спросил. — Да, — жестко ответил парень. — Просто ты так молод, — сказала Хельга. — Мы не сильно старше, — напомнил Годрик основателям. Те выглядели слегка удивленными, хотя и не должны были — благодаря взятому эликсиру им всем шёл третий десяток. Гермиона сдвинулась, пропуская через заслон спокойствия намек на усталость. — Возможно, нам пора отдохнуть, — спас её Годрик. — Мы можем продолжить обсуждение утром. Гермиона подарила ему благодарный взгляд. Он подумал, что в ней ей что-то, чего не видно на первый взгляд, и пообещал себе выяснить, что именно.***
Годрик проснулся следующим утром и пошёл в Большой зал. Он обнаружил директрису стоящей нос к носу с Салазаром и держащую его под прицелом палочки и пылающего взгляда. Выражение лица Слизерина являло собой любопытную смесь довольства и ужаса. — Как вы... как вы посмели произнести это слово... это чертово слово здесь, — прорычала Гермиона, заставляя шокированного Годрика понять, что,скорее всего, она училась на его факультете. Ему не следовало удивляться, учитывая предыдущие события, но все-таки такого он не ожидал. — Ваш язык так же не очень литературен, директриса, — прохладно произнес Салазар. — Это не то же самое, — сказала она, качая головой, — и вы это знаете. Ты,змея,считаешь мою кровь грязнее своей? Считаешь? Но это не так, черт подери, не так, смотри. Она дергает вверх рукав, чтобы показать давнишний шрам, который с готовностью кровоточит, когда она рассекает его ногтями. Грязнокровка. В этот момент Гарри, проскользнувший незамеченным мимо Годрика, убирает разъяренную Гермиону от Салазара. — Спокойно, — пробормотал Гарри настолько тихо, что услышать смогли только Гермиона и Годрик. — Помни, кто ты есть. Гермиона глубоко вздохнула (и Годрик неосознанно тоже). Огонь внутри неё ослабевает, и она снова поворачивается лицом к Слизерину. — Пожалуйста, не используйте оскорбительные фразы, пока вы находитесь в замке, — произносит она по-слизерински холодным голосом. — Спасибо за понимание. Она разворачивается и уходит. Каким-то образом, даже несмотря на открывшиеся сегодня факты, она выглядит в глазах Годрика ещё большей загадкой, чем когда-либо.***
— Привет, — поздоровался он, проскользнув рядом с ней и обхватив стену. Они стоят на верхней площадке Астрономической башни. Время уже перевалило за полночь,и он задается вопросом, что же она делает здесь; хотя, он же зачем-то тоже пришел сюда. — Привет, — сказала Гермиона, не поворачивая головы. Её пушистые волосы развеваются на ветру. — Знаешь, я верю тебе, — сказал он, и вот теперь она устремляет взгляд своих коричневых глаз, затягивающих в широкую пропасть глубокой печали. — Что ты имеешь в виду? — спрашивает она пустым голосом. — Твою кровь, — объяснил Годрик, и её взгляд ожесточился. — Она не отличается от моей или крови Салазара. И да, Гермиона, он едок, и обидчив, и порой очень груб — но тем не менее он не плохой человек. — Я знаю, — вздохнула она. — Вы не дружили бы, если бы это было не так. Годрик удивился. Это комплимент? — Спасибо, — произнес он неуверенно. Гермиона улыбается ему, и в этот раз сочувствие практически затмевает печаль, усталость и потерю, заполнивших её бездонные глаза. — Обращайся, Годрик Гриффиндор, — сказала она, почти касаясь его лица своим. Он немедленно желает сделать шаг назад. Это абсолютно не правильно, но боль ищет боль, и он не в силах сопротивляться. Она целует его в конце концов, медленно и неопытно. Годрик, зарываясь руками в её волосы, полагает, что может никогда не понять эту девушку. И почему-то его это совершенно не волнует.