«Придёт избранный, чтобы ... и принести равновесие в Силу».
Вторую строку он тогда то ли не разобрал, то ли не смог запомнить. Но он почувствовал: с ним говорил сам мир. Потом Сталхен прилетел на Арканию, там встретился с моим отцом — конструктором космических кораблей. Среди его прислуги он случайно увидел меня: там, на Аркании, место домашнего слуги — самое лучшее, на что может рассчитывать полукровка. А я была сильной одарённой, и Сталхен решил: то пророчество было обо мне. Он поговорил со мной, с моим отцом... Знаешь, Марден, мой отец был хороший человек, и меня по-своему любил. Он дал мне место служанки у себя в доме, где не были ни непосильной работы, ни надсмотрщиков с электрошокерами. Но он предпочитал не идти против общества, и свободу мне давать не стал. А потом появился Сталхен, и отец просто подарил меня ему. Миссия вскоре закончилась, и он привез меня на Корусант — и из служанки я превратилась в девочку из пророчества. Это пророчество изменило всё жизнь Сталхена: ничего подобного раньше не случалось ни с ним, ни с его окружением. Он так и не стал моим мастером, но добился, что Рэйтан, один из лучших мечников и менталистов ордена, взял меня в падаваны. Потом Сталхен познакомил меня со многими из магистров, ввёл в дела совета и выдвинул мою кандидатуру после смерти Хайдарры. У нас были странные отношения: он верил в мою избранность, но не мог объяснить, в чём она заключается. Он делал для меня всё — а я не знала, что надо делать мне самой. Так было до войны. А потом пришли ситхи. Знаешь, Марден, ситхи ведь не более жестоки, чем люди на любой войне. Канцлер боится, что их технологии непонятны для нас — Республика и раньше сталкивалась с другими цивилизациями. В них было другое — то, что потрясло и меня, и Сталхена. Они сражались в двух мирах. Они перекраивали Силу. Сила всегда стремится к миру — они заставляли её помогать им в убийствах. Нет, не в тех убийствах, которые неизбежны ради обороны или стабильности государства. Они заставляли Силу помогать им в междоусобицах. Помогать в захватнической войне. Помогать в нападении на нас, джедаев. И Сила их слушалась, вот что самое страшное. И тогда мы со Сталхеном поняли: пророчество было о них. Почти сразу после нападения Садоу он сказал мне, что вспомнил полный текст:«Придёт избранный, чтобы уничтожить ситхов и принести равновесие в Силу».
Так я увидела, что прошлое было не напрасно: у меня было звание верховного магистра, была власть и влияние. В храм доставили трофеи, их исследовали наши учёные... дальше я не стану вдаваться в подробности, но мы создали реагент, который может уничтожить не только самих ситхов, но и всё, что они создали. Скоро его распылят над Империей. Да, я уже давно всё решила, уже давно был разработан план — ещё тогда, когда Республика терпела поражения. И вот теперь канцлер принял этот план. Завтра же я соберу всех, кто в Храме, и расскажу им многое из того, что рассказала сейчас тебе. В тот же день в сенате канцлер предложит продолжать войну. Я уверена, что Сенат его поддержит... Алаис долго молчала. Марден тоже не мог найти слов, он не мог даже понять, что думает о рассказе Алаис. Через некоторое время он спросил первое, что пришло в голову: — А почему ты уверена в согласии Сената? — Это просто, — было видно, что Алаис говорит на привычную тему, и теперь ей легко, — раньше война не касалась сенаторов лично. В крайнем случае, страдало их имущество, но своей жизнью они не рисковали. А когда ситхи напали на Корусант, бомбы падали рядом со зданием Сената. И вот тогда многие сенаторы по-настоящему поняли, что это такое — погибнуть на войне. А после такого захочется отомстить хотя бы за свой страх. Марден тревожно молчал. Он понимал, что теперь надо говорить о своём флагмане, но... Молчала и Алаис, как будто не решалась сказать что-то важное. — Тебе что-то не нравится, — наконец произнесла она. — Да, — ответил Марден, — мы хотим уничтожить Империю. Мы отказываемся от мирного договора и нападаем сами. А Силу для таких войн используют... — Только ситхи, — чётко выговорила Алаис. Она смотрела прямо в глаза Мардену. — Я давно об этом думала, — сказал она немного спокойнее, — это просто и страшно. Ситхи сделали невозможное — перекроили Силу под себя. И нам теперь действовать в этом, перекроенном мире по его законам. — Тогда мы сами встанем на место ситхов, — Марден сказал то, что не надеялся произнести не только в лицо Алаис, но и про себя. — Нет, — уверенно ответила Алаис, — пока война будет продолжаться, я буду везде говорить о нашей правоте. А потом, лет через сорок, кто-нибудь... Может быть, даже ты скажешь, что геноцид (тогда никто не будет стесняться громких слов) был противен Силе. Меня назовут падшей во Тьму, вас — преступниками. Орден откажется от нас, юнлингам будут запрещать интересоваться нами... И орден будет чист и сможет снова нести добро, — Алаис сухо рассмеялась. — Хорошо, — спокойно сказал Марден, — но тогда я бы хотел попросить тебя... — Слушаю, — отозвалась Алаис. — Тебе всё-таки нужен кто-то, кто видит магистрат глазами ордена. Особенно во время этой войны, когда джедаи должны поверить тебе. Я бы хотел, чтобы «Белая звезда», мой линкор, стал бы флагманом Сталхена. — Скромная просьба, — усмехнулась Алаис. — Я стану твоими глазами там, на фронте. Что-то буду рассказывать Сталхену, что-то — сразу тебе. А в сражениях ты меня знаешь, мой корабль будет надёжным флагманом. — Хорошо, — медленно сказала Алаис, — считай, что ты назначен. Послезавтра это будет в приказе. — Спасибо, — искренне ответил Марден. Алаис бросила взгляд на датапад — Марден понял, что она хочет вернуться к работе. — Мне пора, — сказал он, — да пребудет с тобой... — И с тобой, — ответила Алаис. Марден вышел. Алаис погрузилась в работу.***
Мэй ждала брата в его комнате. — Ну что? — спросила она, как только он вошёл. — Удача. Алаис мне верит, «Белая звезда» будет флагманом. — А сама Крэйдел? — осторожно произнесла Мэй, — почему она... — Считает, что ради хорошего дела можно стать ситхом на время, она сама почти так сказала, — зло выговорил Марден, — и не будет ничего страшного. Расскажу завтра, а сейчас — спать. «А я ведь только сегодня вернулся в Храм, — подумал Марден, — а кажется: жизнь назад».