Всего лишь гостья

Пробуждение оказалось болезненным. Немудрено. Не знаю, когда отключилась. Просто со временем боль заполнила все тело, сознание. Я тонула в ней, плакала, пыталась освободиться из держащих меня ремней. Но бесполезно. Каким образом мне удалось выжить, не имею понятия. Одно знаю точно — лицо Диктора, его голос, спокойствие, издевательское дружелюбие будут долго преследовать меня в кошмарах. Этот человек — чудовище. Нет, он даже не человек, а людь, людин, черт, не знаю, как назвать моего врага. Даже не хищное животное. Они обычно не пытают, просто жрут жертву. Нет, бывают, конечно, исключения, например, когда кошки играют с пойманными мышами, но до Диктора им точно далеко. Я лежала на жесткой кушетке. Смотрела на перевернутый флакон, наполовину наполненный светлой жидкостью. Кто-то вводил через капельницу какое-то лекарство. Подлечить меня, значит, решили. Интересно, этому умнику или умникам знакомо такое важное слово, как анамнез? Мало ли, у меня аллергия на данный препарат. Вдруг загнусь еще. Эти недодоктора даже не осмотрели толком собственную пациентку. Не взяли необходимых анализов, не дали согласие на обследование и лечение. Хотя лично Диктору глубоко чихать на мое согласие. На мои права ему тоже чихать. Хорошо, хотя бы боль уменьшилась. Видимо, испытуемую решили помиловать и дать ей обезболивающее. Том, а Том, зачем ты так со мной? Почему не добил? Неужели впереди еще один ужасный эксперимент? Обшарпанная металлическая дверь в мою комнату-камеру (не знаю, как назвать это место) открылась. В слабом свете настенной лампы я увидела темноволосого парня в красной куртке и узких красных штанах. Он держал в руках блокнот с авторучкой. — Она очнулась, ребята! Она очнулась! — закричал он, радостно улыбаясь, чем вызвал кислую гримасу на моем лице. Мне было тошно. Тот человек, клон… Живое существо, разумное. Бедняга тоже участвовал в сумасшедшем эксперименте. Вот бы узнать, что с ним. Пусть несчастный Боб останется в живых. Ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. Жаль, спросить о нем не получится. Слишком страшно напрягать изувеченное горло. — Как вы себя чувствуете, сеньора? — взволнованно спросил знакомый незнакомец, (странное сочетание, правда?) аккуратно усевшись на краешек моей кушетки. Эль Бобо оказался славным малым. С приветливым лицом, теплыми глазами, похожий и одновременно непохожий на мультяшного персонажа. Любивший внимание публики испанец был невероятно похож на обычного человека. На актера, слишком вжившегося в роль персонажа. Почему слишком вжившегося? Да потому, что такой жуткой, безнадежной реальности просто не могло быть. Но сильная боль в горле, смягченная обезболивающим, ясно доказывала — этот уродливый мир существует на самом деле. — Estoy mejor ya. Gracias, — написала я в протянутом мне блокнотике с отвратительной черной надписью на обложке. (Я лучше сейчас. Спасибо) BOBSOC. Ох, даже невольно вздрогнула. Слишком страшно вспоминать. От того места определенно хочется держаться подальше. Кстати, мои скромные познания в испанском понравились собеседнику. Эль Бобо даже зааплодировал. Никогда не думала, что стану общаться вживую на нравившимся мне с детства языке. Особенно с придуманным персонажем. Вот как еще бывает. — Hablas español? — написал в свою очередь мой возможный друг. (Ты говоришь по-испански?) — Si, hablo un poco. Yo soy señorita. Mi nombre es Alina. (Да, немного. Я — сеньорита. Мое имя Алина). Боб рассмеялся веселым безобидным смехом. Весьма заразительным. Даже у меня не получилось удержаться от улыбки. — Ты выучишь испанский вместе со мной, — радостно объявил парень. — Tu eres muy hermosa, Alina. Es verdad. Me llamo El Bobo. Очень приятно познакомиться с тобой. (Ты очень красивая, Алина. Это правда. Меня зовут Эль Бобо) — Спасибо за комплимент. Мне тоже очень приятно с тобой познакомиться. Надеюсь, мы станем друзьями. Эль Бобо снова улыбнулся, осторожно поцеловал мою свободную от капельницы руку. Нет, очаровашка. Безусловно, очаровашка. У обаятельного тореадора были бы все шансы стать любимцем девушек. Определенно, молодой сердцеед разбил бы много девичьих сердец. Нет, все-таки Диктор—подлец. В который раз убеждаюсь в этом факте. Дальше поговорить, вернее, пообщаться в нашем чатике-блокнотике не дали. В комнату вошли еще два человека. Вошли бы и еще. Но лидер сделал знак. Остальные остались за дверью. О Боже, Шрам. Настоящий Шрам. В красной жилетке, белой кофте с оборванными на концах рукавами. В черных перчатках. Седина на висках, но все еще молодой. На левой половине лица глубокий шрам. Одним словом брутал. Господи, почему всей моей женской родне нравятся суровые брутальные мужики? Мама вот за папу вышла. Мускулистого, сурового мужчину. С внешностью, правда, ему не повезло. Про таких в народе говорят: «Кирпич и рожа — одно и тоже». Бабушка в моряка влюбилась. У деда в качестве воспоминаний о бурной молодости все тело татуировками расписано, вдобавок у него китель с медалями, фуражка — предмет моей девичьей мечты, любила с ней фотографироваться, когда маленькая была. Нет, Шрам сам по себе настоящее оружие. У меня даже от одного его вида сердцебиение повысилось, а на губах появилась дурацкая улыбочка. Для классики жанра остается еще захихикать, чтобы за идиотку приняли. Руки чешутся. Хочется взять, треснуть лидера Бобов по башке и унести с собой, подальше от этого мира, Революции, садиста Диктора. Бабуля как раз говорила, пора ее внученьке жениха найти. Так вот, бабуля, не хочу жениха, хочу Шрама во всех смыслах. Так, стоп-стоп-стоп. Чего-то нас не туда занесло. Боюсь, повстанцы осудят гостью за изнасилование их лидера. Смирительную рубашку наденут, ну, или казнят. Алина, включи мозги, Алина, хватит пялиться на торс героя своей мечты. Тебе все равно ничего не светит. В общем, прекратив облизываться на самого главного революционера, перевела взгляд на его спутника. Кстати, слово «облизываться» в моем случае имеет переносный смысл. Мать моя, Джеймс, ты ли это? Стройный, сильный, в деловом костюме-тройке, на здоровой руке часы. Нет, они издеваются таких красавчиков ко мне присылать. Я, конечно, очень благодарна им за помощь. Но сейчас кто-то растечется розовой лужицей. — Кто ты? — задал логичный вопрос Шрам. — Ты не похожа на всех нас. Быть может, тебе доводилось видеть похожих на тебя девушек в плену у Диктора? М-да. Пришло время неприятных вопросов. Никто не знает бедную Алину. Ни Диктор, ни революционеры. К сожалению или к счастью, герои оставались моими знакомцами только по мультсериалу. Теперь Шрам, возможно, думает о новой серии клонов, изготовляемой Томом. Да, придется сегодня долго авторучку использовать. Вот только как бы меня после моих откровений не придушили тихонько. — Нет, Диктор не изготовляет новую серию клонов. Я — единственный экземпляр. Кроме того, я обычный человек, без сверхспособностей, какие есть у клонов. После моей смерти от меня не останется кристалла. Меня по ошибке приняли за клона. Красный с Джеймсом недоуменно переглянулись, Эль Бобо удивленно присвистнул. — Как ты познакомилась с Диктором? — теперь меня спрашивал уже Джеймс. — Приходилось ли тебе работать на корпорацию BOBSOC? Может, ты чем-то рассердила свое начальство? — Нет, на корпорацию BOBCOS точно не работала. Я — обычная студентка мед.института. Специальность: педиатрия. Мое дело лечить, а не калечить. Теперь на меня посмотрели три пары глаз. Эль не вмешивался в беседу, сидел тихо, опустив голову. Любовался, видимо, бетонным полом. Шрам пристальным взглядом изучал выражение моего лица. Интересно, способен ли он оценить его выражение или до профессионального физиогномиста ему далеко. Эх, а мне почему-то казалось, Бобы должны быть гостеприимнее. Но их тоже можно понять. Жизнь у них тяжелая. — Как ты познакомилась с Диктором? — продолжал допрос Агент. — Не знаю, не помню, он сам меня нашел. Повисло молчание. Ох, не люблю подозрительную тишину. Неужели шпионку нашли? Но еще бы, человек. Единственный человек, которого они знали, — их создатель. От него добра не жди. Хотя я тоже виновата. Разоткровенничалась, твою мать. — Все очень странно, — решил, наконец, подозрительный Боб. — Как ты попала в BOBSOC? Почему Диктор тебя не обнаружил? Неужели тебе повезло не встретиться ни с куклами, ни с дронами? Ох, е-мое. Как же трудно отвечать на вопросы. Неужели меня все-таки убьют. Просто так, без вины, ради профилактики. К моему удивлению, Шрам, наконец, тоже решил высказаться. — Достаточно, Джеймс. Девушка может быть невинна. — Все может быть, — согласился клон. — Но я хочу знать, что она точно не убивала наших братьев, не участвовала в гнусных экспериментах. Вдруг она предаст нас, чтобы подмазаться к Диктору? Блин, все-таки сложное испытание не иметь голоса. Как же хочется высказываться. Очень обидно, почти до слез. Еще бы, в стукачестве заподозрили. И на кого? На своих спасителей? Подмазаться к Диктору. Да этот гад меня чуть не убил. Нет, я жить хочу, а потому специально буду держаться подальше от этой сволочи. — У нас нет никаких доказательств, — напомнил Красный. — Мы не наш враг, чтобы издеваться над невинными. Если же она виновна, мы поступим с ней по законам военного времени.