guys my age

Он пробовал всё, что пробовали другие: слюнявые поцелуи, неряшливые дрочки на заднем сидении машины... Но дрожащие пальцы и кто-то, кто кончает спустя десять секунд после прикосновения Кита — не то, чего он хочет. Он хочет кого-то опытного, кто знает, что делает, кто может сломить Кита и собрать по кусочкам с усмешкой на губах. Он хочет… — Ну привет, — слышится глубокий голос, и когда Кит поворачивается, то чувствует, как уголки губ изгибаются в медленной, но лукавой улыбке. Он хочет этого. Мужчина, который ему улыбается, не по-мальчишески мил, как парни возраста Кита. Он привлекателен, у него очерченная линия челюсти и блестящие серые глаза. Кит чувствует, как его язык скользит по нижней губе. — Я Широ, — представляется незнакомец, и взгляд Широ падает на губы Кита с откровенностью, которую Киту никогда раньше не доводилось наблюдать. Он протягивает руку, и юноша ловит себя на том, что пялится, потому что рука, в большинстве своём, металлическая, а ещё большая, и Киту представляется, каково это ощутить её вокруг своего… Широ коротко и застенчиво смеётся, и Кит в тот же момент пожимает его руку, чтобы показать, что совсем не осуждает его. — Я Кит, — отвечает он и, надеясь, что не переходит границу, добавляет, — твоя рука просто потрясающая. — Разве что только потрясающий образец научных достижений, — легко говорит Широ, но что-то в его голосе подсказывает Киту, что лучше не давить, — могу я тебя угостить? Кит лениво улыбается, и Широ садится рядом с ним, рукой подзывая бармена. — Я буду то же, что и ты, — следует ответ, когда Широ чуть вопросительно приподнимает бровь. Это виски, оно прожигает нутро, а Широ снова смотрит на губы Кита, когда тот делает глубокий вдох, и это хорошо, - самодовольно думает Кит. Широ присматривается, оценивает. — А тебе уже есть двадцать один? Кит выуживает из кармана поддельное удостоверение и триумфально протягивает его мужчине, которого, однако, оказывается не так легко провести. — Я, конечно же, уверен, что оно настоящее, — Кит задерживает дыхание, хотя собеседник всего лишь улыбается, — но сколько тебе лет? Кит сглатывает, и ему кажется, что Широ подозрительно щурится. — Двадцать, — врёт он. — Ты в колледже? В августе, оправдывается про себя Кит, но кивает. — А ты? — спрашивает, просто чтобы побыть козлом, и Широ смеётся. — Нет, — отвечает он решительно. Кит предполагает, что Широ около тридцати, судя по его поведению, которое должно вытащить их из этого бара; если ему повезло, то слегка за тридцать. В любом случае, это как раз то, что так отчаянно искал Кит. Именно то, чего он хочет в свой первый раз. — Хорошо, — говорит он, улыбаясь, и губы Широ изгибаются от удовольствия. Они недолго разговаривают, перебираясь за едва освещённый стол, где глаза Широ начинают будто бы светиться серебром. Кит придумывает детали своей специальности в колледже, а Широ говорит о работе. Что-то связанное с наукой и космосом, что показалось бы очень интересным Киту, если бы его глаза не были прикованы к расстёгнутому воротнику рубашки Широ и дразнящей коже, которой Кит так отчаянно хочет коснуться ртом. — Ты должно быть очень важный, — говорит Кит, перегнувшись через стол и слегка прикрыв глаза, пока на губах Широ начинает расцветать хитрая усмешка, — столь усердно работаешь. Тебе явно нужно расслабиться. Кит скользит рукой по столу, пока она не оказывается рядом с Широ, и дрожь проходит по всему телу, когда тот накрывает её своей ладонью. У Широ нежные, большие руки, и та, которая держит его — тёплая, но Кит бросает взгляд на протез и задаётся вопросом: каково это, ощутить его на коже — был бы он холодным, вызвал бы мурашки? — Не хочешь уйти отсюда? — интересуется Широ, и это было все, что хотел Кит, все, чего он ждал, но когда мужчина проводит большим пальцем по его ладони, дрожь пробегает по его позвоночнику. — Да, — слышится на выдохе. Они заказывают такси, рука Широ ложится на бедро Кита, играется с разрезами на джинсах, и Кит улыбается самому себе, когда Широ его целует. Сначала целомудренно, а затем жарко и мокро, в то время как Кит запускает руку под ткань его рубашки. Водитель тактично включает музыку погромче, но Кит всё равно смущённо краснеет, испытывая трепет от поцелуев с красивым незнакомцем на заднем сидении машины, по пути к дому этого самого красивого незнакомца, где они собираются… Кит издаёт недовольный звук, когда Широ отстраняется и убирает руку с его бедра. Они уже на месте, Широ расплачивается с таксистом, а сердце Кита, кажется, готово выскочить из груди. Это фешенебельное здание — роскошный многоквартирный дом, рядом с которым Кит сразу же начинает чувствовать себя не на своём месте. Рука мужчины снова оказывается на его пояснице, направляя в сторону лифтов. Как приз, думает Кит, Как что-то, за чем он долгое время охотился и наконец принёс домой, словно трофей. Широ снова его целует, прижимая спиной к зеркальной стене, и рука Кита скользит под его рубашку, расстёгивая пуговицы. Кит наслаждается этой прекрасной картиной, о которой он грезил весь вечер. Он открывает глаза, смотрит, как язык Широ скользит по его рту, как Широ приподнимает его голову, чтобы оголить шею, и оставляет на ней долгие поцелуи. Кит хочет отметин, хочет засосов как подросток, коим он и является, хочет воспоминаний. Они довольно быстро оказываются на этаже Широ, и тот отстраняется, пытаясь вернуть себе презентабельный вид, поправляет воротник и ухмыляется в ответ на приподнятую бровь Кита. Богато украшенное зеркало висит по всей длине коридора. Когда двери лифта открываются, то Кит почти пугается — он оказывается лицом к лицу с собственным отражением: красные щёки и горящие глаза, которые выдают с поличным его мысли и желания. Он идёт впереди, виляет бёдрами чуть сильнее, чем обычно, а Широ довольно быстро догоняет его, проводит рукой от спины Кита к заднице. Слышится перезвон ключей и затем они оказываются перед одной из двух дверей в коридоре. Кит задерживает дыхание. В следующий момент он уже проходит в центр гостевой и трепетно осматривает всё вокруг — здесь современно, утончённо, и ему становится любопытно, смог бы он позволить себе хоть что-нибудь в этой комнате. Кит снимает свой пиджак, вешает его на спинку стула и остаётся в простой белой футболке, в которой, как уверял его Лэнс, его руки выглядят просто потрясающе. Когда он оборачивается, Широ стоит, прислонившись к закрытой двери и ухмыляясь. — Иди сюда, сладкий, — говорит он, и хотя Кит не из тех, кого легко смутить, но ласковое обращение делает его щёки алыми и разливает тепло по всему телу. Кит послушно подходит ближе, и, когда Широ его целует, чужие руки довольно быстро переходят с бёдер на ягодицы, сжимая столь сильно, что Кит выгибается в спине и подавляет смущённый стон. — Всё, что я хотел сделать, — говорит Широ, вслепую направляя Кита и хаотично оставляя на нём короткие поцелуи, — это снять с тебя эти джинсы. Кит резко вдыхает и кусает губу Широ в отместку, как только появляется возможность. — Удачи, — искренне отвечает он, и Широ лукаво и многообещающе смеётся. У Кита выбивает воздух из легких, когда его бок касается какого-то угла, а Широ подхватывает и усаживает на столешницу, кладя его ноги на свою талию и сталкиваясь бёдрами. — Ты собрался трахнуть меня на столешнице? — выдыхает Кит, хотя и он не против этого, совсем не против, но происходящее и так нельзя назвать обычным первым разом, а он всё-таки представлял себе хотя бы кровать. — Нет, малыш,  — бормочет Широ и целует Кита долго и жадно, прежде чем отстраниться и прошептать, — может позже, — и Кит чувствует, как сильно начинает биться его сердце в этот момент. Широ берёт рукой край футболки Кита, и тот уже готов стянуть её и бросить на пол, но Широ лишь задирает ткань и начинает касаться, быстро пробегая ладонями по животу, а дыхание Кита учащается от этих прикосновений. Он вскрикивает, искренне и несдержанно, когда Широ поднимает его футболку до плеч и накрывает сосок губами. Это тоже в новинку; никто никогда раньше не игрался с сосками Кита, но инстинктивно, буквально за пару секунд, Кит понимает, что может кончить только от этого. — О Боже, — наконец выговаривает Кит, задыхаясь, и запускает руку в волосы Широ, молясь, чтобы тот не останавливался, — о Боже, о, блять, Широ… Широ практически ничего и не делает: рисует разные формы языком, облизывает и кусает, доводя Кита до исступления, и усмехается, когда Кит стонет из-за того, что Широ отстранился. — Мне показалось, что у тебя чувствительные соски, — говорит Широ, и Кит задается вопросом, должен ли он чувствовать себя обиженным, но ему становится просто плевать, когда Широ снова наклоняется и обхватывает губами второй, и Кит сжимает его ноги чуть ли не до синяков. Кит чувствует себя глупо, но не может перестать хныкать, мягко бормоча под нос имя Широ, который не перестает ласкать его; ловкие пальцы находят другой сосок, розовый и чувствительный, трут и сжимают нежную кожу, и находясь меж жаром рта Широ, покусыванием его зубов, и пыткой его пальцев — Кит уверен, что умрёт прежде, чем они доберутся до спальни. Ему неловко от того, как легко его довели до такого состояния, и Кит ёрзает ещё немного, не желая прерывать сладкую пытку, но рта и пальцев Широ достаточно для того, чтобы Кит начал понимать, что хочет почувствовать их и в другом месте. Он хочет выдохнуть имя Широ, попросить остановиться и пойти в спальню самым соблазнительным тоном из всех возможных. Однако то, что вырывается из него, это отчаянное:  — Папочка, прекрати. Широ прекращает. Широ замирает, так и не убрав руку с груди Кита. Киту хочется умереть. Он уже готов начать бормотать извинения, направиться в сторону двери, ибо «господи-ты-боже-не-всем-нравится-подобное» и «мне-нужно-было-спросить», и «вашу-мать-это-худшее-что-со-мной-вообще-когда-либо-случалось», но Широ выпрямляется и заставляет его посмотреть себе в глаза прежде, чем у Кита появляется шанс открыть рот. И глаза у Широ потемневшие — приходит осознание — потемневшие и взволнованные, а ещё он кусает губу, и у Кита сердце едва ли не выскакивает из груди. — Что это было? — хрипло спрашивает Широ, и Кит чувствует, что он твёрдый, такой твёрдый, что невозможно удержаться от того, чтобы не потереться, ухмыльнувшись, когда Широ выдыхает сквозь сжатые зубы. — Тебе нравится? — шёпотом говорит Кит, и его уверенность продолжает расти. Он определённо самый везучий человек во всём мире, — папочка? — Блять, малыш, — говорит, нет, почти рычит Широ, и Кит не знает, смеяться или стонать, когда губы находят его шею, посасывая столь сильно, что Кит уже представляет, как расцветают красно-фиолетовые метки, и дрожит, тесно прижимаясь руками и ногами к спине Широ. — Пожалуйста, — умоляет он бездумно, снова потираясь и облизывая губы от одной только мысли о Широ внутри себя, — пожалуйста… — Я держу тебя, — бормочет Широ, хрипло, но вместе с тем потрясённо, и сжимает пальцы на заднице Кита, чтобы снова его поднять, выбивая из того шокированный стон, когда они встречаются с друг другом бёдрами. Широ настежь открывает дверь спальни ногой и быстро припечатывает Кита к своему шкафу, что тот начинает шататься, и Кит вздрагивает, потому что Широ держит его, не покрываясь даже малейшей испариной. Он готов поставить на то, что Широ мог бы трахнуть его у стены, что у него хватит сил на то, чтобы удерживать Кита на весу, не давая ногам коснуться земли, но это в другой раз, печально думает Кит, когда Широ опускает его вниз. Он просовывает своё бедро между его коленями, и Кит беспомощно опускается на него. Ноги Широ накачанные и плотные, как и весь Широ, столь твёрдые, что Кит представляет, как мог бы оседлать их и двигаться до тех пор, пока не кончит. Он жалобно стонет, когда Широ отходит и тянет руки к кромке футболки Кита. В следующий момент она уже на полу. — Ох, малыш, посмотри на себя, — выдыхает Широ, и Кит раскрывает рот от его больших рук на своей талии, которые, кажется, могут полностью обхватить её; может, если Широ сожмёт чуть сильнее… чёрт, как же Кит хочет, чтобы он сжал чуть сильнее… — И на тебя, — выпаливает он вместо всего, испытывая смутное желание вылезти из своих узких джинсов, пока Широ раздевается, но, когда тот начинает расстёгивать пуговицы своей рубашки, Кит не может отвести взгляд. — Нравится то, что видишь? – игриво спрашивает Широ, и Кит затыкает ему рот. — Замолкни, — говорит он, и Широ усмехается. Пальцы Кита находят язычок молнии, но он всё ещё не может отвести взгляда от Широ: скользит глазами по его рукам, груди, прессу... Чёрт возьми, да как он взял и нарвался на Адониса* с первой попытки? — Ты их снимешь, или мне сделать это за тебя?? Кит краснеет под тяжёлым взглядом, опускает глаза, и тут взгляд улавливает очертания члена Широ в боксёрах: большого и твёрдого, с влажным пятнышком на конце; Кит проклинает себя, дёргает джинсы вниз, невероятно смущаясь, потому что знает, что Широ смотрит на него. — Непослушный мальчик, — произносит Широ, когда Кит наконец сбрасывает их на пол, и Кит усмехается куда более уверенно, нежели чувствует себя на самом деле. Не надевать нижнее бельё было определённо верным решением — проскальзывает мысль, когда глаза Широ скользят по его телу. — Нравится то, что видишь? — передразнивает Кит. — Очень сильно, — отвечает Широ. Его глаза тёмные, а голос томный. Он не хочет оставаться в долгу и уже заводит пальцы под пояс, но когда Кит сокращает расстояние между ними и падает на колени, Широ бросает эту затею. — У тебя планы? — откликается он лениво, и Кит отталкивает его руки и заменяет их своими, медленно спуская боксеры вниз по бёдрам и облизывая губы как от нервов, так и от… блять. Он видел, что Широ большой, но теперь, когда он так близко, у Кита едва ли не текут слюни. Он изучает венку с нижней стороны и строит планы о том, как коснётся её языком; смотрит на бусинку предэякулята, стекающую с кончика по головке. Довольно скоро Кит уже прижимает к нему поверхность языка и немного театрально вздыхает — специально для Широ. Это то, что он может сделать — думает Кит — то, в чём он хорош. То, что заставит Широ почувствовать удовольствие, и не выставит Кита просто бесполезным девственником, который только ложится и принимает. Следующим делом он берёт в рот головку, сильно сжимает губы вокруг и втягивает щёки, потому что знает, что так он выглядит лучше всего: на коленях, с членом во рту и мило поджатыми губами. — Блять, — говорит Широ себе под нос, и его рука скользит в волосы Кита, но не дёргает, не тянет, а Кит почти хочет, чтобы он это сделал, но вместе с тем благодарен, потому что Широ слишком большой для того, чтобы трахать его рот без послаблений. Он медленно опускается, дыша через нос и открывая рот так сильно, как только может, мыча, когда член Широ наталкивается на заднюю стенку его глотки. Видимо, это случается с ним довольно часто, потому что он бормочет: "Всё хорошо, малыш, возьми столько, сколько сможешь," — и потирает затылок Кита в удивительно успокаивающей манере. Кит берёт в руку то, что не помещается в рот — и его много. Ему бы даже было неловко, если бы не приятное помутнение от ощущения тяжёлого члена на языке, рук в волосах и пульсирующей крови в голове. Он начинает двигаться, и при первом же коротком движении головы из Широ вырывается настоящий стон. Кит знает правила этой игры, знает, как в неё играть и поэтому преувеличенно стонет в унисон, всё ещё смыкая рот вокруг члена и наслаждаясь, когда Широ всё равно отвечает вслух. — Блять, Кит, — выдыхает Широ. Кит открывает глаза и видит, как восхищённо Широ пялится на него, кусая нижнюю губу. Кит чуть сдвигается, так, чтобы обхватить бедра Широ, сжать его задницу в руках, и резкий стон Широ, вырывающийся совершенно неожиданно, просто прекрасен. Кит отстраняется, проходится языком по нижней венке, в ответ на свои старания слыша хныканье, и продолжает шумно посасывать головку до тех пор, пока всё не начинает скользить и капать, а вниз по подбородку течёт слюна. Он любит небрежность, любит, когда и он, и его партнёр устраивают абсолютный хаос, и Широ тоже это любит, его пальцы сжимаются в чужих волосах сильнее, и Кит удовлетворённо мычит, в очередной раз толкаясь головой и глубоко беря в рот. Он понимает, когда Широ подходит к грани: его хватка становится жёстче, дыхание сбивается, и он пытается заговорить, но имя Кита переплетается со стоном, когда он кончает. Кит, не задумываясь, проглатывает всё до последней капли, мычит от вкуса и жара и стонет, и облизывает до тех пор, пока не потечёт вниз по подбородку, пока Широ не отталкивает его — чувствительный. Они не издают ни звука, но оба тяжело дышат, но затем пальцы Широ скользят к челюсти Кита, и он послушно смотрит вверх, довольный собой от румянца и сбитого дыхания мужчины. Только сейчас Кит осознаёт, как сильно возбуждён, как затянулся узел между ног и как он хочет, чтобы Широ к нему прикоснулся, но он был так увлечён, желая довести Широ до предела, что даже не заметил. — Иди сюда, малыш, — мурчит Широ, и Кит встаёт на дрожащие ноги, потрясённый, когда Широ без промедления наклоняется, чтобы напористо его поцеловать, слизывая собственный вкус с его губ. В том, чтобы вставать перед кем-то на колени и доводить его до безумия — есть своя прелесть, но Кит счастливо растворяется в Широ, позволяя отвести себя к кровати. Он позволяет толкнуть себя, но когда Широ забирается сверху, элемент неожиданности позволяет Киту перевернуть их, несмотря на то, что Широ сильнее — намного сильнее, думает Кит, испытывая головокружение. Широ смеётся и позволяет ему, позволяет припечатать свои запястья над головой и наклониться, чтобы поцеловать, кусая нижнюю губу, и усмехнуться от вырванного стона. Кит не спешит прерывать поцелуй, не желает двигаться дальше, потому что какая-то часть его слишком нервничает, чтобы сделать следующий шаг, слишком нервничает, чтобы попросить о том, в чём он нуждается, за чем он сегодня пришёл. Кит расслабляется, когда Широ сгибает локти и отбрасывает руки, которые не сказать, что вообще сдерживали его, и резко поднимается, чтобы настойчиво поцеловать Кита, лишая равновесия и снова их переворачивая. В какой-то момент он не понимает, что происходит, но вдруг в руке Широ появляется баночка смазки, а сердце Кита оказывается где-то в горле. — Да? — спрашивает Широ, и Кит осознаёт, что за ним наблюдают, быстро сглатывает и меняет выражение своего лица на, как он надеется, мучительное предвкушение. — Да, — выдыхает он, и нерешительность Широ испаряется. Слава богу, думает Кит виновато, коря себя за видную невооружённым глазом неуверенность. И это — это Киту не в новинку: неожиданное проникновение первого пальца, неприятное чувство в попытке расслабить своё напряжённое тело; но всё совсем по-другому, когда это чьи-то пальцы, когда чужая ладонь раздвигает твои бёдра, когда чужое тело нависает над тобой. Он мычит, нетерпеливо толкается, наконец расслабляется, и стонет от пальца Широ внутри, который медленно его растягивает. Другая рука поднимается вверх, чтобы обхватить соски Кита, но внезапно, не постепенно, всего становится слишком много, и Кит замечает, как начинает хныкать, пока Широ что-то неразборчиво шепчет ему на ухо. На бедре Кита чужие руки, они толкают его ноги вверх, и Кит раздвигает их ещё шире на чистом автопилоте, покорно и бесстыдно, желая большего, большего, большего, и даже несмотря на то, что Широ ещё не добавил второй палец — всё, на что даже сейчас способен Кит — это извиваться и слышать, как каждый второй вздох превращается в стон. Руки Широ повсюду: трут соски Кита, касаются его члена, давят на его отверстие, и Кит столь возбуждён, что готов заплакать. Его глаза закрыты, он едва ли держит ноги поднятыми и дрожит ещё сильнее, когда Широ кусает его шею, добавляя еще одно ощущение в и без того переполненное ими тело. — Ш-Широ, — вскрикивает Кит, и Широ понимающе мычит, но не останавливается, и Кит понимает, что задыхается и подходит к грани, — папочка, я сейчас… я сейчас… — Давай, малыш, — мурчит Широ, и его голос слишком тихий в сравнении с биением сердца Кита, — кончи для меня. Кит кричит, кончая, потрясённый и перевозбуждённый, пытается восстановить дыхание. Улыбка Широ мрачная и самодовольная, когда он проводит пальцем по сперме на животе Кита. — Хороший мальчик, — заключает он, и Кит прерывисто выдыхает. Он даёт себе полежать и отдышаться минуту-другую, закрыв глаза и не видя довольного выражения лица Широ, чьи пальцы гуляют по бедру Кита, а потом делает глубокий вдох и ехидно усмехается. — Я тебя вымотал, папочка? Широ тепло, но вместе с тем загадочно смеётся. Кит вздрагивает. — Не перегибай, — в конечном итоге добавляет Широ, на что Кит берёт его в руку и медленно проводит по всей длине до тех пор, пока Широ не начинает дергаться и вздрагивать. — У тебя есть презервативы? — спрашивает Кит через секунду. Сердце пропускает удар, но голос не дрогнул. Широ одобрительно мычит. — А ты хочешь? Кит сглатывает и кивает, проходясь большим пальцем по головке члена Широ и задерживая дыхание, когда он глухо стонет. — Переворачивайся, — говорит Широ, и Кит почти чувствует себя виновато из-за нахлынувшего вдруг облегчения — ему не придётся видеть глаз Широ, пока тот его растягивает. Пальцы Широ крупнее, чем пальцы Кита — намного крупнее — и Киту неловко от того, что он хочет большего уже на втором, пытаясь насадиться глубже в ответ на каждое движение. Он громко стонет, когда Широ проходится по простате, мимолетно надавливая так, как Киту никогда не удаётся самому, и уже в считанные секунды раздражается, желая, чтобы он покончил уже с этим, потому что Кит никогда не был настолько готов в своей жизни, а Широ добавляет уже четвёртый палец. Ни в одной из его интрижек никто так не заботился о нём, не растягивал настолько тщательно, не издевался так, чтобы он терял терпение и, чёрт, был готов умолять… — Скажи пожалуйста, — слышит он голос Широ позади себя и стонет, сжимая простыни в кулак. Он не может — проскакивает мысль — не может лежать столь открытый и просить об этом, не может опуститься до того, чтобы просить о члене как продажная шлюха, но слова всё равно срываются с языка:  — «Пожалуйста, папочка, — выдыхает он, готовый провалиться сквозь землю от унижения, но вместе с тем испытывая дикийвосторг, — я хочу этого, я хочу, чтобы ты трахнул меня. Неожиданно Широ переворачивает его. Кит ловит ртом воздух, по большей части из-за серьёзности во взгляде мужчины, и закрывает глаза руками, внезапно чувствуя себя уязвимым. — Малыш, дай посмотреть на тебя, — говорит Широ, и щёки Кита горят, но он подчиняется, раздвигая ноги под натиском чужих ладоней, которые трут его бёдра. Он смотрит вниз, чтобы удостовериться, что Широ надел презерватив, и успокаивается, когда понимает, что да, надел. Всё идёт так хорошо — смутно думает Кит — так хорошо, что он не замечает, как подозрительно Широ смотрит на его расслабленное лицо. Он все ещё не замечает, когда тот садится между его ног, почти прижимая их к груди, а вокруг становится жарко, настолько жарко, что Кит боится, не влажные ли его ладони, когда он кладёт их на спину Широ, но ощущение перекатывающихся мышц отвлекает его от мыслей о смущении. Но потом… — Тебе ведь не двадцать, не так ли, — заявляет Широ, ставя руки по обе стороны от головы Кита и смотря на него абсолютно покорным, смирившимся взглядом. — Нет, — отвечает Кит после внутреннего монолога, состоявшего из сплошного блять блять блять, и Широ не отводит взгляда до тех пор, пока он не признается, —восемнадцать. — Пиздец, — не сдерживается Широ, — что ты делаешь, Кит?.. — Я делаю то, — говорит Кит и протягивает руку, чтобы прикоснуться к члену Широ и убедиться, что да, он может быть и возмущён их разницей в возрасте, но все еще чертовски возбужден, — что хочу. И я хочу тебя. — Восемнадцать, — неверяще бормочет Широ, но смотрит так внимательно, что Кит, ощущающий себя как под микроскопом, думает, что Широ — нравится. Очень нравится. Однако он всё ещё сомневается, на что Кит лениво ударяет его пятками по спине:  — Давай же, папочка, — говорит Кит с усмешкой, которую Лэнс называет кого-то сейчас съедят живьем, и Широ резко вздыхает, — трахни меня. Он ждал и жаждал этого так долго, но внезапное давление члена на сфинктер заставляет напрячься, на что Широ успокаивающе прикасается к щекам и шепчет «расслабься», будто Кит просил, чтобы с ним нянчились. Широ входит медленно, так медленно, что Киту кажется, что он умирает; а ещё это болезненно, у него текут слёзы, и когда Широ вытирает их, Кит задаётся вопросом: знает ли он, знает ли он, что это его первый… — Хочешь остановиться? — учтиво спрашивает Широ и, Господи, Кит не хочет, чтобы он волновался, хочет, чтобы он был возбужден настолько, чтобы не мог думать. — Нет, пожалуйста, — кое-как удаётся выдохнуть Киту, — всё хорошо, я справлюсь, справлюсь… — Хорошо, — мягко добавляет Широ, по новой начиная движение. Кит до крови кусает губу и жалеет, что не настоял на том, чтобы быть сверху и контролировать происходящее, волнуется, что если Широ заподозрит, что это его первый раз, то остановится, а это последнее, чего он сейчас хочет. Он едва дышит, когда Широ входит полностью. Ему хорошо, правда хорошо, но Широ просто огромен и буквально разрывает его, и Кит не уверен, что справится, если тот начнёт двигаться, но вместе с тем чувствует, будто он кончит, если тот двинется. — Пожалуйста, не шевелись, — выплёвывает он, и Широ кивает, убирая мешающиеся волосы со лба Кита. — Я здесь, я держу тебя, — шепчет он, будучи на спине, с задранными ногами, беззащитный, наполненный членом Широ, который едва ли не пронзает его насквозь. Осознание того, что Широ здесь, что он позаботится о нём, странным образом успокаивает. От одной только мысли об этом его член начинает выделять смазку, и Широ ухмыляется, проводя пальцем по увеличившейся лужице на животе Кита, а затем кладет его в рот с пошлым звуком и улыбается, глядя, как Кит быстро втягивает воздух. — Может, позже я попробую тебя на вкус, как следует, — говорит Широ, и Кит не уверен, о чём именно он говорит, но в любом случае не против. Однако в его голову закрадываются мысли о том, что после всего этого ему нужно будет уйти. Широ уже знает, что ему восемнадцать. Киту только остаётся ждать, когда Широ поймет, что он был его первым, и тогда покончит с этим, даже если был возбуждён так сильно, как не мог себе и представить. Широ сдвигается, нависая над Китом, ставит металлическую руку над его головой, а другой берет его ладонь и переплетает пальцы. Это даже мило, и Кит думает, делает ли это Широ с каждым, кого приводит домой, или всё-таки Кит особенный. Это жалкая мысль, но, честно, Кит уже знает, что Широ останется в его сердце надолго, и не только из-за всей драмы вокруг потери девственности. — Лучше? — спрашивает Широ, и, подняв глаза, Кит понимает, что у него щемит сердце. Дурак. — Да, — выдыхает он, достаточно уверенный для того, чтобы сжаться вокруг Широ, который стонет, зажмуривая глаза, и Кит страшно горд собой, потому что добился такой реакции от человека, который полностью сломил его. — Блять, Кит, — говорит Широ и двигается совсем немного, не спуская глаз с лица Кита. Но в этот раз боли нет, и Кит одобрительно мычит, сжимая талию Широ ногами. Широ отодвигается всё дальше, и тянущее ощущение его члена — то, чего Кит никогда ранее не испытывал. Но потом резким движением он толкается внутрь и… — Охуеть, — давится Кит, — Господи, Широ… — Шшш,  — обрывает его Широ, и Кит стонет, когда к его губам прижимают палец, — следи за языком, — Кит усмехается, когда он убирает палец, но вздрагивает, когда Широ снова берёт его за руки. — И что ты мне сделаешь? — хватка Широ становится жёстче, — Папочка? Кит не может заставить себя пожалеть о том, что позволил Широ уложить его на спину, когда тот начинает трахать его как надо, вытаскивая почти до конца, а затем толкаясь так сильно, что пальцы на ногах поджимаются. Столь наполненный членом Широ, что он чувствует его на дне своего горла. — Нормально? — спрашивает Широ и, блять, его голос идеально жёсткий, и Кит уже чувствует себя разбитым. — Да, нормально, — выпаливает Кит, — охуеть как… Он пытался не схватиться, не цепляться за Широ, так отчаянно, но ничего не может поделать с этим, и с тем, как его ногти царапают спину Широ, когда его член проезжается по простате, и Киту приходится закусить губу, чтобы сдержать крик. И, Господи, всё так резко, отчаянно, жёстко, что Кит выгибает спину, вскинув подбородок и вдавив голову в подушку, потому что он не может спокойно лежать, когда Широ так вбивается в его бёдра, не может сдержать вопля, когда он находит простату, все быстрее двигаясь под нужным углом до тех пор, пока из глаз Кита не начинают течь слёзы, потому что всего слишком много, слишком хорошо. — Черт, ты выглядишь так шикарно подо мной, малыш, — говорит Широ сбивчиво, чуть — чуть — задыхаясь, и Кит стонет, закрыв глаза, и задаваясь вопросом, может ли Широ трахать его часами — и ему определённо нравится эта идея. Он тянет Широ за волосы к себе, пока тот не опускается, чтобы поцеловать его, толкаясь языком в рот, но не прекращая поступательных движений. Они прерывают поцелуй, потому что Кит не может прекратить шуметь, извиваясь и хныкая, и впиваясь ногтями в спину Широ, пока тот упирается головой в шею Кита и оставляет засосы, а Кит стонет и податливо запрокидывает голову, желая, чтобы Широ пометил его, запятнал его, не заботясь о том, что каждый увидит, что он маленькая потаскуха, которая раздвинула ноги перед первым попавшимся мужчиной по вкусу. Но, чёрт возьми, Кит не может заставить себя пожалеть об этом, когда он наконец получил всё, чего желал — его переполняет член кого-то большого и сильного, кого-то, кто может удерживать его и трахать так сильно, что ему это будет аукаться ближайшие несколько дней. Кит уж точно никогда не забудет свой первый раз. — Папочка, — бормочет он, удерживая рукой голову Широ, моля, чтобы он кусал, оставлял метки и засосы ещё и ещё, пока удовольствие не начинает концентрироваться в одной единственной точке, обжигая внизу живота, и Киту нужно… Ему кажется, что он чувствует улыбку Широ, когда тот бормочет:  — Ты что-то хочешь? — прямо ему в шею, и он хнычет и краснеет от одной мысли, что ему надо попросить… — Сильнее, — выпаливает он, краснея ещё сильнее. Широ замедляется, и это столь мучительно, что Кит разочарованно стонет. — Сильнее? — коротко переспрашивает Широ, и вдруг толкается так глубоко и сильно, что Кит не может сдержать вопль. — Пожалуйста, — выдыхает он быстро, и лукавая улыбка, которой его одаривает Широ, стоит смущения от того, что ему пришлось умолять. Чувствовать, как Широ выходит практически полностью, а затем сильно толкается внутрь, сначала медленно, а затем, изменив положение, всё сильнее, и сильнее, и сильнее — сладкая, но чистая агония. Пальцы Кита поджимаются, его бёдра трясутся, и он не может больше сдерживаться, он знает, что не может. И он знает, что Широ мог бы взять его член в руку, но он хочет кончить так, раскрытый, наполненный и охрипший от криков. Кит царапает спину Широ и не сдерживается, выкрикивая: "Папочка!" — кончая, будто в дымке от непрекращающихся движений Широ, потерявших ритм вместе с тем, как он все ближе приближается к грани и тяжело дышит, уткнувшись Киту в шею. Он трахает его до тех пор, пока не кончает с именем Кита на губах, сжав ему руку до боли, и Кит позволяет своим ногам упасть на кровать, застонав от боли, прорезавшей бёдра. Он спокойно лежит, чувствуя, как тяжело вздымается грудь, и не может перевести дыхание. Широ резко опускается на Кита, почти выходя из чересчур чувствительного и трепещущего вокруг него тела, и даже спустя какое-то время всё ещё не может отдышаться. — О Боже, — говорит он слабо, и Широ наконец переводит на него взгляд, расплываясь в ленивой улыбке. Она немного пропадает, когда он выходит из Кита так нежно, как может, но Кит всё равно хватает его за руки и кусает губы, чувствуя себя ужасно пустым. — Прости, — мурлычет Широ, чмокая его в щёку. Кит стонет от чувства потери, и Широ окончательно слезает с него и пересекает спальню, чтобы избавиться от презерватива, а потом возвращается и садится рядом с Китом, проходясь рукой по его бедру. Кит вздрагивает, липкий от пота, и Широ поднимает руку к его волосам, чтобы убрать прилипшие ко лбу пряди. — Ты можешь сходить в душ, если хочешь, — и Киту почти обидно, что они использовали презерватив. Ему интересно, каково бы было чувствовать вытекающую из себя сперму, которая испачкала бы боксеры и снова сделала его грязным. Но он вспотевший, уставший, и у него ноет всё, так что Кит лишь кивает и идёт в ванную, смущаясь, когда закрывает за собой дверь. Он долго смотрит на себя в зеркало. Может это и правда нелепо, что, зная Широ один вечер и один перепихон, он ощущает нечто похожее на влюблённость, но какая-то его безрассудная часть хочет просыпаться с Широ в одной постели, целовать на прощание, когда он уходит, хочет дать ему свой номер телефона. — Кит? — слышит он смущённый голос, и Кит подпрыгивает, виновато поглядывая на душ, — ты в порядке? — Все хорошо, — отвечает Кит достаточно громко, чтобы его услышали с той стороны двери, и ждёт, пока шаги Широ не удалятся. После этого он забирается в душ, обеспокоенный вниманием Широ, и на автомате умывается. Он, вроде как, должен чувствовать себя по-другому, будто родился заново, королем мира, или заиметь какую-то новую мечту, но Кит в общем-то не чувствует ничего, кроме тянущей боли между ногами и пульсации от укусов на шее и сосках. Как только он оборачивается в полотенце, то понимает, что забыл свою одежду, беспорядочно разбросанную по полу, так что он надевает халат, висящий на крючке позади двери. Длинное пушистое облачение подошло бы кому-то в три раза старше Широ. Кит думает, есть ли к нему тапочки в комплекте, и сдерживает смех. — Ты выглядишь мило, — говорит Широ, когда он выходит в спальню, и Кит краснеет, потому что не хочет быть милым — ему восемнадцать, он хочет быть сексуальным, спасибо тебе огромное — но он предполагает, что нет ничего горячего в халате ниже колен. — Я не милый, — отвечает он вяло, и Широ улыбается, отчего показываются ямочки, заставляя сердце Кита трепетать где-то в груди. — Иди сюда, — и Кит подходит только потому, что не знает, что ему делать дальше, — ты пахнешь как я, — отмечает Широ, когда Кит уже в его руках, и он его обнимает. Кит думает, что эту часть истории Лэнсу он точно никогда не расскажет, но улыбается и кладёт голову поближе к шее Широ. — Это хорошо, — говорит он. Широ рисует какие-то фигуры на плече Кита, снова и снова, и Кит считает, что этого бы хватило, чтобы завести его для второго раунда, не будь он настолько вымотан. Но он дико устал, у него всё болит, его не покидает чувство опустошённости, и единственное, чего ему хочется — это спать. Он не уверен, можно ли. — Хэй, — шепчет Широ минутой позже, — уже довольно поздно. — Ммм? — ему стоит уйти раньше, чем его выгонят; избавить себя от такого унижения. — Ты можешь… ты можешь, эм — Кит слышит, как Широ сглатывает, — ты можешь остаться на ночь. Если хочешь. Кит не должен. — Хорошо, — слетает с языка, и он прячет свою улыбку.