Подчинение - не смысл жизни

Каждый день давался очень легко, он был наполнен пустотой и многими громкими голосами, которые выстраивали все новые и новые слова, такие бессмысленные. Что есть смерть? Пустота ли? И что становится с человеком на самом деле, когда он теряет часть себя? Он перестает быть собой, он забывает, кем был, что из себя представлял, мало кто вообще может вернуть прошлого тебя в это жестокое и безжалостное настоящее. А настоящее, в котором я живу, такое безрадостное и несчастное. Что будет с человеком, когда он потеряет смысл жизни? Человек стремится жить или выживать, узнавать мир, открывать для себя что-то новое: чувства, вещи, секреты... Секреты. Секрет - нечто бесцветное, на ощупь абсолютно никакое. Вот только, когда узнаешь тот или иной секрет, злобную тайну, то душе хочется умереть, стереть память, избавиться от всех воспоминаний, от всей той боли, что пережила эта душа... А секрет остается секретом. Злая, жестокая и бесчувственная тайна, которая не думает и не предпринимает того, что будет с теми людьми, кто раскроет ее стеклянный гробик со скелетом: ветхим, серым и очень старым, с обезображенным черепом, огромными ямками под глаза, отвалившиеся зубы и опустевшая челюсть: приоткрытая, словно все еще выпускает кислород из сломавшейся грудной клетки, что ограждала легкие... и сердце. Прекрасные, костлявые руки. На них видны кусочки кожи, превратившиеся в слой густой пыли. Тонкие-тонкие пальцы, до боли сжимают чью-то плоть, скрывая и защищая тот самый секрет. Со скрипом отодвинув старую крышку гроба, темная и злая аура вырвется наружу и задушит тебя, взамен на твои страдания, тайна выдаст себя с потрохами, а ты останешься один, растерзанный, потрепанный, в синяках и царапинах, а в коже еще будут судорожно сжиматься костлявые пальцы, оставляя навеки шрамы, они непременно вырвут от тебя кусок на память... Мир стал нелюбим после смерти Сеймея. Я ни капли не жалел, что стал его бойцом, даже наоборот, радость переполняла меня, желание подчиняться и быть преданным было выше меня, и я не мог переступить через эти две глубокие ямы, чтобы придти на помощь к тебе, Рицка... Чтобы не оставлять тебя одного и дарить ту любовь, которую ты так ищешь, мой Loveless. Свобода и неповиновение своей судьбе - твоя истинная сила, возможно, когда ты повзрослеешь, ты станешь намного сильнее Сеймея. Только я всей душой надеюсь, что вы никогда не встретитесь и не сможете сразиться, что никогда, еще в течение ста лет, не объявится твой истинный страж. Наверное, он будет длинноволосым, еще с ушками, умным, высоким и очень заботливым. Если вы встретитесь, два человека, до начала своего рождения носящие имя Loveless, то вы никогда не расстанетесь, вы с первого взгляда друг другу в глаза поймете, что вы созданы друг для друга, что вы можете понимать свои души, вы раскроете всю свою сущность и огромную силу, вы, возможно, станете второй легендой после Beloved. Но вас не будут бояться, вы будете всеми любимы. Общение с вами будут ценить, еще детские улыбки навсегда останутся в памяти дорогих друзей, таких же веселых, беззаботных, но таких чувствительных и ранимых. Рицка... Ты видел шрамы на моем теле, они, как огненные иглы, впиваются в мою грудь, руки и ноги, разрывают артерии на шее, а вонзившись глубоко и засев надолго, они превращаются в электрические разряды, что бесконечно будут бить мое тело изнутри, разрушать всего меня, и никто уже не спасет, даже ты... Не сможешь и руки мне протянуть, и взгляд твой будь полон слез: хрустальных искр соленого вкуса, они крупинками маленькими и большими то будут невольно падать с твоих ресниц вниз, то стекать по милым румяным щечкам, ударяясь громко о землю, олицетворяя все твои страдания, они будто начнут стонать... Соль щипет раны. И твои она будет щипать, коготками медленно и бесстрастно царапать твою нежную белую кожу, пускать капельки алой крови, но ты ничего не сможешь сделать. Боль это боль. И ничего больше. Так меня воспитали... Воспитали, будто специально под заказ Сеймея. Иногда я думаю, что лучше бы ослушался Рицу-сенсея и остался с ним, не стал чьим-то бойцом, чьей-то вещью, которую все равно бросят, изрубят на мелкие куски, сделают больно до слез, до криков мольбы и унижения. Так быстро поднимается температура внутри, а в голове сплошной гул, будто бьются морские волны, пенясь и громко шумя где-то там. Я закрываю глаза и вижу тебя, Рицка, ты так горько плачешь, не можешь сказать и слова, ведь ком в горле застрял, а в груди, около сердца, поселился клубочек с острыми иглами, на чьих кончиках смертельный яд для твоей избитой души. Чем глубже дышишь, чем громче кричишь, чем сильнее льются последние слезы из покрасневших детских глаз, тем безжалостнее иголочки будут впиваться в твое маленькое сердечко, такое маленькое и нежное и напротив, очень хрупкое, будто фарфор, сохраненный веками. Но люди не вечны, и твоя выдержка, Рицка, тоже сломается, ты тоже когда-нибудь сможешь сдаться, как и я это сделал в прошлом. Сдался в цепкие руки обстоятельств, и было ли мне простителен такой поступок? Мне было почти пять лет, когда умерли родители, и меня уже схватили, жестоко задушили, избили, загнали в единственный угол и так воспитали. Порой так хочется плакать, смотря на маленького мальчика, опустившегося на колени, он ловит тонкими пальцами прозрачные слезки, поджаты обиженно ушки, а губы искусаны в кровь. Нет, Рицка, даже Земля тебя не примет, даже горстка земли не может тебя любить, а вещь может это сделать. Ты можешь привязаться к этой вещи, всегда брать ее с собой, будто кошке или другому домашнему питомцу рассказывать свои секреты, делиться чувствами и просто посвящать в свои дела. Безысходность. Вот, что так я боюсь. Я целиком и полностью принадлежу Сеймею, если он позовет - я приду, прикажет - выполню. Что я сделаю, если Сеймей прикажет убить тебя, милый Рицка? Я сам не знаю... Даже не будь я бойцом, я не знаю, смог бы я тебя убить. Да, я снова солгал тебе, вместо правды сказал ложь, покрыл свет истины пеленой вранья, наглого и бессовестного вранья. И ты стоишь передо мной вновь, на пустом месте, где рядом нет ни дерева, ни камушка, ни единого существа, но сверху с черного неба падают окровавленные лепестки, а около твоих ног грубо изрыты ямы твоими ногтями. Нет, Рицка, и там нет правды для тебя. Другой на твоем месте сошел бы с ума от сплошного вранья и предательства вокруг, но лишь в последний момент, когда уже ничего не сделаешь, и даже ничем тебе не смогу помочь, ты только тогда понимаешь, что тебя обманули, жестоко предали, отдали всецело врагу на съедение, на унижение... Знал бы хоть кто-нибудь, как слова рвутся наружу с громкими тонами и разными оттенками цветов, что окрашивают мои эмоции. Видел бы кто-нибудь мою душу наизнанку, вывернул собственными руками, детально изучил, порвал на куски и присвоил себе, властно приказал, посчитал своей собственностью и... Сеймей... Ведь ты единственный, кто мог так сделать. Твои глаза заставляли впадать в ступор. Резкий строгий взгляд без слов мной командовал, учил, наказывал... Пропасть. Яркий свет. Тепло вдруг стало... Больно, но это не нож, жжет где-то внутри, и хватаюсь пальцами за складки рубашки... Злой голос, но не приказ, большие блестящие глаза, но не упрек, чьи-то маленькие руки замахнулись, но не для удара... Кто-то маленький и низкого роста, мягкий голос, будто поет ручеек. Рицка, это ты. Такой милый, безобидный и бесстрашный. Ты всегда силен, как при луне, так и при дожде, ты силен, когда один, непобедим, когда с кем-то... Рядом. Мой милый и любимый Рицка, ты посадил вокруг меня самые красивые цветы, раскрыл старое окошко и впустил солнца яркие лучи, а я поднимаю израненные руки вверх, ловлю это доступное тепло, как же приятно... Солнце лучиками льется на мое лицо, ласкает поцелуями губы, тонкими пальцами гладит мой шрам, исчерпывая страшную боль, что бесконечно обливается кровью... Ах, нет, это не солнце. Это ты, Рицка. Как бы я хотел заслужить твое прощение, твои улыбку и объятие, но ты мило меня упрекаешь во всем и поучаешь, словно ребенка. Я люблю тебя, мой милый Рицка. Я так много от тебя требую, так много прошу и даю бессмысленные обещания, которые я не выполняю и совершенно не чувствую стыда, и ты плачешь... Плачешь вместо меня, вместо меня просишь прощения. Теперь жалко выгляжу со стороны, чувствую себя ничтожеством, потому что ты боишься предательства от близкого человека, но этот человек врет, делает тебе больно и доводит до слез. Может быть, я эгоист? Вполне возможно. - Мм... - послышалось где-то справа. ZERO сладко посапывают на моей кровати под теплым мягким одеялом светло-голубого цвета, и на двух больших подушках нежатся их пухленькие щечки. Длинные волосы Йоджи свисают с края кровати и опускаются на деревянный пол, а Нацуо капризно прижимает к себе жертву, самую драгоценную и самую любимую. Жертва - часть тебя, часть твоей души. Моя душа жаждет властной руки, грубого приказа, не терпящего провала. Моя жертва погибла, исчезла в своем мраке, но может возродиться с помощью него, превратится в еще более могущественного хозяина. Мой Бог, мой Владыка. Хозяин... Пачка сигарет уже опустела и выглядела жалко, теперь уже единственное успокоительное в виде никотина сжималось зубами. Через минуту я буду насыщать легкие дымовым наркозом и почувствую тепло внутри своего тела, сердце забьется спокойнее, и алая кровь не будет так ошалело стучать в венах. Пол не кажется таким холодным, с окна не дует жаркий ветер, я будто загрузил для себя Систему, чтобы побыть в ней в полном одиночестве. В каждом бою мои глаза жестоко колют железные оковы с толстыми цепями, которые до полного оглушения звенят и звенят, они сжимают, как удав, тонкую шею мальчика. Заклинание. Защита. Атака. Оковы, исчезните! Полный контроль... Интересно, что было бы, если Сеймей не отдал приказа мне стать бойцом Рицки? Стал бы я его встречать после школы, угощать мороженым, приглашать к себе в гости, защищать от врагов? Только защитить Рицку от самого Сеймея я точно не смогу, как бы не хотел, приказ Beloved слишком сильный, слишком властны надо мной его слова. Черт, слезы снова хотят подступиться к глазам, вот-вот вырвутся наружу. Рицу-сенсей учил меня не сопротивляться боли, какой бы она не была, но честно терпеть ее, не издав и звука. Но это смешно, ибо когда слезы хотят увлажнить твои щеки и губы, то в носу начинает щекотать, и не поймешь, смеяться от этого или продолжать плакать. Рицка бы заплакал. Ему нечего скрывать от окружающих людей, если его что-либо не устроит, он выскажет прямо в лицо все, что думает. О несправедливости он готов кричать, за проявление жестокости может побить... Хех, побить своими маленькими ручками, слабыми пальчиками. По полу раздраженно вибрирует телефон, издавая неприятные звуки соприкосновения с деревянной поверхностью. Кнопка горит и злобно мигает красным цветом. - На что спорим, что это звонит Рицка? - при одном его упоминании в моей голове, или любая другая вещь заставит меня вспомнить о нем, на лице невольно расцветает теплая, какая-то нетерпеливая и нежная улыбка, будто лепесток сакуры губ коснулся. Протянув руку к телефону, наконец прекращаю этот отвратительный звук, от которого могли проснуться ZERO. - Я слушаю.. - Соби, где тебя носит? - снова этот раздраженный громкий голос, как же я по нему соскучился. - Я скучал по тебе, Рицка. - Ч-что?! Неважно... Я хочу тебя увидеть, ты не занят сейчас? - твой голос я готов слушать вечно, кажется, что маленький котенок капризно пищит тебе на ушко. - Я не занят, могу сейчас придти. - Хорошо, тогда я буду тебя ждать. - Рицка.. - Ну что еще?! Шевелись, если я сказал, что буду тебя ждать, это не значит целую вечность! Я могу уйти. - Нет, Рицка, я уже иду. - Вот и иди, засекаю 10 минут, не приходишь - я ухожу домой... - твой голосок затихает, ты явно смущен. - Я люблю тебя, Рицка. - Опять?! Прекрати говорить ерунду.. - ты скоро будешь шептать, а пока обессиленно хрипишь. - Просто смирись с моей любовью, - сказал, как отрезал. - Да что это за любовь такая? Извращенец.. - шепчешь. Такой шепот напоминает тихий шелест деревьев. - Я люблю тебя, Рицка, у меня в запасе еще 7 минут, - к этому времени я вышел из дома и направился к парку, а ты нервно отругал меня и бросил трубку. Придется погулять без сигарет, а то не успею, и Рицка уйдет, это нехорошо. Маленький соблазн повернуть налево в сторону магазина оказался бессилен перед желанием увидеть и поцеловать Рицку. Я люблю тебя, Рицка, готов любить всегда такого, какой ты есть. Я люблю твою душу и не прошу взамен ответа... Просто дай мне тебя любить.