***
Её привело сюда нежелание оставаться в Таллинне, его — её ночной звонок, сопровождаемый едва слышным стуком колёс поезда. Они встречаются там же, где и обычно. В небольшой уютной кофейне в глубине знакомых обоим до покалывания в кончиках пальцев уютных питерских дворов. Она сидит на веранде, завернувшись в клетчатый плед. Дышит полной грудью, вдыхая влажный после дождя воздух. Холодные пальцы кровью пахнут. Руки свечным воском залиты. Он засох и сдирается вместе с кожей. Больно. И ожог останется на месте другой чёрной кляксы, нетронутой. А он пальцами в её волосы. И губами в губы. Будто хочет согреть её холодные тонкие, кучей колец украшенные и до шрамов изрезанные. Но тепла губ недостаточно, что-то большее нужно.***
Она впихивает в себя еду под его строгим взглядом, хоть кусок в горло не лезет. Ведь он говорит, что она весит критически мало. И «не хватало мне ещё твоих голодных обмороков». Он везёт её в машине куда-то далеко от Питера. Говорит, что так надо. Она засыпает, устроившись на заднем и завернувшись в свой длиннющий, похожий на мантию, кардиган. Сентябрь золотит верхушки деревьев. Они похожи на её рыжие волосы, напоминающие расплавленное золото. Он смотрит на неё в зеркало заднего вида и улыбается тому, что она улыбается во сне. Он знает всё о её ночных кошмарах. О том, что мучает её несколько последних месяцев. Знает, как избавить её от всего этого.***
Огромный дом, затерянный в лесу. Уютная обстановка. Огромная терраса. Высоченные сосны. За ними — озеро. Прозрачная прохладная вода. Она ныряет в неё голышом, окунаясь с головой. Выныривает, проплыв несколько метров. Зовёт к себе, стоя на неприятно-илистом дне. И её кожа светится золотом в лучах уже почти не греющего солнца. И он не в силах отвести от неё глаз — такая она красивая. Пока он торопливо скидывает одежду там, на берегу, она лежит звёздочкой на спине и смотрит в голубое небо. Небольшие волны качают хрупкое тело, будто убаюкивая. Прислушивается к своим ощущениям. Вода лечит. Забирает все боли и несчастья. И он лечит. Вплетаясь губами в губы. Обнимая тонкую талию сильными руками. Наполняя её, словно сосуд, живой водой. Своей любовью.***
Она прекрасно знает, что заплаканные глаза можно спрятать под тёмными очками, а вот израненную душу не спрячешь. Хоть 150 свитеров надень, не скроешь её от глаз действительно нужного человека. И ей больше не хочется прятаться. Не хочется окунаться в белизну гостиничного постельного. Не хочется носить браслеты. Хочется вот так же, как сейчас, пить глинтвейн, сидя в обнимку на террасе. То и дело поправлять спадающий с плеча рукав его свитера. И целовать пахнущие корицей губы, купаясь в золоте закатного солнца.