Артефакт с доплатой

      — Вот ничего ты, Рига, не понимаешь, — вздохнул Мишаня, улыбаясь каким-то своим мыслям. Знакомец уже прилично набрался и масляные пьяные глаза смотрели на меня с мудростью, которую могла даровать только бутылка 0,5 водки. — Зона она ж как Королева, внимание своё дарит избранным!       — Куда там мне, тёмному, — проворчал я в ответ.       Философию Мишани хотелось слушать чуть больше, чем выйти голышом против кровососа. Если приятеля в трезвом виде несло так, что мама-Зона не горюй, то в таком припиздено-умиротворённом состоянии он мог обратить в свою веру любого монолитовца с промытыми мозгами! Обычно у меня чУдно получается фильтровать словесный поток Мишани, но сегодня что-то в этой жизни не срослось.       В Бар я приплёлся в паршивом настроении. Моя последняя стычка со стаей слепых псов сожрала остатки моего боезапаса, оптимизма и, кажется, здоровья. Да за то, что остался жив после встречи с мутантами благодарить пришлось долговцев, которых в общем-то не жалую, но раз уж не прошли мимо моей беды, чуть ли не в пояс поклонился, что для меня тот ещё удар по самолюбию, должен сказать. Вот и вернулся я «пустой», обозлённый на всех и всё.       Не так, чтобы мне патологически не везло последнее время… Да хрен там! Не везло мне капитально. То ли просрал свой запас удачи или лимит терпения Зоны на меня исчерпался окончательно, но последние месяца два находил я только мелочь типа Медузы да Крови камня, на которые сильно не разжиреешь.       Мишаня перестал терзать мои уши дурацкими разглагольствованиями и неожиданно подсунул под руку наполненный до краёв стопарь.       — Выпей, друг, — икнул Мишаня, видимо, осознавший, что меня сейчас интересуют более приземлённые вопросы, чем поиски истины, смысла жизни и неприятностей за деньги на просторах Зоны. Пока что на меня сыпались только неприятности и (увы!) бесплатно, сука! Это за шесть-то лет моих героических походов. Военные не завалили, от ренегатов сбежал в своё время, хотя чуть кожу с меня не содрали, из пасти аномалий вылезал, да много из какой задницы выбирался и на тебе, друг Рига, хрен с маслом и по всей морде и сиди на голодном пайке.       Я тяжело вздохнул и принял от Мишани стопарь. От выпитой водки внутри потеплело, но веселее не стало. Надо бы обговорить с ребятами, может, кому нужен отбитый напарник, который согласен дотопать хоть до Монолита, если за это хорошо заплатят. Не любитель я менять напарников, но Мишаня на время осел после найденной и сбытой не так давно Батарейки. Мне с того заказа ничего не обломилось, артефакт он добыл честно сам, а теперь на полученные бабки «ушёл в отпуск», как он сам говорил. Есть ещё бывалый и рискованный Кеша, иногда я ходил с ним, иногда мы ходили втроём. Но Кеша был со своей кашей в башке, иногда пропадал надолго, временами даже сообщения о его смерти приходили, но потом он объявлялся жив-здоров. Прям второй Семецкий. В общем, Кеша очередной раз упиздовал в закат искать здравый смысл, который растерял за последние пару лет.       После придирчивого рассмотрения немногочисленной публики в Баре, вывод напросился сам, что ну их всех к херам, надо отоспаться, брать остатки патронов и валить на поиски артефактов в гордом одиночестве. Может, невезение это закончится, наконец.       Вошедший паренёк привлёк моё внимание тем, что споткнулся прямо на пороге и ввалился в помещение, едва не приземлившись собственным лицом, но всё же устоял. Я даже почувствовал досаду, что этот птенец не расквасил нос. Он мне уже как-то на глаза попадался, новичок, без году неделя. С такими навыками как ещё в «трамплин» не влетел. Выглядел парень… обычно. Молодой, не старше лет 22, из-под капюшона торчала короткая светлая чёлка, серые глаза смотрели на всех смущённо, потому что после его феерического появления он был просто таки в центре внимания. Я лишь недовольно фыркнул. Тоже мне, горе-сталкер, пачками такие гибнут.       Пацана окликнул, тем не менее, сам Зорян, чья фигура была очень даже весомой среди местной публики. Сам то ли бывший «должник», то ли военный, но смотреть любил строго и сурово, так смотрят только эти две категории. Со мной он считался, потому что обо мне тоже не слышал разве что глухой, ну или совсем зелёный новичок. Зорян восседал за столом не сам, а в компании двоих приятелей.       — Муравей, иди к нам!       — Муравей? Лапок много? — беззлобно поддел я, когда парень прошёл мимо. Он слышал, но ответом не удостоил.       Не люблю подслушивать чужие разговоры, но компания Зоряна сидела рядом, я их видел, как на ладони и при желании можно было услышать о чём они разговаривают. Благо Мишаня завис и просто тупил в стену, как в телевизор. После выпитого наверняка этот «телевизор» ему показывал что-то и не удивлюсь, если в цвете.       — Осмотрелся? Где был? Что нашёл? — Зорян был очень доброжелателен к мальчишке, я фыркнул про себя. Видимо, что-то хотел поиметь с пацана.       — Да так, прошёлся недалеко, — неуверенно начал парень. По его рассказу, ходил он и впрямь не далеко, распознал и обошёл несколько аномалий, завалил пару зомби и очень переволновался. Переволновался он, блять!       — Молодец, изучай местность, — похвалил Зорян. — Но, главное, запоминай признаки, по которым определяют аномалии и помни, что они не всегда могут открыто проявляться.       Далее проследовала целая лекция на тему «Аномалии: классификация, способы определения». Не буду кривить душой и говорить, что Зорян вывалил на мальчишку лишнюю инфу. Всё, о чём он рассказывал полезно и бывалому себе повторить.       — О! Я ж забыл совсем! — Муравей бестактно перебил наставника и с улыбкой от уха до уха полез в свой рюкзак. Пока он там копался, я отметил, что снаряга у него довольно слабенькая, что для новичка неудивительно. У меня даже промелькнула мысль, что того гляди Зорян ещё возьмёт пацана отмычкой. Каким бы уродом я ни бывал временами, но всем чем можно был против такой «практики». Хочешь ученика — бери себе ученика. Но не живую сигнализацию и щит в одном лице. Пока Муравей копался в рюкзаке, я ещё много чего надумал, пока он интриговал Зоряна и его подельников содержимым контейнера для артефактов, я уже и забыл про самого новичка. Но когда он открыл контейнер и явил приятелям свою находку… вот в этот момент у меня в голове случился Выброс!       -Забыл… нашёл вот пока гулял! — сообщил Муравей с гордостью.       Зорян присвистнул.       Забыл?! Откуда эти сказочные олени берутся? Как можно забыть про редкий и дорогой Пузырь, который нашёл, когда просто «гулял»! Что ж за ху… художественный поворот такой, матушка Зона?!       — Вот не зря говорят, что новичкам везёт! Муравей, ты знаешь что ты нашёл Пузырь? Ты неплохо поднимешь бабла за свою первую находку. Эй, Рига, ты слышал? — крикнул мне Зорян.       Возможно он НЕ издевался, возможно, наоборот — пытался ударить контрольным выстрелом по моему самолюбию, но можно было и не стараться. Моё профессиональное самолюбие застрелилось само, когда я увидел Пузырь в руках новичка. И дело было не только в том, что я не находил ничего стоящего длительное время, а этот зелёный салабон так запросто его нашёл. Пузырь был моей идеей-фикс! Сначала мне хотелось найти его, потому что он редкий и дохера дорогой, но чем дальше, тем упорнее мне он не попадался. Даже Мишаня с полгода назад нашёл такой и «толкнул». Мне везло на разные редкие артефакты, в том числе Ночную звезду и Золотую рыбку, но только не Пузырь, который за столько лет ни разу мне в руки так и не попал, и со временем желание заполучить его переросло чуть ли не в манию. Когда-то я имел неосторожность сказать об этом Зоряну.       — Слышал, как такое не услышишь? Поздравляяяю, — показушничал я.       — Далеко пойдёшь, Муравей, — похлопал парня по плечу мужик из свиты Зоряна.       Муравей поёжился под моим бешеным взглядом и поспешно убрал артефакт в контейнер. Правильно сделал, хочу заметить. Неудачи последних месяцев плохо сказались на моём психическом здоровье. Очень уж хотелось подойти к Муравью и прикончить его, спокойно отобрав контейнер. Без шуток. Полнейший минор на душе и ещё пара выпитых стопок заставили меня выйти подышать на улицу, иначе точно подошёл бы, убил и отнял то, что должно принадлежать мне.       Воздух был холодным, а ветер пронизывающим. Я закурил и погрузился в ещё более неприглядные мысли, чем те, которые крутились в голове до того, как я покинул Бар. Нет, ну потрясающее свинство. Хоть девственницу в жертву приноси Монолиту, ну или кто тут заправляет на метафизическом уровне. В Зоне с девственницами было туго. Трижды проклиная свой не сложившийся гороскоп, я докурил и уже думал идти спать и точить дальше зуб на новичка и Зону в целом.       Дверь открылась и на меня упала полоска света. С пьяных глаз мне показалось, что за мной поплёлся Мишаня, чуть протрезвевший и закончивший «смотреть кино» в «телевизоре-стене». Ба, кого я вижу? Муравей. Один.       Он удивлённо посмотрел на меня, явно не ожидая, что такой неприятный тип, как я будет зыркать на него и скалиться. Я остро чувствовал, что ему неприятен и порчу радость от находки.       — Кому-то по-страшному свезло, — заговорил я.       Муравей стал чуть в стороне от меня и тоже закурил.       — Ну, так получилось, — будто оправдываясь, ответил он. Интеллигент, неловко ему молчать. — Говорят новичкам везёт, — попытался съехать он на мягких дружелюбных лыжах и отвернулся от меня совсем.       Вот тут-то планка у меня в башке упала окончательно! Нож в моей руке оказался быстрее, чем всплыла мысль о том, что я творю. Буквально два шага и я оказался за спиной новичка. Лезвие армейского ножа красноречиво и угрожающе упёрлось Муравью под самый подбородок.       Парень выронил сигарету, напрягся тугой струной и даже перестал дышать.       — Муравей, есть тема, — зашептал я ему на ухо. — Предлагаю обсудить в моей комнате. И только попробуй заорать.       Я медленно убрал нож от его горла, но самого парня пока не отпускал из захвата.       — Всё понятно?       Он схватился за шею, где секунду назад касался клинок и убедившись, что я не давил настолько, чтобы даже порезать, быстро закивал. Я приобнял Муравья за плечи и толкнул перед ним дверь.       Зорян с дружками очень удивились, когда увидели Муравья возвращающимся в моей компании.       — Толковый малый, — играл я на публику. — Зорян, у меня к нему деловое предложение. Ты ж не против?       — Если он согласен, то почему я должен быть против? — пожал плечами Зорян. Парнишка официально в его группу не входил, потому бывалый и не мог быть против, но для приличия я сказал.       — Ты же не против, Муравей? — легонько толкнул я новичка.       Он напрягся, но всё же благоразумно ответил:       — Нет, всё хорошо.       Мишаню я в зале уже не видел, куда он делся было загадкой, главное, чтобы ко мне в комнату не попёрся.       Муравей шёл передо мной на плохо слушающихся ногах, ему явно было страшно. Убивать я его, конечно, не собирался, но он этого не мог знать наверняка. А вот приложить его фейсом я б нашёл обо что. Это, сука, был мой артефакт! Он лежал и ждал меня, а какой-то сопляк не усидел на месте, просто пошёл погулять и на тебе.       Я втолкнул его в мою комнату и закрыл за собой дверь. Ощущение захлопнувшейся ловушки его ещё больше пугало, а меня — пьянило.       — Есть к тебе предложение, — начал я, привалившись спиной к двери и скрестив на груди руки. Я был хозяином положения, играть в кошки-мышки мог сколько влезет.       — Какое? — несмело он обернулся ко мне лицом. До этого так и стоял, замерев с напряжённой спиной.       — Ты нашёл непростительно роскошный для новичка артефакт, — начал я. — Отдай его мне.       — Что? — переспросил Муравей. — Дело в Пузыре?       — Представь, — хмыкнул я. — Взрослые опытные дяди вроде меня ищут его, сбившись с ног, много лет, а тут приходит какой-то сопляк и играючи его подбирает, как потерянные пять копеек. Просто пытаюсь восстановить справедливость.       — Это справедливость? — слабо сопротивляется он. — Ты угрозами загнал меня в угол, ты не сам нашёл этот злосчастный артефакт. Я читал о нём, он очень ценный, я не отдам его тебе.       — Сопляк! — разозлился я. — Если не отдашь…       А вот что, если не отдаст? Убивать его? Нет, я не настолько крышей поехал, чтобы завалить его здесь, в Баре. Да и Зорян, думаю, бдит. Муравей будто прочитал мои мысли.       — То что? Убьёшь меня? Убивай, если тебе так нужен этот артефакт.       Он всё же боялся, до побелевших костяшек сжимая лямки рюкзака. Я понимал, глядя в его серые глаза, что не обломится мне артефакт, даже жизнь его не обломится в качестве морального ущерба.       Я думал, что делать дальше. Да только думать не получалось, я чувствовал, что возбуждаюсь. Сама ситуация дурманила похлеще дури. Парень загнан мной в угол, как ни крути. Даже если я психану и прирежу его прямо здесь, свидетелей нет. История вышла бы мутной, но поверить бы пришлось именно мне, поскольку мёртвый Муравей сказать в своё оправдание или моё обвинение ничего не смог бы уже. Хрен с ним, с артефактом. Я завёлся от власти, от злости, от серых глаз, которые смотрели на меня со страхом и в то же время с упрямством.       Я сделал шаг к Муравью. Ещё один. Он попятился, упёрся ногами в койку и отступать дальше было некуда.       — Сними рюкзак, — я опять приставил нож к его горлу, только теперь глядя ему прямо в глаза, а не дыша в затылок.       Его плотно сжатые губы превратились в побелевшую полоску, но руки потянулись и скинули с плеч рюкзак.       — Умница, — я толкнул его на койку и забрался на него верхом, улыбаясь своим параноидальным мыслям. — Ты во всём так исполнителен? — моё лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от его и я лизнул его щёку.       — Рига, — заскулил он, — забирай артефакт. Наверное, он тебе нужнее. Отпусти меня, пожалуйста.       Дурак! Своим нытьём он заводил меня ещё больше.       — Знаешь, Муравей, — я прижался щекой к его щеке и зашептал. — Похуй на артефакт. Ты его нашёл, тебе и карты в руки. Меня заинтересовало другое.       Мои руки откровенно лапали парня и я испытывал полнейший восторг от своей власти над ним, от ощущений.       — Ты, конечно, можешь заорать, начать сопротивляться…. Сюда прибегут Зорян, его люди, может, ещё кто-то. И что же они тут увидят?       — Что ты слетел с катушек? — прошептал парень.       — Нееет, они увидят, что ты пытался залезь в штаны к одному из уважаемых ветеранов, а я не устоял, слаб, в Зоне ведь туго с любовью и лаской.       — Тебе не поверят! — он едва не плакал, слабо пытаясь сопротивляться.       — Это тебе не поверят, — я лизнул его лицо ещё раз, теперь в нос, губы.       Взгляд его выражал отчаянье, но давал понять, что парень смирился. Даже если он и правда заорёт, даже если ему поверят, как он будет выглядеть в глазах остальных? Он добровольно пошёл со мной, и лежит сейчас тоже подо мной. Не постоял за себя, позволил такому произойти.       — Артефакт остаётся при тебе, — торжественно произнёс я, — а я делаю сейчас всё, что хочу и никто не узнает о нашем небольшом приключении.       — Это мой артефакт, мой, — глаза Муравья раскраснелись.       — Твоим и останется, но слишком просто он тебе достался, салага, — ухмыльнулся я. — Ты разве не знал, что за всё нужно платить хотя бы минимальную цену.       Мои последние слова утонули в поцелуе в его нежную белую шею.       — Неужели ты просто из зависти? — заскулил Муравей и отвернулся от меня, тем самым неосознанно открывая шею ещё больше и подставляя под мои поцелуи.       — Никакой зависти, малыш. Просто избавляю тебя от тщеславия.       Я впился в его губы, ощущая на них соль. В уголках его глаз блестела влага, он был окончательно повержен, и я ликовал. В конце концов, хорошо потрахаться тоже везение, причём ещё более редкое, чем Пузырь.       Я перевернул Муравья на живот, он слушался безропотно. Задница у него была загляденье. Маленькая, упругая, моими большими ладонями стискивать — одно удовольствие. Я не собирался его тупо насиловать, потому что завёлся, мне было хорошо от его покорности, но от его боли проку мне будет мало. Смысл трахать кого-то в кровь и мясо?       Его задницу я гладил, стискивал, тёрся об неё своим стояком прямо через ткань штанов. Муравей затих, чувствуя моё горячее дыхание шеей, спиной, я видел вставшие дыбом волоски на загривке и рябь мурашек, которыми покрылась кожа. Парень заводился. Наша возня и моя грубая, насильная ласка делали своё дело. Если меня возбуждала власть над ним, то его, судя по всему, покорность мне.       Из одежды я вытряхнул его очень быстро. Он не помогал, но и не мешал. Только лежал безучастный, глядя на меня немигающим взглядом, когда я перевернул его на спину. Единственное сопротивление я встретил, когда схватился за пряжку его ремня, он сжал моё запястье своей ладонью. Учитывая разницу в наших с ним габаритах, его ладонь обхватила мою кисть едва ли в половину.       — Не надо, — прошептал он, но я грубо и безжалостно откинул его ладонь и его руки безвольно упали вдоль туловища, демонстрируя полную покорность.       Его полувозбуждённый член лег в мою ладонь и с губ Мурвья сорвался первый громкий вздох. Я видел, что он поморщился, моя грубая и шершавая рука вполне могла сделать ему не только приятно. По странному стечению обстоятельств Мишаня всегда настаивал, чтобы я носил с собой тюбик вазелина. Правда, настаивал он на этом из других соображений, хотя кто его, Мишаню этого, знает. Я выдавил немного мази себе на ладонь и легонько провёл по члену Муравья. Парень был явно такой же «голодный», как и я, потому что на его лице уже не читалась обречённость, с которой он переступил порог моей комнаты. Так и не скажешь, что не по своей воле он лежит подо мной, а я самозабвенно ему дрочу.       Мы вдвоём забыли и про артефакт, и про товарищей в зале Бара, и про всю Зону, казалось, тоже, хотя именно её странным чувством юмора мы и оказались вдвоём на моей койке.       Муравей выгнулся, обхватил меня ногами и неосознанно притянул ближе. Он был готов кончить мне в ладонь, но у меня планы были другие. Оставив в покое его член, я добавил в руку мази и бесцеремонно опустился ниже, касаясь пальцами сжатого колечка мышц.       — Заинтригован? — прошептал я.       — Жду, блять, не дождусь, — впервые выругался этот зелёный по виду «ботаник».       Я засосал его губы, тут же проталкивая пальцы в него. Он застонал, поморщился, делая глубокий выдох.       Что произошло в ту грёбаную ночь стыдно вспоминать даже спустя время. Я легонько кусал его маленькие розовые соски, водил скользкими ладонями по выступающим рёбрам. Мало кого мне было так же приятно трогать, ласкать, как Муравья, хотя и не люблю я кости, люблю когда партнёр или партнёрша с мясом, чтобы до синяков можно было сжимать и тискать. Впрочем, синяков я вдоволь оставил и на нём.       Когда его ноги оказались на моих плечах, Муравей смотрел на меня без испуга, затуманенные глаза сменили свой цвет с серого на свинцовый, как непроглядно-тёмные грозовые тучи. Я не пожалел смазки, чтобы не мучить парня. Эти глаза должны выражать страдания только желая кончить. Я толкнулся в него уверенно, недостаточно медленно. Муравей протяжно застонал, кусая губы и комкая грязную простынь под ним. Похоже, облизывать его стало моим фетишем на эту ночь, потому что языком я прошелся по его подбородку, собрал влагу, вновь выступившую на глазах и покатившуюся по щекам. Передышки не было, я не собирался ему так уступать, толкнулся раз, два не сильно быстро, а потом заработал бёдрами во всю прыть, на какую был способен.       Муравей стонал и рычал, умудрился зубами вцепиться мне в руку пониже локтя. Я не оттолкнул, не ударил, мне было слишком хорошо врываться в его тугое нутро, а боль усиливала ощущения. Видимо, парень давал мне почувствовать то же, что чувствовал сам. Боль и наслаждение, забытьё.       Его ноги сползли с моих плеч и парень обхватил меня за талию. Он задыхался, матерился, стонал, оставляя следы от пальцев и красные полосы от коротких ногтей на моих спине и плечах. Если так приходит сумасшествие, то я был рад, бешено оставляя засосы на его шее, оставляя красные отметины от шлепков ладоней по бёдрам.       Он сам схватился за свой член и задвигал рукой быстро-быстро. Муравей был готов, как и я, почти срываясь на крик, не видя ничего вокруг себя. Кончил парень очень быстро, почти теряя сознание, в эту сладостную нирвану я последовал за ним, грубо сжимая его худые ляжки, запрокинув голову. Я кончил, не выходя из его тела, и отрубился прямо на парне. ***       Из такого чудесного, сладостного сна, меня вырвала чья-то рука, несильно трясшая за плечо. Веки мои лениво разомкнулись и я попытался навести фокус.       — Встань, пожалуйста, ты тяжёлый, — осторожно попросил чей-то вежливый голос.       Я, наконец, сосредоточился и увидел передо мной лицо Муравья. Остатки алкоголя в моей дурной голове выветрились мгновенно. Я скатился с него, застонав одновременно с Муравьём. Засохшая сперма тянула на коже, больно склеила волоски, причём сперма была Муравья, я-то кончил в него.       Судя по всему, уже было раннее утро, и сцены прошедшей ночи пронеслись перед глазами в ускоренной перемотке.       — Бляяя, — застонал я, хватаясь за голову.       — Ага, — просто согласился Муравей.       Мы так и лежали какое-то время рядом, голые, глядя в потолок. Ведь и выпил я вчера немного. Или много? Млять, не помню. Старался ж много не пить! Я и по жизни человек средней паршивости, а от алкоголя совсем плохой становлюсь.       — Ты это, как? — решился первым заговорить я.       — Если не учитывать тот факт, что ты меня изнасиловал, то я ещё вполне ничего, — отозвался Муравей.       — Слушай, не знаю, что и сказать-то тебе… ну, наверное, извини.       Муравей криво усмехнулся.       — Наверное, я такой же конченый, как и ты, — тихо произнёс парень. — Всё было круто.       Оппа. А тон-то поменялся. Не такой уж и ботаник, оказывается.       — Ты уж помалкивай, что мы тут так время провели, — пробурчал я, перелезая через Муравья.       — Нет уж! Первое, что расскажу Зоряну, это то, как я уснул с твоим хером в заднице, — зло отозвался парень. Он приподнялся и поморщился, видимо, из-за ощущений, свидетельствующих, что парень не спал сном праведника в эту ночь.       — Курить будешь? — примирительно предложил я. Муравей не бросался на меня ни с кулаками, ни с оружием. Это обнадёживало.       Мы курили в молчании. Я оделся и подкурил вторую сигарету, а Муравей так и лежал голый, закинув одну руку за голову и глядя в потолок. Он докурил и всё так же молча начал одеваться, а я вообще старался не смотреть на него, в голове было пусто и гулко, явно от водки и мрачных мыслей, в яйцах ощущалась лёгкость и удовлетворение. Как там умники говорят? Когнитивный диссонанс? Оно самое.       Уже полностью одевшись, Муравей постоял несколько секунд в раздумьях, затем отстегнул от рюкзака контейнер с артефактом и поставил его на стол перед моим носом.       — Будем считать, что это плата за сегодняшнюю ночь….       Я рта раскрыть не успел, как Муравей покинул мою комнату, оставив мне артефакт. Когда я привёл себя в порядок и вышел в общий зал, парня там уже не обнаружил. Всё же ловко он поставил меня на место. Только на этот Пузырь мне и смотреть теперь было противно.       Муравья я нигде так и не нашёл. Зорян только пожал плечами, мол, поздоровался и ушёл на поиски новых артефактов. Что ж… если Муравей забил, то я должен забить тем более.       Зорян вопросительно посмотрел на контейнер в моих руках, потом отвернулся от меня и пробурчал:       — Мудак ты, Рига.       В беседы я вдаваться не стал, нахер надо. Продать Пузырь у меня не хватило совести. В конце концов, я силой завалил парня в койку, он показал мне, что принял добровольно правила игры, но подчеркнул, что это не его поимели, а меня. Мол, раз уж найти не смог такой редкий артефакт, то на, заслужил, ёбарь-террорист. Убиваться по поводу этого всего не было смысла. Тем более, что Муравей не появился ни на следующий день, ни через день, ни через два. Я расслабился. В ходку пошёл один, Мишаню брать не стал, мы даже слегка повздорили.       Сидя вечером возле костерка и грея ладони, я думал о вечном, и чуть не обосрался, когда сзади меня схватили чьи-то не очень крупные руки и приставили нож к моему горлу. А затем голос Муравья волнующе зашептал мне в ухо:       — Рига, есть тема, — парню тяжело давалось скрывать игривые нотки, заслышав которые я разом обмяк в его руках.       — Какая же? — подыграл я.       — Я тут подумал, что продешевил в прошлый раз. Придётся тебе доплатить за Пузырь…       Губы Муравья очень настойчиво начали требовать плату. А я… да что я? Рассчитаться я был точно не прочь, прямо здесь и сейчас.