Немой маугли волшебного мира: становление Лорда

      Уизли нашли новый способ, как меня достать. Сволочи. Они банально спихнули меня с лестницы. Не сами, конечно, толкающим заклинанием «Депульсо», если я не ошибаюсь. Мы его ещё не проходили, оно идёт по программе даже не третьего курса, а четвёртого в связке с «Акцио». Правда, как я уже не раз убедился — то, что что-то изучается «когда-то», совсем не исключает того, что ты можешь изучить это уже сейчас, а не ждать у «моря погоды», сиречь того времени, когда вы дойдёте до этого по программе. Особенно если собственный резерв тебе позволяет справиться с этим волшебством. То, что связка «Акцио-Депульсо» включена в программу изучения только на четвёртом курсе, совсем не свидетельствует о том, что на её исполнение требуется какой-то там определённый уровень магических сил. Нет, требуется, конечно, но и таким, как Уизелы оно по плечу и под силу, как и большинство заклинаний уровня СОВ. Не зря же это расшифровывается как Совершенно Обычное Волшебство.       Но вот поскольку этого заклинания в моих напульсниках не было предусмотрено для отражения, сейчас я прохлаждался в Больничном Крыле.       Всё случилось, как и можно себе представить, неожиданно. Для меня. После небольшого переполоха, устроенного Поттером на экзамене по Истории Магии, я вместе с толпой остальных учеников покинул Большой Зал и отправился в… И не надо смеяться — в библиотеку. Нет, не за новыми знаниями, а затем, чтобы вернуть взятые «на дом» книги, которые держал до последнего.       Уже через пару дней нам предстояло разъезжаться по домам. По долгому размышлению я решил, что даже пытаться не буду проситься оставить меня в Хогвартсе. Я уже понял: пока директору до меня особо дела нет, и я подвергаюсь нападкам учителей и других студентов с других факультетов не больше других слизеринцев. Уизелы не в счёт, там немного другое. Основанное скорее не на том, что им приказали меня травить, а на том, что я для них одна из самых подходящих жертв. Тот, за кого заступиться некому, в отличие от других.       Вот и не стоит менять такое положение вещей и обращать на себя внимание старого бородача, обращаясь к нему с просьбой. Обратит же, гад! Да так, что сам не рад буду. Но и оставлять меня эта сволочь здесь точно не станет. Ему по кайфу видеть, как мы страдаем. Издевательства всё тех Уизелов над собственным младшим братцем на Рождественском пиру, в отсутствие сдерживающего фактора в виде их маман, и полный игнор этого факта всеми окружающими тому доказательство. Да и если уж он Поттера пнул-футбольнул… Точно знаю, что тот уже попытался, попросился остаться, но получил от ворот поворот.       Ну, да, хватит пряники кушать, пора снова кнута отведать, чтобы не забывал Герой, из какой клоаки его забрали, и чем этот Герой старому пердуну обязан.       Хотя по здравому размышлению, не Дамблдору Поттер обязан, а своим родителям. По сути, ничего хорошего директор для парнишки не сделал, только выдал то, что ему и так полагалось по статусу рождения. Ну, да это философия… Что же касается меня…       Думал-думал и надумал: а чего плохого-то? Зачем мне этот Хогвартс? Деньги у меня теперь будут не только чтобы снять комнату в том же «Дырявом Котле», но и в любом другом месте. А не комнату, чтобы не придирались, чего это мальчик один-одинёшенек и где его родители или опекуны, так палатку куплю себе зачарованную… А, может, и не зачарованную, обычную, маггловскую. Мне и этого хватит за глаза. А уже сам вышью нужную рунную цепочку. Настропалился уже. Простенькую вязь для отвода глаз да на непромокаемость — раз плюнуть. Непромокаемость в случае маггловской брезентухи и вовсе не нужна будет. Да ещё усилю рунным ритуально-охранным кругом-пентаграммой. То, что об этих примочках не знают остальные первокурсники — их проблемы. А раньше эти простенькие схемы ещё на первом курсе проходили. На Ритуалистике. Запретная секция с учебниками по этим темам — форевер! Плюс мои собственные приобретения, которые досконально изучил за этот год.       Буду изображать из себя этакого туриста.       День проводить в магическом мире, ночь — в маггловском. День в магическом — потому что тут я смогу колдовать беспрепятственно, никто меня не вычислит. Да, да, отслеживают маги только колдовство в маггловском мире, да и то, только магглорожденных или таких, как Поттер, воспитывающихся у магглов. Хотя Поттер в этом отношении — пока единственный известный мне чистокровный сирота на воспитании магглов. Угу, Следящие не на палочках навешаны, потому что если бы это было так, то студенты бы колдовать не могли. Конфликт наложения таких чар и магии самой палочки — и нет, собственно, палочки. Взорвалась, рассыпалась, треснула… И до бесконечности. Следящий же контур работники соответствующего отдела Министерства Магии, обеспечивают вокруг дома такого магглорожденного, и уже никого не колышет, а кто в этом доме соизволил колдовать — все шишки на «зарегистрированного» по этому адресу мага сыплются. Обиднее всего это, в теории случайностей, становится тогда, когда загулявший волшебник, случайно оказавшийся в радиусе этого следящего контура, колданёт даже не у тебя в доме, но в непосредственной близости в пару-тройку кварталов — опять виноват магглорожденный будет, ибо…       — По данному адресу не зарегистрировано других магов.       Это я суд над всё тем же многострадальным Поттером перед его пятым курсом вдруг вспомнил. И создание Патронуса, которое он тоже кастовал отнюдь не рядом с домом, а как раз в нескольких кварталах от оного. Да и сумасшедший домовик припомнился, что как раз уже этим летом устроит подставу своему обожаемому «Гарри Поттеру, сэру!». Впрочем, всё, что касается именно Поттера и отношения к нему и вокруг него… Вызывало у меня множество сомнений и недоумений хотя бы потому, что так не должно было быть. И с ним постоянно возникали нестыковки и разрыв шаблона тех действий, которые предусмотрены специальными процедурными картами действий и реакций соответствующих ответственных лиц.       Взять хотя бы то, что прежде, чем «палить» ребёнка за применение волшебства и нарушение Статута Секретности, всё тот же Отдел за наблюдением обязан провести проверку-расследование… А что-то я не помню, чтобы по факту колдовства домовика в доме Дурслей кто-то что-то проводил — мигом прислали вопиллер, да ещё и не один, сами же при этом наступив на те же «грабли»: нарушение Статута Секретности — гости Дурслей, пострадавшие мистер и миссис Мэйсон, на момент «прибытия» столь неординарной почты были ещё в доме Дурслей!       В общем, по моему глубокому убеждению, там из всех щелей лезли седые волосы одного Великого Манипулятора. Опять же… Ну, ладно, ранее вы не знали, что Поттер воспитывается у магглов и думали, что его воспитывает его крёстный отец — Сириус Блэк, так как опять же не знали, что этот индивид уже не первый год протирает штанами полы Азкабана. Но после-то? Полминистерства в курсе сего факта, следилки-то над домом Дурслей установили, и никакой реакции? Почему народ, те же работники Министерства и более того работники, поддерживающие законопорядок, спокойно так восприняли этот вопиющий факт нарушения Закона и тупо промолчали? Или в упор не видели над чьим домом Купол устанавливают? Что это нифига не магический дом, а вполне себе маггловский?!       Ай, директора-а-а, совсем голова задурманила-а-а!       Вот-вот, хочется выть как тот чукча и рвать на себе волосы. Но ладно, я ещё к этому вернусь. С Поттером всё же нужно попробовать поговорить, а сделать это более или менее незаметно можно только на летних каникулах. Я-то в своих передвижениях свободен, аки ветер, и адрес Дурслей прекрасно знаю. Поэтому меня всё это так волнует и колышет.       Интересно, а где такие сигналки установили «для меня»? Над домом Бергенов или над теми коробками, что служили мне домом после того, как я от них сбежал? Ведь письмо-то из Хога нашло меня отнюдь не в Бергеновском доме и не в Бергеновском же борделе, а именно в Йорке в «коробках под мостом»! Да, собственно плевать, я и туда возвращаться не собираюсь.       Ха! Так получается, если я буду колдовать совсем не там, где предположительно живут мои приёмные шнурки или прилежащих окрестностях, стоит перестраховаться и обходить десятой дорогой и тот клоповник, где я жил, когда меня нашла МакКошка, и уже никто не сможет меня обвинить в том, что я использовал летом волшебство даже в маггловском мире?! Класс! Если только не поймают на горячем и палочку не проверят.       Но всё равно большую часть времени буду проводить в магическом мире. Тут мне для изучения объектов гораздо больше. Маггловскую Британию я за годы бродяжничества не досконально, но изучить уже успел. А ночевать в маггловском. Потому что пока что ночевать вот так — в палатке, в мире магическом банально страшновато. Как правильно высказался декан — земли тут дикие. А если судить по обитателям Запретного леса близ Хога, те же «гаврики»-животинки по всему миру обитают и спастись можно только за барьерами чьих-то владений, а это городки и деревушки, не говоря уже о поместьях, куда без спросу соваться тоже чревато.       А ночевать придётся не в людных местах — просто чтобы у всех встречных-поперечных ненужных вопросов не возникало. Поэтому ночевать лучше в маггловском более изученном и более безопасном, раз уж на то пошло, мире.       А если будут приставать бобби, это в маггловском мире: где родители? Так отошли в ближайший городок за… хлебом. А сам опробованные приёмы становления незаметным применю и дам дёру. Да и надежда есть на то, что мне даже это не понадобится, а меня и мою палатку даже не заметят. Как уже упоминал: простую рунную вязь на незаметность и скрытность вышить по периметру палатки и запитать я уже вполне смогу. Недооценивают всё-таки маги знания рунной магии. Всё на собственную силу да на чары и заклинания надеются. А ведь вязь рун гораздо надёжнее и долговечнее по результату получается, хоть да… не мгновенного применения, её исполнение времени требует. Это не чары: крикнул, палочкой взмахнул — и готово. Ну, мне на вышивку и зачарование тройки дней хватит, будем надеяться, за это время ко мне никто не пристанет. А покушать купить деньги у меня, считай, уже есть.       Точно! Не пропаду! Бродяжничал до Хогвартса, а сейчас это и бродяжничеством уже не назовёшь — культурно-походный стиль жизни. О как!       Вспомнил, что о том, что я так и остался бомжом, никто по сути не знает. Даже мой декан. Когда у нас состоялся тот самый первый разговор, да и потом множество бесед было, но… Я сообщил, что мама была бомжихой, но в том же разговоре сообщил и о том, что после трагедии и моего выживания меня успели усыновить. И, собственно, ношу я имя и фамилию, данную мне моими опекунами-усыновителями. А вот о том, что усыновители эти сделали это лишь для того, чтобы пристроить меня шлюхой в свой бордель… Эта информация так и осталась при мне. Да и софакультетникам я сообщил только то, что я из самых низов, но вот всей «пропасти» моего незавидного положения я не раскрывал. Так что, да — магглорожденный, да — сирота, увечный и немой, тоже да, но… Имеющий приёмных родителей и, соответственно место, куда я могу и должен по идее отправиться проводить летние каникулы. Про то, что родители приёмные, опять же знал только декан.       Как-то так вот получилось. Не специально.       Естественно, я и не думал отправляться к Бергенам. А вот попробовать поработать над беспалочковым исполнением некоторых заклинаний, пока я ещё в Хоге, будет не лишним. Засекут меня или нет за колдовством в маггловском мире — ещё бабка надвое сказала. Это только мои догадки, что не засекут. Впрочем, выкладки эти сделаны из логических анализов имеющейся официальной информации по Надзору за колдовством несовершеннолетних.       А вот беспалочковую волшбу не просекают вообще никак, хотя бы потому, что оно имеет очень много общего с обыкновенным стихийным выбросом. А таковых Министерство не отслеживает, иначе бы они детей-волшебников не в год их поступления могли отслеживать, а гораздо раньше. Но чего нет — того нет. Про артефакт, по данным которого и составляют списки «зачисленных» в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс, написано всё в той же «Истории Хогвартса». И такой артефакт — единственный в своём роде. Но подстраховаться не мешает, да и в маггловском мире всё же не стоит злоупотреблять палочковым колдовством.       В общем, весь предэкзаменационный месяц, он же май, занимался именно этим — переводил свои полученные за этот год умения в беспалочковый аналог. Ну, что я могу сказать — это не просто тяжело, а сверхтяжело. Понятно, почему народ не спешит осваивать такой вид волшебства. Сил на заклинание приходится выделять в десяток раз больше, чем при использовании концентратора, сиречь волшебной палочки, а самое обидное в том, что восемь десятых выделенного ухают в пустоту окружающего пространства. В никуда. Без малейшего КПД. Может, это я ещё не слишком натренированный, но с меньшим объёмом вливаемого у меня вообще ничего не получалось наколдовать. Впрочем, не все из изученных за этот год заклинаний вообще получались в беспалочковом варианте.       Но кое-что всё же мною было отработано: Аллохомора, Инсендио, Репаро, Левиоса во всём своём множестве вариаций.       Тем временем у Поттера и Ко с Хагридом развивалась драма на сцене театра абсурда: отправь дракона восвояси. Закономерный итог с их поимкой, лишением баллов и отправкой на отработку в Запретный лес.       Драко теперь ещё на меня дулся. Мол, я, такой-сякой, знал, что у Хагрида в хижине дракон проживает, но не соизволил сделать так, чтобы и друг мой, Драко, смог полюбоваться на это чудо. Он же тоже хоть одним глазком хотел увидеть живого дракона. А узнал случайно, Поттера с Уизелом хотел подставить, вот и следил. Получилось увидеть только в окошко. А хотелось и погладить его, пока он маленький да относительно безопасный. К взрослой особи пойди-подберись, если ты не драконолог. Да и те регулярно увечьями от своих подопечных полученными щеголяют.       Экзамены пришли вовремя, не опоздав ни на минуту. Да и как должно быть иначе? Сдавал я их успешно. Как бы ни пытались завалить некоторые преподы — не получилось. И теорию, и практику я выполнял уверенно, быстро и качественно. Что касается теории — не разливая воду по пергаменту, отвечал чётко и кратко на заданные вопросы, а потому отстреливался достаточно быстро. Однако, покидал Большой Зал, где и устанавливались парты для экзаменующихся, не в числе самых первых — придерживал сдачу пергамента, не хотелось так уж сильно выделяться, но где-то в серединке.       На практике… Флитвик весело и задорно хлопал в ладоши, наблюдая за тем, какой вальс станцевала моя пара — не один, а пара ананасов, а у меня даже руки не задрожали. МакКошка злобно поджимала губы, принимая от меня безупречную табакерку, да ещё и с вычурными вензелями, а это балл сверху за художественность. И так по всем предметам. Последним предметом мы сдавали Историю Магии. Вот тут-то Поттер и наделал шороху со своей шрамоголовой проблемой и начал ресницами своих глазюк по галлеону что-то изображать, сигналя азбукой Морзе Уизелу.       «Зря, Уизел тебя не поймёт. Он Морзянку не знает!» — хмыкнул я, понимая, что финальный аккорд случится сегодня ночью.       В смысле Поттер потащит своих друзей в пасть к трёхголовому монстру, в народе прозванного Пушком. Утрирую, Пушком цербера нарёк, конечно, Хагрид. Тоже мне Герой. Ну и пусть тащит. Они, насколько мне помнится, со всем справятся, пусть и немножко их потреплет. А вот не фиг мнить из себя Геракла, Геркулеса и прочих мифических Героев. Тем более, что они ещё не достигли даже самого юного возраста из всех Героев, когда они, герои, отправились свершать свои подвиги. А я вот книги сдам в библиотеку и подготовкой к лету займусь.       Не получилось. И хоть народу было на лестнице, по которой я спускался, до «горлышка» — много таких, как я библиотеку решило навестить — всё-таки меня столкнули. И полетел я кубарем. Никто не почесался помочь, скорее, споро отпрыгивали с пути «пушечного ядра», кое я изображал своим тельцем. Результат? Сломанная нога (попала в исчезающую ступеньку), обе руки, опять пара многострадальных рёбер, сотрясение… Хорошо, хоть вообще живой.       Теперь вот кукую в Больничном Крыле. Весь день, да и ночь, проспал под действием Сна без сновидений. А наутро обнаружил, что нашего полку прибыло. Ну как же — Гарри Поттер! Его на соседнюю с моей койкой уложили, только и того, что ширмочкой разгородили. Слушаю занимательный разговор между директором и Поттером. Интересно, Дамблдор в курсе, что Гарри тут не один такой страждущий? Или не принимает меня пока в расчёт? Хотя да, от той убойной дозы зелий, что влила в меня мадам Помфри, я ещё долго не должен был очнуться. Но очнулся. Теперь изображал из себя глубоко спящего.       — Добрый день, Гарри, — произнес Дамблдор.       — Сэр! — произнес Гарри слабым голосом, тщетно пытаясь подняться. — Камень! Это был Квиррелл! Камень у него! Сэр, торопитесь…       — Успокойся, мой дорогой мальчик, ты немного отстал от времени. — Голос Дамблдора был приветлив и спокоен. — Камень не у Квиррелла.       — Но тогда у кого? Сэр, я…       — Гарри, пожалуйста, тихо, — попросил Дамблдор. — Иначе мадам Помфри выставит меня отсюда.       Послышалось шуршание накрахмаленного постельного белья. Видимо, Поттер попытался привстать и оглядеться.       — Знаки внимания от твоих друзей и поклонников, — пояснил Дамблдор, видимо, отвечая на вопросительный взгляд или что-то подобное. — То, что произошло в подземелье между тобой и Квирреллом — это строжайший секрет, и потому нет ничего удивительного в том, что его знает вся школа. Кстати, я полагаю, что именно твои друзья, Фред и Джордж Уизли, попытались передать тебе в подарок сиденье от унитаза. Не сомневаюсь, они полагали, что тебя это развлечет. Однако мадам Помфри сочла это несколько негигиеничным и конфисковала сиденье.       — Я давно здесь? — перебил его Гарри.       — Три дня.       «А-а-а? Это что же? И я тут уже четвёртый день валяюсь? Получается завтра последний вечер, а послезавтра по домам? Ничего себе!!!»        — Мистер Рональд Уизли и мисс Грэйнджер будут весьма счастливы, что ты, наконец, пришел в себя. Они были крайне обеспокоены твоим состоянием.       — Но, сэр, а как же камень…       — Я вижу, что он волнует тебя больше всего остального.       В мизерную щелочку между полотнами ширмы я видел непосредственно Дамблдора. Заметил, как улыбка сползла с лица Дамблдора.       — Что ж, поговорим о камне. Профессору Квирреллу не удалось отобрать его у тебя. Я появился как раз вовремя, чтобы помешать ему это сделать. Хотя должен признать, что ты и без меня неплохо справлялся.       — Вы были там?! — воскликнул Гарри. — Вы получили сову, которую послала Гермиона?       — Должно быть, мы разминулись в воздухе. Как только я прибыл в Лондон, сразу стало очевидно, что я должен находиться как раз в том месте, которое я покинул. Я прибыл вовремя и успел стащить с тебя Квиррелла…       — Значит, это были вы, — произнес Гарри, и ещё раз тихо повторил. — Это были вы…       — Я боялся, что опоздал, — признался Дамблдор.       — Да, вы чуть не опоздали, — согласился Гарри. — Еще немного, и он бы вырвал у меня камень…       — Я боялся не за камень, — мягко поправил его Дамблдор, — а за тебя.       «Лицемер несчастный! За Гарри он боялся, ага!»       — Схватка отняла у тебя все силы, и ты едва не погиб. В какой-то момент я даже подумал, что это произошло. А что касается камня, то он был уничтожен.       — Уничтожен? — недоверчиво переспросил Гарри. — Но ваш друг, Николас Фламель…       — О, так ты знаешь о Николасе? — судя по голосу, Дамблдор был очень доволен этим обстоятельством. — Ты все разузнал, не так ли? Что ж, мы с Николасом немного поболтали и решили, что так будет лучше.       — Но это означает, что он и его жена умрут, не так ли? — продолжал недоумевать Гарри.       — У них имеются достаточные запасы эликсира для того, чтобы привести свои дела в порядок. А затем — да, затем они умрут.       «Падла, теперь ещё и пытается повесить на совесть ребёнка смерть каких-то совершенно левых чудиков! Только я сомневаюсь, что в ловушке был действительно камень, а не подделка. Да и что стоит алхимику, который когда-то создал один камень, создать и второй?»       — Такому молодому человеку как ты это кажется невероятным, — тем временем продолжал Дамблдор, — но для Николаса и Пернеллы умереть — значит лечь в постель и заснуть после очень долгого дня. Для высокоорганизованного разума смерть — это очередное приключение. К тому же камень — не такая уж прекрасная вещь. Представь себе — он может дать столько денег и столько лет жизни, сколько ты захочешь! То есть две вещи, которые в первую очередь выберет любой человек. Но беда в том, что люди, как правило, выбирают то, что для них является наихудшим.       «То есть пытаешься внушить, что бесконечная жизнь и деньги на обеспечение этой бесконечной жизни — ЗЛО по определению? Только потому, что не досталось тебе, старый ты мудак? Ты чем ребёнку мозги засоряешь? Шут ты гороховый!»       Воцарилась тишина. Гарри лежал, Дамблдор что-то мурлыкал себе под нос и рассеянно улыбался.       — Сэр! — наконец окликнул его Гарри. — Я тут подумал… Сэр… даже если камень уничтожен, Волде… Я хотел сказать, Вы-Знаете-Кто…       — Называй его Волдемортом, Гарри. Всегда называй вещи своими именами. Страх перед именем усиливает страх перед тем, кто его носит.       — Да, сэр. Я хотел спросить: ведь теперь Волдеморт будет искать другой способ вернуть себе силы, правда? Я имею в виду, ведь он не исчез навсегда?       — Нет, Гарри, — согласился Дамблдор. — Он все еще где-то здесь, возможно, ищет новое тело, в которое мог бы вселиться… Так как он не является живым существом в полном смысле этого слова, его нельзя убить. Он бросил Квиррелла умирать — ведь он безжалостен не только к врагам, но и к союзникам. Однако ты не должен огорчаться, Гарри, пусть ты всего лишь на какое-то время отдалил его приход к власти. Но в следующий раз найдется кто-то другой, кто будет готов сразиться с ним. И это несмотря на то, что наша борьба против него кажется заранее проигранной. А если его возвращение будет отодвигаться все дальше и дальше, возможно, он никогда не будет властвовать.       «И вот что этот старый хрыч только что хотел сказать? — сам себе задал я вопрос. — Да, Гарри, Это не померло и тебе ещё сражаться с ним и сражаться? В то же время намекнул на то, что некто другой — он, Дамблдор, а кто ещё не побоится сразиться-то с Великим Злом (?) — после того, как Поттер Этого ослабит, заберёт всю Славу себе? Иначе зачем тут же настраивать на пессимистичный лад, говоря, что «наша борьба против него кажется заранее проигранной»? Бред сивой кобылы».       — Сэр, есть еще кое-что, что я хотел бы узнать, если вы мне расскажете, — тихо, но настойчиво произнес Поттер. — Я бы хотел знать всю правду…       — Правду… — вздохнул Дамблдор. — Правда — это прекраснейшая, но одновременно и опаснейшая вещь. А потому к ней надо подходить с превеликой осторожностью.       «Да прекрати ты уже засирать ребёнку мозг!»       — Однако я отвечу на твои вопросы — если, конечно, у меня не будет достаточно веской причины для того, чтобы промолчать. Если я не смогу ответить, прошу меня простить: я промолчу, потому что ложь недопустима.       — Хорошо. Волдеморт сказал, что убил мою мать просто потому, что она пыталась не дать ему убить меня. Но я не могу понять, зачем ему вообще понадобилось убивать меня?       На сей раз Дамблдор вздохнул куда глубже.       — Увы, Гарри, на этот вопрос я не могу ответить. По крайней мере, сегодня и сейчас. Однажды ты узнаешь… а пока забудь об этом. Когда ты будешь старше… Я понимаю — наверное, это звучит неприятно. Тогда когда ты будешь готов, ты все узнаешь.       «Скотина. Как сражаться с Волдей в подземельях замка, так Гарька взрослый, а как получить всю полноту информации — хрен тебе. А то ещё сбежишь от моих манипуляций. Мозги-то, оказывается, у этого шрамоголового всё же имеются!»       — А почему Квиррелл не мог прикоснуться ко мне?       — Твоя мать умерла, пытаясь спасти тебя. Если на свете есть что-то, чего Волдеморт не в силах понять, — это любовь. Он не мог осознать, что любовь — такая сильная любовь, которую испытывала к тебе твоя мать — оставляет свой след. Это не шрам, этот след вообще невидим… Если тебя так крепко любят, то даже когда любящий тебя человек умирает, ты все равно остаешься под его защитой. Твоя защита кроется в твоей коже. Именно поэтому Квиррелл, полный ненависти, жадности и амбиций, разделивший свою душу с Волдемортом, не смог прикоснуться к тебе. Прикосновение к человеку, отмеченному таким сильным и добрым чувством, как любовь, вызывало у него нестерпимую боль.       Дамблдор замолчал и начал с интересом изучать сидевшую на подоконнике птичку.       «Пиздец. По такой логике никто из Меченных тоже по идее не может прикасаться к Поттеру не испытывая боли! Рабская метка на их руках — тоже суть частичка этого придурка полупризрачного! Но это же не так?! В чём Гарри ещё предстоит убедиться не далее как этим летом!»       — А мантия-невидимка, — вдруг спросил Поттер. — Вы знаете, кто мне ее прислал?       — Когда-то твой отец оставил ее мне. А я подумал, что, возможно, она тебе понравится, — глаза Дамблдора засияли. — Полезная вещь… Твой отец в основном использовал ее для того, чтобы тайком пробираться на кухню в поисках еды. Это было, когда он учился в Хогвартсе.        «Ну, ну. Заливай. Чтобы тайком пробраться на кухню в поисках еды. Ага. Снейпа она ему была нужна травить, а не на кухню наведываться. Хотя одно другому не мешает».       — И еще кое-что, — никак не мог успокоиться Гарри.       — Давай, — приободрил его Дамблдор.       — Квиррелл сказал, что Снейп…       — Профессор Снейп, Гарри, — поправил его Дамблдор.       — Да, верно, Квиррелл сказал, что он меня ненавидит, потому что он ненавидел моего отца. Это правда?       — Да, они испытывали друг к другу сильную неприязнь, — признал Дамблдор после секундного раздумья. — Примерно как ты и мистер Малфой.       «Чушь. Несусветная. Малфой неприязни к Поттеру не испытывает. Негодует, раздосадован — да. Но не ненавидит».       — А затем твой отец сделал кое-что, чего Снейп так и не смог ему простить.       — Что? — выдохнул Гарри.       — Он спас ему жизнь.       — Что?       «Что-о-о?! А не Поттер ли старший на пару со своим дружком Блэком сначала создал эту ситуацию, когда жизнь Снейпа оказалась в опасности, а потом сам же и наложил в штаны, поняв, что смерть студента, даже такого, как Снейп, может выйти боком? Как бы не Азкабаном? Спас он, ха! Не Снейпа он спасал, а собственную задницу!»       — Да-а-а… — мечтательно протянул Дамблдор. — Меня всегда забавляло то, какими странными путями порой следуют человеческие мысли. Профессор Снейп не мог смириться с тем, что остался в долгу перед твоим отцом… Я думаю, что именно поэтому он приложил столько усилий к тому, чтобы спасти тебя. Профессор Снейп верил, что таким образом он вернет долг твоему отцу. И спокойно сможет продолжать ненавидеть память о нем…       Минуту после этого высказывания царила тишина.       — И, сэр, еще один вопрос…       — Всего один? — улыбнулся Дамблдор.       — Как мне удалось достать камень из зеркала?       — А! — воскликнул Дамблдор. — Я рад, что ты задал этот вопрос. Это была одна из моих самых гениальных идей. Видишь ли, я сделал так, что только тот, кто хочет найти камень — найти, а не использовать, — сможет это сделать. А все прочие могли увидеть в зеркале, как они превращают металл в золото и пьют эликсир жизни, но не более того. Иногда мой мозг удивляет меня самого… А теперь достаточно вопросов. Я предлагаю тебе заняться этими сладостями. О! Драже на любой вкус «Берти Боттс»! В юности мне не повезло: я съел конфету со вкусом рвоты. И боюсь, что с тех пор я несколько утратил к ним интерес. Но вот эта конфетка кажется мне вполне безобидной, как ты считаешь?       Дамблдор улыбнулся и закинул в рот золотисто-коричневую карамельку. И тут же поперхнулся.       — Не повезло! — выдавил он. — Вкус ушной серы, не самый приятный на свете, ты не находишь?       На этом Дамблдор оставил нас в «одиночестве». Сомневаюсь, что Поттер знал, что он в Больничном Крыле не единственный пациент. Через некоторое время, за которое мадам Помфри пришла проверить, как мы тут «поживаем», влила в меня, потом в Поттера очередную настойку, в помещение влетели две трети остального Золотого Трио. Меня опять не заметили — я же был по-прежнему скрыт ширмой и лежал тихо.       — Гарри! — завопила Гермиона, кидаясь к нему. — О, Гарри, мы были уверены, что ты… — Гермиона осеклась, не произнося слово «умрешь». — Дамблдор был так обеспокоен…       — Вся школа говорит о том, что случилось, — сообщил Рон. — А что там произошло на самом деле?       Мне тоже это было весьма любопытно. Я вроде и «знал», но хотелось проверить свои «знания». Поттер меня не «разочаровал». Почему в кавычках… Хм. Так как в отличие от своих друзей он-то уже знал, что тут ещё один пациент обретается, да ещё и со Слизерина. Но всё равно начал трепаться — не заткнёшь.       — Значит, камня больше нет? — спросил Рон, когда Гарри замолк, а я услышал в его голосе какие-то непонятные для меня нотки: то ли зависть, то ли… Непонятные. — Значит, Фламель умрет?       — Я тоже задал этот вопрос, — кивнул Гарри. — А Дамблдор сказал… сейчас вспомню… Он сказал, что для высокоорганизованного разума смерть — это очередное приключение.       — Я всегда говорил, что он сумасшедший, — с обожанием в голосе откликнулся Рон.       «Ну, и чего от этого хорошего?! Зачем такое обожание-то высказывать? Страшно должно быть, что вы все у этого сумасшедшего в руках и в полном подчинении! А вы радуетесь, придурки. В следующий раз помрёте. И что? Тоже с обожающей улыбкой на губах и во взгляде? Сам ты чокнутый на всю голову, Уизел!»       — А с вами, что было после того, как мы расстались? — в свою очередь поинтересовался Гарри.       — Ну, я вернулась назад, привела в порядок Рона — это оказалось непросто, — Гермиона закатила глаза, я это видел, потому что она оказалась на том же месте, что и Дамблдор до этого. — А потом мы поспешили туда, где спят совы. Но на выходе из школы столкнулись с Дамблдором. Он уже все знал, представляешь? Он просто спросил: "Гарри пошел за ним, да?" — и полетел на третий этаж, к люку.       — Ты думаешь, он специально так все подстроил? Может, он хотел, чтобы именно ты это сделал? — задумчиво спросил Уизли. — Раз это он прислал тебе мантию-невидимку и все такое…        «Да неужели?! У этого говнюка тоже есть мозги? Или — это игра для одного зрителя? По приказу кукловода. Проверка — дошёл ли Герой до нужной кондиции отупения или ещё нет?»       — Ну, знаете! — взорвалась Гермиона. — Если это он… Я хочу сказать, это ужасно, ведь тебя могли убить…       «Ну-у-у, ёбт! Неужели ты всё ещё думаешь, что все события, что с вами происходили на протяжении всего этого года, совершеннейшие случайности? Какая же ты тогда умная? Ду-ур-ра!»       — Да нет, все было правильно, — после паузы ответил Гарри. — Он странный человек, Дамблдор. Я думаю, что он просто хотел дать мне шанс. И что он, в общем, знает обо всем, что здесь происходит. Так что Дамблдор был в курсе того, что мы задумали.       «Аллилуйя! Мозги всё же имеются и пока не атрофированы… Жаль только, что дошёл он до этой мысли только с подачи…»        — Однако вместо того, чтобы остановить нас, он меня кое-чему научил, подготовил меня к тому, что должно было случиться.       «Нет. Всё-таки мы его теряем. Он, что, действительно, сам готов лезть в петлю, чтобы сделать что-то хорошее и значимое для того, кто его жизнь ни в грош не ставит?»       — Не думаю, что я случайно нашел зеркало Еиналеж, — это он подталкивал меня к тому, чтобы я его нашел, и сам объяснил мне, как оно действует.        «Есте-с-с-с-но!»       — Мне даже кажется, это он решал, есть ли у меня право встретиться один на один с Волдемортом. И я доказал, что готов к этому…       «И это все твои выводы? Мдя-я-я. Пациент скорее мёртв, чем жив…»       — Нет, Дамблдор действительно псих! — гордо воскликнул Рон.       «Ну и чем тут гордиться, придурок? Тем, что тебя вместе с Золотым мальчиком в расход пустили?»       — Слушай, Гарри, тебе тут не следует залеживаться — завтра будет банкет по случаю окончания учебного года. Конечно, особенно праздновать нам нечего — разумеется, соревнование между факультетами выиграл Слизерин, да и в квиддиче мы не преуспели. В последней игре, которую ты пропустил, нас начисто разнесли ребята из Когтеврана — как паровым катком раскатали. Но еда на банкете будет вкусной, это я тебе обещаю…       «Всё? Озарений больше не будет? Переводишь разговор на жратву? Такие приключения, а впечатлений на пару минут? Дальше всё желудок застил? Или ты уже всё, что тебе было нужно, выяснил. В том духе, что Герой всё ещё имеет адекватность, но вполне готов дойти до окончательной кондиции тупизма?»       В этот момент в комнату вошла мадам Помфри.       — Вы уже пятнадцать минут тут сидите, — строго заявила она. — А теперь — марш отсюда!       Той ночью я не спал. Выспался уже, да и мысли вертелись тяжёлыми комьями. Мадам Помфри меня ещё пока не отпустила, но и зелье давать уже не стала, мол, и так уже передозировка, но она не могла смотреть на мои мучения. Теперь же всё почти зажило. А вот Поттеру, несмотря на его довольно активное сопротивление, зелье Сна без сновидений она влила, так что «поговорить» не вышло.       А утром нас «выпустили» из заточения, и Поттер вприпрыжку убежал к своим друзьям, едва мазнув по мне ничего не выражающим взглядом. Потом был пир, так и хотелось сказать — «во время чумы», баллы, что начислил старик гриффиндорцам. В итоге Гриффиндор выиграл школьный кубок, на что Маркус Флинт только оскалился, в зловещей улыбке.       — А я предупреждал! — прошипел Теодор.       Крики, шум, радость всех и вся — трёх факультетов, не считая нашего. И никому не было дела до того, что наградили гриффиндорцев, если уж судить по букве закона, за НАРУШЕНИЯ всех всевозможных правил, а не за их исполнение. Вот так и плодятся мысли: никому нельзя, но нам-то можно, сам Дамблдор «разрешил» и даже наградил. А утром мы все отправились в Хогсмит на станцию, где и сели в Хогвартс-Экспресс.       Каникулы начались.       Почти.