sillage

      По этажу разносятся грохот и чьи-то громкие ругательства. Толпа из учеников уже собралась в круг, громким шёпотом обсуждая, что же произошло.  — Что такое? — устало спрашивает Лермонтов у активно размахивающего руками и что-то тараторящего Гоголя.  — Там! Пушкин! Маяковский! Ка-а-а-а-ак трахнул! Грохот на весь этаж! — прерывисто и быстро пытался пояснить тот, резко потянув парня за руку и пробираясь сквозь толпу.       В центре развернулась интересная картина — раскиданная груда учебников, скинутые пиджаки и двое юношей, свирепо глядящих друг на друга. Маяковский возмущённо взмахивал руками и вещал что-то одному ему понятное, повторяя периодически: «Тебе это ещё обернётся, Пушкин». Сам же Александр стоял и в упор смотрел на Владимира, разминая кулаки и вот-вот готовый броситься в драку с этим любителем дебатов. А ещё сильно раздражали фанатки главного редактора школьной газеты. — Коль, ты можешь объяснить, кто кого трахнул-то? — с лёгкой усмешкой спросил Михаил. — Да никто никого! Маяковский Пушкина задел плечом, тот в ответ как ударил, вот Вову и понесло! — возмутился Коля и пихнул друга локтем в бок. Тот поморщился от лёгкого удара и пошёл в самый центр разворачивающегося действа. Что он делает? Ему же попадёт! Он что, бессмертный? Наглец! пошёл шёпот над толпой, давя на нервы Михаилу. Глубоко вдохнув, Лермонтов встал прямо против Пушкина и с громким хлопком влепил ему пощёчину. Тот удивлённо вздохнул и внимательно посмотрел на парня. Мишель же, стушевавшись, развернулся и быстрым шагом вышел из центра, хватая Николая за рукав пиджака их формы и направляясь в кабинет истории. Сам же Пушкин стоял, держась рукой за горящую после удара щеку и ощущая странное чувство. — Sillage*,— произнёс он первое пришедшее на ум слово. Оглянувшись вокруг, он понял, что странного юноши уже нет рядом. В воздухе ещё стоял слабый аромат его одеколона или Пушкину кажется?       — Позор, — со стоном опустил голову на парту Мишель и слегка взъерошил свои волосы. — Да ладно, — усмехнулся Гоголь, уже начиная накидывать очередную статью о сегодняшних происшествиях для школьной газеты. — Можно подумать, ты редко поступаешь безрассудно. — Блять, — тихо шепнул тот и повернул голову к окну. Там начинали собираться густые тучи.       Достоевский удивлённо смотрел на в кои-то веки тихо сидящего Пушкина, уткнувшегося в свою тетрадь со стихами. — Саш, что-то случилось? Опять с Вовой подрались? — тихо спросил Фёдор, садясь напротив старого друга. — В том то и дело, что нет, — выдохнул Александр, поднимая глаза от тетради, переключая внимание на одноклассника. — Мне пощёчину влепили. Достоевский рассмеялся про себя, внешне показывая только снисходительную улыбку. — Это был новенький из параллели, — и улыбка с лица Фёдора тут же сползла. — Знаешь, он… Он заинтересовал. Скрылся сразу после того, как ударил меня. — Это тот, кто с Гоголем постоянно ходит? — уточнил Достоевский, смотря куда-то поверх Пушкина, думая о чём-то своем. — Вроде да, не знаю. Он когда подошёл, я больше будто никого не видел. И это чувство после его ухода. Sillage.       Уже опустевшие школьные коридоры, где-то проходят старшеклассники, занятые написанием эссе или докладов для дополнительных оценок. Так и Лермонтов остался, чтобы написать для учительницы литературы эссе о писателях XVIII века. «Глупая женщина, не понравилось ей, видите ли, моё мнение о творчестве D», — раздражённо думал юноша, грубо чиркая ручкой по бумаге, параллельно листая справочники и перечитывая биографии писателей. — Пожалей бумагу, она не заслужила такого грубого отношения, — раздался над ухом чей-то насмешливый голос. Мишель нервно повернул голову в сторону говорящего и с облегчением обнаружил — Пушкин. — Ах, это вы? — произнёс юноша, слегка смущаясь и утыкаясь в бумагу. — А ты кого-то ожидаешь? — Пушкин расслабленно сел напротив и закинул ноги на второй стул. На этот вопрос Лермонтов промолчал, продолжая писать эссе. В воздухе стоит напряжение, такое плотное, что, казалось, руками можно пощупать.       Достоевский выходит из кабинета физики, где помогал учителю убирать лотки после лабораторных работ. Подходя к повороту, он переходит на медленный крадущийся шаг, прислушиваясь к шорохам за углом. Вставая у самой стены, Фёдор выглянул. Открывшаяся картина заставила парня тихо охнуть. Прямо за углом его друг прижимает к стене того самого наглеца. Пушкин вжимает Лермонтова в стену, страстно что-то шепча на ухо стремительно краснеющему юноше, неуверенно что-то объяснявшему, и скользя пальцами по его шее. Лермонтов же слабо упирается руками в грудь редактора школьной газеты, пытаясь хоть немного отодвинуть его. Тот же лишь сильнее давит на парня, и его губы уже не ласкают нежное юношеское ухо, а переходят на налитую кровью щеку, мягко целуя. Достоевский негромко выругался и спрятался за угол, невольно привлекая внимание парней.       Выйдя из библиотеки, Пушкин решил долго не церемониться и тут же прижал Мишеля к ближайшей стене. Тот невольно охнул от удара и испуганно смотрел на редактора, нависшего над ним, как хищник над жертвой. — Mon cher**, — шепнул на ушко юноше Александр. — За что же ты меня сегодня ударил? — Я… я, — Лермонтов стушевался и отвёл взгляд, упираясь руками в грудь Александра. — Простите, я хотел предотвратить драку. Вы уже были готовы броситься с кулаками на Владимира… — Ты решил отвлечь моё внимание на себя, mon cher, — усмехнулся он и губами повёл по ушному хрящу. Это действие заставило Мишеля нервно вздохнуть и сильно покраснеть. Тем временем Пушкин продолжал шептать что-то неразборчивое юноше, продолжая смущать его. — Александр, умоляю, прекратите, — с паузами прошептал Мишель. — Я ещё не начинал, — произнёс тот в самое ухо и перешёл губами на красную щеку, мягко целуя. Щека парня была горячая и красная от смущения, и по-детски мягкая, что не могло не очаровать. — Сharmant ***, — продолжал шептать Пушкин. За углом послышалось чьё-то ругательство, отвлекая Пушкина от увлекательного занятия. Рядом стоящий Лермонтов от напряжения начал со стоном сползать по стенке. Александр подхватывает его и под руку ведёт к лестничному пролёту, постоянно оглядываясь и всматриваясь в темноту.       Двое юношей стоят в воротах лицея и смотрят друг на друга: один заинтересованно, второй смущённо. Пушкин с улыбкой подходит к юноше, кладя руку тому на щеку и заглядывая прямо в глаза. Тот смущённо опускает глаза, но голову не отводит, позволяя ласкать свою щеку пальцами. — Мы так и не имели честь познакомиться, mon cher, — рассмеялся Александр. — Да… Михаил Лермонтов, — юноша протянул руку для знакомства. — Александр Пушкин, — тот склонился в шутливом поклоне и поцеловал тыльную сторону руки Михаила. — Значит, Мишель, — вновь улыбнулся он. Сам Мишель на эти действия вновь невольно засмущался, и вырвал руку из чужой ладони. Глубоко вдохнув, Мишель подался вперёд, опаляя горячим дыханием щеку Пушкина. Чуть погодя, он прижался губами к щеке и тут же отодвинулся, заливаясь краской и пряча лицо в шарфе.       Они стояли в воротах школы чуть поодаль друг от друга и смотрели глаза в глаза. — До встречи, Александр, — тихо произнёс Михаил, разворачиваясь в сторону своего дома и начиная свой путь. — До встречи, Мишель, — ответил позднее Пушкин, в тот момент, когда юноша отошёл уже достаточно далеко, чтобы начать сливаться с вечерним пейзажем. А в воздухе висело ощущение его присутствия. — Sillage, — усмехнулся Александр.