Черные осколки снов

      Юноша стоял под дождём, освещённый красной неоновой вывеской, придающей его образу какого-то таинственного нуара. По чёрной коже его куртки скатывались свежие капли холодного осеннего дождя, а в руке тлела почти законченная сигарета. Мэловин стоял на входе у одного караоке бара, в котором любил смотреть на неизвестных миру исполнителей в самых разных жанрах, от кантри до рока. Люди пытались воплотить в жизнь свои самые потаённые мечты и хоть на мгновение стать чем-то большим, вылезти из своей кожи клерков, разорвать порочный круг разочарований. И ведь кто-то действительно мог стать известным... Остатки сигареты упали на холодную мостовую, и Мэл небрежно затушил бычок носом своих черно-белых кроссовок, с которыми никак не мог расстаться. Они исправно служили и служат ему верой и правдой. С чего бы он хотел с ними расстаться? Мэловин аккуратно повёл рукой, запустив свои тонкие пальцы в волосы цвета крыла ворона, зачесывая непослушную мокрую чёлку назад. Столько времени уходит чтобы сделать причёску, но все бестолку, если любая стихия так и нарочит все сломать.       Бар был в тёмных цветах, глубокий бардовый, темное дерево и все это освещено лампами, отдающими тёплыми оттенками жёлтого добавляли некой уютности. Это место ничем не пахло, какой-то пустой и холодный воздух наполнял здание. Повсюду висели фотографии людей, которые пели в этом баре, они на них были такими счастливыми. От этих застывших картинок веяло какой-то ностальгией. Становилось всё тоскливей. На другом конце зала, на небольшой сцене, освещённой одиноким прожектором, выл пьянчуга какую-то до боли знакомую грустную мелодию, которую невозможно было разобрать. Терпкие, как приторно-сладкая карамель, слова слипались друг с другом образуя какую-то неразборчивую массу из звуков. Его плавные движения пропитые алкоголем и горечью сопровождались неживыми, отчуждёнными взглядами посетителей, которых было достаточно много. Почему-то все казались черно-белыми, будто вылезли из нуарных картин Нью-Йорка, где правила скупость цветов и строгость. Мэл медленным шагом прошёл к барной стойке. Достав руки из тёплых карманов своей кожанки, он помог себе сесть на высокий стул. Юноша вальяжно оперся на стеклянную поверхность. - Мне как обычно, - прошипел темноволосый парень, почувствовав на себе ленивый взгляд бармена. Мэл изучающе посмотрел по сторонам, внимательная обвивая каждую деталь, двумя разными взглядами одновременно. Отчужденный серый взгляд и сияющий белый. В свое время он любил этот образ, а потом он сменялся один за другим, но именно одноглазый чёрт принес ему столько радости в жизнь, что уже потом не смог с ним расстаться. В зале стояли бархатные кресла, чуть темнее цвета крови, круглые столики из тёмного дерева, на котором стояли одинокие свечи, от которых не пахло воском. Все было так отчужденно и тепло одновременно. Мэла привлекало это место, здесь люди не пытались показать свои вычурные попытки жить вторую жизнь. Они смиренно осознавали, что были никем. Все было так натурально, но и не лезло в душу, он ощущал здесь полное умиротворение. Забавно, что после такой бурной жизни, он выбрал тихий и спокойный образ жизни. А может... он просто привыкал. Привыкал к жизни, похожую на потерявшую вкус жвачку, которую растягивает маленький ребенок от скуки. Наконец пьяница закончил свое завывание, раздались одинокие аплодисменты. Они будто вспышками ударили по ушам Мэла. А если бы его так же встретила публика? Внутри все похолодело, но снаружи ни одна мышца его лица не дернулась. Каменный холод внутри, каменное лицо снаружи. В локоть уперся граненый бокал с янтарной танцующей жидкостью внутри, в которой красовался круглый ледяной шарик. Раньше он не позволял себе такие крепкие напитки, но когда уже терять нечего, тебя уносит волна соблазнов и хочется все попробовать, все сделать. Неважно, чем это закончится, главное, что теперь всё возможно. Пока Мэл, потупив взгляд, смотрел на виски, на сцене уже готовился другой исполнитель.       Молодой парнишка, на голове которого красовалась черная шапка, из под которой торчала шоколадная челка, напоминающая осенние вихри, когда ветер подхватывал уже потемневшие листья. Под челкой были спрятаны два грустных глаза цвета ореха. На фоне всего они казались самым живым, что было в радиусе десяти километров. Даже необычные цветные глаза Мэла не отдавали этим живым блеском, даже больше, они блекли на фоне, казалось бы, самых обыкновенных ореховых глаз. В них будто танцевали два диких огонька. На парне был темный свитер, который подчеркивал абсолютно все угловатые контуры его тела, выделяя его худобу, темные джинсы плотно лежали на его худощавых ногах. Он казался таким маленьким на сцене, и только его черные кроссовки на нем казались какими-то невероятно большими, что заключало его в объятия образа "сверчка" из древнего мультфильма " Мария и Мирабелла". Мэловин не был впечатлен этой фигурой. Более того, он сразу повесил на него ярлык "непонятного наркомана" из-за странного цвета кожи и неестественной худобы. Он не ожидал услышать что-то выдающееся. Поставил в один ряд с предыдущим пьянчугой. - Добрый вечер, дорогие друзья, - промямлил юноша, поправляя стойку для микрофона перед собой, которая ему все никак не подходила под рост, - сегодня впервые пою в этом баре. Здесь у вас так атмосферно. Песня, которая сейчас прозвучит, может быть вам знакома. Для меня она особенная, но пою я ее очень редко. В свое время она вознесла меня до небес, я смог коснуться звезд... - юноша сделал какую-то паузу... и опустив взгляд, он замер в полуулыбке. - Кто он? - Лениво спросил Мэл у бармена, разглядывая замеревшего парня, можно было слышать только его тяжелое дыхание застывшее на губах. Мэловин не удосужился даже напрячь глаза, чтобы разглядеть по-получше, он всё еще видел вместо юноши какое-то темное пятно. Мужчина, стоявший по ту сторону барной стойки, лишь как-то издевательски усмехнулся, чем притянул внимание Мэла еще больше. Его заинтриговала данная реакция. Так кто же это? - Я помнил всё и всё забыл... - Мэловин поперхнулся. Он знает эту песню, слышал ее из каждого окна, от каждого человека. Она буквально преследовала его, а этот голос... Костя Бочаров не слышал этот ласковый дребезжащий тембр в живую уже лет двадцать. Этот голос ведь так и не явился на встречу, и не записал песню. Его менеджер всю ночь тогда искал Никиту, а тот, как оказалось, уехал в другой город по своим делам, - кого искал, кого любил, - а "Пьяное солнце" не потеряло еще хватки и по прежнему било в самое сердце. Или Костя не мог поверить своим глазам и ушам, что снова видит перед собой совсем неизменившегося Никиту Алексеева, - я проходил сквозь эти стены. - Он здесь уже полгода. С самого открытия, приезжает в город три раза в неделю и поет свои песни, каждый раз в новом месте. Вроде как певцом был. Говорят с ним случилась что-то страшное и он просто пытается хвататься за былые дни. Он как призрак, появляется, влюбляет в себя и исчезает, - бармен глазами поедал хрупкого исполнителя, у которого были очень тонкие руки, с практически резными пальцами, созданные самым искуснейшим из мастеров. В лучах света, они казались мраморными, а сам он был похож на фарфоровую куклу. Смотреть можно, трогать нельзя, иначе разобьется, - он как местная легенда. - Какой же ты сукин сын, - руки сжались в кулаки. Он в упор смотрел на Алексеева, который как и в былое время все так же жестикулировал, поднимая свои руки к небу, все так же звучал, будто его голос лист, дрожащий от каждого порыва ветра, и все так же в уголках его глаз блестели подступающие слезы. Он в молочном свете прожектора был красив словно написанная маслом картина самого лучшего художника, но только вот картины не плачут. А он да, - я не ищу в толпе твой взгляд, а пламенеющий закат... - Костя начал тихо подпевать, едва шевеля губами, он чувствовал эту песню. Чувствовал его исполнителя. Кажется, Никита будто почувствовал его в толпе. Юношу начало трясти, как тогда на евровидении. По его телу будто пробежал электрический разряд, а сердце рухнуло в пятки и разбилось на тысячи черный осколков. На конкурсе они были еще только знакомыми и по-дружески желали друг другу удачи. Они же из одной страны. Никита и Костя считали друг друга неплохими артистами, но не подозревали, что встреча в лифте в Лиссабоне свяжет их на совсем. - Мимо нас, мимо нас Пьяное солнце. Оно уйдет и больше. Ну, что же ты молчишь, не поднимая глаз, мимо нас, - его голос изменился. Можно было почувствовать эти колющие нотки нервозности. Он будто хотел провалится на месте, лишь бы исчезнуть из поля зрения Бочарова. Несмотря на это, зал тоже подпевал. Им понравился образ маленького грустного мальчика, как и прежде. Никто не может объяснить в чем романтичность этого образа. В его чистоте? В его голосе? В его красоте? Или быть может в осколках его сердца, которое может любить? Или уже не может...       Голос тонкой нитью оборвался, а вместе с ним и музыка. Никита забыл как дышать, а свет прожектора был единственным, что он видел перед собой, но и тот стал слишком ярким для него. Все показалось ему невыносимым, и это из-за одного взгляда в толпе, который он так боялся увидеть. Без лишних слов Алексеев попытался исчезнуть из поля зрения людей... Зрители начали аплодировать, как только артист начал покидать сцену. Не завершив песню, он сумел, как и в былые времена, покорить сердца людей. Аплодисменты били по ушам, будто прекрасные, но слишком громкие заряды салюта. Юноша не мог снова привыкнуть к вниманию. Боялся, как трепетная лань. Он оббегал столики, сталкиваясь с влюбленными глазами, которые будто поедали его. Парень никогда и не думал, что будет так боятся их, но причиной такого нарастающего с бешенной скоростью страха были не они. Не публика. Не выступление...Алексеев пронесся мимо Мэловина, буквально в миллиметрах от него. Костя попытался схватить Никиту за локоть, но он ускользнул, как упущенное время, унесшее объятия, тепло, слова... Мэл лишь успел проводить его взглядом. Алексеев взял свое серое классическое пальто и выбежал под дождь.       Он вырвался на улицу, с шлейфом фантомных белых лепестков роз, призраки из его прошлой жизни, липнувшие к ногам. Никита пытался как можно быстрее отдалиться от этого места, безжалостно ступая в холодные лужи. Только вот он не чувствовал их. Ему было глубоко плевать на погоду. Алексеев остановился посреди улицы и как можно сильнее закрыл глаза, так, что он увидел в темноте вспышки самых разных цветов. Капли падали на лицо, скатывались водопадами вниз по острым скулам, подбородку, медленно сползали по шее и пропадали где-то у свитера. Он ничего этого не чувствовал. В отчаянии, юноша схватился за голову. Его часто одолевали приступы страха. Было бы удивительно, если бы это не происходило после того, что с ним приключилось. В голове метались мысли, как фары бегущих на скоростной трассе машин. В таких ситуациях сердце у людей бьется, как барабанная дробь. Сердце Никиты уже давно остановилось. Алексеев не знал, что делать. Вернуться? Объясниться? Так много "но". Парень развернулся на месте и пошел обратно в бар. Он остановился и закрыл руками глаза. Никита не мог заставить себя вернуться. Не мог пересилить чувство вины перед Костей Бочаровым, ведь Алексеев так его подвел. Он стоял маленький, вымокший до нитки, между серыми высотными зданиями, неспособный оторвать руки от своих глаз. Будто снова во тьме и сквозь нее кто-то пытался пробиться к нему. - Почему ты меня оставил? - Никита наконец поднял свои глаза и не смог сдержать эмоций. Алексеев хотел так много сказать, но просто не мог. Смешанные чувства захлестнули его волной соленых слез. Он был рад, он был зол, он был раздавлен, он был окрылен, ОН БЫЛ ВЛЮБЛЁН. Никита не мог сдерживать свои эмоции, и постепенно они начали переходить в истерику, - я тебя не виню. Просто дай мне знать, что произошло? - несколько минут парни просто стояли. Дождь начал медленно стихать. Никита боялся пошевелится. Прошлое впивалось черными осколками в его сердце, в его душу. Отравляло сознание, заставляя то забываться от счастья, то сжиматься от удушающего сожаления. - Мне так жаль, что мы встретились именно здесь, - они с какой-то грустью смотрели друг на друга, - лучше бы и не встречаться, но только не так. Я знаю, что ты хочешь услышать. То что произошло, не твоя вина, - это все еще не являлось полным ответом и Мэл недоумевающие покачал головой, - Кость, просто похорони меня в своем сердце. Это лучшее, что ты можешь сделать для нас обоих. Я здесь не задержусь. - Нельзя так, Никита, - Бочаров сделал шаг вперед, сокращая расстояние между двумя фигурами, промокшие под дождем, которые выглядели так одиноко на фоне дождливого серого города, окруженные высотными темными зданиями, - ты исчез, не сказав ни слова. Просто взял и не приехал. Все связи с тобой оборвались. Я подумал, что все что было между нами сшито белыми нитками, которые ты легко оборвал. Я был зол, думал, ты плюнул мне в душу, а потом понял, что ты пропал совсем. Тебя нигде не было. Ты хоть знаешь сколько лет прошло? Ты осознаешь? - Я... я честно не знаю сколько лет прошло, - Никита покачал головой и попытался уйти от разговора, плавно разворачиваясь, и начав свое движение в никуда, попутно прощаясь с парнем, - Кость, пожалуйста не усложняй, не ищи, не тревожь никого, хватит этого ребячества. Просто отпусти. Прощ... - Двадцать лет, Никита, - крикнул Бочаров. Слова прилетели ему в спину, и как пулей пистолета на вылет, вышли через самое сердце. Никита остановился. Ему казалось, что прошло полгода. Он будто спал. Очень-очень долго, - ты пропал двадцать лет назад. Все СМИ только и говорили о пропаже "Маленького Принца". Столько сплетен, теорий. Все говорили, что тебя убили, черт возьми. Только после двух лет, с твоего номера пришло сообщение "Прости". Я чуть с ума не сошел из-за тебя... Десять лет я потратил на твои поиски. Пока не отчаялся. Теперь я здесь, как и ты. Поэтому забери свои слова назад. И пожалуйста, давай будем вместе. - Костя, мне так жаль... я...

***

      Бочаров проснулся на кровати в своей комнате в белых тонах, в которой горел тусклый больничный свет. Он был до смерти перепуган, повторял имя снова и снова: "Никита, Никита!" - как заедающий диск. Костя залился истеричным криком и начал задыхаться, схватившись за горло. Осознание, что он пару секунд назад видел Никиту и услышал от него "отпусти", перекрыло кислород. Рядом сидел его лучший друг, который был с ним всегда и везде. Он подскочил, взял Костю за руку и попытался привлечь его внимание. Мужчина, не теряя самообладания, сжал руку бывшего певца, чтобы тот полностью обратил свое внимание на него. - Костя, Костя, успокойся! Смотри на меня, смотри на меня, - выцветшие глаза Бочарова резко посмотрели на друга. В них застыли блестящие слезы, которые намеревались сорваться вниз, на впалые щеки, - теперь дыши, давай со мной, - Артем бережно взял вторую руку своего друга и начал медленно дышать, подавая пример Бочарову, который начал успокаиваться, - Вот так вот. Дыши глубже, - с Костей постоянно происходило что-то подобное. Он все никак не мог смирится с положением вещей. Слишком много событий пронеслось мимо, с горящими хвостами комет. Слишком много воды утекло, оставляя лишь опустошенную душу, - А теперь расскажи мне, что произошло?       - Артем, прости меня, пожалуйста, - Козуб подсел к своему другу и нежно обнял его, практически невесомо, аккуратно поглаживая друга по спине, чувствуя каждый позвонок, - Я видел его там. Ты мне не поверишь, но в Забвении, - мужчина поморщился, не понимая о ком идет речь, но состояние друга определено его пугало. Он отпрянул от него и осторожно снял небольшой белый кружок с виска Кости, сложив его в небольшую коробочку.       - Кто в Забвении?       - Алексеев! - Просипел Костя. Артем не мог поверить своим ушам. Мужчина попытался встать с кровати, он действительно оживился, в нем проснулся какой-то огонек. Ему хотелось опереться и подняться, но все слишком болело. Больно было двигаться. Козуб аккуратно подошел к исхудавшей фигуре Кости и помог встать, подпер его своим плечом, прихватив рядом стоящий баллон с газом, который был ближе к Косте, чем его самый лучший друг, - Артем. Он жив. Мы должны... мы должны его найти! Я знал. Я верил, - Бочаров говорил очень слабо, а из глаз катились большие соленые слезы. То ли от невыносимой боли, которая стала его ночным кошмаром, то ли от радости. Факт оставался фактом, Костя был очень болен. Артем отнес его к креслу и аккуратно усадил тонкого немощного, в мешковатой серой одежде, Мэла. Бочаров совсем был не похож на себя, очень бледный, исхудавший, пропали щеки, остались только темные впадины, его волосы темно-русого цвета были острижены. Весь пафос пропал, и вся сексуальность артиста ушла вслед на ним. Остался лишь один больной человек. Артем аккуратно начал доставать самые разные лекарства. Костя теперь без них жить не мог, - ты бы его слышал. Не усложняй, не ищи, а отпусти... - Мне кажется он дело говорит, - Костя непонимающе посмотрел на Артема, пока тот вводил в его руку какой-то раствор, чтобы жизнь вновь затянулось серой пеленой, - двадцать лет прошло. Может он просит не искать потому что он не любит тебя, - Костя начал активно качать головой, показывая всё своё несогласие со словами друга. Козубу было самому больно, только не физически, но и душевно. Смотреть на внезапно загоревшегося друга, цепляющегося за последний лучики жизни, надежды... - или не хочет разочаровывать. - Ты не понимаешь. Я просто хочу знать, что произошло. Я имею право, перед тем как умереть, узнать какого черта, человек, который был для меня воздухом, взял и исчез, - Козуба пугала эта метафора. Ведь Костя теперь действительно теперь бездыханный. Артем положил руку на щеку друга и аккуратно большим пальцем поглаживал его скулу, убирая с щеки большую слезу. - Ты прав, - тихо сказал Артем. Он наклонился ближе к Косте, и уперся в его лоб, - а я нет. На вот выпей, - парень протянул какую-то таблетку и стакан воды. Козуб не представлял, что делать, - нормально себя чувствуешь? Хочешь прогуляемся? - Давай, я уже чувствую, как... а хотя, я ничего не чувствую, в этом же смысл всех этих пилюль и растворов, - Артем прикатил к Мэлу кресло-каталку, но тот лишь отмахнулся, - сегодня попробую сам. Чувствую себя гораздо лучше, чем обычно.       Артем одобрительно похлопал друга по плечу и помог ему встать. Была уже ночь, но они всегда, перед тем как идти спать, гуляли по зданию. Костя жил в онкологическом центре, где-то под Одессой. Новейший центр, который собирал в себе больных со всей Украины. Косте сорок три и он уже четыре года борется с раком легких, но к сожалению, он проиграл, еще будучи живым. Сдался на самом начале пути. Певец потерял всё: карьеру, семью, любовь. Сначала болезнь неправильно определили. Лечили его от тахикардии, а парню становилось все хуже, доходило до приступов кашля, доводивших его до обмороков. Затем его положили в больницу и лечили от двусторонней пневмонии, только после третьего раза врачи сообщили, что у него рак. У Бочарова не хватало гнева. Он ненавидел всё в своей жизни, но продолжал работать. Его боль заглушала только работа, влюбленные глаза фанатов, кайф от песен, пока, однажды на одном из концертов, он не упал со сцены. Костя напугал всех и тогда пришлось сделать заявление. "Мне очень жаль, но я отменяю все концерты по причине отсутствия какого-либо здоровья...". Пришлось заняться лечением и исчезнуть. Косте удалили правое легкое, надеясь на какое-то улучшение, но метастазы всё равно расползлись по всей груди. Он ждал дня, когда рак доберется до его сердца и оно навсегда остановится, закованное в цепи боли. Его жизнь - это ночной кошмар, где в любой момент тебе не будет хватать даже баллона с газом чтобы дышать. Кошмар, в котором боль должна заглушаться тонной таблеток, превращая жизнь в сплошной серый цвет. Ситуация была плачевной, Косте дали три месяца, в лучшем случае. В худшем, один. Единственное, что у него оставалось - это Забвение и Артем.       Артем любил своего идиота. Он помнил каждую проказу, каждый каприз. Помнил Костю таким счастливым. Мужчина не мог смотреть, как от его друга ничего не остается. Козуб взял на себя обязанность помогать Бочарову до самого последнего вздоха. Он приезжал каждый день, привозил родителей в гости, следил за его сеансами в Забвении, помогал лекарствами и стал его сиделкой. Привозил ему рисунки фанатов, которые заполонили почтовый ящик, он делал все, чтобы Бочаров был счастлив. Только вот Костя жил депрессией. Его настроение менялось, как погода в Лондоне: минута солнце, минута дождь. Он мог часами смотреть в никуда и молчать. Иногда говорить на грустные темы, не ел и даже отказывался видеть Артема. А мог наоборот начать геройствовать. Пытаться снять катетер, доказать, что ему намного лучше, хотя это было совсем не так. Это все приходилось терпеть Козубу. Бочаров был благодарен ему. Где-то глубоко в душе, он тоже его любил.Только это другая любовь. Дружеская. Мэловин просто не заметил любви Артема из-за пелены чувств к Никите.       Двое мужчин шли по белым тускло-освещенным коридорам, в которых веяло каким-то больничным духом, запахом медикаментов, дорожками слез из глаз детей, невыносимой тоской. Отделка здания, большие панорамные окна, белые цвета, растения повсюду и мягкие контуры мебели, в стиле хай-тэк, были направлены на то, чтобы максимально сгладить обстановку и привнести какого-то позитива на сколько это было вообще возможно. Многие, кто оказывался здесь из-за рака, не выбирались живыми. Здесь пахло смертью, болью. Медицина сделала большой прорыв в области онкологии, но как прогресс, так и болезни не прекращали развиваться. Артем и Костя вышли в общий зал, освещенный ночной подсветкой, где стояли удобные белые кресла, спрятанные в растениях. Их в горшках высадили дети, которые, как гласил фонд: "...давали жизнь деревьям, как этот центр им..." Это звучало так мерзко, но фонд, который основал центр, действительно хотел помочь. У людей были очень радостные перспективы, обернувшиеся десятками палат, с неплохим процентом выживаемости. В теплых лучах ночной подсветки Костя снова казался здоровым. Будто он снова на сцене, снова поет, чтобы поведать всем свою историю, сказать всем: " Главное не сдавайтесь"... Бочаров из прошлого, увидев себя сейчас, не поверил бы глазам, что этот пронизанный болью и выступающими морщинками мужчина, это он в будущем. Он не поверил бы, что смог опустить руки, но только вот реальность - суровая штука. Артем с грустью в лице стоял и смотрел на мужчину с отстраненным взглядом на звездное небо. Ему надо было давно уехать, заниматься личными делами, а он проводит вечера с живым трупом. Ему было больно от одной мысли, что однажды ему не к кому будет приезжать. Телефонный звонок и Артем уже тут. Они вместе прошли через все, и Козуб все никак не мог понять, последнее желание Кости, спустя двадцать лет, это увидеть Никиту. Он не хотел провести время с еще живым отцом. Он не хотел куда-то уехать. Он хотел найти своего п р и з р а к а. Козуб не знал, что делать. Это было так глупо. Так по-детски.       - Сегодня такая красивая ночь, - Мэл мечтательно вдохнул свежий ночной воздух, стоя у открытого окна, и прикрыл глаза в наслаждении. - Столько лет прошло. Мне осталось жить всего ничего, а сердце кричит, хочет его. Хочет услышать ту самую песню, - Артём посмотрел на своего друга. Глаза Мэла заблестели, а рот исказился в кривой нелепой усмешке. Эмоции... эти эмоции, воспоминания постоянно преследовали Бочарова. Десять лет он потратил на поиски того, кто возможно его не любил. Как может любящий человек просто взять и исчезнуть из жизни другого навсегда? - Хочу снова видеть такие родные теплые глаза и просто прикоснуться к нему. Он стал таким желанным, таким недосягаемым, и в тоже время, таким мертвым для меня. - Костя обхватил свое худое тело руками и запрокинул назад голову. Слишком много слез он пролил для мужчины. Слишком долго он истязал себя из-за одного человека, который был как наркотик. Его любовь была похожа на зависимость. И вот сейчас он снова открывает свою больную порванную душу. - Я хочу знать, почему он исчез. Это моё последнее желание. - Бочаров развернулся к Артему и просто замер. Ему было страшно услышать отказ, ведь единственным смыслом его жизни была мысль, что Никита жив и любит его. А эти года, лишь чья-то глупая игра, и вообще это просто страшный сон. Он надеялся, что в Забвении Алексеев будет его ждать.       - Костя, пойми, Никиты нет и уже не будет. Он не любит тебя и не хочет, чтобы ты мучился. Отпусти его, а Забвении тебе просто показалось. Побочный эффект от таблеток. - Слова, как ножи, резали по швам на сердце Кости, им обоим было физически больно это слышать, - я хочу помочь, хоть как-то облегчить твою боль. Прошу, отпусти его и проведи свои последние недели с тем, кто тебе по-настоящему дорог. - Артем протянул свою руку Косте, в знак доверия, но тот лишь поднял на него свои мертвые заплаканные глаза, и отвернулся. Он не ожидал, что человек, который не отходит от него не на шаг, разрушит последнее желание и вместе с ним и надежду вновь увидеть Никиту.        - Я...я всё еще люблю его. И мне не показалось, в Забвении был он. Нам есть о чём с ним поговорить. Мне ничего не останется там, кроме него. Никита где-то рядом, я это чувствую. Если ты мне не поможешь, я попрошу врачей отключить меня от приборов, - в воздухе повисла тишина, и только звук часов раздавался эхом по всему больничному коридору. Казалось, время замерло. Ультиматум Кости словно стрела пронзил разум Артема. Он не ожидал услышать такого громкого заявления, и понимал, что тот не шутит. Мысли путались, а голос, казалось, просто пропал. Друг не мог вымолвить ни единого слова. Упёртость Бочарова никуда не ушла. Вроде бы, прошло уже столько долгих мучительных лет, пора понять, что он никогда не встретит своего мальчика , но нет, мужчина верит и надеется вновь увидеть Никиту. Артёму было очень больно видеть как его любимый друг мучается, как каждый вздох и выдох дается ему с трудом. А Мэл всё думает о нем. Никита Алексеев - виновник всех бед и несчастий. Ведь глубоко в душе Козуб был уверен, если бы не этот чертов Никита, он бы смог признаться Косте в своих чувствах. У них бы была счастливая здоровая семья. Только мечты всегда отличаются от реальности. Это Евровидение, это общение, и эта роковая запись песни. Ну, и конечно же, без матери Никиты не обошлось. Возможно, если бы не она и не её вердикт, Никита был бы с Костей. Козуб знал всю правду об исчезновении Никиты, но не хотел говорить Бочарову. Он просто боялся сделать ему еще больнее. Видимо, пришло время всё сказать.        - Мне нужно тебе кое-что рассказать про Никиту. Про его исчезновение и про все прожитые вами впустую года. Пойдем в палату, ты всё узнаешь. И прости меня. - Козуб подхватил своего друга под руки и медленно повел по больничному коридору. Костя не понимал о чем говорит Артем, он боялся этих бесконечных тайн и секретов. Единственная мысль о том, что вся правда сейчас откроется для него, заставляла тело дрожать.       Мужчины зашли в палату. Артем помог Мэлу лечь на кровать, а сам сел рядом с ним. Бочаров не отводил взгляд от друга и ждал, когда тот начнет свой рассказ. Секунды казались вечными, а холод окутал с головы до ног. Неужели тот, кому Костя доверял больше всего на свете, знал правду и просто молчал. Все эти года скрывал правду. Зачем? Зачем он это делал? Наверное, нет ничего на свете страшнее предательства близкого человека. Особенно, если тебя предают самые близкие люди перед самой смертью. Наконец, друг решил разрушить пугающую тишину.        - Никита жив. Я знаю где он, с кем он и как он.