Я все правильно делаю?

      Как же его бесил этот надоедливый Пак Чимин с его незатыкающимся ртом. Это неугомонное создание, которое не может и секунды прожить без внимания. Которому так нестерпимо нужна похвала на каждое его действие, даже если оно совершенно незначительное. «Хен, как тебе рамен, я хорошо постарался? Смотри, какой ты милый на моем фото, я же молодец? Хен, я тут решил новую прогу попробовать, я все правильно делаю?» Самый раздражающий из всех его согруппников.       И особенно он выбешивал сейчас. Обычно Юнги мог без проблем абстрагироваться, с головой погрузиться в работу – и болтай кто угодно, что угодно. Но сейчас он никак не мог сконцентрироваться, возможно, потому что у него не было конкретной мысли и, как только она намечалась и Юнги казалось, что он поймал ее за хвост, чертов мелкий сбивал его, позволяя этой рыбешке снова выскользнуть из рук.       – Если ты не заглохнешь, прямо сейчас, я найду, чем заткнуть твой рот, – раздражение взяло верх.       – И чем это?!       – Хуем, блять! – не смог он устоять перед этим клише, да и надеялся поскорей выпроводить оскорбленного, недолюбливающего маты Чимина.       И уж совсем он не ожидал увидеть блондинистую макушку у себя между ног, непонятно когда успевшего юркнуть под стол, Пака.       – Какого?..       Он испугался от неожиданности и рефлекторно попытался отъехать на своем кресле, но младший крепко вцепился в ручки, не позволяя сдвинуться.       – Что такое? Ты же сам обещал.       – У тебя крыша в круиз отправилась, Пак Чимин?! Это еще что за нахуй?!       Но как бы ни ругался Юнги, его не просто стесняло, а именно возбуждало осознание того, что лицо Чимина в непосредственной близости от его паха. Это непередаваемо красивое лицо, с провоцирующей улыбкой и глазками дьявола.       Юнги отчаянно не понимал, что сейчас происходило. Младший проверял его на прочность? Хотел доказать, что хен раскидывается словами-пустышками? Или это просто издевательская ответочка, и, как только он добьется стояка, оттолкнет кресло в свободное плавание, а сам будет усикаться со смеха, катаясь под столом? Вот только Юнги будет тогда совсем не смешно...       Ладошки Чимина опустились на колени, и старший уже хотел подпрыгнуть и бежать. Бежать с этой вечеринки пидорасов. Но он не смог пошевелить ни мускулом, ни клеточкой, даже задержал дыхание, когда кончиком язычка Чимин ловко подхватил собачку и, сжав ее зубами, потянул вниз. Все бы ничего, но его горячее дыхание Юнги ощущал на пахе даже сквозь грубую ткань джинс.       Он шумно сглотнул ком в горле, чем привлек внимание Чимина. Эта наглая моська с довольной ухмылочкой уставилась на него безотрывным взглядом, пока ладошки скользили от колен к бедрам, а после пальчики расправлялись с мешающей пуговкой.       Изучая адские огоньки в глазах младшего, Юнги вспомнил, что играть в игру, не зная правил, не в его стиле. Вернув присущую ему по заводским настройкам невозмутимость, он поинтересовался:       – Ну встанет у меня, и че дальше?       И, казалось, Чимин обрадовался еще больше, как будто у него могли быть сомнения на сей счет. А глазками он все продолжал гипнотизировать, причем делал это успешно, судя по тому, что Юнги немного приподнялся, опираясь о подлокотники, позволяя приспустить с себя джинсы вместе с бельем. Он уже и сам словил азарт, желая узнать, насколько хватит Чимина, ведь он и мысли не мог допустить, что их стеснительная булочка действительно решится на минет.       С непроницаемо-холодным лицом Шуга следил за младшим, надеясь, что сейчас, вот сейчас, хотя бы сейчас он проиграет в своей же игре. Но вместо этого Юнги задохнулся в собственных словах: «Бля-я-ять! Серьезно?!» – когда Чимин, разорвав зрительный контакт, опустил свои глазки, осторожными пальчиками приподнял еще вялый член и, недолго думая, сразу вобрал в горячий ротик всю длину. И, черт возьми, он стал твердеть моментально.       Юнги в несдержанном порыве запрокинул голову. Из-за незамысловатых движений Чимина, глотку разрывали просящиеся наружу звуки, и ему бы сейчас волком завыть на луну, но он сдержался до хрипловатого вздоха.       Он все еще хотел получить ответ на вопрос: «Какого хера ты творишь?!» Совершенно не понимая, как ему реагировать: оторвать эту блондинистую макушку или надавить на нее сильнее. Прихлынувшая к паху кровь и до безобразия твердая, благодаря влажному ротику, плоть голосовали за второй вариант. Но стоило ли идти у них на поводу?!       Решив, что со своей задачей – поставить, Пак наконец справился, он выпустил член из ротика. Однако он продолжал губами касаться головки, когда вновь поднял глазки на хена. Вот только, чтоб получить взгляд в ответ, ему пришлось немного подождать, пока, пройдясь языком по пересохшим губам, Юнги вновь опустит голову. Чимин никогда и не надеялся увидеть такой взгляд их холодного репера. Сколько же было вожделения в его глазах. Но несмотря на это, ласковым котиком он не стал. Недовольный такой заминкой, он подался бедрами, скользнув стволом по пухлым губам и немного задев щеку. Ведь, если Чимин, и правда, надеялся додразнить до стояка, а после свалить – он явно не с тем вздумал шутки шутить.       – Подожди, хен... Какой нетерпеливый.       И тут Юнги зачем-то вспомнил, что поторопиться вообще-то стоило, ведь он работал, более того дел еще выше крыши, а сроки горят адским пламенем. Но ладошка, скользящая под футболкой, поглаживающая низ живота, и язычок, очерчивающий уздечку, заставляли желать печься в этом аду.       Чимин накрыл головку полными губами и стал ее посасывать, при этом надрачивая пальчиками у основания. Мельком он бросал взгляды на лицо Юнги, пытаясь оценить его реакцию. Он уже вбирал по шишечку, потираясь язычком, изучая венки, но кроме сбитого дыхания и заливки в черный глаз так ничего и не добился от Шуги.       – Хен, я все правильно делаю?       И вновь он со своими щенячьими глазками напрашивался на похвалу. А Юнги это жутко бесило. Даже сильнее, чем обычно. Потому что он впервые сдерживал себя, чтоб не отметить скрытый ранее талант младшего.       – Вот и хуй во рту, а ты все не заткнешься.       Но на этот раз Чимину было, и правда, обидно. Как-никак он впервые сам вытворял нечто подобное и надеялся уж если не на признание, то хотя бы на понимание.       – Знаешь, что?..       Но договорить ему не позволили. Уставший от этого балагана Юнги, взял его за затылок, больно сжав при этом волосы, и прежде, чем тот вскрикнул «ащщ», буквально насадил на член по самое основание. Не успевший подстраховать себя рукой Чимин издал булькающий звук. Так он давился и задыхался. При этом мелкие слезы рефлекторно брызнули из уголков глаз. И только он глухо застонал, пропуская вибрацию по плоти, как за волосы его потянули обратно наверх. Но Чимин вскоре освоился с этой грубостью, что даже когда Юнги, уже активно работая бедрами, наглядно продемонстрировал, что такое быстрый темп, он не только перестал задыхаться, но и сам стал получать какое-то извращенное удовольствие от несдержанных стонов старшего. Лапки поползли по бедрам к ягодицам, чтоб ноготками пройтись по нежной коже, чтоб не только Чимин огребал боль от рваных несдержанных толчков.       Но Пак, несмотря на весь контроль, все-таки умудрился соскочить с члена, на что Юнги отозвался недовольным мычанием. Но он не стал снова его принуждать, поскольку блондин сразу принялся активно вылизывать ствол, да с таким усердием, с которым, наверно, не лизал ни одну конфетку. Старший отпустил его волосы, поддавшись странному для него порыву, и еще более странному в данной ситуации. Он перебрался ладонью на мягкую щечку Чимина и со всей возможной для него нежностью погладил ее подушечкой большого пальца. Нестерпимо хотелось выругаться, потому что наглая моська все-таки добилась от него какого-никакого, но поощрения.       Однако порыв этот сразу испарился. Потому что Пак блядски-извращенное-создание Чимин решил совсем Юнги крышу сорвать. Он не то чтобы превзошел все ожидания – это он сделал, когда высунулся из-под стола между ног. Он просто кромсал все представления старшего об этой стеснительной булочке, ведь поиграться с членом ему оказалось мало. Слабо царапнув кривоватыми зубками мошонку, он прошелся по ней язычком, чтоб подхватить одно яичко и всосать. Юнги буквально начал задыхаться то ли от ощущений, то ли от невозможности восприятия происходящего. Зато Чимина, казалось, это занятие ни капли не напрягало: переминаясь на уставших от этой позы коленях, он уже развлекался с другим яичком, не забывая пухленькими пальчиками гладить виновника торжества, а после, помогая себе свободной рукой, втянул уже оба. И Юнги вспомнилось, как часто любил младший хвастаться: «Я не могу широко открыть рот, но зато могу много туда напихать». Кажется, теперь любой его комментарий будет пониматься в извращенном смысле.       Добившись неизгладимого впечатления, Чимин решил, что для первого раза с хмурого хена хватит, поэтому снова взял в ротик его естество, позволяя командовать темпом. Он сильней сжимал губками у головки, надеясь поскорей закончить дело. Но никакие изощрения не были нужны, ведь у Шуги уже хронически не хватало времени ни на что кроме музыки, даже на нормальное утоление своих потребностей. Потому оргазм не заставил себя долго ждать. Но как бы Чимин ни пытался к этому подготовиться, извержение началось как раз, когда он взял слишком глубоко. Он даже не насладился низким стоном, больше похожим на рык, потому что чуть не подавился от первой струйки, и мог думать лишь о том, что организм настойчиво требовал откашляться. Но он подавлял этот рефлекс, из-за чего его немного потрясывало. Просто Чимин не мог себе позволить выпустить орган из губ, пока Юнги продолжал совершать поступательные движения, пока он не собрал языком каждую капельку семени, пока не удовлетворил хена полностью.       Лишь когда тело под ним размякло в неге, он с трудом сглотнул. Не от того, что ему было неприятно, а потому что боялся, что попадет не в то горло. А после наконец позволил себе прокашляться.       – Иди-ка сюда...       Юнги потянул Чимина за локти, втягивая его на кресло. И последний подивился тому, как быстро к старшему вернулись силы, когда он сам неуклюже поднимался на не слушающихся из-за долго пребывания на коленях ногах. Он изначально пожалел свои нервишки и не стал прикидывать, чем же закончится его выходка. Чимин собирался невозмутимо и дерзко встретить любую реакцию, любой комментарий или действие, но к такому он точно не был готов. Усадив блондина между ног и закинув на одну из них его ляжки, Юнги резко и крепко прижал младшего к себе, что тот даже пискнул. Ладонь снова оказалась все на той же щеке, чтоб притянуть к себе, чтоб прижаться к испорченным губам, чтоб сминать их своими. Застигнутый врасплох Чимин растопырил пальчики на зажатых между их телами руках, чтоб, отдавшись поцелую сжать их обратно, одновременно прикрывая глаза. Почему-то так нежно. Почему-то так стыдно. Ах да, потому что во рту все еще привкус спермы. Чимин стремительно краснел, впуская настойчивый язык, не желая делиться его извращением, но и не в силах сопротивляться. И Юнги не мог не ощутить, как под его ладонью щека начала просто гореть. И он оторвался от пухлых губ, только чтоб убедиться, что ему не показалось.       – Боже, да ты, когда отсасывал, не был таким красным! – усмехнулся он.       Но взгляд его был таким ласковым и таким... не холодного Шуги, что Чимин пропустил реплику мимо ушей и потянулся обратно к этим мягким губам, зависимость к которым вырабатывалась мгновенно. Юнги должен был оторвать от себя Пака, обложить матом и выставить за дверь студии, а не расточительно тратить время на какие-то поцелуйчики. Но почему-то не мог, почему-то не хотел. В голове рождалась идея за идеей, но это не были тексты песен, и не была мелодия или бит. Только планы: как бы выкроить денек, чтоб запереться с этой булочкой в своей берлоге и чего бы эдакого с ней еще проделать.        Приводя дыхание в норму, Чимин старательно изучал глаза старшего, но совершенно ничего в них не понимал. Он только знал, что почему-то его все еще обнимали и почему-то ладонь поглаживала его бедро. А еще он понял, что что-то сказать все-таки нужно:       – Будешь знать, как пытаться от меня избавиться!       Юнги не сдержал улыбки такому бредовому объяснению для этого представления.       – Ммм... А не сходить ли тебе на хуй?        Звучным шлепком по филейной части он доходчиво объяснил, что фразу стоит понимать в самом буквальном смысле.       – На чей? – лукавая улыбка. Ведь невозможно было устоять и не подразнить лишний раз хена.       – Ух, булочка, не нарывайся.