Без названия

Я просыпаюсь на рассвете и вместо того чтобы подолгу влюбленно рассматривать ее лицо, отворачиваюсь к окну и едва дышу, боясь, что она проснется и тогда уже точно начнется новый день нашей прекрасной, долгожданной, невероятной жизни вместе. О, Натали, если когда-нибудь ты снова узнаешь правду обо мне, это станет последней каплей. Я знаю, что это разобьет тебе сердце. Даже хуже, но я не могу представить себе что именно случится тогда - запрещаю думать об этом. Запрещаю, сжимаю зубы, прячу голову в песок. Когда раз в месяц ты звонишь ему, вы мило воркуете, хотя и заметно что ты все еще напряжена, а он орет в трубку, растягивая слова в своей привычной манере и сыплет остроумными пошлостями, я хожу кругами и мечтаю оглохнуть. Ты смотришь на меня виновато, я нервно улыбаюсь - все выглядит так, будто я ревную тебя к нему. Снова. Я ведь имею право. Почему тогда я не хочу чтобы ты просыпалась, чтобы снова на меня лавиной накатывало чувство вины? Ну допустим, - это мои мысли направляются в другое русло, где я снова натыкаюсь на ядовитые шипы, - допустим я бы пришел к нему. Я бы сказал ему, что так затянул петли, так заигрался, что теперь не вижу выхода. Так, наверное чувствовал себя ты, - сказал бы я, - когда мир рушился и некого было винить, кроме себя самого. Паскудно. Только он бы дослушивать исповедь не стал - и тогда точно сел, за убийство. Которое расследовал бы такой же ярый, как его жертва, коп, присланный на случай аврала. Снова плохо. Ни при каком раскладе не выходило ничего хорошего. Разумно и логично - пришел, разрушил, получи. В таком случае что сделал бы нормальный честный человек? Продолжил жить с женщиной, которой так добивался или тихо-мирно покончил с собой. Но я же подлец. Она кладет руку мне на плечо, целует в шею и уходит в ванную, прошлепав босыми ногами по кафелю. Я закрываю глаза и сжимаю зубы, лишь бы не крикнуть ей вслед. "Я не люблю тебя, Натали". Я помню, как она плачет. Я помню ее дрожащие губы и развевающееся на ветру красное платье. Она считала что делает выбор, принимает решение. Но на деле, это мы дергали за ниточки, по очереди. Тянули, каждый в свою сторону, глядя поверх ее головы друг на друга. Наверное, с ненавистью. Ты - точно. Стеклянный взгляд, желваки ходуном ходят, костяшки пальцев побелели, горят от желания съездить мне по роже. Я просыпаюсь ночью, конечно, в холодном поту. От того, что ее крик разрывает барабанные перепонки. Оглядываюсь - я один в купе, спиной на мокрой простыне. За прямоугольным окном мелькают темные очертания деревьев. Я возвращаюсь туда, откуда позорно бежал, хотя и был победителем. Прихватив ненужный трофей. Развлечение с призами, верно? Лукум тает во рту, я закидываю его крохотной пластиковой ложечкой и смотрю вверх, туда, где мигает и переливается всеми цветами радуги вывеска семейного досугового центра. Твой сын отлично справляется - это заметно по нескончаемому потоку посетителей. Я ищу глазами старика, словно вытесанного из камня, сухого молчуна с извечной табличкой против превращения города в Лас-Вегас. Старика, который один, единственный из всех, был честен и верен себе. Но вспоминаю - Натали говорила, что он умер пол года назад. Наверное, счастлив наконец лично познакомится со своим Богом. Зачем я здесь? Глупо было бы думать, что я найду здесь того, кто сам давно в бегах. Пакетик с остатками лукума летит в урну, мимо проносится звенящий зеленый трамвайчик, из досугового Рая твоего сына доносится счастливый гогот. Там, где раньше были дешевые квартирки для маленьких людей, сейчас склады и прачечная. Отличное вложение, отличная возможность смыть кровь с застиранных половиков. Я сижу на ржавой решетке и смотрю на окна. Она сейчас плачет - мне не нужно слышать, чтобы знать это. Я вдыхаю носом прохладный солоноватый воздух с набережной. Ты выходишь из тени откуда-то слева, и, опустив голову, прикуриваешь от такой шикарной, со щелчком, зажигалки. Смотришь в мою сторону, говоришь "О!" и выдыхаешь сизый дым кольцами. Сквозь толщу стен до нас доносится писклявый перезвон, сопровождающий три выпавшие семерки на твоем любимом автомате. Кому-то сегодня повезло.