***
— Вы знаете кто это и ничего не будете делать?! Начальник бросил на Стайлза какой-то тоскливый взгляд и отхлебнул из кружки растворимого кофе, скорчив кислую мину. Битый час Стилински выяснял, где и когда с Джексоном случилось непоправимое, а главное — кто был всему виной. Луис показал ему записи с камер и в кабинет к «хозяину» — так называли Кейджа Хэнса заключённые — юноша шел, уже зная имя насильника. Вот только, как оказалось, толку в этом не было никакого. — За ним стоит Хейл, а связываться с ним себе дороже. — Мужчина безразлично пожал плечами. — Мне жаль паренька, док, но я ничего не могу сделать. — Ни черта вам не жаль! — Стилински чувствовал непередаваемое отвращение к сидящему напротив человеку и не стал его скрывать. — Вы просто прикрываете собственную задницу. — Полегче, Стайлз. — Хэнс нахмурился. — Не забывай, что главный здесь я, и мне решать, кого наказывать, а кого нет. От этих слов внутри юноши будто что-то взорвалось. Он в два шага преодолел расстояние и ударил кулаком по столу, склонившись над изумленным шефом. — Там лежит парень, над которым издевались всю ночь, используя, как какую-то подстилку. — Стайлз едва ли не шипел от душащего его гнева. — Что будет, когда я поставлю его на ноги? Через сколько он поступит ко мне снова?! Два дня, неделя? А вы даже пальцем не хотите пошевелить! — Стайлз… — Мужчина открыл рот, но Стилински не позволил ему сказать и слова. — Вы работали рука об руку с моим отцом столько лет и я ни разу не видел, чтобы вы струсили. — Юноша отстранился. — Не забывайте, начальник, что такое может случиться с каждым. Если бы вы были на месте Джексона, то пели бы совсем по-другому. Он развернулся и вышел прочь из кабинета, не слушая летящих вдогонку слов. Душу жёг гнев, разгоняя адреналин по сосудам, но все эти эмоции уходили в никуда, оставляя после себя лишь тошнотворное бессилие. Стайлз не представлял, как защитить парнишку от того, что наверняка произойдет снова.***
Он поставил последнюю подпись и закрыл журнал, с облегчением убирая его в нижний ящик стола. На заполнение документов всегда уходило куда больше времени, чем на осмотр и лечение пациентов, что сильно утомляло Стилински. Он всей душой ненавидел бумажную волокиту, но деваться от нее было некуда — иначе настучат по голове так, что мало не покажется. А проверки Стайлз любил ещё меньше. До конца смены оставалось каких-то два часа, и после можно будет с чистой совестью отправиться домой к Альфе, пушистому пледу и чашке горячего какао. Юноша лениво потянулся, воочию представляя, как зайдет в квартиру, потреплет собаку за темно-шоколадные уши, насыпет ей корма, и наконец упадет на постель, кутаясь в одеяло, будто гусеница в кокон. Господи, как же он устал за этот долгий день. — Док. Стилински поднял голову и едва успел скрыть недовольство, увидев, кто пришел к нему на прием. В дверях стоял Дерек Хейл собственной персоной, и Стайлз ничего не желал больше, чем испариться из своего кабинета сию же минуту. Не может быть, чтобы тот заявился просто так именно сейчас. — Проходите. — Он указал на кресло, прекрасно зная, что мужчина и не стал бы спрашивать его разрешения. — Вас что-то беспокоит? Хейл молча опустился на кушетку, выглядя при этом слишком расслабленно и довольно, и это его настроение с каждой секундой нравилось Стайлзу все меньше и меньше. Что-то в Дереке настораживало, но вот что именно, Стилински никак не мог понять. Какое-то неясное ощущение опасности, заставлявшее все время быть начеку и ни в коем случае не ослаблять бдительности, сейчас просто надрывалось внутри него, крича во всю глотку лишь одно слово. Беги. — Кажется, сегодня не твоя смена, док? Юноша приподнял бровь, недоумевая, откуда заключённому известен график его работы. Их расписание регулярно меняли, но мужчина был прав — на этот день Стайлз согласился подменить заболевшего коллегу, пожертвовав своим выходным. — Вы ведь пришли не для того, чтобы поговорить о моей работе? Хейл склонился вперёд, добродушно улыбаясь, и по позвоночнику юноши пополз неприятный холодок. Стилински нервно сжал пальцы под столом, стараясь сохранять спокойствие. Улыбка Дерека скорее напоминала ему оскал хищника, нежели выражение хоть какого-то дружелюбия. — Боишься меня, док? Юноша нахмурился, пытаясь придать лицу как можно более отстранённое выражение. Он не мог объяснить иррациональное чувство страха, охватывающее его при виде Хейла, и всегда тщательно скрывал это, надеясь, что тот никогда не поймет. — С чего вы взяли? Вместо ответа мужчина поднялся на ноги и неторопливо подошёл к столу, оперевшись на него широкими ладонями. Стайлз едва не вздрогнул, когда Дерек склонился к его лицу, и шумно втянул воздух, почти задев темной щетиной бледную скулу. — Ты насквозь пропах им. Стилински медленно повернул голову, встречаясь взглядом с черными, как уголь, зрачками. В их глубине мелькали оранжевые всполохи, словно огонь стремился вырваться наружу, и с какой-то отрезвляющей ясностью Стайлз вдруг осознал, что вся эта ситуация не сулит ему ничего хорошего. Совершенно. — Отойдите. От. Меня. Паника всколыхнулась в чреве липкой жижей, несмотря на то, что они находились в самой охраняемой тюрьме города. Мужчина продолжал смотреть на него, пробирая горящим взглядом до костей, но юноша не отводил глаз, упорно сопротивляясь. — Не могу не признать, что ты смелый, док. — Сильная ладонь легла на узкое плечо Стайлза, мягко надавливая. — Дошел даже до начальника, озаботившись судьбой бедного парнишки. Но, вот в чем дело, — Рука скользнула выше, вдоль выступающей мышцы, к напряжённой шее. — Опасно быть добрым, если ты сам слаб. Жилистые пальцы грубо схватили короткие волосы, заставляя Стилински откинуть голову назад. Юноша дернулся от неожиданности и спешно вдавил кнопку тревоги, закреплённую на нижней поверхности стола. — Зря, док. — Хейл вздохнул. — Они все равно тебя не услышат. — Что вы… Стайлз не успел договорить, когда его резко дёрнули вперёд, крепко приложив о твердую поверхность. Удар вышел болезненным, достаточным, чтобы расшибить губу, но не настолько сильным, чтобы сломать носовую перегородку. По-прежнему держа оглушенного Стилински за волосы Дерек притянул его к себе и коротко поцеловал, впиваясь сухими губами в окровавленный рот. — Так и знал, что ты будешь вкусным. — Мужчина отстранился до того, как юноша попытался укусить его, и хищно облизнулся, смакуя алую жидкость. — Уже сообразил, зачем я пришел к тебе? Стайлз скривился, незаметно опуская правую руку в карман халата. О, да, дураком он не был, и начальное изумление уже успело смениться пониманием происходящего. — Полагаю за тем же, зачем Маккол пришел к Джексону? Хейл усмехнулся и в следующую секунду отпрянул от него, не сумев скрыть удивления. Юноша удобнее перехватил короткое лезвие и направил его на заключённого, уверенно сжимая пальцы на тонкой рукояти. С ним он не расставался практически никогда, бережно храня как память об отце, и даже научился неплохо обращаться для простого любителя. — Напрасно, док. — Мужчина сложил на груди руки, но не отошёл, даже когда Стилински медленно поднялся из-за стола. — Ты совершаешь все ту же ошибку. Стайлз не понял, как лезвие исчезло из его ладони, ощутив лишь острую боль, стрелой пронзившую запястье и плечо. Дерек одним быстрым движением выбил оружие и с силой приложил юношу о стол, вывернув руку настолько, что Стилински был уверен — связки порвались ко всем чертям. Ситуация стала только хуже. — Я люблю, когда мне сопротивляются. — Стайлз вздрогнул, чувствуя, как в его ягодицы уперлось что-то твёрдое. — Знаешь, док, это сильно… возбуждает. Страх обжег внутренности раскаленным железом, и юноша дернулся, пытаясь высвободить руку, но мужчина только усилил захват, заставляя Стилински зашипеть от невыносимой боли. Из глаз потекли слезы, но он упрямо закусил губу и с силой подался назад, врезаясь головой в чужой подбородок, а ступней — точно в подставленное колено. Хейл грязно выругался, на секунду ослабив хватку, и этого Стайлзу было достаточно. Он отшатнулся в сторону, разворачиваясь к противнику лицом, и тут же получил кулаком в живот, отлетев прямо на стоящую рядом кушетку. — Недурно. — Мужчина подошёл к нему, утирая пошедшую из носа кровь тыльной стороной ладони. — Признаться, ты порядком удивил меня. Стилински не ответил, напряжённо всматриваясь в стоящего над ним человека. От сильного удара о стену перед глазами все плыло, а правая рука отнялась, напоминая о себе лишь стреляющей болью от плеча до кончиков пальцев. Шансов уйти невредимым почти не осталось. — Я хотел сделать это на столе, но кушетка будет даже удобнее. — Дерек склонился над ним, легко перехватывая взметнувшийся вверх кулак. — Где вазелин, док? — За… чем? — Юноша мотнул головой, почти не слыша слов за шумом крови, с грохотом ударяющейся о стенки сосудов. — Иначе я выебу тебя на сухую. В хриплом голосе не было ни капли насмешки, лишь утверждение факта. Стайлз попытался отползти назад, но крепкие руки перехватили его бедра, дёрнули вниз, беспрепятственно стаскивая джинсы с узких тазовых костей. — Как пожелаешь, док. Дерек перевернул его на живот, задирая халат до груди, скользнул ладонью во впалому животу и звонко шлепнул по правой ягодице, довольно усмехаясь. Удар пришелся по чувствительному месту, и юноша распахнул глаза, сжимаясь от опалившего внутренности знакомого чувства. Хейл не оставил это без внимания и смял пальцами светлую кожу, оставляя на ней ярко-алые следы. — Так ты предпочитаешь мужчин? Стилински беспомощно дернулся, соскользнув коленями на холодный пол, но Хейл перехватил его руки, ткнув лицом в мягкую поверхность кушетки. В голове набатом стучало отчаянное «Бежать! Сейчас же бежать!» далеко и близко одновременно, оглушающе громко, и от этого становилось только хуже. Заскорузлая ладонь коснулась внутренней стороны бедра, настойчиво огладила мягкий член, вырвав у потерянного Стайлза короткий вздох. Страх, пожирающий грудную клетку, на мгновение ослаб, смешиваясь с каким-то темным неизведанным ощущением, которое неторопливо зарождалось в паху, посылая по позвоночнику волну крупной дрожи, полностью изменяя восприятие происходящего. Чёрт. Он понимал, и даже видел, как это бывает, но меньше всего хотел оказаться в таком положении сейчас, с ним. Слабость накатила внезапно, мягко заполнила собой сосуды, оттолкнувшись от нездоровой пульсации где-то в затылке. Стилински попытался подняться, словно сквозь пелену понимая — он не сможет. Не сможет сопротивляться тому, что будет делать этот ублюдок, используя его, как последнюю дешёвую шлюху, с которой и говорить-то не нужно. Только трахать. Влажные пальцы толкнулись между ног, и юноша до боли закусил разбитую губу, пытаясь привести себя в чувство. Получалось неважно, будто он вдруг оглох ко всему, и осталась лишь возможность ощущать то, как касаются его тела чужие руки, как опаляет шею тяжёлое дыхание, как горячие губы целуют пошедшую мурашками спину, провоцируя едва возникшее в чреве возбуждение. Стайлз тихо зарычал от бессилия, от ярости, которая не находила выхода, вязкой патокой копясь в самом низу, там, где пальцы Дерека растягивали его неподатливые мышцы, толкаясь в жаркую тесноту. Стыдно. Плохо. Неправильно. Хейл освободил его руки, и Стилински едва успел вцепиться в кушетку — толчок, глубокий, неожиданный, жёсткий, заставил его содрогнуться, сорвано вскрикнуть от пронзившей поясницу боли. Мужчина не дал ему привыкнуть: вышел только наполовину и тут же проник обратно, размашистым движением вбиваясь до самого конца, до отказа наполняя собой дрожащее тело. Стайлз заскулил, желая заткнуть уши, лишь бы не слышать пошлых шлепков кожи о кожу, сопровождавших каждое движение Дерека. Хейл не жалел его, бешеным ритмом выбивая из юноши весь дух, брал так, будто делал это последний раз в своей жизни. Чертов ненасытный ублюдок. Ненависть плескалась внутри — к Дереку, к самому себе — превращала лёд в огонь, наполняя боль сладким, извращённым удовольствием. Слабое возбуждение не желало спадать, и каждый новый толчок охлаждал, принося с собой презрение, и он же плавил, поселяя в сознании густой туман, через который было невозможно пробиться, остановить то непоправимое, что творилось между ними в эту секунду. Мужчина придавил его всем телом, продолжая втрахивать в мягкую поверхность кушетки, и Стилински обесиленно распластался под ним, не в силах удержать двойной вес. Колени разъехались в стороны, и Хейл подхватил его под животом, толкаясь ещё глубже, сжал пальцы на тонкой шее, заставляя юношу захлебываться сдавленными полувсхрипами. Слезы текли по лицу, смешиваясь с кровью, и Стайлз едва дышал, забываясь в чужом диком, невыносимом желании. Спину обожгло резкой, пробирающей до основания болью — чуть выше поврежденного плеча — и он дернулся, стремясь вырваться из стальной хватки, сжался, ощущая близость чужого пика. Дерек низко зарычал, до крови прикусывая воспаленную мышцу, толкнулся, вводя член до самого упора, и кончил, стискивая почти не сопротивляющегося Стилински в своих ладонях до багровых отметин. Юноша упал на мягкую обивку, словно тряпичная кукла, чувствуя, как конечности наливаются неподъемной тяжестью, лишая его последних сил. Конец? Хейл медленно вышел из его тела, нарочно пачкая бедра Стайлза своим семенем и повернул того на бок, полностью укладывая на узкую кушетку. Юноша перевел на мужчину замутненый взор, ещё не до конца осознавая, что все закончилось, ощущая, как стекает по расцарапанной скуле одинокая слеза. Дерек протянул руку, касаясь его щёки, измазанной кровью, и произнес тихо, но так, чтобы Стилински непременно услышал: — Передавай привет шерифу. Сердце ухнуло, застучало где-то в желудке, и дикий холод расползся от этого места во все стороны, сковывая сжавшиеся лёгкие. Вдалеке взвыли сирены, и Хейл отпустил его, опустошенного и добитого, поднялся с колен, небрежно застегивая на себе помятую робу. Кто-то ворвался в кабинет, и Стайлз будто на краю уплывающего сознания услышал громкие голоса, от которых его вдруг замутило. — Босс, пора! Дерек кивнул кому-то и, окинув съежившегося юношу долгим взглядом, направился к выходу, убрав в карман поднятое с пола лезвие. Дверь за ним захлопнулась, оставляя Стайлза в гулкой тишине.