Чертовски красивые алые розы.

Лакус не мог уснуть с того момента, как узнал о серьёзном ранении Рене. Он был слишком уставшим после той битвы, в которой и ранили его друга, но и уснуть не мог, потому что боялся. Боялся, что при его пробуждении Симм будет уже мёртв, и потому хотел провести с ним как можно больше времени. Мысль о том, что он в один момент потеряет друга, дарила слишком много боли, и из-за этого Вельту было чертовски плохо. Вампир думал об этом в очередной раз, стоя у окна и смотря на серое небо. Ему казалось, будто дождь начал идти постоянно после того, как Рене ранили, и из-за душевных терзаний Вельт медленно впал в депрессию. Это доставляло ему ещё больше боли, ведь страх за друга убивал и Лакуса. Раны от людского демонического оружия не подвластны регенерации, и Симм сейчас был близок к тому, чтобы пересечь черту между жизнью и смертью. Только при таких ужасных обстоятельствах Лакус начал распутывать клубок своих чувств. Он сидел ночами у окна, следя за каплями дождя и чёрными тучами, обдумывая всё. — Кем для меня является Рене? Сорок лет назад кем являлся? Семьдесят? А что из себя он представляет сейчас? — Лакус забывал обо всём, кроме своего друга. Он не мог ничего с этим поделать и потому не противился, полностью отдавая себя на растерзание мыслям, мрачным и депрессивным, которые иногда доводили до слёз. Вот и сейчас, сидя у окна и не шевелясь, вампир смотрел на дождь уставшими алыми глазами, потерявшими всякий блеск и будучи тёмными, почти бордовыми. Такой тёмный оттенок говорил только об одном — Лакус был не совсем здоров. Но на это Вельт не обращал внимания. Он медленно приближался к ответу, который так стремился найти последние недели, что Симм был поодаль от него и не приходил в сознание. Все уже смирились с тем, что вскоре Рене скончается, и пытались объяснить это его другу, но тот и слушать не хотел. — Чёртовы люди, уж лучше меня ранили бы… Ох, Рене, почему ты тогда сделал этот шаг в мою сторону? Стоял бы на своём месте, и катана не коснулась бы твоего тела. А я… Я не так важен, как ты. Я никому не нужен. Даже тебе. — вампир горько усмехнулся, на глаза опять навернулись слёзы. Вельт прикрыл глаза с длинными пушистыми ресницами, из-за чего по бледным щекам полились прозрачные слёзы. Больше сдерживаться он не стал и потому, медленно поднявшись со стула, пошатываясь, подошёл к постели. Он рухнул в подушку лицом и, крепко сжимая её, заплакал навзрыд. Лакус прикрыл рот рукой, чтобы не издавать звуков, его тощие плечи дрожали от натуги. Подушка, которую он стащил из комнаты Рене, до сих пор пахла им, что должно было приносить Вельту хоть какое-то облегчение, но не приносило ничего, кроме очередного приступа боли. Лакус даже не думал о том, что когда-нибудь будет ТАК скучать по вечно уставшему Симму и его голосу. Вельту хотелось услышать его прямо сейчас, ощутить, как ладонь аккуратно касается его плеча, которое всегда опускалось под тяжестью руки друга. Но ничего этого произойти не могло, потому что обладатель голоса и этой ладони сейчас близок к смерти. — Глупый Рене-е… Зачем ты сделал это? Почему я такой тру-ус… — вампир сильнее сжал подушку, впиваясь пальцами в наволочку. — Я бы мог защити-ить тебя… Но просто стоял и смотре-ел… — проревел Лакус сам себе, прокручивая в голове тот злосчастный бой с людьми. Тогда, две недели назад, вампиры наткнулись на людской отряд, в котором было в два раза больше людей, нежели самих кровопийц. На Лакуса кинулись сразу двое, но он успел отбиться только от одного. Второй человек с демоническим оружием уже заносил катану для удара, но Рене взялся словно из ниоткуда и подставил себя под удар, защитив тем самым друга. — Р-Рене! — заорал в сердцах Лакус, смотря на то, как Симм медленно теряет сознание. Ноги брюнета подкашивались, он выронил оружие из рук и опустился на землю, но Вельт подхватил его, правда под тяжестью друга и ему пришлось опуститься на колени. — Ты дурак! Зачем?! — верещал вампир, обнимая со спины Рене и пытаясь зажать большую рану на груди, из которой ручьём хлестала тёмная кровь, пачкая одежду двоих. От её запаха у Лакуса мутнел рассудок, но он не позволял себе даже думать о своей жажде. — Рене, кусай. — юноша повернул друга к себе лицом и быстро расстегнул пару пуговиц на воротнике своей рубашки, приспуская её и открывая брюнету свою шею и кусок плеча. — Давай же! — поторапливая Рене, Лакус начал растирать кожу на шее и плече для того, чтобы она стала чуть теплее и чтобы расслабить мышцы. Симм уже, словно в тумане, поднял лицо к другу. По уголку губ стекала кровь, капая на землю. — Я не посмею… Оставить на твоей белёсой коже хоть одну отметину от клыков… — прошептал он, упираясь лбом в грудь Вельта и слабо сжимая его плечи. Из-за этих слов у Лакуса перехватило дыхание, в горле встал ком. Это отвратительно чувство перед тем, как расплакаться знакомо было всем, кроме вампиров. И сейчас парень с фиолетовыми волосами уже переступил эту грань, по его щекам полились слёзы, он, тихо всхлипывая, обнял Рене. — Почему ты такой глупый… — прошептал он, прокусывая нижнюю губу и чуть отстраняясь от друга, заглянув в его глаза. — Ты позволишь мне? — Лакус пока не говорил, на что он хотел получить разрешение друга, но тот и не интересовался, просто кивнув. Аккуратно опустив Рене на землю, заставляя его лечь, Вельт накрыл его глаза ладонью и, склонившись над его лицом, уронил ему на губы одну слезинку, которую тот тут же слизнул. — Только не говори, что ты ревёшь. Никогда не видел, чтобы ты плакал… — Рене постарался убрать ладонь друга со своего лица, но тот не позволил ему этого сделать. Симм хотел сказать что-то ещё, но не успел. Лакус вплотную приблизился к его лицу и аккуратно накрыл губы друга своими, не позволяя сказать и слова. Благодаря укусу на нижней губе, который быстро затягивался, Лакус заставил Рене сделать несколько жадных глотков его крови, и так проделал несколько раз, не разрывая поцелуя. Ему было жаль, что приходиться делать такое перед людьми посреди поля боя, но потом вампир наплевал на это, отстраняясь. Фиолетовые волосы поднял ветер, их обладатель быстро убрал ладонь с лица Рене и потёр переносицу. Его вечно белые щёки были чуть румяными от смущения, но на это он старался не обращать внимания и поэтому аккуратно поднял друга, закидывая его руку себе на плечо и обнимая за талию. Рене безвольно повис на миниатюрном друге, с трудом переставляя ноги вслед за ним. Лакус, пыхтя от натуги, потащил Симма прочь от людей, оставшиеся в живых вампиры прикрывали их. — Хэй, Лакус, а ты неплохо целуешься. Может, и отсос ему сделаешь? Чтобы уж наверняка. — крикнул кто-то из вампиров, остальные хихикнули. Позже многие громко смеялись, даже не думая о том, что один из их товарищей сильно ранен. Лакус открыл было рот, чтобы ответить колкостью, но вместо самого вампира с фиолетовыми волосами ответил Рене, который терял сознание уже раза четыре, но потом снова возвращался из забытья. — Он не твой, вот и бесишься. Сам небось постоянно это делаешь, язык весь в мозолях. — прошипел Рене в ответ, показывая клыки. Он уже думал, что если бы не раны, лицо этого шутника уже было бы размазано по стене. Лакус решил промолчать, удобнее перехватывая руку друга и заставляя только сильнее облокачиваться на себя. Рене и не противился, только недовольно бурчал что-то себе под нос. — Я тяжёлый, прекрати брать всё на себя. — брюнет покосился на вампира, который тащил его уже четвёртый час, но упорно шёл вперёд, даже не смотря на дрожь в ногах. — Ты мне как бы жизнь спас, я тебя вообще на руках носить должен, жаль, рост не позволит. Вот ты похудей, и тогда точно буду носить. — вздохнул Лакус, так же косясь на друга и чуть улыбаясь ему. — И ещё. Я не хочу, чтобы ты ещё хоть раз почувствовал, как я плачу. Ты ведь не видел моих слёз? — добавил он, опять смотря прямо и делая шаги шире, чтобы оторваться от подопечных, которые продолжали шутить про их поцелуй и фантазируя на развратную тематику. — Нет, не видел… — ответил тот, закрывая глаза, под которыми были неизменные синие круги. Его сероватая кожа придавала ему какой-то болезненный вид, но Лакусу это нравилось. А ещё ему нравилось то, что Рене постоянно оберегал белизну его кожи, не заботясь о себе при этом. Со стороны они вовсе не выглядели друзьями, многие не стеснялись спрашивать, не встречаются ли они, но каждый раз Лакус и Рене переглядывались, просекали во взгляде друг друга озорные искорки и отвечали, что это полный бред и они просто друзья. Конечно, никто не знал, что Рене давно хотел отыметь Лакуса, но сдерживался уже долгие годы и потому это желание становилось более диким, как только он оставался один. Лакус же и не догадывался о планах Рене, но и сам был не прочь ощутить его близость. Только о желании друг друга никто так и не успел узнать, а об осуществлении этого говорить даже не стоит. За всеми этими мыслями Вельт и не заметил, как уснул. Он продолжал плакать во сне, но на это вампир не обращал внимания, ибо запах Рене совсем рядом дарил ему умиротворение и спокойствие. Вельт невольно обнимал подушку Симма, утыкаясь в неё носом и глубоко вздыхая, стараясь заполнить запахом друга лёгкие и запечатлеть его аромат на всю свою бесконечную жизнь. Ему снился Рене, хотя вампирам сны сниться по природе не могут. Лакус с удовольствием наблюдал за Симмом в своих цветных сновидениях, но то, что начало твориться потом заставило покраснеть даже спящего вампира. Рене во сне вломился в комнату Лакуса с букетом алых роз, и медленно подойдя к другу, который не успел толком проснуться, сел на край его кровати. Вельт сел на постели, и будучи лишь в пижаме, сонно посмотрел на Симма, который всё это время молчал и нежно, чуть заметно, улыбался. — Что-то случилось? — спросил Лакус, потирая глаз и зевая, прикрывая рот рукой. Он не сразу заметил цветы, которые лежали рядом с Рене, который до сих пор молча смотрел на друга. — Нет, просто хотел спросить у тебя кое-что важное. То, что волнует меня уже долгие годы. — проговорил Симм, придвигаясь немного ближе к Лакусу и почти касаясь его тела. Вампир с фиолетовыми волосами с удивлением склонил голову на бок, следя за каждым движением своего товарища. — И что же так сильно волнует тебя? — задал вопрос Лакус, не смея оторвать от друга взгляда, потому что тот выглядел лучше обычного и даже его кожа перестала быть такой серой и приобрела более бледный оттенок. Сейчас Рене казался Вельту неотразимо красивым, и он с нетерпением ожидал, когда тот задаст свой вопрос, но Симм не спешил открывать рот. Он встал с постели друга, сделал несколько шагов в сторону и опустился на одно колено перед ним. Лакус устремил непонимающий алый взгляд на Рене, стараясь представить, что будет следом. — Твои глаза словно лепестки роз алых, капли крови красной на белоснежной коже смертных. Я их люблю сильнее всего, можешь не сомневаться, ибо ты так красив, будучи хозяином этих глаз… — прошептал брюнет, не отрываясь следя за реакцией Вельта, и пока тот осмысливал только что услышанное, подал ему великолепный букет. Алые розы были все идеальные, каждая краше другой, и обладатель фиолетовых волос не мог отвести от них взгляда, не осмеливаясь взять. Пока Вельт не вышел из ступора, Симм достал из заднего кармана своих брюк коробочку с тем, что выбило Лакуса из колеи окончательно. — Рене, что ты задумал? — спросил вампир, переводя взгляд с роз на лицо брюнета и чуть щурясь. Признание в любви он до сих пор переваривал, но вот зачем его друг притащил эту коробочку, юноша не догадывался. — Задумал надеть на тебя платье и взять в жёны. — отрапортовал Симм, откидывая крышку футляра для ювелирного украшения и открывая взору Лакуса миниатюрное колечко с небольшим фиолетовым камушком, которое выглядело очень сбалансированно и продуманно. Вельт не мог сказать ни слова, он замер, смотря лишь на брюнета и пытаясь отлепить язык от неба. — Ты выйдешь за меня? — Симм с мрачной надеждой смотрел на Лакуса, будто уже знал, что тот ответит. Повисло неловкое молчание, и только Вельт, которому только что сделал предложение его лучший друг, иногда всхлипывал. Он опять начинал плакать, спрятав своё лицо в ладонях, закрываясь от Рене. — Конечно… — прошептал он, не смея убрать ладони с лица и посмотреть на, теперь уже, жениха. Симм быстрым движением схватил руку вампира с фиолетовыми волосами и убрал её с его лица. По щекам Лакуса текли слёзы, пока Рене аккуратно надевал колечко на палец жениха и нежно целовал бархатную ладонь будущей жёнушки. — Ты обещал не смотреть на меня, когда я плачу. — проговорил Вельт, наконец поднимая глаза на Симма и вытирая слёзы рукавом своей пижамы. Брюнет лишь рассмеялся, обхватывая лицо жениха ладонями и смахивая с его щек слезинки большими пальцами. — Теперь я буду смотреть на тебя без перерывов, и не имеет значения, плачешь ты или смеёшься. Ты прекрасен всегда. — брюнет с лёгкой улыбкой заметил румянец на щеках возлюбленного. Лакус моргнул в первый раз за долгое время, и последняя слезинка сбежала по его щеке вниз, но на этот раз Симм не спешил её смахивать пальцем. Он приблизился к щеке жениха и аккуратно коснулся её кончиком языка, слизывая слезу. Лакус вздрогнул от прикосновения Рене, но тот быстро отстранился, улыбаясь. — У тебя не только кровь вкусная. — проговорил он, поднимаясь с одного колена и смотря на Лакуса. Тот поднял на него алые глаза, в которых уже сияло звериное желание, и Симм это заметил. Он уже подготовился и потому вынул из того же заднего кармана квадратную упаковку. Лакус усмехнулся. — Ха-ха, а ты самоуверенный. Ты знал, что я позволю тебе делать всё, что только вздумается? — Лакус смотрел на презерватив, который Рене кинул на постель рядом с ним и уже обнимал за плечи свою будущую «жену». — Даже если бы ты не позволил, я всё равно сделал бы это. Любыми способами. Возможно, даже привязал бы к кровати. — Рене самодовольно ухмыльнулся, заставляя Вельта лечь на постель. Фиолетовые волосы Лакуса разметались по простыням, а Симм аккуратно коснулся прямых прядей, пропуская их сквозь пальцы. — Мне всегда было интересно, каков ты с распущенными волосами. — прошептал брюнет, прижимаясь к жениху и положив голову ему на грудь, тяжело вздыхая. Лакус тут же сомкнул руки на спине возлюбленного, поглаживая мускулистые плечи и скользя по лопаткам. — Как думаешь… — Вельт с какой-то печалью во взгляде прикрыл глаза, крепче обнимая будущего супруга. — Что скажут остальные? Всё же они вряд ли будут счастливы за нас… — Лакус горько усмехнулся, целуя Рене в макушку и откидываясь на подушку. — Меня не волнует, что они будут думать о нашем браке. Главное, чтобы счастливы были мы, а не они. Почему же Мике и этому человеку Юичиро ничего не говорили, когда они целовались на глазах у всех? И все были счастливы, смотря на них. И никто ничего не говорил, когда Батори и Кроули уезжали на медовый месяц. Для меня сейчас самое главное — это ты. И мнение других я учитывать не собираюсь. Потому что ты только мой. А будучи рядом с тобой я воистину счастлив, и потому у других я не хочу спрашивать, как они относятся к нашей свадьбе и совместной жизни. — Рене и не заметил, как произнёс длинную тираду и ухмыльнулся, удобнее устраиваясь на груди Лакуса и перекладывая ладонь жениха себе на голову. Тот мгновенно понял, чего хочет брюнет, и осторожно распустив его хвостик, оставил резинку на своём запястье. Симм влюблённо вздохнул, крепко обнимая вампира под собой. Вельт в свою очередь аккуратно коснулся волос брюнета, как зверя почесывая его и играя с каждой прядью тёмных волос. Пару минут таких ласк — и Рене замурчал, как заправский кот. Обладатель фиолетовых волос засмеялся, растрёпывая волосы Симма и вдыхая их запах. — Я так люблю твой запах… Он слаще, нежели другие. И сильно отличается от других, даже от запаха Прародителей. — Лакус зарылся носом в пряди жениха, глубоко втягивая воздух. Рене рассмеялся, только сильнее обнимая вампира. Послышался лёгкий хруст и шипение. От боли Лакус вскрикнул, но потом всё прекратилось. Перед глазами был только мрак, он ничего не слышал и не видел, чувства отступили. А дальше иллюзии, которых так жаждал спящий Вельт, исчезли. Он открыл глаза. Запах Рене, который он чувствовал во сне, исходил не от самого вампира, а от подушки, в которую Лакус до сих пор рыдал. Юноша крепко обнял имущество брюнета, всем сердцем желая, чтобы вместо куска ткани и перьев оказался хозяин вещи. — Я ведь… Так сильно влюбился… И из-за меня он может… Может… — страшные мысли Лакуса заглушил его собственный рёв. Вельт даже не мог представить, что когда-нибудь будет так реветь от безысходности и вины. Он сваливал всё на себя, о людях и думать забыл и винил только себя одного. Ему было очень скверно первые дни, а последующие ещё хуже, ибо Рене не отходил от ранения. Вампир успокоился только через пару часов, он быстро привёл себя в порядок, с ненавистью ко всему миру надел служебную форму и поплёлся туда, где отлёживался Симм. У него было плохое предчувствие, ведь он знал об опасном состоянии друга. Невольно Лакус опять и опять возвращался к своему сну, ведь он был так реалистичен. И очень уж желанной оказалась игра воображения. Но понимание того, что это просто сновидение, причиняло ему немалую боль. Коридор до места, где был Рене, казался слишком длинным и узким, с каждым шагом Лакусу становилось всё тяжелее вдыхать густой воздух, но желание увидеть возлюбленного было сильнее страха и прочих чувств. Тело налилось свинцом, как только хозяин фиолетовых прядей остановился напротив двери в комнату, где был Рене. Он медленно протянул ладонь к дверной ручке и с дикой осторожностью повернул её, входя в импровизированную палату, где вторую неделю лежал вампир. В руках он нёс букет алых роз, точно такой же, как и во сне, но на этот раз Лакус взял на себя роль кавалера. Посреди комнаты находилась большая кровать, на которой без движения лежал Рене, и только медленно вздымающаяся грудь говорила о том, что он ещё жив. Быстро глаза Лакуса наполнились слезами, он несмело сделал шаг к его кровати, каждый раз заставляя себя не рыдать и вообще не издавать звуков. От ощущения вины Вельт с силой сжал пальцы, не обращая внимания на стекающую по руке кровь. Шипы, принадлежавшие розам, впивались в белёсую кожу, оставляя на ней глубокие ссадины и ранки, которые не спешили затягиваться. Лакус медленно подошёл к постели Симма и с бесконечной любовью посмотрел на его привычно серое лицо и мешки под глазами. Аккуратно устроившись на самом краю кровати, Вельт вздохнул, положив очередной букет на прикроватную тумбочку, на которой так же лежал уже завядшие растения, которые он приносил в предыдущий раз. Забрав мёртвые цветы, хозяин фиолетовых волос кинул их в мусорное ведро, где уже покоились такие же погибшие букеты. — Я так рад, что ты снова пришёл ко мне… — послышался слабый голос за спиной Лакуса, который заставил вампира задрожать от бури чувств, которая погребла его заживо. Медленно повернувшись, Вельт посмотрел на Рене, который улыбался так широко, что было видно клыки. Алые глаза Лакуса наполнились слезами, он медленно подошёл к другу и опять аккуратно сел у него в ногах на самый край кровати. Брюнет слабо двинул рукой, и, найдя ладонь Вельта на простыне, переплёл его пальцы со своими, стараясь как можно крепче сжать руку друга. Лакус тихо всхлипнул, с наслаждением ощущая прикосновения Рене. Он, как во сне, не мог сказать ни слова и потому просто жадно рассматривал Симма, пытаясь оставить его образ у себя в памяти на веки. Рене с трудом повернул голову к букету роз, который принёс его лучший друг и как-то странно улыбнулся, его широкая улыбка чуть поменялась. — Знаешь, Лакус… — тихо сказал брюнет, на секунду отрывая взгляд от цветов и смотря на товарища, а потом опять возвращаясь к букету глазами. — Мне приснился слишком странный сон. И если брать во внимание то, что вампирам сны не свойственны… Он оказался слишком реалистичным, и я даже не буду скрывать, что хочу этого всем своим сердцем. Если бы не эта опасная рана, я без труда превратил бы сон в реальность… — Рене остановился на секунду, выдохнул и вобрал в лёгкие новую порцию воздуха для того, чтобы продолжить рассказывать о сне, который был слишком похож на сон Лакуса. — Но вот если бы я сейчас был здоров, ты был бы… — вампир запнулся. — Был бы мёртв. А свою жизнь я без тебя и представить не могу, что уж говорить о том, чтобы действительно жить так. Это и жизнью не назвать. — в бордовых глазах Симма поселилась печаль, тень которой заметил и Лакус. Он был тронут словами друга и потому не посмел сказать и слова, и вовсе не потому, что потерял дар речи. Ему просто хотелось слушать голос лучшего друга постоянно, в надежде на то, что он не погибнет по его вине. Пока Вельт с ужасом думал о смерти, Рене продолжал. — Если бы тебя тогда не стало, я лично перегрыз бы глотки всем людям, которых видел в том отряде. А потом скинулся бы с какой-нибудь скалы, потому что… Жить без тебя для меня было бы непосильным трудом. — Симм опять выдохнул, подождал пару секунд и глубоко вздохнув, заговорил вновь. Лакус и не думал о том, что его лучший друг и по совместительству возлюбленный, который всегда отличался молчаливостью, сможет произнести длинную речь и даже заговорить о самоубийстве. Рене был вампиром, который никогда не позволил бы сказать себе хоть одно бранное слово, а говорить о суициде он не стал бы и за литр крови высшей категории. — Поэтому я рад, что вместо твоей смерти я получил ранение, и ты остался жив. Даже если бы я умер. Я знаю, что моя смерть не была бы напрасной и ты намного ценнее меня, и потому я даже рад, что лежу тут. Всё же… Кроме тебя за всё это время ко мне не пришёл никто, и сейчас я хочу сказать о том, что так сильно тревожит меня. — Симм выдрал из руки иглу, отходившую от капельницы, и с наслаждением выдохнул. Запах крови в пакете, которая по катетеру стекала в вену вампира, мгновенно заполнил комнату, но ни Лакус, ни Рене не обратили на него никакого внимания. Вельт почувствовал, как Симм напрягает свои мышцы в попытках подняться, но не позволил ему этого сделать. Лакус подушечками пальцев упёрся в грудь друга, не разрешая ему встать. Что-то со скоростью намочила фаланги вампира, и он в страхе поднял руку к своему лицу. Тёмная кровь Рене стекала по указательному пальцу большой каплей. Теперь в воздухе витал не только запах человеческой крови, но и аромат вампирской. Лакус задрожал, опуская взгляд на грудь друга. На белом одеяле в районе раны расползалось алое пятно, Симм закашлялся. Страх и отчаяние захлестнули Лакуса, и тот онемел, тупо смотря то на свою руку, то на одеяло. — Спасибо за то, что даже в последние минуты ты рядом со мною… А я так хотел, чтобы моё сновидение… Про нашу свадьбу стало явью… — Симм слабо улыбнулся, крепко сжимая окровавленную ладонь друга и прикрывая глаза. Оба вампира начинали плакать. — И спасибо за… — послышался тяжёлый вздох. — Чертовски красивые алые розы… — хватка вампира тут же ослабла, вместе с ладонью Рене на окровавленную грудь вампира рухнул и Лакус, который в немом крике открыл рот, скалясь в стену. Кровь Симма смешалась со слезами Вельта, который обнимал умершего друга и, перепачкавшись в крови, посмотрел в потолок. — Ты сказал, что перегрыз бы глотки всем людям в том отряде, а потом скинулся бы со скалы, будь я убит… Похоже, что придётся мне убивать скот и в итоге самому умереть. — весь в крови Вельт поднялся, и хотел было уйти, но остановился. Постояв так несколько мгновений, обладатель фиолетовых волос с разбитым сердцем наклонился к лицу бледного Симма и в последний раз прикоснулся к его холодным губам. Он не смог сделать этого, когда его друг был жив и смеялся, и потому было слишком больно целовать уже погибшего вампира. В ту же ночь Лакус отправился в штаб людей. Другие вампиры поговаривают, что из-за ненависти и жажды мести Лакус Вельт убил несколько десятков людей, пока его самого не пронзил выстрел снайпера. Будучи окружённым людьми, вампир с фиолетовыми волосами до последнего сражался и в итоге умер не только из-за ранения, но и из-за потери крови. Рене Симм был отомщён. Нарушив вампирские обычаи, Лакус и Рене были похоронены по людским стандартам на живописной поляне в лесу по приказу сразу нескольких Прародителей, вдали от смертных и вампиров. Приходившие туда через несколько лет нашли рядом с могилами розовый куст. Алые розы, что приснились Вельту и Симму и застали смерть второго, в итоге распустились рядом с их телами и стали символом сильной привязанности, дружбы и, в конце концов, любви. Эту историю мало кто знает, но я уверен, что Рене был бы рад, узнай он о том, что Лакус отомстил и теперь лежит рядом. Любовь убивает. А Вы отдали бы жизнь за любимого человека?