Ice

Барри кажется, что такими темпами он сойдет с ума. Закон подлости работает во всю силу, и Флэш уже подумывает о том, чтобы забыть про родной город на пару дней и отлежаться в укромном месте, потому что его ноги окончательно стали жить своей жизнью. Это началось около месяца назад, но тогда все было не так плохо, как сейчас. Даже Кейтлин пока не может объяснить, почему вдруг ни с того ни с сего его ноги обрели такую чувствительность. После каждого ночного патруля, который занимает от нескольких секунд до минуты максимум, ноги Барри окутывают светлые линии тонких вен, кожа становится горячей и покрывается мурашками от любого касания. Чувствительность уходит довольно быстро, но за эти несколько минут Барри не может сделать ни шага, потому что колени тут же подгибаются, при любом движении ноги начинают дрожать и отдавать довольно неприятным ощущением. Поэтому после патруля Барри пьет горячий сладкий чай в кортексе S.T.A.R. Labs, пока Кейтлин судорожно пытается понять, что же с её другом не так. Точнее, с нижней его частью. Проблема еще в том, что патруль это одно, а настоящие драки и погони за преступниками — совершенно другое, потому что из-за долгого напряжения ноги начинают отказывать, из-за чего Барри попадает под удар. Отстойное ощущение, если честно. Битвы затягиваются, ноги болят еще сильнее, и под конец всего сражения Барри едва находит в себе силы, чтобы убежать домой и там отмучиться ближайший час или два, полные неприятных ощущений, а то и тупой боли. Барри перепробовал все от таблеток до массажа. Если любые таблетки организм успешно игнорировал, то на массаж реагировал слишком… Кхм, как бы это сказать, бурно. Кровь мгновенно приливала к низу живота, и Барри сходил с ума уже не от боли в ногах, а от боли в возбужденном члене, который он точно не может тронуть при массажисте. Поэтому Барри был первый и последний раз на массаже. Но спустя месяц мучений Барри находит своё лекарство. И не смейте смеяться, потому что его единственным облегчением стал холод. Как только ноги дают о себе знать, а это случается минимум каждый вечер, Барри достает пакет со льдом и водит им вдоль ног, задерживаясь на особо чувствительных местах. И пока это помогает, Барри не хочет знать, как все это работает. Если он сможет заснуть без боли и неприятных ощущений в ногах, то это будет самый замечательный день в не очень замечательной жизни. Что ж, почти решив проблему с ногами, Барри пока не может решить еще одну — своей забитой всякой чушью памяти, в которой нет места о напоминании о том, чтобы оставить в лаборатории пакет со льдом. Потому что после каждой стычки Барри бежит туда, чтобы друзья были уверены, что с ним все хорошо и нет никаких ран. Только если нет пакета со льдом, то с Барри будет все очень и очень плохо. И Циско с Кейтлин каждый раз чертыхаются, потому что тоже забыли. И нет, нет, нет, еще раз нет, Барри никогда не позволит Кейтлин выпустить своё второе я. Об этом не может быть речи, поэтому Кейтлин остается лишь виновато отводить взгляд, а Барри стараться улыбаться через силу, потому что в этом нет ее вины. Кажется, где-то вначале говорилось о законе подлости? Так вот он еще раз решил сработать на Барри. Легенды возвращаются неожиданно. Барри не ожидает увидеть всю команду в кортексе, когда возвращается в лабораторию после очередной стычки. Поэтому сейчас он стоит перед Легендами и пытается понять, что происходит. Сара тут же улыбается, когда видит растрепанного Флэша, и, смеясь, крепко обнимает его. Барри буквально на доли секунды забывает о боли в ногах, но резким уколом короткой судороги она напоминает о себе. Кажется, никто не замечает, как дрогнули губы и побледнела кожа на лице и шее. Никто, кроме одного человека, который всегда и все замечает. Как только Барри вихрем оказался в лаборатории, уже тогда Снарт подметил не присущую герою дрожь в коленях. Флэш хороший актер, когда дело касается его семьи и друзей. Он, как и Лен, не хочет, чтобы все знали о его боли, о его слабости. Только Лен не хочется казаться слабым, а Барри — волновать своих близких. Итак, за пару секунд Лен понимает, что у Барри боли в ногах, скорее всего в икрах или, может быть, бедрах. Барри держится молодцом, когда через боли он улыбается, обнимается с друзьями. Он, правда, очень рад их видеть. Но прибыли бы они чуть-чуть позже, буквально на пару минут. Барри обнимается с Реем, знакомится с Нейтоном и Амаей, обменивается приветственными кивками с Миком, жмет руку Джексону и в уважительной форме здоровается с профессором Штайном и, наконец, встречается взглядами с Леонардом. Привычная усмешка украшает тонкие губы, в глазах пляшут чертята, и Барри сглатывает, потому что… Черт возьми, потому что Леонард уже знает. Конечно же он уже знает, Барри, не забывай, кто перед тобой. Барри как-то отрывисто кивает и тут же отворачивается. Уж кому, кому, а Снарту он совсем не хотел показаться слабым. Да, именно слабым. Потому что если сейчас Снарт нападет на него, Барри среагирует, а ноги — подведут. Кстати, если подумать, то можно одолжить пушку Снарта на пару минут, с ее помощью легко можно создать кусочек льда, и тогда боль уйдет. Но… Подождите, а где пушка? Барри хмурится, потому что Лен вроде как женат на ней и никогда с ней не расстается. К тому же… Черт, ладно, забыли обо всем этом, потому что боли в ногах снова бегут хороводом судороги от бедра до пальцев, и Барри успевает вовремя прикусить язык, чтобы не застонать, но вот мимику свою контролировать не может. — Оу, эм, Барри, — Кейтлин подходит к нему и сжимает плечо, — ты не мог бы сходить за фотоаппаратом? Хотелось бы сфотографироваться всем вместе. Барри смотрит на подругу взглядом, который так и кричит «ты что, издеваешься надо мной?!», а после до него доходит, что Сноу лишь пытается придумать предлог побега Барри за порцией льда хотя бы домой. Облегченно вздохнув, Барри благодарно улыбается ей. — Конечно, я туда и обратно, и… — Если ты не против, я составлю тебе компанию, Флэш. Пройдемся? Конечно, куда же без язвительного тона в тягучем голосе Снарта. И что ему надо? Вот что он пристал? Сидел бы себе в уголочке, в тени и помалкивал, нет ведь надо прицепиться в самый неподходящий момент. А может он просто понял, что Барри нужна его пушка? С другой стороны, он ведь не мог так быстро догадаться. Или мог? Это ведь Снарт со своими гениальными мозгами. Или Лен просто понимает, что Барри сам вряд ли дойдет, не свалившись где-то по дороге. А черт знает, этого человека вообще невозможно понять. — Что, Снарт, соскучился по этой красной заднице? — Мик усмехается, стащив из какого-то рюкзака еще одну банку пива. — О да. Очень, — Снарт хмыкает в ответ и выходит в коридор из кортекса. Конечно, вся команда принимает это за привычный сарказм, а вот Барри снова сглатывает и, бросив на Кейтлин досадный взгляд, как можно быстрее и увереннее выходит за Снартом. Барри старается держаться, правда, старается, но боли становятся лишь сильнее, и в итоге он сдается. Да, черт возьми, он сдается перед Леонардом Снартом в первый и последний раз, прижавшись спиной к стене и оперевшись руками на бедра. Небольшое давление чуть утешает пульсирующую боль, но она тут же отвечает судорогой. — Я думал, что ты продержишься дольше. Хотя бы до комнаты отдыха дошли бы, — Снарт поворачивается к Барри и замирает на несколько секунд. И хорошо, это первый раз, когда Лен чувствует укол совести, проснувшейся после стольких лет спячки. Барри действительно больно, ему действительно тяжело идти, а подколки Лена лишь могут спровоцировать всплеск злости, и Барри сорвется на бег, лишь бы подальше от этого. И тогда Централ Сити не увидит своего героя ближайшую неделю. На фразу Снарта Барри лишь рычит и старается выпрямиться. Да, возможно, он выглядит жалко, но он не намерен сейчас падать замертво перед этим человеком. Но первый шаг оказывается невозможным, и Барри приходится снова опереться на стену. И сейчас ноги дрожат, как никогда. Хочется просто уйти отсюда, сбежать от этого пронзительного взгляда, который не упускает ни судорогу, ни порыва боли, ничего. Комната отдыха буквально в трех шагах от них. Лен подходит к герою его родного города и придерживает за талию. Барри вздыхает, но молчит и просто доходит до диванчика в комнате, опираясь на Лена. Колени с готовностью подкашиваются, и Барри, как мешок с картошкой, падает на мягкие диванные подушки. — Что ты делаешь с этими болями? — Леонард кладет одну подушку к подлокотнику, и Барри с тихим выдохом ложится на диван, устраивая измученные ноги на вторую подушку. — Лед помогает, — прижав предплечье ко лбу, Барри прикрывает глаза и болезненно стонет, когда Снарт ради интереса слабо сжимает бедро. — Не надо, не трогай, я и так с ума схожу. Ты не мог бы воспользоваться своей пушкой? — Поверь, Барри, я могу сделать все куда аккуратнее, — Снарт привычно усмехается, пока Барри привычно ничего не понимает. — Но твой костюм мне мешает. — Чего? — Барри понимает намек сразу, но он надеется, что все совсем не так. — Я не смогу использовать скорость сейчас. — Тогда просто стяни штанишки, малыш, давай же, — кажется, Снарту даже нравится такой расклад вещей. Он наслаждается тем, что Барри вряд ли сейчас куда-то побежит, а желание избавить от боли окажется сильнее, чем смущение и позора. — Или тебе помочь? — Снарт, это не смешно, — Барри неловко краснеет и пытается заставить ноги двигаться, но те благополучно посылают его на все четыре стороны и еще добавляют одну короткую судорогу, как предупреждение. — Просто возьми свою чертову пушку. Это так сложно? - В этом никакого удовольствия, - губы Лена растягиваются в ухмылке. - Не переживай, я уже хороший мальчик. — Это меня мало успокаивает, — Барри хмурится, но не сопротивляется, когда Леонард расстегивает молнию на сапогах и стягивает их. На самом деле Барри удивлен, потому что Снарт действительно делает все осторожно, стараясь лишний раз не сжимать и не давить на ноги. Когда плотный сверхпрочный полимер и специальные носки для бега больше не стискивают пальцы и ступни, Барри тихо выдыхает и надеется, что с него, как с маленького, не будут еще стягивать штаны. Хотя, если честно, он бы с радостью сейчас избавился от них. Но дальше с губ Барри срывается удивленный стон. Он с неверием смотрит на руки Лена, которые… Мать твою, которые действительно стали ледяными. Не просто холодные, а в прямом смысле покрылись льдом. Барри даже забывает о боли в бедрах и икрах, когда ледяные пальцы осторожно сжимают лодыжку ноги. — Какого… — Долгая история, — Леонард усмехается, явно довольный реакцией своего подопечного. — Как-нибудь позже тебе расскажу. А пока позволь твоей личной медсестричке о тебе позаботиться. — Руки ледяные, а юмор такой же, как и был, — Барри закатывает глаза, но он все еще поражен. Не этого он ожидал, когда в голове крутились разные предположения о том, что у Лена больше нет пушки на бедре. Даже ремней нет. А оказывается, что ему не нужна ледяная пушка, потому что он теперь и сам ледяной. О боги, сколько еще сюрпризов преподнесет жизнь? Барри завороженно наблюдает, как пальцы Лена очерчивают контур ступни, после поглаживает пальцы, чуть щекоча, но Барри совсем не хочется отстраняться. Холод облегчает боль в этой части ноги, и становится намного легче. Снарт очерчивает светлые веточки вен, которые от холодного касания начинают исчезать. Не сразу, но постепенно они теряются. Барри настолько забывается, что упускает момент, когда ледяные руки становятся вновь человеческими и теплыми и перемещаются с лодыжек на ремень штанов. Аллен хочет возразить, но Лен даже не обращает внимание на попытки отстраниться. — Эй! — Барри сгибает ногу в колене и тут же жалеет о своем глупом решении, потому что судорога бьет так сильно в бедро, что парень сжимается и стонет. Ладонь Лена тут же становится ледяной и накрывает бедро ближе к колену. Барри сжимает рукав черного свитера и тяжело дышит, пока судорога его не отпускает. Снарт осторожно обхватывает ногу и выпрямляет её, проводя льдом своих рук по всей длине ноги, утешая боль. — Тебе все равно придется снять костюм, Барри. Так быстрее пройдет боль, — Лен смотрит на парня слишком тепло, слишком для такого человека, и Барри замирает. Он отводит взгляд и вздыхает, закусив губу. В конце концов, Лен уже помогает ему справиться с болью, уже видит его слабость, поэтому Барри и терять-то уже нечего, кроме последних капелек гордости. Поэтому он обреченно кивает и прикрывает глаза. — Хороший мальчик. — Ой, давай без этого, — Барри пытается быть недовольным, но почему-то улыбка все равно украшает его губы. Лен усмехается и все же осторожно стягивает красную кожу (и неважно что там говорит Циско про сверхпрочное что-то там) и кидает на спинку стула, около которого уже лежат сапоги. Барри остается лишь в черных боксерах и куртке костюма. И Лен нагло соврет, если скажет, что это не сексуально. Сейчас Барри выглядит чертовски красиво и горячо, и Лен бы с радостью услышал стоны немного другого удовольствия, но и тихие выдохи облегчения пока тоже сойдут. Но увидев состояние измученных ног, Лен забывает обо всем, потому что именно в такие моменты понимаешь значение слов "видеть боль". Если на лодыжках венки были светлые, то постепенно ближе к тазу они темнее и темнее. Скорее всего, боль в ступнях была не такой сильной, как в икрах и бедрах. Когда-то Лен бы с довольной ухмылкой наблюдал, как Флэш мучается от боли в драгоценных ногах, но не сейчас. В какой-то степени Снарт не шутил, когда называл себя хорошим мальчиком, ведь он сейчас в этой комнате с Барри с целью помочь ему, когда он действительно может это сделать. Стоять, согнувшись, не очень удобно, поэтому Лен садится на диван и укладывает ноги Барри на свои колени вместо подушки. Барри смущенно закусывает губу, потому что в таком беззащитном виде не очень-то и хочется лежать, но все мысли тут же улетают в другую сторону, когда ледяная сторона ладони Лена касается колена, которое особо сильно болит. После на второе колено ложится вторая ладонь, и Барри на несколько секунд витает в облаках облегчения. Лен следит за каждой эмоцией Барри и благодаря этому определяет, где боли особенно сильные и задерживается там подольше. С колена ладони перемещаются на бёдра, ибо по лицу парня можно понять, что судороги схватывают именно там. Сначала лед проходится по верхней части, охлаждая кожу, снимая боль. Венки постепенно прячутся одна за другой, и бедра принимают человеческий вид. Чуть розовая кожа становится прежнего едва загорелого оттенка, и Лену до чертиков нравится этот цвет. Кстати, кожа Барри очень приятная: она такая мягкая, теплая и шершавая от мурашек. После ладони скользят на боковые стороны бедра, оставляя на внешней несколько капелек воды, которые щекотно скатываются вниз. Барри едва может сдерживать тихие стоны, которые обычно не держал в себе, будучи совсем один. Но сейчас он не может упасть так низко, однако Лен очень старается довести его до состояния, когда будет плевать на все, лишь бы насладиться моментом, когда боль покинет его. На самом деле некое удовольствие доставляет то, что о Барри так заботятся. Лен, хоть и выглядит самодовольно и нагло, но по-настоящему его целью является не насмешка, а помощь Барри. И это греет душу, потому что каких-то несколько месяцев назад Снарт использовал лед для того, чтобы убить парня, а не вылечить. Ладони перемещаются с боковых сторон бёдер вновь на колени, которые уже не нуждаются в холоде. При сгибе колено уже не болит и покорно слушается, поэтому Снарт осторожно сгибает ближайшую к нему ногу и оглаживает сильнее всего воспалненную икру. Из-за бега на эти мышцы больше всего нагрузки, соответственно, она и болит сильнее всех. Благо, там еще не было судорог, иначе Барри бы точно загнулся где-то среди сражения. Лен с удовольствием впитывает громкий стон, который Барри тут же старается заглушить. Так и хочется сказать Барри, чтобы он не сдерживался, но тогда, скорее всего, Снарт пойдет к черту и вообще больше ничего не услышит. На икрах большая россыпь вен. Из них можно составить множество узоров, но именно эти вены и приносят боль парню, поэтому Лен гладит и чуть сжимает где-то посередине, где венки множество раз переплетаются друг с другом. Одна за другой исчезают, забирая с собой боль. Когда все венки пропадают, а кожа приобретает свой родной цвет, Снарт проделывает те же махинации с другой ногой. Барри от всех касаний уже больше похож на здорового человека, чем двадцать минут назад. Он больше не корчится от боли, не держит в себе тихие всхлипы, не дрожит, а тихо лежит с прикрытыми глазами и наслаждается спокойствием своего организма. Боль в ногах не ушла до конца, но она уже не так сильно бьет, поэтому Барри полностью расслабляется, пока Лен водит ладонями по ногам от бёдер до щиколоток и обратно по разным траекториям. Становится жарко. Несмотря на то что по ногам Лен водит льдом, Барри все равно жарко. Забыв про стеснительность и гордость, он расстегивает молнию куртки и распахивает ее, вновь прикрывая предплечьем глаза. Конечно же, Лен не упускает возможность посмотреть на красивое телосложение героя. У Барри красивые очертания пресса, красивый переход с живота на грудь и очень милые темные соски. Черт, будь у Лена власть над этим телом, оно бы уже было покрыто множеством поцелуев, а соски закусаны и зализаны. Серьезно, это слишком прекрасно, чтобы не уделить этому особое внимание. Но Снарт из тех людей, которые умеют ждать, следуя плану. Правда, плана пока нет, но он скоро появится. — Кхм, Лен? Голос Барри возвращает Снарта в реальность, и он понимает, что все это время гладил ноги и смотрел на грудь. Ну, ему нечего скрывать, мальчишка и правда чертовски красив, а сейчас еще и безумно горяч. Барри смущен. Ноги уже не болят, даже тяжести в мышцах нет, как обычно бывает после обычного льда, но так не хочется, чтобы Лен прекращал его гладить. И Лен не прекращает. Его ладони становятся теплыми, лед исчезает, но он продолжает водить руками по ногам, чуть сжимая и вновь лаская. На самом деле, он думал, что Барри попросит остановиться, но тот молчит. Он молчит и просто наслаждается. Это неправильно. Так не должно быть, ведь боль прошла, они обязаны остановиться, но вместо этого продолжают. Но тут Лен замечает еще одну россыпь венок. Она небольшая, но если Барри встанет, то боль вернется во все части ног. Поэтому, чтобы не смущать еще больше и без того потерявшего гордость героя, Снарт без слов вновь превращает свою ладонь в лед и легко скользит ко внутренней части бедра опасно близко к паху. Как и ожидалось, Барри вскрикивает и сводит ноги, сжимая руку Лена бедрами. И черт. Вот он. Вот этот сладкий долгий стон удовольствия, который хотел услышать Лен. Видимо, верхняя часть внутреннего бедра особо чувствительна к касаниям, и Леонард Снарт не был бы самим собой, если бы не воспользовался такой возможностью. Он начинает медленно двигать ладонью между бёдер, пальцами оглаживая веточки вен. Барри так красиво изгибает спину, жмурясь от ощущений. Лен знает, он видит, что Барри приятно, что ему хорошо. Хорошо не только от того, что теперь боль точно окончательно уйдет до следующего забега, но и интимное удовольствие так же окутывает его. И это идеальный момент, чтобы утянуть героя в поцелуй. Мать твою, губы Барри грешно-вишневые от постоянных покусываний, но такие теплые и мягкие, что Лен жалеет о том, что не поцеловал парня еще раньше. Барри стонет в поцелуй, кажется, не до конца понимая, что его вообще утянули. Но сейчас это не важно, потому что Лен может лицезреть такого разгоряченного и покорного Барри, который охотно целует в ответ и сжимает ладонь Лена между бедер не потому что стесняется, а потому, что не хочет отпускать. А ладонь все еще двигается, и парень стонет, стонет и стонет, не сдерживая себя и стараясь прижаться к горячему телу Лена еще сильнее. Снарт отстраняется, чтобы глотнуть воздуха, и чуть раздвигает ноги парня. Вен больше нигде не видно, но коленки дрожат. О да, это та дрожь, которую Лен хотел видеть. Барри возбужден. И возбужден настолько сильно, что стоит погладить его ноги еще немного, и тот кончит. Оказывается, доводить Аллена до пика еще приятнее, чем испытывать оргазм. Барри не хочет останавливать это безумие. Он прекрасно понимает, что лечение пошло не совсем в ту сторону, в которую шло сначала. Рука Лена уже не ледяная. Нет. Она такая горячая, что это сводит с ума. Барри знал, что у Снарта ловкие и привычные к разным махинациям руки, но сейчас эти самые руки заставляют огоньки перед глазами гореть, дрожать от невероятно приятных ощущений, извиваться ужом и бесстыдно стонать, не боясь, что их кто-то услышит. Кажется, Барри задыхается, пытаясь то сосредоточиться на ладони между бёдер, то, наоборот, отвлечься, потому что, черт дери, он действительно уже близок к концу. Барри тихо ругается, потому что он действительно кончает от этих ласк. Он, мать твою, кончил, как школьник, но эти мысли, как веником, сметает Лен, вновь увлекая Аллена в долгий и глубокий поцелуй, заставляя думать ни о чем, кроме него самого. В ногах такая легкость, кажется, что Барри может весь мир обежать и не устать. Барри сонно, устало и смущенно смотрит на Лена, который все так же самодоволен и горд собой. — Кхм, ну, я явно задержался походом за фотоаппаратом. — Ты можешь задержаться еще немного, — хмыкает Снарт и, нависнув над парнем, вновь утягивает в поцелуй. И да, Барри может еще задержаться.