не оставляйте кроликов одних

      Стабильно просыпаться раз, может иногда и два, в неделю в квартире Джуто для Саматоки стало уже нормой. Он лениво потянулся, вытянув руки в стороны, потер свои глаза и прикрыл ладонью лицо. Из-за панорамных окон в квартире Ирумы всегда было светло; утром особо и не понежишься в офигенно мягкой постели. Только если уткнувшись носом в не менее мягкую красную подушку. По щекотке на плече и груди Саматоки понял, что и сам Джуто уже не спал. Тот терся головой, что-то бормотал, и самым отчетливым из всего этого были «выходной», «спи». Саматоки только вздохнул и попытался снова заснуть, пока его правую сторону использовали вместо подушки. «И нахрена ругался за эту подушку вчера, если сейчас все равно ко мне прилип», — подумал Аохицуги, взглянул на Джуто и пригладил его торчащие вихры. Пока Саматоки игрался с его волосами, он и не заметил, как вновь заснул. Внезапный телефонный звонок первым расшевелил Джуто, который уже своим недовольным бормотанием нашептывал английскую ругань. — Проснись и выруби свой мерзкий телефон, — Ирума ущипнул Саматоки за предплечье. Его голос все еще сонный. Саматоки лишь недовольно цокнул, потянул руку к прикроватной тумбочке, шарился по ней рукой пока не наткнулся на мобильный. Он присел, взглянул на дисплей смартфона и быстро моргнул пару раз, словно хотел убедиться, что ему ничего не привиделось спросонья. — Эй, нет, не отвечай, никаких звонков сегодня, просто сбрось и идем обратно ко мне. Аохицуги, заткнув рот Джуто своей рукой, наконец поднял трубку. Ирума оттянул чужую ладонь и приподнялся на локтях, уставился на лицо Саматоки. — Привет. Нет, не разбудила, все в порядке. У тебя какие-то проблемы? Занят ли я сегодня? — Саматоки мельком посмотрел на Джуто. Тот выглядел крайне смешно и даже мило. — Нет, у меня сегодня выходной, — у Ирумы дернулась бровь, можно было и без этого взгляда сказать!       Не нужно было быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, с кем говорил по телефону Саматоки, ведь его голос был спокойным, тихим и мягким, а из динамика трубки доносилась женская речь. Кто-то, кто не знал его достаточно хорошо, мог подумать, что тот ворковал с любовницей, только вот его «любовница» лежал рядом. Оставался лишь один вариант — его сестра. Даже если бы в этот момент он был посреди важной сделки, он бы тормознул всех, ответил на ее телефонный звонок и ускорил бы весь процесс, чтобы скорее выполнить ее просьбу. — Бал? Сегодня? — на лице Саматоки проскользнуло удивление, которое перепрыгнуло и на Джуто. — Хорошо, я заеду за тобой в семь, пока. Он положил телефон обратно на тумбочку, посмотрел на Ируму и рухнул обратно в постель, шумно зевая. Джуто навис над распластавшимся Саматоки, молча всматриваясь в его лицо. — Че пялишься? — Ты разве не хочешь мне объяснить? — Э? Что объяснять-то? Разве ты своими кроличьими ушами ничего не слышал? — Саматоки дотянулся до уха Джуто и потянул легонько за мочку. Тот цыкнул и шлепнул его по руке. — Нет, у меня, конечно же, есть общее представление, но я хотел бы больше деталей, раз ты, — ткнул пальцем в чужую грудь, — собираешься свалить раньше обещанного. — Звонила моя сестра, попросила сходить с ней на какой-то вечер в школе. — Вечер? Бал? — Ага, типа того, — Аохицуги перевернулся на бок лицом к Джуто. Он разглядывал его лицо: еще немного заспанное, волосы растрепаны, а глаза немного прищурены, будто он всматривался в собеседника. Хотя он и правда это делал: его зрение оставляло желать лучшего. Таким его, пожалуй, кроме Саматоки никто и не видел — Джуто всегда одет с иголочки, прическа с безупречной укладкой, а на лице ни следа усталости. А тут без очков, слепой кролик, лохматый и недовольный — он планировал понежиться с Саматоки явно подольше. — Бал в обычной школе? — невольно спросил Джуто, издержки профессии. — Не в обычной. Я устроил ее в частную. — Ох, вы только посмотрите, какой заботливый. Саматоки дал Джуто щелбан. Тот зажмурился и цыкнул. — В обычной у нее бывали проблемы. В этой спокойнее, — выдержал паузу с минуту и добавил: — наверное.       И правда заботливый, без шуток. Аохицуги всегда думал о ней и звонил раз в неделю, как мамочка, чья дочь уехала жить в другой город. Ненавязчиво узнавал как ее дела, не болеет ли. Спрашивал про деньги и «ну, может хочешь чего-нибудь вкусного? Я привезу». От этого она часто отказывалась, и тогда Саматоки просто сделал ей карту и переводил деньги на счет. Где-то раз в месяц. Джуто невольно очень часто становился свидетелем этой родительской нежности, иногда передразнивал, если хотел увидеть, как тот неловко от смущения начинал огрызаться, а потом стрелял сигарету у Ирумы как штраф. — Сколько там времени? — Саматоки лениво потянулся. Джуто сначала пытался всмотреться в настенные часы, но резь в глазах напомнила ему о том, что его попытки бесполезны. Он попытался нащупать очки на тумбочке рядом, но, не обнаружив их, покорно сдался и громко выдохнул. Аохицуги наблюдал за этими потугами и негромко посмеивался, ведь Джуто без очков становился невероятно неловким, суетливым и самую малость беспомощным. И это его злило, а злился он забавно. — Да не вижу я ни черта, — Ирума раздраженно пихнул Саматоки в плечо. Тот лишь посмеялся, привстал, взял очки Джуто, которые с вечера остались на тумбочке с его стороны, и надел их на него. — Только не рычи, кроля, — взлохматил волосы еще сильнее. Ирума хмыкнул и поправил пальцами очки на переносице. Он вновь посмотрел на часы. — Десять двадцать, — произнес он вслух и нехотя начал подниматься с постели.       Саматоки уже встал с кровати, буркнул что-то про завтрак и пошел в ванную. Видимо, завтрак он оставил на Джуто. Ирума подобрал рубашку с пола, которая лежала ближе всего — это была гавайка Саматоки — вздохнул, пробурчал что-то про разбрасывание вещей, и надел ее, застегнув пару пуговиц. Готовить сам он не собирался, настроения не было, потому он нашел свой мобильник, позвонил знакомому повару из ресторана парой этажей ниже, заказал еду, не забыв и про свежие круассаны со сливочным кремом. Заказ доставили очень быстро — Саматоки даже из ванны еще не вышел. Молодой мужчина крайне удивленно взглянул на Джуто не при параде, но двойные чаевые моментально смыли с его лица всякое изумление. Оставив поднос с едой на кухонном столике, Ирума пошел к ванной и, убедившись, что журчание воды утихло, зашел внутрь. Аохицуги уже обернут полотенцем, с его мокрых серых волос стекали капли воды, а челка, вечно щекочущая нос, зачесана назад. Чтобы не мешала и не липла ко лбу. — Завтрак уже на столе, дарлинг, — шутливо протянул Джуто, проведя пальцем по еще влажной спине Саматоки. Тот заметил, что Ирума в его рубашке и уже не такой лохматый, разве что только чуть-чуть. Аохицуги забрал единственный банный халат, надел его, перед этим сняв полотенце с поясницы и повесив его сушиться. Вышел он из ванны с усмешкой и язвительным «да, дорогая». После бодрящего душа Джуто пришлось вновь натянуть на себя чужую рубашку. А еще он подумал, что ему не помешало бы прикупить второй банный халат.       Когда Ирума пришел на кухню, Саматоки уже доедал бекон своей порции. Заметив Джуто, подвинул тарелку в его сторону, молчаливо предлагая оставшееся. Он, улыбнувшись, отказался, заварил две чашки кофе, поставил их на стол. Аохицуги сразу же крупными глотками пил горячее, кажется забыв про сладость к нему. Ирума же водил пальцем по ободку чашки, ждал, пока напиток немного остынет. Он взял круассан, еще теплый, откусил и после протянул его ко рту Саматоки. — А? Не хочу я, ешь сам. — Нет, так не пойдет, кусай, — прислонил сладость к чужим губам, пачкая их кремом. Саматоки нахмурился, взял Джуто за запястье и отвел его руку в сторону, но Ирума вновь ткнул круассаном в губы. — Не отстану, хватит сопротивляться, я знаю, что ты их любишь. Аохицуги вздохнул, закатил глаза и откусил круассан. — Вот так, — довольно протянул Джуто и с улыбкой на лице доел круассан сам. Он мазнул пальцем по чужим губам, собрав немного крема, и облизал его. Саматоки собрал языком оставшийся крем. Джуто был доволен вдвойне. Ирума внимательно рассматривал Саматоки и его волосы, которые, уже высохнув, постепенно начали возвращаться к своему лохматому состоянию. На шее и чуть ниже ключиц виднелись яркие пятна-метки, оставленные ночью. — Саматоки. — Чего? — спросил он и допил последний глоток из чашки. — И в каком виде ты планируешь идти на бал? — В смысле? — Ты же не пойдешь в этом, — Ирума оттянул край рубашки. — Тебе если моя одежда не нравится, нехрен ее надевать. Джуто усмехнулся. — Я не это имел в виду. Я о том, что твои излюбленные рубашки не подойдут для такого мероприятия. Саматоки сморщился, потянулся за пепельницей и пачкой сигарет, лежавших позади него на тумбе. Из пачки достал зажигалку и одну сигарету. Ее он зажал губами, поднес огонек к кончику и, затянувшись, выпустил струю дыма в сторону. — Ты должен выглядеть солидно и внушительно, — продолжил Джуто и тоже вытащил сигарету, поджег ее об чужую. — Да какая к черту разница, — Саматоки стряхнул пепел. Ирума закатил глаза и понял, что пора переходить к более убедительным аргументам. — Твоя одежда выдает твой статус. Ты же не хочешь, чтобы твою сестру избегали? — Ты думаешь, что кто-то в этом городе все еще не знает, кто я? Джуто лишь громко вздохнул. — Разве ты не хочешь сопроводить свою сестру в лучшем виде? Уверен, она очень обрадуется, если ты сменишь гавайку, например, на смокинг с галстуком. Саматоки в момент стал более покладистым, молча переваривая «она обрадуется» в своей голове. — К тому же, — добавил Джуто, допивая кофе, — если ты и свалишь от меня в мой выходной, то только в надлежащем виде. Он стукнул чашкой по столешнице, поправил указательным пальцем очки на переносице и сделал затяжку. Аохицуги еще с минуту помолчал, громко вздохнул, затушил окурок о стенки прозрачной пепельницы. — Не отстанешь? — Не отстану.

***

      Пока Джуто побывал с Саматоки в паре-тройке бутиков, он увидел его с другой, новой, стороны. Саматоки оказался привередой не меньше, чем Ирума, потому у них ушло пару часов на выбор рубашки и пары туфель. Покупки прошли, конечно, не без споров, но Аохицуги в итоге прислушивался к мнению Джуто.       Саматоки, нацепив рубашку и костюм, ощущал себя скованным. Казалось бы, таких вещей, которые могли бы вот так просто сдержать его, еще и не существовало вовсе. Он стоял перед длинным зеркалом, видя себя во весь рост. Джуто положил свои руки на чужие напряженные плечи и провел пару раз руками. — Ох, начинаешь выглядеть и правда солидно, — отошел и вернулся с красным галстуком. — Нужно лишь добавить мелких деталей. Джуто обошел Саматоки, стал перед ним, загородив собой зеркало. — Может хотя бы без этой удавки? — Аохицуги немного подался назад. Ирума накинул галстук тому на шею и притянул обратно к себе, но уже ближе. — Перестань сопротивляться, я тут из тебя человека делаю, — неторопливо перекладывал хвосты красной ленты, завязывая галстук. — Я не сильно его затяну, не бойся, — протянул Джуто и затянул галстук не до самого конца. Ирума вновь встал позади Саматоки и с неприкрытым удовольствием разглядывал его отражение в зеркале, выглядывая из-за широких плеч. Аохицуги действительно выглядел превосходно: костюм в момент сделал его более строгим. Темно-серая рубашка в тонкую белую вертикальную полоску перекликалась с его светло-пепельным оттенком волос; красный галстук выделялся и придавал образу пикантности. Единственное, что не вписывалось в этот элегантный образ — копна пушистых серых волос, живших своей жизнью. — Ну ты все там? Я покурить хочу уже, — обернувшись, спросил Саматоки, пожав плечами. — Еще кое-что осталось, — игриво ответил Джуто, перебирая пряди чужих волос. Он явно наслаждался всем этим. Аохицуги лишь раздраженно вздохнул. — Ну и где же ваша выдержка? — Ирума усмехнулся и добавил: — Если совсем невмоготу, то я сжалюсь над тобой. Он потянул Саматоки за собой на кухню, усадил на стул и поставил ему пепельницу. Джуто вышел из кухни и через пару минут вновь появился в ней, держа в руках расческу, гель и пачку сигарет. После слов «открой ротик» Аохицуги повел бровью и в удивлении приоткрыл рот. Ирума засунул сигарету и поджег ее. Саматоки еще несколько секунд непонимающе глазел на Джуто, который чуть ли не светился от радости весь день непонятно почему, вздохнул и развел руками. — Наверное я всегда мечтал уложить твои патлы, — Джуто взял расческу и начал прочесывать пряди. Саматоки на это лишь пожал плечами. — Только не говори, что собрался сделать из меня прилизанного чиновника, иначе я тебе втащу. — Я собираюсь сделать из тебя элегантного и очень симпатичного молодого человека. Ирума взял немного геля из баночки, размазал его по своим ладоням и нанес на серые волосы. Рукой он уложил непослушные лохматые пряди с левого бока, зачесав их назад расческой и закрепив гелем. С правой стороны Джуто пригладил торчащие вихры, также забрав их назад, оставив лишь одну густую прядь. Челку же постигла участь быть зачесанной назад. Ирума поправил все это расческой еще раз, убедился, что не выглядит «слишком уж прилизанно». Убранные волосы открыли лицо Саматоки, его слегка острые скулы. — Готово, бросай все, — Джуто положил расческу на стол, и подошел к умывальнику умыть руки. Аохицуги сделал крупную затяжку, бумага сигареты стремительно разъедалась огнем, и вдавил бычок в пепельницу, выдыхая большое облако сизого дыма. Они оба пошли к огромному зеркалу в коридоре. Джуто встал позади, довольно уставившись на свою работу. Саматоки проморгался, кончиками пальцев коснулся волос в разных местах, оттянул немного галстук и вздохнул. — Ну, что думаешь? Я вот считаю, что вышло просто отлично. — Я как прилизанный клерк, — Саматоки обернулся. — Или как ты, прилизанный коп. Ты же сказал «человеком». Джуто ущипнул его за бок, после одернул пиджак. — Я могу обидеться, знаешь ли, ведь я старался, — сказал он, поправив галстук, немного помолчал, пробегая глазами снизу вверх. — Побудь хорошим мальчиком, ладно? И не буянь там. — Да-да, мам, не буду. — Эй, не мамкай. — Ага, ага, — Саматоки взял Джуто за подбородок, приподнял и поцеловал, несильно прикусив губу. — Только не помри от одиночества, кролик.

***

      Спустя час, как Саматоки ушел, Джуто уже успел принять расслабляющую ванну с морской солью, надеть тот самый халат, который до чертиков приятно прилегал к телу из-за своего мягкого ворса. Ирума расположился на кожаном диване в гостиной, прихватив с мини-бара на кухне бутылку виски, стакан и емкость с кубиками льда. Сегодня он хотел откупорить ту бутылку вина, которую получил вместе со взяткой за последнее дело от какого-то состоятельного француза, но все же передумал. Распивать это вино он планировал вдвоем. Одному дома лучше пить что-то покрепче. Джуто включил музыку для фона, лег, вытянув ноги и накрыв их пледом, кинул в стакан два кубика льда и налил виски наполовину. Сделав небольшой глоток, поморщился, вздохнул и подумал, что лучше бы отошел от плана и открыл вино. Ирума встал с дивана, взял плед с ног и накинул его на себя, сходил на кухню за пепельницей и пачкой сигарет. Вернувшись, он положил все на стол — стеклянная пепельница звякнула по такой же стеклянной столешнице. Звук громко отозвался в просторной комнате, несмотря на фоновые переливы джаза. Джуто закурил в гостиной, мысленно отметив сегодняшний день каким-то «особенным», а значит «можно», ведь обычно он не курил нигде, кроме кухни. И Саматоки не разрешал. Халат еще, казалось, с утра пах сигаретами. Сигаретами Саматоки. Ирума задумчиво посмотрел на свой телефон, хлебнул еще виски, и, затянувшись, выдохнул много дыма. Если бы его попросили описать одиночество, он бы представил его как-то вот так. Пустая квартира на верхних этажах небоскреба, в которой играет джаз и пахнет сигаретами и терпким виски. Джуто свыкся с одиночеством, оно было его частым спутником по жизни и на работе, но за последнее время появилась новая привычка — проводить свои выходные вместе с Аохицуги. А к хорошему быстро привыкаешь. Он все же взял телефон и набрал номер. Спустя пару гудков по ту сторону трубки раздался шум и знакомый голос. — Надеюсь тебе там скучно, — ехидно протянул Джуто, выдыхая еще одну порцию дыма. Было слышно, как кто-то звал Саматоки, доносилась громкая музыка и «да не хочу я танцевать» голосом Аохицуги. — А? Ты что-то говорил? Я не расслышал. Ирума в момент почувствовал горечь во рту, и совсем не из-за смеси сигарет и виски. — Нет, ничего, — холодно ответил он, скинул трубку и небрежно положил телефон рядом с пепельницей. Джуто выпил много виски за вечер, больше трех стаканов, выкурил пол-пачки сигарет и пьяно бубнел под нос. Бубнел про этакого козла Саматоки, который там развлекается во всю. Ругался вслух, перебирая любимые оскорбления на английском. Стадия раздражения сменилась более спокойным, все еще пьяным, но уже анализом. Поток мыслей прервался вибрацией от звонка, это был Саматоки. Джуто сначала не поднимал, просто игнорировал, однако телефон все не переставал звенеть, тогда он и сбросил звонок, и они прекратились. «Да и что же я делаю», вопрошал он сам себя, возможно вслух. Докурив еще одну сигарету, Ирума сделал еще пару глотков, допил содержимое стакана и отставил его подальше. Для него это важный вечер, вечер с его сестрой, проговаривал он про себя, укутавшись пледом. Я должен порадоваться за него.       Когда Саматоки вернулся с вечера, Джуто уже дремал на диване, компактно свернувшись и свесив руку, накрывшись пледом. Аохицуги снял начищенные туфли, пиджак и закинул его на плечо. Он прошел вперед, в гостиную, и сразу заметил бутылку виски со стаканом, рядом с которой стояла полная окурками пепельница, а в комнате витал запах курева. Саматоки взял со столика чужой телефон, просмотрел все свои пропущенные вызовы и вздохнул. Он подошел ближе к дивану, присел на корточки. — Эй, кроля, что это мы без меня вискарь распиваем, — Аохицуги взял руку Джуто и положил ее рядом с его второй. Ирума поерзал и, поморщившись, с трудом приоткрыл глаза и поправил съехавшие очки. — Саматоки? — Джуто помолчал, а после, нахмурившись еще сильнее, легко толкнул того, пробормотав что-то похожее на «проваливай». — Никуда я не провалю, — Саматоки провел пятерней по чужим волосам, Ирума же встряхнул головой. — Хватит дуться, глупый кролик, — он поднялся, взял пепельницу, бутылку со стаканом и отнес их на кухню. Джуто в это время начинал нудить, читал какие-то нотации. Даже в пьяном бреду его красноречие оставалось при нем. Саматоки скинул пиджак на спинку дивана, ослабил надоевший за вечер галстук, склонился над Джуто и попытался взять того на руки. Он сопротивлялся, брыкался. — Отвали, не трогай. — Хочешь отморозить себе свой кроличий хвостик? — Заткнись, кидала. Саматоки все же применил силу, чтобы крепче подхватить Джуто на руки. Он прижал его к себе сильнее, и Ирума перестал вырываться, а лишь сам прислонился ближе к чужой груди. Запах тот же, что и от халата, только лишь каплю приправленный еле уловимой ноткой свежего женского парфюма. Саматоки едва заметно улыбнулся и понес Джуто в спальню. — Ждал меня? — Да, — промурчал Ирума в ответ, потеревшись щекой. — А ты все не приходил, веселился там, дурак. Саматоки в ответ лишь усмехнулся. — Там было нудно, я такое не люблю, — Аохицуги дошел до спальни и уложил Джуто в кровать. — Ха, ни один я скучал, ура! — воскликнул он с улыбкой на лице. — Да-да, возрадуйся. Саматоки снял галстук и, облегченно вздохнув, начал расстегивать рубашку. Джуто приподнялся и подполз к краю кровати, оперся на руки. — Я хочу тебя, ну, раздеть, — он потянул руку к Саматоки и пошатнулся. Аохицуги громко цыкнул, взял того за плечи и уложил обратно в кровать. — Я сам, спи уже давай, пьянь. — Сам пьянь! — Джуто надул губы. — Да я как стеклышко, придурок, — ответил Саматоки с непонятной гордостью и, раздевшись, лег рядом в кровать. Ирума сразу подполз ближе и обхватил его руками. — Сестре и правда понравилось. Спасибо, — негромко и смущенно сказал Саматоки. Джуто на это лишь довольно заулыбался. Если бы ему не было трудно говорить, он бы начал тираду в духе «вот я же тебе говорил». Спустя несколько минут молчания Джуто негромко заговорил: — Не оставляй меня вот так больше, слышишь? Саматоки разглядывал лицо Ирумы с покрасневшими от алкоголя щеками. Тот прикусывал губу и прожигал Аохицуги взглядом, крепче прижимаясь к нему. Саматоки снял с чужого лица очки, положил на тумбочку рядом, погладил его по щеке и прислонил к себе. Похоже, кролики и правда плохо переносят одиночество. — Не оставлю, — ответил Саматоки шепотом и поцеловал Джуто в макушку.