Равноденствие

Лист оставался пустым. Тэйлас сидел за дряхлым столом, не двигаясь от усталости, и смотрел сквозь бумагу в окно. Рассветные сумерки и тусклый огарок слабо освещали серые бревна избушки. Бушевавший всю ночь ветер утих, лес замолчал, и печь окончательно прогорела. Звенела лишь тишина. — Не надоело? — грянуло в голове. Учитель Гер. Тэйлас вздохнул и уставился в книгу. — Видимо, нет, — буркнул он мысленно, стараясь не представлять, как топорщатся по утрам седые кудряшки и острая борода мастера, чтобы не усиливать раздражение. А вот глаза представились сами: светло-лазурные, с вечной смешинкой, доводящей ученика до зубовного скрежета. — Новая книга? — хмыкнул учитель. — Уже в городе? Лист в руке Тэйласа дрогнул. — Разве это похоже на город? — он посмотрел на углы с паутиной, оглянулся на древнюю лавку, запнулся взглядом о ковш, который висел на стене, и снова уткнулся в талмуд с деревянной обложкой. — Такая редкость в доме охотников? — удивился учитель. — А ты на верном пути! Всё, не мешаю! Связь пропала. Тэйлас выдохнул и потер глаза. Глянул снова на лист — но буквы не появились. Он собрался уже сунуть листок обратно в книгу и резко захлопнуть обложку, но понял, что злиться не хочется, что нередко случалось, когда мастер Гер врывался без спроса в мысли. Вместо этого он еще раз прочитал, как назвал этот лист безымянный автор: «Карта открытия». «Открывшему себя — открывается», — писалось в книге. Тэйлас вздохнул, подняв облачко пыли, и пламя свечи задергалось, затрещало. «Не надоело?» — повторил он за учителем и снова уставился в окно. День медленно, будто из последних сил сдвигал с неба темноту ночи, и та не противилась, уступая последний раз за год. Пришло равноденствие. Тэйлас устал прогонять воспоминания. — …точно вам говорю, я сам видел ангелов! — кричал парень мельнику, — на этом вот месте! Тот ухмыльнулся и сунул Тэйласу огромный мешок с мукой. — Совсем измучил мальчишку, Зой, — хохотали помощники, — бредит уже от усталости! — Я не брежу! — возмутился Тэй. — Забредишь, если я врежу, — настроение Зоя менялось мгновенно. — А я врежу, если не кончишь отлынивать и не оттащишь эту муку повару! Тэй набрал полную грудь воздуха, чтобы заспорить, но вместо этого чихнул от мучной пыли, да так сильно, что по инерции шагнул в сторону дома старосты, возле которого с самого утра суетился худой парень, ученик старой пекарши. — Вот и славно, — Зой ускорил Тэя пинком под гогот товарищей. — И не дерись смотри — опять голодным останешься! Пришлось стиснуть зубы и плестись к поваренку, который вечно смеялся над Тэем, когда тот рассказывал, что прочитал в книгах или увидел в лесу, за что порой получал от старших. Сейчас, впрочем, он встретил приятеля с радостью: — О! В самый раз! — он забрал муку и сразу же высыпал половину мешка в большой таз. — Ума не приложу, как мать так быстро справляется, и где ее носит, неужто решила сбагрить на меня всю готовку? Сказала, что к своячке уехала рецептами обменяться, а сама небось и не думает возвращаться, пока я за нее всё не сделаю… Почему у меня поварские чары, а не охотничья магия, как у деда?.. — Болтаешь много, — буркнул Тэйлас, в очередной раз слушая жалобы на неожиданный дар товарища. — Я хоть болтаю, а не болтаюсь незнамо где, как ты или мать, — тут же пропыхтел поваренок, с трудом меся огромный ком теста. — Что, опять чего видел? Тэйлас засопел. Рассказывать о видении окончательно расхотелось. «Если это было видение», — мысленно буркнул он. — А что ты видел? — вдруг спросил кто-то рядом, и Тэйлас с поваренком от неожиданности подскочили. Они не слышали, как подошел незнакомый дед в длинной тоге одного цвета с кучеряшками на голове и небольшой бородой — пыльно-серого. Озорные глаза будто отражали небо, взгляд их был по-детски любопытным. — А вам-то что? — огрызнулся Тэй. — Тоже смеяться будете? — Не буду, — пообещал дед. — Ученика ищу, вдруг ты ясновидящий? Поваренок воскликнул: — Ты колдун? — Меси-меси, — отмахнулся тот, не отрывая взгляда от Тэя, — и про наговор не забудь, а то тесто прокиснет. Надерет потом мать тебе уши, коль перед деревней ее опозоришь. Повар покраснел и зашептал, разбавляя мучной ком взбитым яйцом. Тэйлас смотрел на старика исподлобья и упрямо молчал, тот лишь подбадривающее улыбался. — Ладно, пойдем, потолкуем, — дед взял Тэйласа под локоть и потащил к дубу неподалеку. Тэйлас сам не понял, почему он пошел следом, он ведь совсем не хотел никуда идти. Разозлившись, он собрал остатки упрямства и вырвался из руки деда. — Ишь, и впрямь непростой ты, — одобрил тот, обернувшись. — Не боись, не колдун я, а маг. И ты, видать, тоже. Так что же ты видел? Тэйлас растерялся. Он мечтал, чтобы у него проявились способности, но не такие, как у большинства деревенских жителей — охотничий нюх, пастушеское знахарство или умение заговаривать хлеб, как у его приятеля, — а что-нибудь посерьезнее, например, боевая магия или провидчество. Но сейчас пробуждение магии означало, что жизнь изменится, и это пугало. — Что, нашел-таки? — выступил из-за дерева другой старик в тоге. Безбородый, с длинными волосами и бородавкой над верхней губой. — Не пойму вот, — ответил кудрявый, — ломается паренек, не рассказывает о видениях. — Не было никаких видений! — разозлился Тэйлас, возмущенный насмешливым тоном. — Это взаправду было! Что я, морока от истины не отличаю? Из-за дуба выступил третий человек в тоге, почти молодой, самый здоровый — на него явно не хватило ткани, поэтому одежда, которую носили маги по праздникам, болталась на нем не до пола, а до колен. — Может статься, что и не отличаешь, — сказал он неожиданно мягким голосом. — А ну как русалка околдовала или леший запутал? Расскажи, а мы уж рассудим, могло быть такое взаправду или ты выдумал. — На, глотни, — протянул бородавчатый чашу с чистой водой. — И не вздумай отказываться! Считай, это дар тебе от верховного мага! Тэйлас сглотнул, осторожно взял чашу и немного отпил. Он вспомнил кучу страшилок о том, как отказавшие главе магов долго мучились невезением и умирали от нелепой случайности. Вода оказалась холодной, но вкусной. Тэй не заметил, как выпил всю чашу. Маги смотрели на него выжидающе. Он с поклоном протянул чашу и заговорил: — Зой, наш мельник, отчим мой, выгнал меня утром грибов набрать, чтоб я не мешал ему перемалывать пшеницу для праздника. Я хотел спать, но пошел в лес, все равно от мельницы сна никакого бы не было. Забрел на поляну (там посередине пень, а под ним грузди), и залюбовался на солнце. Оно как раз только всходило, через тучи лучисто просвечивалось. Потом роса засверкала, пар пошел, заблестело всё, а я взгляд от солнца отвести не мог, и вдруг вокруг трава и деревья стали совсем золотые, небо сделалось ясное-ясное, цветы как хрустальные зазвенели, даже запахло совсем по-другому: свежестью и непонятными запахами, и появились передо мной… Тэйлас стушевался. — Прекрасные девы? — усмехнулся здоровый маг. — Нет, — огрызнулся парень, опустил взгляд и сказал нерешительно: — ангелы. — Как они выглядели? — спросил дед, который привел его к дереву. — Нууу, — снова замялся Тэйсл. — Вообще-то и впрямь как девы, но и не только. Их трое передо мной было, а сзади еще несколько, на вид и парни, и девки, но все тонкие, такие светящиеся, на них смотреть больно было, такие чистые… Маги переглянулись. Старший спросил: — А отвести туда сможешь? Тэйлас кивнул. — Тогда веди, — сказал кучерявый дед. Несколько минут ходьбы — и деревушка осталась позади. Тэйлас вел магов через поле к лесу в полной тишине. Ветра не было, сами волшебники тоже молчали, даже остатки скошенной пожелтевшей травы не шелестели под их ногами, что заставляло парня все время оглядываться, но маги не отставали. В лесу было прохладно, набравшее силу солнце еще не вытеснило сырость утра, спрятавшуюся между корнями. Лес светился в утреннем свете всеми красками осени, даже растущие тут и там сосны казались позолоченными. Тэйлас видел собственные следы, которые он оставил, когда несся из леса, желая рассказать о чуде. Примятые травы, оброненные грибы, лоскут ткани на цепких кустарниках вели парня и магов к заветной поляне. Тэй подобрал ленту, слетевшую с головы, и пожалел, что так торопился — все равно ему не поверили. Как всегда. — Здесь, — он первым вышагнул на поляну, поставив ноги в собственные следы. Маги неслышно вышли и осмотрелись. По-прежнему не говоря ни слова, они закружили рассеянно по поляне, трогали ветки, рассматривали что-то в земле. Бородавчатый подошел к пню, отломил сухой груздь и спрятал за пазуху. Тэйлас переминался с ноги на ногу, чувствуя, как накатывает разочарование. Сейчас поляна казалась совершенно обычной. — Что сделали тебе ангелы? — спросил кучерявый маг. — Сказали что-нибудь? Чем всё кончилось? — Ничего не сказали, — ответил парень, не глядя магу в глаза. — Только дотронулись до лица, мне легко так стало, а потом я захотел рассказать остальным, что здесь творится, побежал со всех ног… Зря, как видите. Бородавчатый маг вздохнул: — Может, не зря. Увели бы вдруг… Тэй побледнел. — Не пугай парня, — пропел здоровяк. — В равноденствие духи народ не уводят. — Духи? — переспросил Тэйлас. — Уводят? Маги промолчали, дальше кружа по поляне. Здоровяк с бородавчатым выглядели недовольными, кучерявый же был безмятежным. Он испытующе посмотрел на Тэйласа и спросил: — Видел когда-нибудь домового? — Да, — удивился Тэй. — Он всегда показывается ближе к праздникам. Маг кивнул. — А русалок видал? — спросил здоровенный. — Лешего? — добавил свой вопрос бородавчатый. — Леших у нас нет, — сказал Тэйлас растерянно. — Здесь людей много и дорога рядом, а вот через версту бродит один, но дремучий. Говорят, что он так состарился, что и не может уже никого запутать. И русалок тут нет, они только на Купальскую ночь проплывают по речке, но не показываются, просто смеются, когда плывут на болото в соседней деревне, речку поэтому и зовут Веселушкой. Здоровяк с бородавчатым переглянулись, кучерявый поглаживал бороду. — А сейчас здесь есть кто-нибудь? — спросил он. Тэйлас совсем растерялся. — Ну, вы трое, я, — пробормотал он. — Оттуда вон белка упрыгала, когда мы пришли, там сорока смотрит, комары кусаются… Троица расхохоталась, окончательно сбив парня с толку. — Посмотри сюда, — кучерявый вытянул руку ладонью вперед. — Внимательно приглядись. Видишь что-нибудь? Тэйлас уставился на ладонь, удивляясь глубине линий. — Ну? — поторопил маг. — Ощущаешь что? Расскажи всё, что чувствуешь, видишь, слышишь. Парень дернул плечом от досады. — Так и знал, что смеяться будете, — буркнул он. — Ладонь как ладонь. Может, линии глубже, чем у других, вены странно пульсируют, веет от них как от кузницы — что тут такого-то? Маги выглядели озадаченными. Теперь руку тянул здоровяк. — А от моей ладони что чувствуешь? — Как теленок в ладонь дышит, — пожал плечами Тэйлс. — У нас треть деревни с такой магией. — А что у меня? — вытянул руку бородавчатый. Тэйлас передернулся. Его будто водой ледяной окатило, да и пустые вопросы здорово надоели. — Холодно, — сказал он. — Как в прорубь нырять. Маги снова замолчали, буравя друг друга взглядами и хмурясь на Тэйласа. Тот только ежился, стараясь не думать о том, что он пропускает самое интересное — деревню должны уже украшать к празднику, бабы и девки наверняка уже принесли из леса цветы, за которыми по традиции отправились шумной толпой утром, да и за добычу охотников хотелось бы посмотреть. «Хоть бы оленя того не подбили», — подумал парень, вспоминая хромого приятеля, который всегда привязывался и клянчил хлеб, стоило Тэю забрести в лес поглубже. — Не поймали твоего оленя, — сказал кучерявый маг и усмехнулся, когда Тэй вытаращил глаза. — Это местный хранитель, охотникам он не показывается. Да не трясись ты, маги правда умеют читать мысли, не знал разве? Тэйлас помотал головой и попятился, стараясь не думать о том, сколько всего маги выведали у него, пока он был рядом. Не то чтобы он утаивал что-то серьезное, но вдруг привязавшиеся чародеи настучат старосте, сколько парень у него потаскал книг, пока тот дрых после проверки винных заготовок. Староста никому не давал свои книги, хоть и не мог читать. — Да не будем мы ябедничать, — подмигнул здоровяк. — В Западном городе и не такое прочтешь, коли мастер Гер тебя примет в ученики. Тэйлас застыл, так и не сделав следующий шаг назад, даже дышать перестал. — А чего бы не взять, — сказал кучерявый. — Видишь ты много, чувствуешь тоже, зачарованная вода, которую дал тебе верховный маг Ингвар, в полночь пробудит у тебя магию. Там и посмотрим, какой ты специальности. Ремесленник ты, наверное, но читать можешь — придумаем что-нибудь, вдруг и ученым станешь или светским волшебником, как Харит. Здоровяк улыбнулся. — Это уж вряд ли, другие светские не дадут покоя выходцу из деревни. — Стало быть, решено, — объявил верховный маг Ингвар. — Назначаю тебя, мастер Гер, учителем Тэйласа Зойского. А теперь пошлите обратно, пироги уже в печку поставили, скоро запах такой начнется, да и украшение площади не хочу пропустить. Что там наши ведьмы с местными женщинами выдумают?.. Парень обалдело поплелся следом за магами обратно в деревню.       * * * Тэйлас понял, что улыбается. Впервые за много лет воспоминания о том дне не казались неловкими. Он вдруг понял, каким был забавным, и как хорошо, что сразу же после праздника мастер Гер стал его окультуривать, объяснять, как вести себя в светском обществе, доводить до ума неуклюжую вежливость парня, который хоть и читал о приключениях знатных героев, но на деле оставался деревня деревней. Лист в руке дрогнул. Тэйлас опустил руку и продолжил смотреть на него, листая память.       * * * — В Западный город? — удивился Зой. — Во дела! Вы уж присмотрите там за ним, мастер! Зой воспринял новость о том, что его пасынка забирают учиться магии «по-настоящему, а не по-местному», на удивление спокойно. Тэйлас ожидал беспокойства, упрямства, даже ругани, но отчим только хлопнул ободряюще по спине да выдал мастеру Геру мешок отменной муки. — Мать его талантливая была, да и отец не промах, на пару так утварь расписывали, залюбуешься! — рассказывал он, когда начался пир. — До сих пор все горшки, ими заговоренные, держатся, ни трещинки на них нет, и еда в них не портится! Может, и с Тэя какой-нибудь толк выйдет. — Вот кому повезло, — жаловался поваренок, сгибаясь в коленках от тяжести разносов. — Думали, фантазирует только, а он маг у нас! Мастер Гер, а может, и меня заберете? — Западный город и без того полон пекарями, заклюют тебя конкуренты, — покачал головой кучерявый дед. — Оставайся уж, тут ты полезнее. Поваренок вздохнул, но «конкуренты» представились ему огромными петухами со страшными шпорами, и он поспешил помогать матери, вернувшейся к празднику, радуясь, что в деревне таких чудищ не водится. Деревенские праздники длились полночи, и чем темнее становилось, тем сильнее Тэйлас волновался. Он смотрел на пирующих и не видел, что мастер Гер единственный, как и он, пьет только квас да воду и ест понемногу сплошь пироги. В полночь раздобревший верховный маг и распевшийся здоровяк захмелели так, что устроили фейерверк, наплевав на светское предписание, запрещающее демонстрировать магию без особого повода. Деревенские жители вопили от восторга и ужаса, когда в темном небе засверкали фонтаны огненных брызг, затрещали цветные искры и заносились совсем как живые жар-птицы, истаивая с серебристым звоном. Тэйлас только сейчас вспомнил, как сильно его лихорадило. Сразу после огненного представления мастер Гер отвел его в дом старосты, куда поселили магов для праздника, и парень продрожал там всю ночь, бредя искрами, летающими жар-птицами, крылатыми змеями и ангелами. Внутри было жарко, снаружи — ужасно холодно, кожа не чувствовала ни соломенного матраса, ни одеяла, ни ладоней мага, кладущего пахнущую травами тряпку Тэю на лоб… Жар спал с рассветом. Он резко усилился, когда засветало, а потом будто слился с солнечными лучами, и тут же Тэю стало просто тепло. Не жарко, не холодно, а тепло и приятно, так спокойно, будто можно еще спать весь день после праздника. Но полежать ему не дали, мастер заставил его умыться, выпить отвар и закутаться в дорожный плащ. Сам маг тоже сменил тогу на обычную куртку, а магические сандалии — на удобные сапоги, натянутые на штаны из шерсти. На улице их уже ждали верховный маг и здоровяк, одетые так же, как Гер. Вскоре из соседнего дома вышли три женщины в дорожных платьях — городские ведьмы, пришедшие с магами на праздник — и все двинулись в путь.       * * * После ярких воспоминаний сумерки избушки казались ненастоящими. Небо хмурилось, затормаживая рассвет. Тэйлас знал, что до солнца еще почти час, поэтому стал вспоминать дальше, рассеянно поглаживая злополучный бумажный лист. Он не заметил, что по краю на нем проступили руны.       * * * Магия у Тэйласа оказалась несильная. Он понял, что может направлять энергию через предметы, зачаровывать вещи, улучшать их. Поселять в котелки огонь, чтобы быстрее вскипали, наделять цветочные горшки способностью впитывать влагу из воздуха, а одежду — наоборот сильнее ее отталкивать, чтобы не промокать под дождем. — Ремесленник, — говорил мастер Гер и прибавлял после паузы: — Чародей. Ну-ка посмотри эту брошь, баронесса жалуется, что не может ее носить, задыхается, только возьмет в руки… Тэйлас учился усердно, но ремесло оттачивалось рывками. Знал он много — в первый же год обучения прочитал полторы сотни книг, вызвав восторг местного библиотекаря, близкого друга мастера Гера. Практика же долго не ладилась. Мастер Гер посмеивался, много рассказывал забавных историй, за неумелость ученика никогда не ругал. В отличие от верховного мага и его закадычного приятеля здоровяка. — Я лишу тебя жалованья, — грозил бородавчатый. — Мои ученики за год осваивали половину базовых навыков, а что твой? Чему его только учишь? Чинить брошки? — Не спеши, — отмахивался Гер. — Он парень толковый, чародеи все обстоятельные, неспешные… им надо познавать суть. — Скажи это мастеру Хару, — вставал на сторону верховного мага здоровяк Харит. — Все ученичество сравнивал меня с собой, говорил, какой я копуша, а я базовую программу усвоил за первое полугодие! — Хар — дело особенное, — соглашался Гер, и друзьям его только и оставалось, что ворчать от бессилия, очень уж им не нравилось, что ставший почти взрослым Тэйлас все еще не вхож в магическое собрание. А тот не сильно-то и хотел. Другие ученики рвались стать частью светского общества как можно быстрее, ходить на собрания, спорить, лежа на кушетках с чашей вина в руках, или выполнять поручения старших мастеров. Тэйласа же интересовало совсем другое. Ему куда интереснее было делать перо отточенным без всяческих заклинаний или зачаровывать дрова так, чтобы они сгорали полностью, не оставляя и углей, или делать стены комнаты звуконепроницаемыми, когда приходила очередь Гера проводить собрание, либо наоборот усиливающими все звуки — когда к нему приходили советоваться мастера… А болтовня о том, кто кому нравится, бесконечное хихиканье учениц и хвастовство учеников его раздражало. Из вежливости он не показывал раздражения, иногда даже поддерживал разговор, как учил мастер Гер, но всерьез вливаться в компанию бессмысленных болтунов ему не хотелось. А через год его настигло разочарование. В библиотеке кончились все разрешенные его уровню книги, мастер Гер продолжал рассказывать небылицы и кормил бесконечными притчами, другие мастера хмурились, их ученики стали шушукаться… Пришлось налечь на учебу, чтобы освоить уже все навыки для посвящения на вторую ступень. Может, хоть так он найдет новые книги, в которых будет рассказываться об ангелах?.. Именно это интересовало Тэя больше всего — то, как устроен мир. Сложнее всего оказалось скрывать все мысли и показывать только те, которыми нужно было делиться. Маги часто разговаривали мысленно, в основном на работе — в присутствии других магов было принято держать разум открытым, а вести скрытые диалоги считалось нарушением этикета. Но не показывать же другим всё, что есть на душе? Это испытание Тэйлас прошел лишь со второй попытки, с остальными — управлением энергией, составлением заклинаний и знанием магических законов и истории — он справился уверенно, хоть и без блеска. Верховный маг считал, что парень сдерживается, а тот изо всех сил старался не думать о том, как он относится к не единожды переписанным учебникам истории и принципам образования, и это здорово сбивало концентрацию. Но разрешение работать в библиотеке Тэйлас получил, под запретом остались только тома, доступные лишь мастерам. — Что будешь читать сегодня? — каждый день спрашивал библиотекарь. — Летописи, — отмахивался Тэйлас, стремясь ускользнуть от взгляда товарища мастера Гера. Он быстро понял, что о духах и тем более о других мирах со взрослыми магами лучше не разговаривать. На вопросы о леших и домовых ответят, что не дорос еще, а об иных измерениях только смеются. Однажды библиотекарь все же успел подсмотреть, что за книги берет Тэйлас. — «Предания предков»? — удивился он. — «Сказки о скрытом народе»? Собираешься стать сказочником или отлыниваешь от серьезной работы? Тэйлас изо всех сил сдержал раздражение и ответил как можно более ровным голосом: — Исследую слово. Вдруг поможет для заклинаний. Библиотекарь недоверчиво хмыкнул, а вечером мастер Гер позвал Тэя на дружеское собрание из четырех магов. — Какие заклинания освоил сегодня? — спросил он. Тэйлас подготовился к такому вопросу и вслух произнес сложную формулу, полностью закрывающую возможность другим магам читать чужой ум. Верховный маг, здоровяк Харит и библиотекарь от изумления раскрыли рты, и только взгляд Гера смеялся. — Что за нахал! — Возмутительно! — Так нагло презреть этикет?! Этому ты его учишь, Гер? — Вычисти трубу бани, — сказал мастер Гер с небывалой властностью. — Натопи и как следует отмойся, и чтобы никакой магии до конца дня! Тэйласу стоило больших усилий удержать мышцы лица от улыбки. Как бы ни раздражал его мастер постоянными баснями, в которых парень не видел пользы, проницательностью он обладал потрясающей: формула отняла у Тэя все силы, а тепло и горячая вода бани помогли бы быстрее восстановиться. Да и трубу давно пора было почистить, уж лучше вываляться в саже, чем и дальше терпеть трёп надоедливых магов.       * * * Вспомнив забавный случай, Тэйлас впервые ощутил к своему мастеру искреннюю благодарность. Ему стало жаль, что он не ценил его по-настоящему. Он даже понял, что готов простить ему неожиданную отлучку и возвращение с тремя спутницами, которые затем поселились в его доме и почти постоянно крутились рядом с Гером. Забытый бумажный лист полностью покрылся рунами…       * * * — Тэйлас! — позвал мастер весенним вечером, когда ученик и учитель поужинали праздничными блюдами в честь прихода весны. — Утром я уйду. Не знаю, как долго меня не будет, может, неделю, а может быть, месяц. Через три дня наша очередь проводить прием, я жду, что ты справишься и не оставишь гостей без внимания. Не зли верховного мага и с Харитом будь повежливее, он жаловался, что ты сам исцеляешь царапины, когда он учит вас обращаться с животными, а он все-таки преподаватель с даром целителя! Хотя бы попроси его показать, как избежать заражения. И поговори с Лином, он боится, что ты читаешь запретные книги под видом сказок. — Да, мастер Гер, — проговорил Тэйлас, справившись с неожиданностью. От удивления он забыл даже спросить, куда отправляется учитель. Впрочем, он и прежде спрашивал мало. С работой по дому Тэй справлялся легко, а вот с приемом пришлось повозиться. Вечер прошел ужасно. Тэйлас приветствовал каждого светлой улыбкой, которую долго отрабатывал перед зеркалом, рассаживал магов и ведьм на кушетки и кресла, удерживая в голове предпочтения каждого гостя, подносил блюда, спрашивал о здоровье или о новостях. Выслушивать такие же малозначащие ответы было невероятно скучно, отвечать на встречные вопросы — мучительно: Тэйлас не хотел говорить об истинных интересах и выдумывал увлечения на ходу. — Изобилия и благоденствия! — приветствовал библиотекарь. — И вам плодородия, — отвечал Тэй. — Пожалуйста, проходите, мастер Лин. Здравствуйте, Харит, чаю? — Лучше немного меда, — пожал руку здоровяк, вошедший следом за библиотекарем. — И немного корицы добавь в него, если не трудно. — Конечно! — Как исследования? — спросил Лин, когда Тэй раздал магам напитки. — Уже ответил Ученой гильдии на приглашение? Гер говорил, тебя позвали мастера словесности. Кузнецы всполошились, они надеялись, ты будешь работать с ними, лишних чародеев у них не бывает. — Сначала хочу пройти испытание на мастерство, — замявшись, ответил Тэйлас. — Хотелось бы прочитать оставшиеся книги. — Что же ты ищешь в них? — спросил Харит. — Может, ученые сами расскажут тебе обо всем, что следует знать, чтобы работать с ними? — Я спросил их об этом в письме, — признался Тэй, изобразив доверительный голос. — Но они приглашают на личную аудиенцию и намекают, что вопросы мои вне их компетенции, и гильдия будет рада исследовать их вместе со мной. Лин и Харит приняли удивленный вид. — Это отличный шанс! — Харит от волнения чуть не разлил остатки меда. — Я дам тебе доступ в отдел мастеров, если ты согласишься! — пылко пообещал библиотекарь. — Нарушаете правила? — прошелестел подкравшийся верховный маг и подмигнул. — Ради такого исследовательского таланта я тоже сделал бы исключение! Хоть силы твои и не блещут, но ум, вижу, крепчает, крепчает. — А может, и мы сможем что-нибудь подсказать? — спросила волшебница, державшая верховного мага под руку. Старик сильно сдал, ему постоянно требовалась поддержка. — Благодарю, Лила, не хочется причинять вам всем неудобства, — ответил Тэйлас и добавил, увидев, как назревают возражения и новые вопросы мастеров: — Помните, мастер Ингвар, мастер Харит, как вы проверяли меня на магические способности? Дождавшись кивков, он продолжил: — Мне всё не давал покоя тот случай… с видением, — запнулся он на слове «видение», не в силах смириться с уверениями магов в том, что это был просто морок. — Откуда-то ведь нам известно, что существуют духи, с некоторыми из них мы работаем, чтобы поднять урожай, другие помогают содержать дом в порядке. Может, и сказочные существа взялись не на пустом месте? Вдруг эльфы и ангелы правда бывают? Обступившие его гости вдруг стушевались, будто увидели нечто конфузное. — Тэйлас, — с жалостью проговорил верховный маг. — Ты обучаешься медленнее, поэтому мы еще не сказали тебе, что духи — порождение живой природы, они зарождаются там, где накапливается стихийная магия: в домах чародеев, в древних рощах, на полях и холмах, где перекрещиваются земные разломы. Из этой энергии и формируются домовые, лешие, гоблины и остальные создания. Они могут превращаться в оленей, им хватает ума, чтобы прятаться от охотников и следить за порядком, чтобы леса росли без пожаров, а люди не обрастали грязью. Но других миров нет. У Тэйласа горели щеки. Он испытывал стыд, что с ним разговаривали как с отсталым, и злость, будто долгие исследования его обесценили. — Вот как, — нашел он в себе силы изобразить удивление. — Благодарю за открытие, мастер Ингвар. Верховный маг продолжил: — Существа в сказках и есть созданные стихиями духи, человеческое сознание превратило их в эльфов и, как ты говоришь, ангелов, чтобы они поучали детей, что не следует с ними баловать, что мораль помогает нам оставаться людьми, и что совесть возникла, чтобы человеческому роду — животному коллективному, открывшему некогда разум — было легче оставаться в единстве, иначе ведь нам не выжить. Тэйлас старался дышать медленнее, чтобы лучше контролировать лицо и голос, не выдавать несогласие. — А что вы думаете о религиях? — спросил он. — Говорят, маги гор общаются с божествами, иные из них даже уходят в незримые измерения… — Ересь! — плюнул в камин маг, сидящий неподалеку. — Бред, — согласилась стоящая рядом с ним ведьма. — Увы, — вздохнул Ингвар, — поддерживаю коллег: ни мы, ни Ученая коллегия не нашли в небесах ни единого божества. Зал наполнился осуждением горных магов, морочащих простым людям голову, и доверчивости крестьян, множащих байки и легко поддающихся хитрым предпринимателям, которые превращали смутный комок суеверий в религиозные культы, заставляя простаков приносить жертвы себе на выгоду. Тэйлас покивал, признавая бессовестность обманщиков, и незаметно скрыл мысли самым мощным заклинанием, чтобы никто даже случайно не догадался, что он думает обо всех этих трусах и недоумках, которые общаются с природными духами и считают их всего лишь фантомами. Его жег изнутри протест, но парень не подавал вида. Теперь на это ему хватало сил. Когда праздник кончился — маги хоть и шептались потом о наивности Тэйласа, но приемом остались довольными — парень привел дом в порядок и заперся на три месяца, совершенствуя навыки и зубря всё, что требовалось для получения ранга мастера. К летнему солнцестоянию он был готов к любым заданиям от коллегии учителей. Осталось дождаться Гера. Учитель вернулся лишь к осени. Все лето Тэйлас учтиво раскланивался с юными мастерами, прошедшими испытания и выдержавшими экзамены. Он расспрашивал их о заданиях, те надувались от важности или сияли самодовольством и охотно рассказывали, как им было сложно, но они справлялись благодаря невероятному могуществу и удивительной одаренности. Тэйлас мастерски отточил умение управлять мыслями и припрятывать в тайные уголки сознания полезные сведения. Магическая общественность Западного города возвысила Тэйласа в своих глазах и пророчила ему успех в светской магии. Все испортил учитель. Однажды с гор прилетел шквальный ветер, небо мгновенно окуталось тучами, загремел гром. Весь состав магов Коллегии погоды повскакивал с лежанок, на которых волшебники целый день пялились в небо, делая вид, что отслеживают движение атмосферных фронтов, и заперся в приземистом здании, выложенном из камня. Маги-ученые последовали их примеру и слезли с крыш, закрываясь в башнях, пряча небесные карты и телескопы. Маги-ремесленники разбежались по кузням, пекарням и остальным мастерским, укрепляя двери заклинаниями. Простой люд панически заколачивал окна. Тэйлас в раздражении шел домой, с трудом удерживая огромный том — древний и ветхий, но бесполезный — стараясь не дать ветру окончательно разорвать истрепанные страницы. Он уже выбрался на площадь, в углу которой стоял их с учителем дом, как вдруг прямо в центр мостовой ударила молния. Тэйлас как раз применил заклинание против дождя и ветра, которое защищало еще и от яркого солнца, поэтому не ослеп от вспышки. Он увидел, как разряд небесного электричества будто вспорол воздух, и из сияющей воздушной трещины вышагнул мастер Гер. Шторм тут же утих. — Мастер Гер! — завопил Тэйлас и бросился навстречу учителю. — Вы нашли их! — Да, мальчик мой, — ответил тот. — Познакомься: мои новые ученицы — Тина, Грони и Фрина. Скоро ты станешь мастером и найдешь новый дом, а мне нужно передавать знания дальше… Тэйлас замер, не дойдя до учителя всего десять шагов. Только сейчас он увидел, что рядом с Гером стоят три девушки лет семнадцати, тонкие, темноволосые, похожие, словно сестры. — Гер! — показался выглянувший из дома Харит. — Да еще с пополнением! Хвала магам погоды, что буря тебя не застала! — Добрый день, Гер! — из библиотеки выскочил Лин. — Как ты вовремя! Я уж устал отбиваться от твоего ученика, он все требует новых книг! — С возвращением, мастер! — разносилось со всех сторон — люди снова выходили на площадь. Тэйлас справился с возмущением не до конца и спросил громче, чем требовал этикет: — Как вы вышли из молнии? Научите? Народ стал оглядываться на него с неодобрением. — Я сам видел! — Тэйлас не унимался. — Вы были в горах, да? Там правда умеют путешествовать между мирами? — Не в тебя ли ударила молния, парень? — спросил проходящий мимо маг, который всегда оплевывал камин на собраниях. — Или от книг своих помутился? Вокруг засмеялись. Хуже всего было видеть, как глаза Гера, будто помолодевшего в путешествии, тоже искрятся смехом. — Пойдем, Тэй, — позвал он. — Нам надо тебя привести в сознание. Я пришел с гор обычным способом. Тэйлас задохнулся от лжи, в которой впервые уличил мастера. Но все же пошел за ним и новыми ученицами в дом — терпеть издевательские шепотки на площади было еще более невыносимо. — Объясните! — потребовал он, как только захлопнулась дверь с грохотом, как от недавнего грома. Он швырнул древний том на стол и сжал кулаки. Девушки спрятались в дальнем углу. — Тут нечего объяснять, — сказал мастер Гер грустно. — Ответы найти придется тебе самому. Он отвернулся и стал рассказывать ученицам, где они буду жить и чем заниматься. Тэйлас устал сверлить спину мастера взглядом, несколько раз глубоко вздохнул и унес книгу себе в комнату. Шагая по лестнице, он думал, что никогда не простит такого предательства. Через день прошло испытание. Тэйласа признали мастером среднего ранга — никто не заметил, сколько потратил он сил, чтобы спрятать всю горечь, обиду и раздражение от всех насмешек так хорошо, что даже верховный маг не увидел ни единого отголоска. Экзамен требовал от ученика полностью открытого сознания, и Тэйласу стоило огромных трудов изобразить открытость. Зато учителя оценили филигранно составленные заклинания, короткие и емкие формулы, которые разворачивались даже от небольшого магического усилия и вызывали каскады реакций, постепенно приводящих к нужному результату. — Как направленная лавина, — восхищался верховный маг. — Что ж, ты не зря столько пробыл в библиотеке! Получив магическую подвеску — серебристую цепочку с прозрачным кристаллом, знаком всех мастеров второго ранга, Тэйлас ушел к водопаду, который шумел в предгорье недалеко от города, и до вечера простоял под водой, прохладной уже по-осеннему. Вернулся, только когда понял, что потоки принесли ему спокойствие и хоть немного наполнили силой. Посвящение принесло облегчение лишь на один день. Мастер Гер рассказывал теперь притчи, каждое слово в которых сдабривалось моралью и скрытым смыслом, новым ученицам, они же работали по дому, и Тэйлас с чистой совестью пропускал слова учителя мимо ушей, неторопливо завтракая. Не говоря ни слова и не обращая ни на кого внимания, он ушел в библиотеку. Библиотекарь поздравил Тэйласа и торжественно проводил его в отдел, где прятались книги для мастеров. Парень прошел следом за Лином через арочную дверь, обычно запертую на засов, и испытал жесткое разочарование. Отдел мастеров смахивал на обычную гостиную дома светских волшебников. Посередине стоял круглый стол, по бокам — мягкие кресла, в углу справа от входа источал холод давно не растапливаемый камин. На стене напротив входа висела короткая полка с единственным рядом книг. — Добро пожаловать в приют мастеров, — пафосно сказал Лин. — Располагайся. Теперь можешь быть здесь сколько угодно, вплоть до закрытия, но если останутся дела и вечером — я оставлю тебе ключ. Тэйлас не сразу сообразил, что нужно ответить. — Д-да, благодарю, мастер Лин, — сказал он с запинкой. — Вы очень любезны. — Впечатляет, верно? — истолковал тот заторможенность Тэя по-своему. — Еще вчера ты был обычным учеником, и вот теперь входишь в хранилище летописи магов Западного города! На полке — всё, что нужно знать для преподавания, в тумбочках за креслами — летописи. Они очень ценные, поэтому прошу не читать их, когда пьешь чай. Только теперь Тэйлас обнаружил две тумбочки в дальних углах комнаты, кресла топили их в тени, и они сливались цветом со стенами. Как только мастер Лин вышел, Тэй плотнее закрыл дверь и изучил полку. Здесь пылилось несколько справочников по травам, пособия по определению магической специальности, книги о том, как стать хорошим учителем, и по паре томов о каждой магической дисциплине, которые изучались в коллегии учителей города. Тэйлас пролистал эти томики и не нашел в них ничего, что еще не знал. Надежда осталась только на летописи. Дверь левой тумбочки страшно скрипнула, и оттуда вывалился ворох пергаментов, свитков, дряхлых тетрадей. Новоиспеченный мастер глубоко вздохнул, неожиданно для себя чихнул от поднявшейся пыли и в очередной раз мысленно обругал всех безалаберных, ленивых и бестолковых магов Западного города — всех до последнего, кто относил себя к светским волшебникам, ни дня не мог прожить без сборища и жил только за счет платы за магическую помощь ремесленникам. Обнаружив, что ругательства пошли по второму кругу, Тэйлас взялся наводить в бумагах порядок, надеясь найти в них хоть какое-нибудь упоминание о других мирах или разумных неземных расах. Надежды его не сбылись. Домой он вернулся глубокой ночью, когда свет уже не горел ни в одном окне города. Глаза слезились от книжной пыли. Тэйлас не хотел никого будить, поэтому вошел в дом со всей осторожностью, неслышно пробрался в комнату и растянулся на нерасправленную постель. Спать не хотелось. За окном заскрипели деревья сада, захлопали соседские ставни, загудела труба камина — поднялся ветер. Тэйлас вспомнил строчку из летописи за прошлый год: «Нравы Восточного города не изменились. Посланники гильдии бардов сорвали собрание невежливыми вопросами, отказали собранию в музыке и отправились восвояси, оказав светскому гостеприимству возмутительное презрение. Коллегия учителей большинством голосов решила уничтожить подаренные книги, найдя их до невозможности еретическими; против выступил библиотекарь Лин, верховный маг воздержался; палачом назначили мастера Гера». Послышался далекий гром. Тэйлас дослушал глухие раскаты и осторожно спустился вниз. Мастер Гер хранил книги в кабинете рядом с гостиной, здесь он обучал учеников всей теории, которую знал сам. Книжные полки занимали две с половиной стены. Тэйлас не стал тратить силы на магический огонек, чтобы не тревожить чуткого к проявлению магии мастера, углем тлеющего камина он зажег небольшую свечу, которую зачаровал на экзамене так, чтобы она светила в два раза ярче и втрое дольше, не тратя воздух и не обжигая, и внимательно осмотрел полки. Все названия на корешках были ему знакомы. Для верности Тэйлас вытаскивал книги, надеясь найти за ними второй ряд. Потратив на это почти полчаса, он подошел к столу. Чутко ощупал его, ощутил хитрое охранное заклинание, быстро составил ключ и, молясь, чтобы его магию не засекли, открыл единственный ящик. Здесь лежали заряженные кристаллы, несколько амулетов, пара рабочих свитков, пучок трав для защиты от темной энергии, писчие принадлежности и ни намека на книги. Тэйлас осторожно сдвинул свитки и увидел под ними белый листок с красной печатью. Он только приблизил к бумаге свечку, чтобы прочитать мелкие буквы, как лестница в гостиной скрипнула. Тэйлас мигом вернул свитки на место, отскочил к полкам и замысловато крутанул кистью — задвинув ящик стола и сняв отпирающее заклинание. Скрип лестницы повторился — Тэйлас понял, что кто-то поднялся наверх. Звуки замерли, когда мастер Гер — Тэйлас узнал по походке — остановился у двери в его комнату. Через минуту шаги направились в спальню мастера. Стукнула дверь, зашуршала кровать, и всё стихло. Тэйлас перевел дух и тихонько вышел из кабинета. Только теперь до него дошло, что мастер поднялся наверх из гостиной, а значит, они не заметили друг друга. Неужели Гер его ждал и уснул?.. Утро было осенним по-настоящему. Серое небо светилось так тускло, а капли дождя стучали в окно так напористо, что Тэйлас усилил магией пламя камина. Собирать вещи сразу стало удобнее. Уйти без прощания не удалось. — Сбегаешь? — мастер Гер отвернулся от окна гостиной и посмотрел в глаза бывшему ученику. Впервые его взгляд не смеялся. — Ухожу, — буркнул Тэйлас. — Благодарю тебя, мастер Гер, за обучение и приют, ты сделал для меня всё, что мог. Тэйлас спустился с лестницы и двинулся к двери. В пальцах кололись нити заклинания от намокания. — Не всё, — отозвался Гер глухо. — Подойди. Пожалуйста. Тэйлас удивленно отпустил дверную ручку. — Приглашение в библиотеку Восточного города, — мастер Гер протянул ученику белый лист с красной печатью. — Книг там столько, что даже ты за год не осилишь. Парень узнал листок из стола в кабинете. Он нерешительно взял его и увидел в заполненном бланке свое имя. В горле появился комок. — Благодарю, — голос прозвучал хрипло, смотреть в глаза учителю не хотелось. — Теперь всё, — сказал мастер Гер с возвращающейся веселостью. — Всему, чему смог, я тебя научил, остальному ты скоро научишься сам. Я горжусь, что мой первый ученик получился таким образованным. — Благодарю, — третий раз повторил Тэйлас, пряча приглашение в заплечный мешок и накладывая второе заклинание от промокания. — Приходи, как захочешь, твоя комната остается твоей, этот дом — и твой дом тоже, — Гер сказал это так буднично, будто объяснял своему теперь уже коллеге дорогу до хлебной лавки. — Тина! Буди Грони и Фрину! Будем завтракать! Потом поговорим о природе дождя!.. Тэйлас поспешил выйти на улицу, пока непонятный комок в горле не стал еще больше и не прорвался. Постояв под дождем, молодой мастер вспомнил всё, что так раздражало его в учителе, прибавил к перечню недавнюю ложь на площади и трех новых его учениц, прилипших к Геру как тени, и быстро зашагал прочь из города. За городскими воротами дождь стал холоднее. Над городом любые осадки согревал сильный магический фон, здесь и снег выпадал редко, за стенами же осень ощутилась явственнее. Дорога в Восточный город по широкой дуге огибала лес. Посередине пути лежала родная деревня Тэйласа, но заходить в нее парень не захотел. Летом он бы еще заглянул к отчиму и проведал бы приятеля-поваренка, но сейчас ему хотелось побыстрее попасть в центральную библиотеку «столицы культуры», как с гордостью называли свой город восточные жители и с иронией — западные. От дождя дорога раскисла, она шла под уклон, поэтому приходилось тратить много сил, чтобы не оскальзываться, да еще и ветер толкал молодого мага в спину. Поэтому когда Тэйлас поравнялся с лесом и нашел тропинку между огромных сосен, он не колеблясь свернул, надеясь срезать путь и найти защиту от сильных ледяных порывов. В лесу сразу стало суше. Капли поредели, потяжелели, дождевой шум сменился вздохами и скрипом деревьев. Из-за высоких крон и хмурого неба было очень сумеречно, поэтому Тэйлас вспоминал всё, что читал о том, как не заблудиться, и старался идти бесшумно. За годы учебы он перенял этот навык у учителя. После обеда стало совсем темно. Кроны загудели сильнее, закачались, на голову то и дело сыпались шишки, сухие ветки и ворохи хвои. Небо загрохотало. Тэйлас стал высматривать особенно высокие сосны, чтобы обходить их подальше, поэтому скорость замедлилась. Старое дерево неподалеку после особенно сильного порыва завизжало и завалилось. Пора было на привал, но нужных мест не находилось. Через час, когда уже и небо почти перестало проглядывать сквозь буйные кроны, Тэйлас нашел тропу, которую потерял в попытках обогнуть опасные деревья. Он было обрадовался, что не заблудился, но вдруг молнии, обходящие прежде стороной, засверкали прямо над головой. Гром оглушал, пробирал до костей. Парень неожиданно выскочил на поляну, заливаемую водой, и уже хотел ее обойти, когда очередной высверк высветил маленькую избушку. Тэйлас остановился, несколько раз применил заклинание ночного видения — его личное изобретение, действующее всего пару секунд — и убедился, что глаза не врут. Последним усилием он раскрыл над собой магический полог, отталкивающий воду, и бросился к домику. Справившись с разбухшей дверью, Тэйлас с облегчением выдохнул и почти тут же чихнул. Порывшись в карманах, он нашел заколдованную свечку и зажег ее искрой между пальцами. Простейшее магическое напряжение вызвало головокружение. Преодолевая усталость, Тэйлас осмотрелся и увидел лавку, дряхлый стол у пыльного окошка и огромную печь. Пара поленьев рядом с ней сразу подняли настроение. С растопкой возился долго — дрова не хотели загораться, пришлось изменять их чародейством, что окончательно вымотало. Зато когда огонь занялся, в комнатушке сразу стало тепло, уютно и светло. Тэйлас перекусил и лег на лавку. Несмотря на усталость, сон не шел, поэтому парень бесцельно оглядывал паутину в углах, остатки травяных пучков, железную кружку на столе… Вдруг Тэйлас понял, что уже несколько секунд смотрит на нечто, что выбивалось из обстановки охотничьего домика. От любопытства он забыл об усталости и подошел к столу. На столе лежал огромный талмуд. На деревянной обложке тускло отражали огонь печки позолоченные буквы. От книги будто исходила волнующая наэлектризованность — Тэйлас не сразу решился открыть ее, хотя чувствовал, что его поиски могут наконец продвинуться хоть немного. Отчего-то дрожащими руками он вытащил из-под стола табуретку, придвинул поближе к книге свечу и открыл обложку. Следующие часы пролетели за расшифровкой рукописных символов. Тэйласа то и дело прошибала дрожь и окатывал жар: в книге говорилось о других мирах! — Я знал, — бормотал маг, — я чувствовал… Только найти, как туда попасть, и тогда вы узнаете… Но книга была недописанной. Ответа на вопрос, как перемещаться через миры, не было. Автор завершил работу только загадочной строчкой «Последний лист — Карта открытия. Открывшему себя — открывается». Остатки ночи Тэйлас бился над картой, использовал все известные заклинания проявления скрытого, изобретал новые, перечитывал книги, ломал голову, но способа разгадать тайну пустого листа не нашел. Под утро он обессилел так, что готов был сдаться. Даже поход в Восточный город казался уже бессмысленным. Когда буря стихла, а небо стало понемногу синеть, Тэйлас едва не сунул лист в огонь свечки, но остановился в последний миг. Вспомнил давнее видение с ангелами, вспомнил появление мастера Гера из молнии и приглашение в библиотеку, которое раздобыл учитель. Ему стало совестно перед мастером, и он решил хотя бы дойти до Восточного города. «Может, кто-нибудь узнает рукопись и подскажет автора, а там и другие книги найдутся, — подумал Тэйлас и вздохнул: — Но что это изменит? Почему я никак не успокоюсь? Зачем мне другой мир?..» Прежде он об этом почти не думал. Отяжелевшие веки не открывались, но так даже лучше: под ними снова вспыхивали воспоминания. Тэйлас вновь прокручивал память, оценивал события и свои поступки, пытался понять, что им двигало. «Что я хотел всем доказать? Что я отличаюсь? Оказался магом, способным на большее, чем люди родной деревни — а заслужил только вторую ступень? Да у нас половине жителей можно дать вторую ступень без обучения, а после него — даже первую! Почему мастер Гер выбрал меня?..» Наверное, встало солнце — перед глазами заплясали красные и оранжевые пятна. Но веки по-прежнему не разлеплялись. «Спорю. Не хочу жить как светские маги. Ищу… Но что дальше? Почему я не хочу быть, как они?» Круги на обратной стороне век стали ярче. «Не хочу быть никчемным и ленивым, но много ли пользы в постоянном отталкивании других? Я как воюю со всеми — а смысл? Может, лучше сделать что-то полезное…» Свет стал теплым. «Если уж отличаться, то в лучшую сторону, — решил Тэйлс. — В конце концов, мастер Гер и другие маги сделали столько добра для меня, открыли глаза на свой мир… Может, и мне стоит найти другой мир, чтобы показать его остальным? Дать им то, что они дать не могут. Чтобы увидели, что бывает не так, как привычно думать. «Богов нет», надо же, и «у духов нет разума» — а не то же ли это самое, что и неумение видеть магические законы у моих земляков?..» Почему-то сделалось жарко и совестно. «Считаю себя нравственным, потому что не участвую в увеселениях, но морально-то до сих пор неразвитый… надеюсь, у восточных магов получится научиться видеть во всем высокое… у них ведь культура…» Жар в груди стал ровным, смущение уходило, будто сгорало. Солнце стало еще теплее. «Но главное — найти тонкий мир. Я ведь исследователь», — подумал Тэйлас и наконец-то открыл глаза. Сперва он решил, что смотрит на солнце, но для утра оно светило слишком уж горячо и ярко. Да и форма была квадратной… Тэйлас моргнул и охнул. Чистый лист у него в руке горел. Светил ярким золотом, переливался узорами из танцующих рун. Яркий свет заполнял всё вокруг, но не слепил. Тэйлас напитывался сиянием, смотрел на него, не отрываясь, чувствуя, что хоровод рун вот-вот сложится в ответы на все вопросы… Сквозь окно упал первый луч, пробив тучи и тусклое стекло. Упал прямо на лист, и тот исчез, став сплошным светом. Теперь в руке Тэйласа горел белый шар. От солнца он рос, как тающая промоина, и размывал пространство. Огненное окно медленно поплыло к солнцу, и Тэйлас шагнул следом, не заметив, как оказался на улице, пройдя через стол и стену. Всегда тускло-сизые его глаза теперь ясно светились сапфирами, темные волосы со стальным блеском отсвечивали искрящимся серебром. Он весь будто сиял изнутри, и сияние это стремилось к выросшему окну из белого пламени, за которым невозможно чистое солнце и щемяще ясное небо заливали светом золотистое поле. По полю шли три легких фигуры. Они увидели Тэйласа и улыбнулись ему. — Мастер Гер говорил о тебе, — прозвенел в голове ясный голос. — Мы тебе столько расскажем! Пойдем? Тэйлас взял ангела за руку и шагнул в окно. Свет медленно растворился. На поляне остались избушка, блестящая от росы трава и мастер Гер с тремя ученицами. — Молодец, — сказал Гер. — Далеко пойдет. — А потом мы за ним, — отозвалась Тина. Гер кивнул. — Вы уж проследите за ним, — попросил он. — Парень совсем как я в молодости. — Несомненно, — ответила Грони. — Теперь-то мы знаем, как говорить с магами, — согласилась Фрина. Три девушки и мастер Гер вместе открыли портал, похожий на калейдоскоп, и отправились каждый в свою реальность.