Палка, палка, огуречик

      Хоук уже пару дней ломала голову над странным поведением Андерса. Всегда общительный целитель, радушно принимавший ее в своей клинике, стал запирать двери прямо у нее перед носом. Во время посиделок у Варрика в “Висельнике” маг неотрывно смотрел на Мариан, словно видел впервые, а стоило ей взглянуть на него, делал вид, что умирает от жажды, утыкаясь в кружку с элем.       Поначалу Хоук не придавала этому значения, Андерс и раньше вел себя странно, наверняка у него есть какие-то причины, которые потом все логично объяснят. Но тревога яблочным червем все же проникла в ее сознание, ведь других товарищей Андерс не избегал. Даже Мерриль как-то на днях заходила к нему в клинику, и ее маг не выгнал.       — Мерриль, — начала Хоук, зайдя к эльфийке в гости, — ты вчера была у Андерса…       — Я нарушила какое-то правило? — забеспокоилась долийка. — Я не знала и больше не буду!       — Как же ты не будешь, если все еще не знаешь? — удивилась Мариан. — Но дело не в этом. Я хотела спросить, что там происходит?       — В клинике? Лечение.       Мариан почувствовала, как у нее начинают пылать уши, настолько выразительным был взгляд Мерриль. Кажется, теперь Хоук представляла, как чувствует себя долийка, когда ей объясняют очевидные для других вещи.       — Я не об этом. Понимаешь, Андерс явно от меня что-то скрывает. Я боюсь, что он попадет в беду. Ты не видела у него ничего странного?       — Нет. Пойдем лучше я тебе что-то покажу! Я скрывала, но сил больше нет!       Расспрашивать Фенриса не было смысла, он не бывал в клинике Андерса, не вел с ним дружеских бесед, но если бы Хоук поделилась с ним своими опасениями, наверняка начал бы следить за Андерсом и обнаружилось бы, что он готовит захват если не всего Тедаса, то дворца наместника точно. Изабелла на тот же вопрос лишь усмехнулась, сказав, что у нее еще есть припарки и настои, и что она рада за подругу, раз та решила таки устроить личную жизнь. Хотя в связях все же стоит быть разборчивее. Себастьян посоветовал помолиться да получше, чтобы отогнать от себя греховные мысли обо всяких магах. Еще никогда Хоук не смущалась столько раз за один день.       Стоило сразу же отправиться к Варрику. Уж он-то не стал бы подозревать у Мариан нехорошую болезнь, предлагать помолиться вместо реальной помощи или демонстрировать явно небезопасную штуковину, напоминающую зеркало.       — Андерс? — Варрик внимательно изучил содержимое кружки, прежде чем выпить.       Если бы Хоук не знала гнома, решила бы, что тот от нее что—то скрывает, но Варрик умел врать с непроницаемым лицом, так что Мариан наверняка ошибалась, просто сегодня не слишком удачный эль.       — Андерс не умеет скрывать, — наконец ответил гном.       — Он не пускает меня в клинику уже неделю. На днях я пришла к нему за припаркой от синяков… для Авелин, это она подралась с разбойниками на Рваном берегу, их было не меньше тысячи… — видя усмешку Варрика, Мариан увеличила счет смущений за день на одно. — В общем, он вынес мне эту гребанную припарку, проскользнув в едва приоткрытую дверь. Как мышь, буквально сплюснулся и протек сквозь едва заметную щелочку!       — Может, у него там карантин?       — И при этом он принимает Мерриль? — насмешливо уточнила Хоук.       — Ее не жалко, ты уже видела, что она притащила? Эх, и огребем мы, жо… в общем, интуиция. А пока не тревожься по пустякам. Послушай лучше, что мне рассказали…       Забавные слухи, пересказанные Варриком, отвлекли Хоук от расследования, но ненадолго. Подозревая худшее, Хоук обратилась к Авелин, но та не знала ни об одном происшествии, в котором мог бы оказаться замешан маг. Оставалось только одно — брать клинику штурмом.       Хоук настойчиво постучала в запертую против обыкновения дверь:       — Андерс! Открывай!       — Меня нет! — раздался из-за двери голос, сопровождаемый какой-то возней, напоминающей звуки торопливой уборки.       — Я знаю, что ты там! Потому что больше тебя нигде нет!       На нее уже глазели, не стесняясь, обитатели Клоаки, оказавшиеся поблизости, а она продолжала убеждать говорящую дверь, что она и есть Андерс. Пожалуй, в такой глупой ситуации Мариан бывала лишь однажды, когда ей пришлось доказывать гувернантке, заставшей ее в объятиях садовника, что это совсем не то, чем кажется. Тогда не удалось, а сейчас, кажется, сработало. Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы в нее стал виден глаз мага.       — А, это ты, — сказал Андерс, словно все десять минут общения через дверь подозревал, что его пытается выманить дракон.       — Какой сюрприз, не правда ли? — наиграно изумилась Мариан. — Я могу войти?       — Я бы с удовольствием, но у меня… у меня… ветрянка!       В доказательство своих слов маг продемонстрировал какое-то красное пятно на кончике носа и попытался захлопнуть дверь. Но Хоук весьма предусмотрительно просунула носок сапога в щель. Молчаливая борьба за дверь, сопровождающаяся пыхтением обеих сторон, продолжалась недолго. Мариан победила и ворвалась в клинику, едва сдержав победный клич. В клинике не оказалось ничего опасного. Более того, она была пуста. Лишь перевернутые табуреты, косо висящая занавеска да какие-то бурые пятна говорили о том, что все не так буднично, как кажется.       — Кто у тебя тут? Что тут было за побоище? — прищурившись, спросила Мариан.       — Да нет тут никого и никакого побоища не было! — возмутился Андерс, украдкой оттирая что-то с мантии.       — А это что?! — обличающе ткнула Хоук в особо крупное пятно.       — Ничего, — Андерс с интересом изучал носки своих сапог. — Просто краска.       — Краска?! Не ври мне! У тебя тут кого-то убили! Нет, тебя пытались убить и ты убил храмовника!       — Да не убивал я никого! — возмутился Андерс. — Это краска, Джастисом клянусь!       Но Мариан, не желая слушать, вихрем пронеслась по клинике, заглядывая во все уголки, ниши и шкафы в поисках расчлененного храмовника. Не найдя ничего, она отдернула занавеску, отделявшую приемную от уголка, где Андерс спал. Именно там маг и прятал следы своего преступления. Хоук увидела ворох листов, заляпанных такими же пятнами, какие она видела в клинике.       — Что это? — растерянно спросила она.       — Краска, — угрюмо ответил Андерс.       — Ты решил учиться живописи?       — Хотел на твой день рождения преподнести тебе портрет, — буркнул маг. — Не срослось.       — Что не срослось? — все еще растерянно поинтересовалась Хоук, оглядывая масштабы катастрофы.       Вместо слов Андерс полез под кушетку, которая служила ему кроватью, и извлек из хранящегося там хлама холст. Демонстрировать его магу явно не хотелось, но он прекрасно знал, что Хоук не отстанет, пока не выяснит все. Мариан развернула несостоявшийся подарок. На нее взглянуло нечто, отдаленно напоминающее женщину. Черные волосы, обозначенные широкими прямыми мазками, раскосые голубые глаза (один больше другого), странный нос, напомнивший о гарлоках и устрашающая улыбка — пожалуй, действительно не срослось.       — Ну… — не зная, что сказать и чувствуя себя крайне неловко, произнесла Хоук. — Для первого раза неплохо.       — Угу, — буркнул Андерс. — Варрик сказал примерно то же самое, только звучало это как “классическая живопись — это не твое, Блондинчик”.       — Судя по тому, что день рождения мой прошел уже две недели как, а ты свои эксперименты не забросил, есть что-то еще, о чем я не знаю.       — Я теперь богач.       — Тебе начали платить за прием? — усмехнулась Мариан.       — Нет, клиника бесплатна и это не изменится. Мне платят за это, — маг обвел рукой заляпанные листы. — Кроме классической живописи есть еще… эта… как ее? Авангардная! Заказов много. Из Орлея заказывают целыми партиями. Варрик заключил сделку с Ферелденом. Тамошним сыроварам понравилась идея заворачивать головки сыра в художественную упаковку. А Авелин обещала крупный заказ на листовки разыскиваемых преступников.       Хоук, не сдержавшись, хихикнула и тут же постаралась скрыть смех за приступом кашля. Либо Авелин не видела всех граней художественного таланта Андерса, либо не всех преступников стража разыскивала с одинаковым рвением.