* * *
Солнечные лучи, проникающие в королевскую опочивальню сквозь разноцветные стекла, заставили короля Артура проснуться. С трудом приоткрыв глаза, он громко зевнул, сел в кровати и почесал грудь. Состояние паршивое. Тело как заржавевшее, голова пустая и без единой мысли. Несмотря на неплохую, в общем-то, наследственность, частые тренировки в военном деле и постоянное ношение рыцарского шлема, голова у Артура после таких пьянок болела изрядно. Король списывал всё на возраст. На улице громко замычала корова Рыжуха — стратегический запас молока и мяса на случай длительной осады замка Камелот. Вздохнув, король Артур с горечью осознал, что придется вставать и приниматься за государственные дела. Пропади оно все пропадом! И как назло, раздался стук в дверь. Дождавшись королевского разрешения, в опочивальню, низко кланяясь и угодливо улыбаясь, вошел казначей Джекоб, носатый и пузатый человечек на тонких ножках. В руках у него находилась внушительного вида книга, а на поясе висела чернильница и письменные принадлежности. Артур обреченно застонал и запустил в финансиста сапогом. Король окончательно понял, что день предстоит сложный. Казначей Джекоб пришел не просто пожелать доброго утра своему венценосному монарху. Он стал просить провести Малый совет, и вообще взять себя в руки, и заняться неотложными делами. Королю пришлось подчиниться. Позавтракав на скорую руку щучьим паштетом и выпив густого эля, он приказал облачить себя и проследовал в Малый зал совета. По дороге, как назло, ему попался сэр Ланселот. Героический рыцарь выглядел не выспавшимся, взъерошенным, небрежно одетым и шёл со стороны покоев Гвиневры. Артур нахмурился, соображая, что бы это могло значить? В зале Малого совета королю Артуру пришлось долго сидеть на троне. Он вертел в руках массивную Большую печать (которой только орехи хорошо колотить), поправлял съезжающую на лоб корону и выслушивал брюзжание старого финансиста: «расходы превышают доходы, налоги собираются плохо, слуги постоянно воруют, сервы не хотят пахать и сеять, а в казне дефицит». Король Артур обычно плохо соображал с утра. А цифры и вообще счёт всегда казались ему тёмным лесом. Поэтому слова казначея звучали полной абракадаброй. Хотелось стукнуть Большой печатью в лоб Джекоба, приказать отрубить его головушку и назначить нового казначея — тихого, незаметного человечка, который спокойно и честно делал бы свое дело и не приставал со всякой чушью к законному государю. Да, кто ж знал, что будет так тяжело нести бремя монарха! Мерлин, когда обещал румяному, пятнадцатилетнему Артуру королевство Камелот, намекнул, что и работать-то толком не придется. Вытащить порядком заржавевший Меч-из-Камня, сесть на трон, который вскрикнет и всё. Дальше гуляй, совершай подвиги, делай, что хочешь. А вышло-то по-другому! Вот и верь после этого почтенным старцам! Да, нелегко живется королю…Нелегко живется королю
22 сентября 2018 г. в 10:51
В великом чертоге замка Камелот за поздним ужином засиделись три человека. Суровый король Артур Пендрагон, прекрасная королева Гвиневра и доблестный рыцарь Ланселот Озёрный. За длинным столом король и королева сидели напротив друг друга, а сэр Ланселот посередине.
Артур Пендрагон выглядел как истинный король — высокий, статный, с густыми черными волосами, уже начавшими седеть на висках, с орлиным носом и решительным взглядом стального цвета глаз. Одет в легкую белоснежную рубашку, жилет с вышитым Красным драконом и полотняные брюки, заправленные в невысокие замшевые сапоги. Массивная золотая цепь ярко блестела на груди монарха.
Слуги тихо и осторожно (король находился в плохом настроении) подливали вина в бокалы, приносили новые блюда и уносили пустые тарелки.
Зал был большой. Пылающий камин, занимающий половину стены, вмещающий при необходимости целого быка, и многочисленные свечи не могли полностью разогнать ночной сумрак, окутавший чертог. Сквозняки, от которых страдали все жители замка, временами заставляли огонь свечей дрожать и отбрасывать зловещие тени. Закопченный потолок терялся во мраке.
На столбах-опорах и поперечных балках висели щиты с намалеванными гербами. Вдоль стен стояли чучела медведей, кабанов, черепа чудищ, рыцарские доспехи и прочие интересные вещи.
В свободную минутку король Артур любил собрать группу молодых рыцарей или юных оруженосцев и водя их мимо накопленных предметов, рассказывать о происхождении того или иного трофея, а заодно и за жизнь поговорить.
Вот только сейчас за столом разговор не клеился. Король хмурился, рассеянно катал по столу катышки из любимого сыра (потом этот сорт сыра назовут «Король Артур») и размышлял о законном наследнике, которого всё не было.
Королева Гвиневра была молода и ослепительно прекрасна. Красивое лицо, голубые глаза, две густые, русые косы, высокая грудь и тонкая талия. Была она дочерью короля Лодегранса, имевшего многовековую и обширную родословную.
Королева в этот вечер надела бледно–голубое платье, с новомодным и глубоким вырезом, с вышивкой из жемчуга на лифе и длинными, разрезанными рукавами. Низ платья, более темный, прикрывал вытянутые носочки изящных туфелек.
Король дарил королеве своё внимание дважды в год — на именины и на день свадьбы. А иной раз после какой-нибудь великой победы или подвига. Артур считал этого количества достаточным и искренне не понимал, чем королева недовольна.
Король и сам не всегда радовался сложившейся ситуацией. Все эти свидания с Гвиневрой происходили согласно традициям, которые так просто не отменишь. Он должен был загодя сообщить камергеру Хью, что ночью навестит законную супругу. И вот наступала ночь, камергер шел впереди с факелом и кричал на весь замок «король идет к королеве исполнять свой долг», «дорогу» и «помолимся, люди, чтобы у нас родился наследник». Крик сначала подхватывали стражники на башнях, потом за дело брались слуги, начинали лаять собаки, ржать лошади и вся округа с радостью провожала сюзерена на брачное ложе.
Королева встречала его с серьезным, неулыбчивым лицом, но была достаточна мила. А у короля к этим встречам как-то душа не лежала. Хотелось чего-то простого… Тем не менее, свидания происходили, а наследник все не рождался.
Артур считал себя достаточно искушенным в любовных делах. Частенько, когда замок готовился ко сну, он устраивал засаду в тёмном углу, бросался на спешащую в свою комнату посудомойку или прачку, закидывал юбки ей на голову и величественно делал черное дело.
Слуги по углам шептались, что вечерами в замке стало небезопасно. Впрочем, девушки и замужние женщины радостно относились к вниманию короля, неизменно через девять месяцев показывали ему маленьких бастардиков и с довольным видом принимали горсть серебра в награду. Таких сорванцов бегало по замку пара десятков, и Артур недоумевал, что же не выходит с королевой?
Король закрыл лицо рукой и сквозь пальцы смотрел, как его лучший рыцарь и его жена весело перемигиваются, думая, что он не видит.
— Артурчик, радость моя, что же ты не ешь? — спросила его Гвиневра, изящно держа двумя пальчиками запеченное крылышко каплуна. Прекрасные, ухоженные руки королевы вызывали восхищение поэтов и зависть придворных дам. А голос, красивый и звонкий, напоминал ангельское пение.
— Как же, поешь тут, — проворчал король, с неприязнью смотря на сэра Ланселота. В последнее время бесстрашный воин вызывал у него недовольство. Ему не нравились те знаки внимания, которые королева оказывала своему рыцарю.
Сэр Ланселот Озёрный прискакал в славный замок Камелот с год назад.
Новоявленный рыцарь, высокий, широкоплечий, с хорошо развитыми мышцами и быстро растущей славой грозного победителя чудовищ, сокрушителя врагов и спасителя девственниц, сразу внушил соответствующее уважение мужчинам. А бездонные карие глаза и золотистые, вьющиеся до плеч волосы разбили не один десяток женских сердец.
Сэр Ланселот вел себя спокойно и уверенно. Учтиво поздоровавшись, он поведал всем, что его отец — король Бан, из страны Бенвик. Все детство он провел у дружелюбно настроенной феи Озера. Благодаря этому обстоятельству его прозвали Озёрный.
Спорить о происхождении прозвища со здоровенным рыцарем было себе дороже, и поэтому в глаза его так и называли. Но, говоря откровенно, все давно знали, что настоящее его прозвище не Озёрный, а Прудовой, так как мальчик, а затем юноша Ланселот частенько «прудил» в кроватку. Да и сейчас, проживая в замке, после обильного застолья, он иной раз вспоминал о веселых детских увлечениях и устраивал настоящие потопы.
Король Артур был далеко не прост, и сразу приметил, что новый рыцарь и королева частенько стали проводить время вместе.
Да что говорить, сэр Ланселот был красив, строен, силен, слагал и излагал стихи, недурно играл в тавлеи и умел читать. Тем более он мылся до неприличия часто — не реже раза в неделю — и ежедневно причесывал усы и бороду. Люди даже сплетничали, что на ночь он надевал на свои прекрасные волосы золотую сетку — но в такую несусветную глупость король поверить никак не мог.
Естественно, все эти странные и вызывающие привычки не могли нравиться рыцарям «старой» школы, к которым относился король и верные его соратники. Они считали сэра Ланселота женоподобной неженкой. Но странное дело, королеве, да и вообще всем дамам, проживающим в замке и его окрестностях, эти привычки галантного рыцаря пришлись весьма по душе. Многие из них старались заманить его на ночь глядя в свои покои, поговорить, так сказать, об уэльской поэзии.
Король с раздражением выпил вина из любимого кубка. Что он здесь делает? Как бы хорошо сейчас вздохнуть полной грудью запахи весеннего леса, промчаться по цветущему вереску, загнать оленя или один на один взять медведя. А потом разложить костёр, поджарить кусок сочного, свежего мяса, запить его старым вином из бочонка и от души посмеяться над солёными шутками егеря Ринса.
Или собрать старую компанию, и взбодрить старика Мерлина, чтобы не закисал, и не думал, что про него забыли. У Мерлина был крепкий, даже очень крепкий сон. Они обычно проникали в пещеру, где спал старый колдун, засовывали ему между пальцев ног сухие веточки и поджигали. Старик просыпался не сразу, но рано или поздно это случалось. Он начинал дергать ногами, кричал, тряс посохом и обещал превратить всех в улиток. Рыцари хохотали до слёз! Вот было веселье!
Кстати, Артур как-то намекнул могучему колдуну о неудачах в деле получения наследника. Мерлин по древности лет, не сразу осознал, в чем здесь, собственно, беда. Но потом всё понял, долго готовился, набрал снадобий, надел свою расшитую звездами мантию и пришел в личные покои королевы. Он долго окуривал Гвиневру дымящимися веточками омелы и дуба, брызгал морской водой, заставил выпить флакончик подозрительной по цвету жидкости. Пел на таинственном, древнем языке заклинания…
К сожалению, мощное колдовство помогло еще хуже, чем редкие посещения короля.
Зато, как отрада, в замке у короля находилось интересное дело — он любил полировать Круглый стол. Стол стоял в донжоне замка, на верхнем этаже и допускали туда не всех. Рыцари часто собирались за этим столом. Вначале всё начиналось чинно и пристойно. Доблестные воины рассказывали про побеждённых чудовищ, спасённых девственниц и про толпы изрубленных недругов. Но вскоре обильная выпивка начинала оказывать своё действие…
Рыцари закидывали ноги на Круглый стол и шпорами царапали полировку. Потом в азарте разговоров стучали неистово по столешнице стальными латными рукавицами, варварски обезображивая ее поверхность. Когда страсти накалялись, то некоторые начинали биться о заклад, что с одного удара меча развалят этот стол надвое, или же одним взмахом отрубят у него толстенные дубовые ноги. Споры переходили в перебранку, а там уж почтенные сэры и пэры начинали таскать друг друга за бороды, рвать на груди кафтаны и драть горло.
Слуги испуганно таращили глаза и таскали все новые блюда и выпивку.
В такие моменты Артур жалел свое любимое детище до слез. Он мечтал заменить стол деревянной колодой и покончить с этим безобразием раз и навсегда. Пусть лихие ребята проламывают кулаками колоду или разрубают её великолепными двуручными мечами! Но держать вместо стола чурбан выглядело как-то не солидно, соседние государи могли и засмеять! Поэтому, на утро после молодецкой гулянки, мучающийся от тяжелого похмелья самодержец, вздохнув, брался за полировку Круглого стола.
Ко всему прочему, с пару месяцев назад в Камелот заявился худой прыщавый подросток. Правда на хорошем коне и в дорогущих доспехах. Сосунок не стал мямлить, с ходу взял быка за рога и начал рубить правду-матку: мол, его зовут Мордред (во имечко, как у гробовщика), он племянник Артура, сын его сестры Морганы, к тому же подпоясанный рыцарь и требует места за Круглым столом. Король невольно улыбнулся наглости щенка. Свое детство Артур помнил смутно, но сестрёнку-малявку не забыл. Делать нечего, пришлось «радушному» дяде обнять племянника, одарить его своим покровительством и выделить комнату в замке.
Поначалу Мордред вел себя довольно пристойно. Но со временем осмелел, сколотил банду из таких же, как сам, злобных оболтусов и стал заглядываться на трон Артура — стало понятно, что привело его в королевство. И что хуже всего, начал оказывать знаки внимания красавице Гвиневре. И вот что с таким племянником делать?
— А может войну начать? — размышлял король. Хотелось, как-то встряхнуться, развеять скуку-печаль. Напасть, например, на скоттов. У этих ребят такое историческое самоназвание, что и повода для войны придумывать не нужно.
Или подавить восстание какого-нибудь вассала. Говоря начистоту, Артур обожал расправляться с непокорными подданными. Работа не пыльная. Собираешь друзей и собутыльников, точишь мечи и седлаешь коней. Вьются вымпелы и флаги, трубят рога, солнце сверкает на доспехах, девицы вздыхают в окошках замка. Все с хохотом и шутками скачут к взбунтовавшемуся вассалу. Смутьян покочевряжится денёк-другой и признает поражение, подтвердит прежние клятвы и делу конец. Само собой, потом ристалище в честь победы, пир до утра с бродячими трубадурами, жонглерами и хохочущими маркитантками. Красота!
А что на деле? Приходится сидеть за невесёлым столом и мрачно подгонять время. Это ли удел королей?
Размышляя в таком разрезе, Артур совсем раскис. Сэр Ланселот к тому времени пододвинул стул к королеве. Любящая жена и верный рыцарь, не обращая никакого внимания на законного супруга и грозного сюзерена, весело смеялись, вспоминая какой–то забавный случай. Отсмеявшись, галантный сэр Ланселот выдержал небольшую паузу, небрежно приобнял королеву и принялся негромко напевать героическую рыцарскую балладу собственного сочинения. Королева закрыла глаза, грудь ее под платьем бурно вздымалась, а голова медленно опускалась на плечо непобедимого воина.
Король Артур понял, что вечер безнадежно испорчен. Оставалось лишь напиться, и он принялся кубок за кубком хлестать дорогое, привезенное из самого Рима, вино.