***
Первое время Луна прячется от неё по всем закоулкам дворца, лишь частенько выглядывает из-за угла, осматривает Твайлайт и скрывается вновь. Поведение недостойно королевской особы, но по-другому Луна не может: сестра говорит, именно эта девушка спасла её. Меж пальцев Твайлайт мелькают золотые блики от яркой упаковки любимых конфет Селестии – Луна помнит, как сама обожала есть эти конфеты, как заедала ими всё на свете, как в итоге они оказались основной причиной её изгнания. Твайлайт издалека смотрит на то, как принцесса поднимает солнце, стоя на балконе высокой башни. Рука протянута вперёд, глаза прикрыты – невероятное зрелище, когда Селестия не просто выполняет свою работу, но и наслаждается ею. Восхищение любимой наставницей пронизывает каждую клеточку тела; Твайлайт слабо улыбается, глядя на женщину, сжимает в ладони круглый леденец. Спустя какое-то время она разворачивает полупрозрачную обёртку: конфету отправляет в рот, а бумажку разглаживает, вытягивает руку вперёд, глядя на восхитительный закат сквозь мутный жёлтый цвет. В этот момент с ней впервые говорит Луна. Твайлайт пугается неожиданно прозвучавшего голоса за спиной, но быстро успокаивается и легко поддерживает беседу. – Селестия красиво поднимает солнце. – А вы красиво поднимаете луну. – Не настолько, – слабо улыбается Луна. Твайлайт улыбается в ответ, прикрывает глаза и протягивает Луне шоколадную конфету в фиолетовой обёртке. – Настолько. Даже красивее. Сколько она ест эти леденцы? Десять лет или уже больше? В детстве они воспринимались как особая похвала, как знак расположения принцессы, каждая конфета была особенной, но сейчас их полные карманы, бесчисленное количество. Сколько хочешь, Твайлайт, возьми ещё. Что-то здесь не так, но что – она понять не может. Селестия не юлит, говорит как есть: – Я сделаю тебя аликорном, – и в этой фразе одновременно и утверждение, и вопрос. Хочешь – сделаю, не хочешь – просто скажи, но принцесса явно настаивает. Это слишком неявный выбор, слишком тяжёлый для Твайлайт, но Селестия достаточно её знает, чтобы правильно надавить: – Я хочу, чтобы ты жила. Со мной. «Всегда», – несказанное слово, но явно подразумевающееся. У Твайлайт в горле пересыхает и глаза щиплет от переизбытка эмоций. – Почему я? – Не буду же я перечислять все твои лучшие качества, – добродушно усмехается Селестия. – Ты и так их знаешь. До ушей доносится знакомое шуршание. Обёртка почему-то противного ядовито-жёлтого цвета, но Твайлайт убеждает себя, что ей просто кажется. Она переволновалась. Так бывает. Селестия подходит ближе, наклоняется к чужим губам, шёпотом спрашивает «Можно?» и целует эти губы после неуверенного кивка. – Очень хочу, чтобы ты жила, – тихо повторяет она. «Всегда. Со мной». – Хорошо… В дрожащей ладони оказывается тот самый ядовито-жёлтый леденец.***
Конфеты, которыми до краёв заполнена хрустальная вазочка в комнате Селестии, обёрнуты в шелестящую упаковку нежно-золотистого цвета. Твайлайт берёт одну из них, шумно разворачивает обёртку и бросает леденец в рот, чувствуя, как он ударяется о зубы. Берёт ещё одну и кладёт в потайной кармашек на платье. Селестия встречает её нежным поцелуем в щёку и тёплыми оладьями на тарелке, по утренней традиции интересуется, как спалось. Твайлайт улыбается в ответ. Хорошее утро, хороший завтрак, даже весёлая Луна. Она пересказывает свой сон и чувствует, как солнце щекочет ей кожу своими лучами. Журналисты наперебой спрашивают у новоиспечённой парочки, планируют ли они пожениться в будущем и порадовать всю страну королевским браком, и Селестия отвечает неоднозначно, размыто, но этот ответ скорее «Да», чем «Нет». Твайлайт скромно отводит взгляд, тихонечко повизгивая про себя от счастья. От долгого хождения на каблуках ноги неприятно ноют, и Твайлайт с наслаждением сбрасывает с себя туфли, падая всем телом на кровать. Блаженство. Истинное блаженство. Селестия, усмехаясь, нависает сверху и едва касается её лба губами. Спрашивает, как далеко ей можно зайти сегодня. Твайлайт неоднозначно ведёт плечами, явно не уверенная в себе, но определённо уверенная в том, что любит женщину над собой больше собственной жизни. Губы послушно смыкаются вокруг чужих пальцев, принимая бледно-жёлтую сладость, которую протянула принцесса. Эти же пальцы заплетают ей косу, хлопают по плечу. Селестия интересуется, как ей спалось, и Твайлайт улыбается. Отвечает, что хорошо. Поцелуй оседает на щеке, яичница кочует со сковороды на тарелку, которую Селестия ставит прямо перед Твайлайт. Очередное утро, очередной завтрак. Странный взгляд Луны с другого конца стола. Твайлайт рассасывает конфету скорее по привычке, ходит за Селестией практически целый день, как на привязи, лишь вечером отлучившись на чаепитие с подругами. Рарити восторженно расхваливает её новое платье, причёску, ненавязчиво интересуется, получат ли они приглашение на следующий бал. Эпплджек просит разрешение переименовать «Яблочную Аллею» в «Королевскую Яблочную Аллею», Рэйнбоу хочет билет на новое выступление Чудо-Молний. Твайлайт кажется, что она что-то упускает. – У тебя такая идеальная жизнь, – робко бормочет Флаттершай, когда они случайно остаются наедине. – Знаешь, это так… удивительно. – Идеальная? – Конечно. Все вокруг о такой мечтают. На Твайлайт внезапно наваливается тоска, причину которой она найти не может. Она по-прежнему ходит за Селестией; она всё так же спит в её кровати и редко посещает собственную комнату; она начинает ловить завистливые взгляды, слышит странное «Как она счастлива, наверное!..». Её словно что-то душит, но Твайлайт не знает что. Луна ловит её за руку в коридоре, едва останавливает – настолько быстро она бежала. – У тебя глаза на мокром месте уже неделю. – Г-глупости… – Я же вижу, позволь… – Я счастлива, с чего вдруг у меня глаза на мокром месте? – смеётся Твайлайт нервным смехом. Луна отпускает её от рассеянности. Твайлайт сразу сбегает. Не просто душит, ещё и сковывает движения – к такому выводу приходит Твайлайт спустя сутки. Селестия целует её в щёку утром, поправляет причёску и улыбается. Просит сходить с ней на очередной приём, затем на встречу с журналистами, затем… Твайлайт с удивлением понимает, что ненавидит все эти вещи, что это не её, но отказать она просто не в силах. Селестия ободряюще гладит её по щекам, говорит, что это дело привычки – она часто так говорит про королевские обязанности. – Пойдём, – одно слово, и Твайлайт уже идёт следом, словно связанная оковами. Тысячами оков. Очередная съеденная конфета ощущается новой цепью, которая сковывает её движения. Этих конфет у неё полные ладони, все они приторно-сладкие, словно искусственные, от этого вкуса уже тошнит. Луна держит её за руку, в которой сжат новый леденец; Твайлайт разжимает пальцы, позволяя ему упасть на пол, и падает на колени вслед за ним, закрывает лицо ладонями. Её идеальная счастливая жизнь, которую Твайлайт почему-то ненавидит, насквозь фальшива. Луна присаживается рядом и прижимает её к себе. Яркие жёлтые конфеты, некогда желанные до изнеможения, излишне сладки. Ей втискивают эти конфеты с самого детства, но никто и никогда не заставлял Твайлайт их есть – она сама разворачивала шелестящую обёртку, сама рассасывала эти приторные леденцы, позволяла сковывать себя и следовала любым указаниям принцессы. Она позволила выстроить свою жизнь кому-то другому. Твайлайт плачет навзрыд, позабыв о том, когда делала это в последний раз. На языке плещется давно забытый вкус горечи, и она впервые ему рада. Они долго разговаривают с Селестией; больше препираются и злятся, больше ругаются, чем решают проблемы, но Твайлайт становится гораздо легче. В конце концов, они успокаиваются: Селестия кается, что позволила себе так манипулировать неопытной девушкой, Твайлайт сожалеет, что не нашла в себе сил высказаться с самого начала. – И так… с детства? Вы планировали… – Конечно нет. Но в детстве ты была не менее очаровательна. Луна стоит за дверью, позорно подслушивая разговор старшей сестры и Твайлайт. На её языке сладость молочного шоколада, меж пальцев – мягкая обёртка фиолетового цвета. Вазочка в комнате Твайлайт полна такими конфетами.