Правая рука

      Пепельноволосый молодой человек резко появился в дверном проеме, практически вколачивая дверь в стену с огромным шумом. Глаза, которые отражал механизм для сдерживания рака этих самых глаз, передавали не самые положительные эмоции, они давали знать, что носитель странной вещицы, как минимум, зол.       -Ларссон! - Бесстрашно рыча, позвал своего босса Риджуелл. - Твою мать!       Хмурый и раздраженный до крайности парень спускался по серой железной лестнице, недовольно топая и бурча себе что-то под нос. В его руках болтались какие-то бумаги и если их не забрать, то мукулатуры в этом мире станет меньше, а может, и человеческих жизней тоже.       -И без тебя тошно. - Послышался недовольный тон где-то снизу, который наполовину полон равнодушием.       Серый глаз повернулся на главный источник шума. Безжизненный, измученный, вызывающий жалость взгляд просил уйти по-хорошему, просто оставить однорукого в покое. Торд бы с удовольствием послал своего "помощника", который вечно разгребает какие-то бумажки и переводит их содержимое на язык Ларссона. Нет, не на его родной — норвежский, — а на своеобразный, слегка быдловатый язык, который Торд понимает мгновенно, на котором можно поговорить с лидером "нормально".       -Ты знаешь, что ты просто пиздец как ужасен? - Возмущенно преодолел последнюю ступень Томас.       -Да что ты говоришь? - Драматизируя, спросил Торд, всей речью давая понять, что это сарказм.       Риджуелл начал что-то разъяснять своему главарю, попутно тыча в бумаги и перебирая их. Парень без остановок ходил из угла в угол небольшой мастерской, в которой всегда работал лишь один человек — Ларссон. Он постоянно что-то чинил или, наоборот, изобретал в скучноватой комнатушке, не смотря на то, что одноглазому принадлежат целые лаборатории и крупные мастерские, где на свет появляются не только новые виды оружия дальнего боя и удивительные творения робототехники. Нет, Торд просто работал один и никто, даже Риджуелл, не знал, что конкретно происходит в маленьком и скрытном помещении. На главной базе среди людей появились даже слухи о "творчестве" босса, но никто не собирался проверять псевдотеории, так как опасались наказания, а может, и чего-то большего. Обычно, если Торд работал в этой самой комнатке, то без разрешения в нее никто не заходил, да и с разрешением никто не спешил. Люди просто ждали, когда дверь откроется с той самой загадочной стороны, и после появления слегка сверкающего, серого, металлического оттенка глаза, сразу готовились к рассказу, предоставлению рапорта или же просто доклад о том, что кофе готов. Но этот самый кофе всегда приносил Риджуелл с незаинтересованным выражением лица, которое часто подкалывал лидер, словно подросток, но сейчас не об этом.       -Торд! - Восклик Томаса заставил русого оторваться от чертежей очень важного механизма, без которого босс и жизни не представлял.       -Да чего тебе? - Небольшое раздражение чувствовалось в голосе курильщика.       Изначально, Теодор не вслушивался ни только в слова, но и в интонацию сотрудника, он не вглядывался в давно знакомые черты лица, которые ему всегда нравились, но сфокусироваться на них все же пришлось.       -Ты чего? - Левая бровь приподнялась, выражая легкое удивление на полуживом лице.       Напряженный, злой, грустный, обидевшийся, напуганный, непривычный, странный, недовольный, по-своему милый, но и все же чужой. Чужой, но по-другому. Риджуелл виновато смотрел куда-то в ноги, перебирая слова в мыслях. Торд видел, что хмурый тип хотел что-то сказать. Хотел снова выговорить русому все, что он чувствует, все, что накопилось за несколько месяцев боевых действий на фронтах, в перерывах между которыми не было времени на нежности и ласки, банальные прелюдии.       -Ты идиот. - Тихо буркнул Том.       Ларссона совсем не устраивали такие перемены настроения сообщника, но перевоспитать он никак его не мог. Подобные черты в характере черноглазого порою сильно напрягали, ибо они были некими вестниками очередного скандала, после которого наступает долгое затишье. Это раздражало еще больше, немного пугало и волновало, ведь конкретный исход всегда отличался от другого иного.       -К чему это? - Холодом повеяло от сероглазого, который продолжил рассматривать чертежи своего протеза.       -Ты мог погибнуть. - Тепла не было и в хмуром Риджуелле, он не осмеливался поднять и взгляда на своего шефа. - Не делай вид, что не понимаешь этого или не замечаешь.       -Какое значение это сейчас имеет? - Курильщик нахмурился, его рука тянулась к сломанному протезу, который спокойно лежал на столе неподалеку.       -В смысле какое? - Рыкнул вдруг Риджуелл на того, кто спас ему жизнь буквально несколько дней назад. - А если бы я убежал, то что бы ты смог с одной рукой? Тебя бы мгновенно добили, ведь без протеза ты просто жа...       -Но ты же не сбежал. - Твердо отсек пепельноволосого, Ларссон явно не желал разговаривать на эту тему. - Вот и все на этом. - Упрямый взгляд пытался проникнуть к черным дырам под механизм, собранный своими же руками.       Торд чувствовал какую-то тяжесть на душе из-за редкой боязливости Томаса. Его мысли должны были сосредоточиться на миссиях, обеспечении армии, вооружении, припасах, стратегии, но никак не на самочувствии ворчуна. И он понимал почему, ведь не маленький уже.       -Ничего не все. - Раздражение пряталось под долей храбрости, которая заставила Тома заглянуть в потрепанную душу через единственный серый глаз. - Между прочим твоя жизнь важнее моей и рисковать в лишний раз тебе нельзя.       -С каких это пор ты указываешь, что мне можно, а что нельзя? - Едкий, словно яд, голос отозвался со стороны стола, где валялись какие-то инструменты вперемешку с бумагами и красным протезом.       -А с каких это пор ты волнуешься обо мне больше, чем о себе?! Ты не должен был так поступать! Ты ведь беззащитен в таком положении даже с самой огромной армией в мире! Ты сам когда-то говорил, что эту гребаную руку не так уж и просто починить и что многие твои специалисты могут попросту не справиться с этой штукой, что ты никому ее не доверишь, кроме себя! Ты ведь и инструменты спокойно держать не сможешь! - Тараторил сотрудник, уже не обращая внимания на свой тон и громкость.       Риджуелл осекся, присмотревшись к здоровой половине физиономии лидера. Оскал, гнев, странная горечь и тупая обида светились на лице с повязкой на глазу. У русого ведь тоже не мало претензий к англичанину.       -Я начал беспокоиться о тебе намного сильнее еще до того, как признался. - С непонятным рычанием или же шипением выдохнул в один момент Торд. Видимо, он зацепился лишь за эту фразу, а на прочие весомые предложения он и внимания не обратил. - Глупый...       Нелепое прозвище совсем не подходило ситуации во всех отношениях. Черноглазого она цепляла до глубины души, ведь он знал, какими фразочками Теодор хотел его не задеть, а встрепенуть, иногда заставить что-то вспомнить, а иногда забыть, просто пояснить что-то одним лишь словом или выразить тем же приемом. Это не раздражало, ни разу, но порою хотелось просто огрызнуться, как когда-то давным давно, вновь окунувшись в те времена, которые Риджуелл уже успел позабыть, но и при этом таил их в самом сердце.       В тишине лидер повернулся обратно к столу, будто этой вспышки и вовсе не было. Левой рукой он пододвинул к себе протез, взял лупу среди бардака и начал что-то рассматривать в раздробленном или же полностью разобранном механизме. Торд понимал, что разговор еще не окончен, но необходимую вещь чинить тоже нужно. Очень.       -Торд. - Том бесшумно подошел к давно знакомой спине, которую покрывало не так уж и много одежды: лишь черная, скучная майка, в которой Ларссон часто ходит по своему поместью, зато брюки были из комплекта его формы, которую он постоянно носил на людях. В один момент русый почувствовал легкое прикосновение руки где-то в районе лопаток. Тепловатая плоть нежнее и увереннее прижималась к шрамам, которые были немного видны из-под черной ткани.       -Я испугался. - Прошептал Томас. - Когда ты перехватил этой железякой пулю, то мне стало страшно. - Его голос не становился тише, но что-то в нем постоянно менялось, колыхалось, может, это была искренность, которую не так уж и часто можно заметить в тоне черноглазого — он скроет все, что угодно, если понадобится. - Это было так странно: видеть, как по кусочкам разлетается протез, мне чудилось, что этот момент длился далеко не несколько секунд, а больше нескольких минут; так неестественно и непонятно было осознавать, что ты в какой-то миг стал беззащитным и неспособным даже к побегу. - Вторая рука медленно легла на уверенную плоть, мышцы которой были зажаты — лидер порою просто не умел расслабляться. - Я никогда не был готов к такому повороту событий, что ты даже в самом отвратительном состоянии будешь стараться меня защитить. - Плавно и весьма динамично ладони скользили вверх по гладкой коже и лямкам ткани. - Я и вовсе никогда не был готов к тому факту, что тебя можно сделать слабым и почти безобидным. - Аккуратные пальцы остановились на плечах, слегка сжимая и разжимая мышцы. Это расслабляло лидера. - Торд, - хозяин нежных рук вплотную приблизился к своему шефу, это была одна из причин, почему Ларссон повернул голову к подчиненному, - спасибо.       Серый глаз устремился в зеленые диоды прибора, но никак не мог уследить за теми конкретными чувствами и эмоциями, которые исходили из черных очей. Русый накрыл своей единственной целой ладонью руку, сжимающую зажатые мышцы его плеч и отчасти спины. Он хотел понять ощущения, хотел осознать все чувства, что роились в душе неустойчивого парня. Но ничто не может так хорошо передать все чувства человека, как поцелуй. Наверное, Том знал, чего хочет его лидер, потому, помедлив, сократил расстояние между устами до минимума. Мягкие губы невесомо соприкасались, а их владельцы не отрывали взглядов друг от друга, томно наблюдая за мимикой, за малейшими изменениями в мышцах спокойных физиономий. Но в какой-то момент произошло окончательное сближение, даже не ясно по чьей инициативе, и все слилось воедино: губы, языки, что переплетались в неизвестных направлениях, эмоции, будоражащие вены, заставляющие порою говорить лишнее, чувства, которые волной нахлынули и слились во что-то одно непонятно, отчасти противоположное, но целое, было даже не ясно, кто доминировал в поцелуе, да и это было не важно. Губы жадно впивались друг в друга почти до зубов, меняя положение. Торд выпустил лупу из ладони, обвил рукой шею черноглазого, фокусируя пальцы в пепельных волосах, слегка наклоняя и прижимая, попросту углубляя поцелуй еще больше и требовательнее, но все равно не было понятно, кто кем помыкал.       -Мне нужно работать. - Лидер оторвал себя, свое желание и Томаса, которого подобный расклад точно не устраивал, как и резкий разрыв приятных и влажных соприкосновений.       Русый убрал чужие и приятные руки с плеч. Он чувствовал неловкость и вообще не понимал откуда она появилась в его груди. Какое-то колкое ощущение забилось на пару с ускорившимся сердцем, это напрягало, заставляло посмотреть в устройство, которое передавало тяжелый взгляд, прямо сейчас прожигающий затылок Ларссона. Том был недоволен, он понимал ощущения Торда. Только он. Больше никто не мог осознать его положения и чувства незащищенности. Никто больше не мог понять, что у русого далеко не самое черствое сердце, как многие могли бы подумать, но, в любом случае, место страху или слабости там не было, ровно до того момента, пока не исчезала правая рука. Нелепая шутка судьбы, реальности и самих чувств лидера. И только...       -Знаю. - Томас аккуратно положил свою голову на плечо Теодора, чувствуя небольшое тепло, что исходило от полуживого тела.       Торд замер. Ему, по сути дела, больше ничего не оставалось, как притихнуть под чужим напором, который так сильно порою помогал справиться с проблемами внутри. Нет, он, конечно, мог пошевелить своей рукой, но возможность пропала: фаланги рук Риджуелла до боли сжали предплечья, не позволяя боссу даже пальцем дернуть. Весьма властно и крепко, но нить нежности чувствовалась сквозь неловкие конвульсии подрагивающих ладоней. Как же это жутко приятно. Как же страшно приятно понимать, что ты важен, просто важен и все, точка.       -Чертовски глупый... - Улыбка не могла не появиться на лице, но не такая, как обычно.       С чего Торд взял, что он важен? Он просто знал это, но часто забывал, потому что Том скуп на ласки, нежности и прочую романтику, хоть и относился к ней не с презрением или ненавистью. Нет, он просто не умел находить нужные моменты, чтобы сказать что-то важное и столь же необходимое, словно воздух; но если Риджуелл и улавливал такие моменты, то очень метко вставлял приятные фразы, поднимающие с колен. Потому-то в такие моменты приятное осознание и стучится в окно погасших чувств, которые зажигались снова, как свет в холодном и одиноком доме, но с новой, более яркой силой.       -Знаю. - Казалось, черноглазый и вовсе не испытывал никаких чувств, все тише и тише произнося неприметное слово.       -Это единственное слово, которое ты знаешь? - Улыбка стала чуть-чуть мягче и теплее, но сердце все еще чутко покалывало.       Тут Томас не дал ответа, ибо это был риторический вопрос для обоих. Одна его ладонь медленно скользила по целой руке, опуская ее и расслабляя, а другая изучала боковую сторону торса русого, чувствуя, как под гибкими пальцами сжатые мышцы становятся мягче. Риджуелл вновь напряг мышцы своей шеи и поднял голову с плеча, но не отрываясь ни на миллиметр от грубой кожи сероглазого. Кончиком носа бывалый гитарист осторожно и медленно проводит по, ничем незащищенной, шее, поднимаясь к самому уху. Он ничего не шептал, даже не думал об этом, просто замер, вдыхая и выдыхая давно знакомый запах, но руки в это время продолжали активно работать. Прохладные кисти скользнули под черную майку. Одной рукой Риджуелл максимально прижал Торда к себе в районе живота, а другая ладонь неспешно исследовала пары ребер и пресс притихшего, еле касаясь кончиками пальцев и ноготками.       Ларссон был напряжен и в то же время расслаблен, до смерти спокоен, но что-то бушевало в душе, заставляя вздрогнуть, а может, это все умелые движения пепельноволосого? Не ясно, и все тут. Не важно и вовсе, главное, что приятно, хоть что-то и просило внутри зашевелиться и оттолкнуть любимое тело от себя. Может, это была совесть, а может, это все-таки гордость. Но этим понятиям сейчас не было места в душе и сердце русого.       -Ты тоже ужасен. - Улыбка Ларссона уже не напоминала улыбку, скорее, что-то спокойное, но и в то же время противоположное, такое непонятное.       Владелец шалящих рук лишь усмехнулся, но это ухмылка продержалась недолго. Губы черноглазого нежно коснулись щеки русого, который в свою очередь утыкается затылком в плечо Томаса, отдаваясь не самым теплым рукам и нежным устам. Впервые за долгое время...       -Только давай быстро. - Неуверенно, но весьма требовательно поставил условие Ларссон.       В ответ последовал очередной поцелуй в районе скулы и уже полноценные поглаживания тела двумя руками. Интенсивные движения не пугали, не волновали, они были знакомы и близки, но не были постоянными, одинаковыми. Каждое прикосновение несло какой-то свой нечитательный настрой, чувства, которые не мог объяснить и сам их носитель, но они были приятными и какими-то до странности теплыми, смешанными и снова странными, но, снова же, такими приятными и ласковыми. Любой человек бы размяк от таких чувствительных движений, берущих все больше, и доставляя столько же.       Риджуелл осторожно подбирался пальцами к груди Торда, который выжидающе застыл. Руки сами по себе потянулись к розоватым "бусинкам", при первом движении ладонями Томас специально пропустил плоть, поднимаясь к ключицам, но, когда черноглазый провел вдоль выпирающих костей несколькими пальцами, он вновь опустился к спокойно вздымающейся груди. Языки бурно переплетались, Том покусывал нижнюю губу лидера, заставлял того рвано, но тихо выдыхать прямо в поцелуй, вновь и вновь производя возбуждающие махинации с сосками Торда, то вертя их между пальцами, то оттягивая от почти расслабленного тела, то сжимая, чуть ли не до желания вскрикнуть. Причмокивания и вздохи мерно разошлись по тихой мастерской, распространяя "правильную" атмосферу. Оторвавшись от губ, Риджуелл продолжил выцеловывать Ларссона, осторожно спускаясь маленькими "шажками" к шее, стремительно, но осторожно, томно, но не грубо, прикусывая район кадыка. Динамично поднимая черную ткань за самый низ куда-то вверх, Томас направляет край к губам Торда, дабы тот прикусил его. С быстрым выдохом русый прикусил майку, чтобы та не мешала. Том, поняв, что "препятствие" устранено, слегка отдалился, рассматривая со спины Ларссона с опущенной головой, он уперся своей единственной рукой в стол, где было много чего важного, но не имеющего никакого значения прямо сейчас, в эти "терпеливые" секунды. Невесомым движением проведя вдоль затянувшихся шрамов на спине, Том ухмыльнулся от неловкого вздрагивания — к Торду уже давно так никто не прикасался. Русый просто смотрел в неопределеную точку, ожидая прочих приятных чувств, прокручивая в голове что-то, в попытках отвлечься от долгих секунд бездействия со стороны Риджуелла. Торду очень сильно хотелось сказать пару ласковых по поводу неторопливости черноглазого, но его челюсти были заняты, как назло. На лопатки вновь легли руки, отдававшие холодинкой, то ли сжимающие, то ли наоборот расслабляющие мышцы.       "Том, прошу, быстрее." - Это была единственная мысль, мотавшаяся в голове сероглазого, вызывающая какой-то спор в душе о действиях человека, стоящего за спиной, мягко касающегося грубой кожи, вновь и вновь проводя линию вдоль позвонков, стоящих в прямом ряду, как на подбор, оставляя осторожные группы поцелуев, осыпавшие лопатки, плечи и шею.       Томас медленно, ненапряженно спускался по коже, порою возвращаясь к вздымающейся груди Торда, а сам прикусывал и без того пострадавшую кожу. В неопределенный момент Томас почувствовал, как его пах требовательно сжимают, заставляя напрячься и остановиться.       -Торд. - Коротко и немного жестко выпалил Риджуелл, даже не задумываясь.       Он понимал, что таким жестом его просят поспешить, но пепельноволосый хотел насладиться времяпрепровождением. Но что, если это была не просьба? Очередная команда? Приказ? Впившись зубами в шею, а руками в плечи, попросту не задумываясь о чужих ощущениях и привкусе металла, Том нагнул Ларссона, грубо укладывая коммуниста на стол, тем самым исполняя его то ли поручение, то ли просьбу, то ли что-то иное. Томас прислонился всем разъяренным телом, практически блокируя любые телодвижения. Ему хотелось хоть раз сделать все нормально, нежно, с чувствами, но мудак, которого он накрыл всем своим естеством, просто не позволял выполнить задачу хорошо, а порою и вовсе не до конца. Это раздражало, но и возбуждению тоже было свое место — в штанах-то не так уж и холодно. Отпустив клыками шею, Риджуелл принялся зализывать свое деяние, которое приносит не такое уж и большое удовольствие, в виде небольших вызывающих волн боли и медленную потерю крови, что скоро остановится. Осторожно накрыв губами укус, парень, посасывая кожу, поглащал красные капельки; раздражение потихоньку смягчалось, давая свободу чувствам, желанию сделать приятно не только себе, но хочет ли сам Ларссон подобного расклада? По большей части хочет, но проявлять чувства в такое-то время он себе не может позволить. Через несколько минут холодные руки снова очерчивали замудренные узоры на теле русого: преимущественно на спине. Своеобразно выделяя лопатки, вновь и вновь проходя линию позвоночника, грубо сжимая пальцы, прикасаясь к каждому ребру и поднимаясь к шее, плечам, а потом все заново. Русому почему-то казалось, что Риджуелл пытался околдовать его, вырисовывая заклинания или же проклятия на его спине, но эта неловкая мысль быстро отпала. В неопределенный момент привычный порядок нарушился и, спустившись к позвоночнику, Томас лег ладонями на чужие бедра.       -Быстро, да? - Поинтересовался Том, переместившись на задницу и сжимая ее.       В ответ пришло неуверенное рычание: Торд был раздражен. Томас как-то не обратил особого внимание на подобное, ибо уже успел привыкнуть к резким изменениям лидера во вкусах, взглядах, настроении и прочем. Это попросту превратилось в обыденность.       -Ты какой-то неуверенный. - Подметил Риджуелл.       Он не пытался взбесить напряженного по неведомым тому причинам. Торд всегда был сам по себе на уме, так что Том не хотел лезть в его душу слишком часто или читать ему нравоучения.       "Может, ты меня еще к детскому психологу сводишь?!"       Невольно вспомнилась старая фраза, после которой пепельноволосый перестал пытаться понять своеобразные колебания Ларссона. Да и отношениям это на самом деле не особо мешает.       "Не лезь не в свое дело! Тебя мои вспышки не касаются."       Том прильнул к шее, вспоминая обидные слова. Руками Риджуелл подобрался к пряжке чужих штанов. Медленно и якобы отточено "помощник" избавляется от ремня и слегка приспускает ткань, уже просто пролезая не только под сами брюки. Положив правую руку на плечо лидера, Риджуелл, не торопясь, другой ладонью скользил по одной из ягодиц все ниже; из-за прохладных пальцев мышцы задницы Ларссона даже сжались, но ненадолго.       -Быстро, да? - Холодом выдохнул Томас на чужую шею, сползая рукой с плеча и приобнимая в районе груди, бережно и медленно прижимая ближе.       В ответ он услышал лишь неловкое кряхнетие, вызванное проникновением двух пальцев. Так медленно и от чего-то противно, слегка холодно, но и в то же время наоборот. Уткнувшись носом в шею, продолжая спокойно, медленно, нарочно мертво дышать, пепельноволосый наблюдал за еле заметными (в не самом светлом месте) искажениями в лице партнера, в очке которого творят беспредел два пальца, потихоньку вертясь, растягивая и царапая стенки, которые давно отвыкли от подобных ощущений.       -Как хочешь. - Прикрывая глаза, Томас отстранился от однорукого.       Быстро — так быстро. Никаких проблем и лишних вопросов более, лишь ощущения, захватившие власть не только над двумя сумасшедшими, но и над всей комнаткой в целом. Еле слышные кряхнетия сменились на более громкие и пошлые звуки, которые могли выйти за пределы мастерской, но этого никто не боялся. Это никого не интересовало, не волновало по одной простой причине — страсть. Такая приятная, теплая и резкая, по ней скучал каждый, но не каждый хотел, чтобы она ушла слишком быстро.       -Том... - Серый глаз незаметно помутнел, хоть это никого сейчас не интересовало, а гланды были и без того напряжены; участок черной ткани во рту уже не держался, а благополучно был зажат между разгоряченным телом и деревянной поверхностью.       -Что? - Рыкнул Риджуелл, его не волновал ни тон, ни голос, которым было пронесено его имя.       Среди недостонов и пошлых шлепков послышалось странное мычание вперемешку с рычанием и бессвязными звуками, чем-то напоминавшими речь. Норвежский?       -Если не хочешь говорить — не надо. - Том уже не был так холоден, но равнодушие он свое не оставил.       -Медленней.       Тут Томас был готов и вовсе остановиться, но с искренним недовольством воздержался. Он был немного рад такой просьбе на самом деле. Замедлевшись, черноглазый начал отдаваться чувствам. Томно, но не так уж и медленно, с каким-то особым усилием, прижавшись к полулежащему телу, Том перестал отдаваться здравому смыслу, каким-то правилам и некоторым просьбам партнера. На подсознательном уровне Риджуелл дал себе задачу: удовлетворить свою пару. Именно удовлетворить, а не трахнуть и уйти, как планировалось изначально, хоть и не им самим.       -Том... - Снова этот голос, но уже другой, более теплый и ласковый.       Несостоявшийся алкоголик поднял глаза и обнаружил серый взгляд. Единственный целый глаз был немного прикрыт, но это не помешало Тому понять, чего хотел бы лидер. Как-то странно улыбнувшись, Риджуелл начал целовать шею, лопатки, позвоночник, просто все. Сделав движения интенсивнее и настойчивее, бывалый гитарист аккуратно коснулся и провел пальцами по члену Ларссона, вызывая ответную реакцию в виде стонов, а не кряхтений. Том взял член в руку и на достигнутом не остановился, нежно поглаживая низ живота и задевая мягкие паховые волосы, "помощник" присосался к району лопатки. Он вновь оставил кровавый укус почти во все зубы, но никого это не смутило, наоборот — раззадорило. Стоны начали слышаться яснее и четче, шлепки одного тела об другое доводили тела до состояния полного забытия, прочие склизкие звуки и причмокивания добавляли разврата и вызывали большее желание. Намного громче и пошлее Торд пролепетал имя партнера, когда тот задел простату, которая давно никем не была тронута. После такого вскрика Томас и вовсе озверел, ему буквально сорвало крышу. Намертво вцепившись зубами в шею Ларссона, Том ускорился, подбирая тот самый заветный угол, чтобы снова услышать незабываемые звуки. Теодора уже попросту било в конвульсиях и он не мог регулировать свою громкость, он царапал стол, без малейшего стеснения кричал и вздыхал, что-то мямлил на своем норвежском и пошло взывал к своему любимому трахарю. Всеми этими жестами русый только и делал, что провоцировал пепельноволосого, заставляя ускорять движения рук и самого тела.       Но слишком долго подобное продолжаться не может...       На глубоком выдохе изливаясь прямо в руку, Торд простонал громче и продолжительнее всего за это времяпрепровождение. Риджуелл не заставил никого ждать и меньше чем через минуту кончил, выходя из лидера. Пепельноволосый томно дышал, оторвавшись от потного и теплого Ларссона, отдышка которого была рванее. Из последних сил перевернувшись на спину, Торд пялился на Риджуелла с явным желанием хотел что-то сказать.       -Почему не уходишь? - Хрипло и тихо поинтересовался сероглазый.       -Ты так сильно хочешь, чтобы я тебе глаза не мозолил? - С мягкой ухмылкой поинтересовался Том.       Торд драматично потупил взгляд и с таким же драматизмом сделал задумчивый вид.       -Даже не знаю... - Лидер на мгновение отвел взгляд. - Вообще-то, нет. Я хочу еще. - Положив руку на чужое плечо, сероглазый попытался притянуть Томаса к себе. Тот подчинился напору и уткнулся носом в искусанную до крови шею. - А еще я хочу спать.       -Определись сначала. - Тихо улыбнулся Том.       -Ну, не знаю. - Теребя непослушные волосы как и их хозяин, вздохнул Торд со своей коронной улыбочкой.       -Зато я знаю. - Крепко и нежно обняв лидера, черноглазый напрягся и из последних сил перенес себя и русого на диван, который был прямо позади.       -Весьма грубо. - Якобы недовольно подытожил сероглазый, когда напарники благополучно приземлились на черную кожу дивана.       -Я знаю. - С какой-то иронией выдохнул пепельноволосый.       -Все-то ты знаешь. - Проводя ладонью по щеке Риджуелла, пролепетал лидер.       -Знаю. - Томас положил свои ладони на ягодицы русого, нежно разглаживая свое семя по коже и внутри. - Я ведь твоя правая рука. Коммент автора(в специальное поле он не влез)(кек): АХАХАХХАХАХАХААХХАХАХАХАХА. ха... Теперь в своем мозгу я стопроцентный садюга-мазохуюга, ибо наконец-то я что-то написала, ееей, вбейте на три секунды пожалуйста, пока бегать по квартире в 7 ночи не стала. Ой. Уже утро. ДА ПОХУЙ ПАСАНЫ ИЗ МЕНЯ НАПОР ИДЕТ, ХОТЬ В БОЛЬНИЧКУ ТОПАЙ. Эт самое... Я надеюсь, что вы прочтете работу другой печеньки, ибо так желательно ну типа надо да вот так вот а я лох. Пхы. Наркоманю не по-детски.