Моё красивое вечернее платье было порвано одним резким движением. В испуге попыталась отойди на трясущихся от страха ногах, но он резко припечатал меня к стене и стал сминать мои губы грубым дурманящим поцелуем, подняв руки над головой, зарубил попытки сопротивления на корню. Почувствовав его язык у себя во рту, слёзы предательски потекли по щекам. Разорвав поцелуй и заинтересованно посмотрев на меня, невесомо чмокнул, подхватил меня под ягодицы и понёс в комнату.
Весь его вид давал понять, что останавливаться он не собирается, силой меряться было бесполезно, и так понятно кто победит, убежать я точно не смогу, дверь он запер, хотя умом я всё это понимала слёзы продолжали бежать. Зайдя в комнату, освещаемую только светом луны, он повалил меня на огромную мягкую кровать.
Каждой клеточкой тела я чувствовала, что он смотрит на меня. Да, картина наверное действительно красивая. Я ведь очень долго готовилась к сегодняшнему празднику, образ был продуман до мелочей, в том числе и до красивого кружевного чёрного белья. Ненавистная мне белоснежная кожа, которая никак не хотела загорать, наверняка выглядела ещё белее от лунного света, вполне выгодно падающего на меня. Как нельзя точно сейчас меня сможет описать выражение: «Словно фарфоровая кукла», такая же безвольная и слабая. Мне было противно от собственного бессилия, боясь пошевелиться, затуманенными от слёз глазами я смотрела куда-то в строну, впрочем ничего не видя… От его взгляда у меня по коже шли толпы мурашек, а ведь он пока даже не коснулся меня.
Судя по звуку его рубашка упала на пол, он навис надо мной, большим пальцем стёр дорожку слёз со щеки, за подбородок развернул к себе, в одном его взгляде читалось, что я должна смотреть только на него. Так было всегда…
– Ответь чего тебе не хватало? – в его голосе чётко и ясно звучала злость.
– Прекрасно знаешь, что я никогда не любила тебя. И я не раз говорила это. Отгоняя моих поклонников, и даря дорогие подарки ты лишь усугубил ситуацию. Даже заставил меня переехать к тебе, – я горько усмехнулась, рукой вытирая слёзы, – Я ничего плохого не сделала! За что ты так со мой? – эмоции брали верх.
– Да? Зачем тогда так вырядилась на день Святого Валентина, и отправилась на групповое свидание?! Ты моя! – он практически рычал от ярости.
– Я всего лишь хотела быть красивой! – голос сорвался на крик, – И я никогда не соглашалась быть твоей! Ещё раз повторю - я никогда тебя не любила, и была честна в этом.
– Так значит? Я пытался быть нежным но, похоже, ты по другому не понимаешь, – он попытался поцеловать меня, но я плотно сжала зубы и отвернулась, – Ну хорошо… – в его голосе звучала горечь.
Одной рукой он нажал мне на голову и стал сильнее проникать мне в рот, а второй за талию прижимал меня к себе, заставляя почувствовать его возбуждение. От досады я укусила его. Прекратив поцелуй и слизав кровь, ухмыльнулся. Лифчик постигла судьба платья. Я взвизгнула. Он набросился на меня словно дикий зверь, оставлял засосы на груди, ключицах, шее, притягивал к себе за бёдра, на которых явно останутся синяки. Когда с меня сняли последнюю часть гардероба, и я почувствовала в себе его пальцы и язык, у меня началась истерика. Не хочу, чтоб мой первый опыт был таким! Нет! Нет! Нет! Я обняла себя руками и начала плакать в голос.
– Тшш… – он сел, посадив меня сверху, обнимая гладил по голове, – Ладно, ладно виноват, – я долго успокаивалась, выпила протянутый мне стакан воды. Как предусмотрительно держать воду на прикроватной тумбочке, вместе с успокоительным.
* * *
Не знаю сколько мы так сидели, но я потихоньку начала успокаиваться. Поёрзала шмыгая носом.
– А вот этого лучше не делать, – он шумно выдохнул.
– А? – я случайно повторила действие, только потом до меня дошло какой у него жуткий стояк. Пожалеть-то он меня пожалел, а его кто пожалеет. Я обняла его за шею и хотела поцеловать, но меня тормознули.
– Не надо. Я посплю сегодня на диване. Хватит с тебя потрясений на сегодня, – он хотел уйти, но я сильнее обняла его за шею.
– Ты не понял, я не против, – покачала головой.
– Тебя не поймёшь! Ты мне пять минут назад истерику устроила, такую что мама не горюй! Я даже за твоё хрупкое здоровье испугался, – вот что его остановило. Наверняка кто-то из моих родственников разболтал, что меня до истерики доводить нельзя, а то я потом несколько дней отходняк ловлю.
– Ты был слишком груб! Ну не хочешь, как хочешь! Можешь идти! – я уже хотела слезть, но он меня остановил.
– Ладно буду нежнее, но ты и сама виновата… – горячее дыхания в самое ухо, аж бабочки в животе зашевелились, но как только я полезла за поцелуем, мою кожу начала раздражать пряжка ремня, ранее мной незамеченная, поморщившись я полезла её расстёгивать, – Хей, малыш! Не беги поперёд паровоза.
– А что? С прелюдиями мы уже закончили. Повторного раза моё тело не вынесет, – указала на свою измученную грудь, которую он лизнул языком, как же было приятно, я мурлыкнула и выгнулась.
– Ну если ты уверенна, то ладно… – он расстегнул ширинку и после увиденного я пожалела, что согласилась.
– По-моему мне ещё рано, – я попыталась отползти.
– Ну поздняк метаться. Успокойся я буду очень осторожен, – он приподнял меня за бёдра и начал насаживать.
– Смотри, я тебе доверяю, – я положила руки ему на плечи.
– Спокойствие, только спокойствие, – улыбнулся мужчина.
Боли не было, не смотря на струйку крови на внутренней стороне бедра. Непонятное ощущение дискомфорта. Он дал мне к нему привыкнуть, гладя меня по спине. Потом начались медленные точки с нарастанием темпа, вскоре я сама двигалась в ритм...
* * *
И чего ради, спрашивается, я его пожалела? Самой от себя противно. Зачем давать человеку надежду, если всё равно не люблю. Я постепенно погружалась в сон…
– Вишь какая жалостливая… Теперь точно от меня не отделаешься. Ты обязательно меня полюбишь. Обещаю, куколка… – последнее, что я слышала перед тем как уснула, и то наверное показалось...
