Tomorrow you'll be older

Нежные прикосновения губ любимого к твоей коже могут сравниться лишь с внутренним счастьем и удовлетворением. Ты влюблен безумно, по-настоящему. Эти ощущения остро пронзают сердце, заставляя относиться к возлюбленному, как к наркотику, как к нежному цветку, переставая дышать от нехватки пустоты очертаний, смутно понимая, когда тот отлучился на пару секунд выключить вскипевший чайник, а когда уже, опаздывая, сбегает из квартиры, забывая накинуть на себя шарф. Это небольшое предисловие изначально даст нам понять отношение Хаджиме к Тоору. Только вот что он нашел в нем? Ведь они как были друзьями, так и остались. Вокруг него девушки, популярность. Но что-то пошло не так. Нежное, но в то же время и резкое прижатие к стене казалось бы совсем обычным делом, если не смотреть на страстные поцелуи и небрежное смахивание со стоящего рядом стола всех книг. И что за нелепый случай свел их? Иваизуми впервые попробовал алгоколь, а Тоору лишь воспользовался случаем. И кто бы мог подумать, что тогда, под дикие вопли коротышки из Карасуно, шатен впервые сможет открыть свои настоящие чувства и, наконец, поцеловать того единственного, гулять после по набережной и ловить с неба звезды, пьяно выдвигая классные идеи по поводу новой жизни вместе, уже за пределами дружбы и всего остального. Отношения. Им хотелось отношений. А судьба даровала то, чего они хотели. Стремительно начала развиваться история после вкусного ужина, когда брюнет решился приготовить что-то необычное в виде блюда "карбонара", дабы удивить Тоору. Тот, несомненно, обрадовался, открывая ротик и прося, чтобы Иваизуми сам его покормил, после чего и происходит первая любовная сцена. Но не время входить в подробности ситуации. Огромное количество меток, кажется, будто им и конца нет, красуются на шее возлюбленного, полученные в качестве поощрения и любви. Он любит его, и это взаимно. Такая малая часть уже делает Иваизуми счастливым.

***

- Ты... не хочешь встретить со мной рассвет? - однажды спросил Ойкава, крепко сплетая свои пальцы с пальцами брюнета и параллельно разглядывая закат, состоящий из тысячи нежных, пастельных цветов, мечтая провести всю ночь под одеялом с ним, пригреваясь к горячему телу возлюбленного, а к утру, босиком по росе, прибежать к скамейке на окраине и смотреть, как восходит солнце. - Да, конечно. Я не против, Ойкава-кун, - с едва заметной улыбкой ответил Хаджиме, осторожно подхватывая парня на руки, и идет домой, где желанное уже было подготовлено. Но, даже не успевая добраться до комнаты, Тоору набрасывается с поцелуями на любимые губы, разнообразно играя, оттягивая и посасывая. Иваизуми, не теряясь, сразу отвечает на поцелуй, быстро перехватывая инициативу и крепко прижимая Тоору к себе. Начинает целовать так жадно, словно дорвался до запретного плода, и в скором времени бережно спустил Ойкаву на пол, после запуская руки тому под майку и, едва касаясь, проводя пальцами по выделяющемуся прессу. Хаджиме уже успел забыть о всех своих планах, целуя любимого, который, легко уступив первенство, обвил руками его шею, обнимая. Но в какой-то момент просто поцелуев становится мало и руки Иваизуми, словно бы он и вовсе их не контролировал, стягивают с Ойкавы майку, оставляя того обнаженным по пояс. Никакого смущения, его между ними никогда не было, парень просто ухмыляется, ничуть не стесняясь своего тела. Оно идеально и он это знает, поэтому лишь довольно улыбается, видя, как разглядывает его партнёр. А затем сам снимает с Хаджиме футболку и одаривает его ответным, точно таким же, взглядом. Было на что любоваться... На этот инициатива Ойкавы временно закончилась - его не грубо, но довольно резко прижали к стене, осыпая поцелуями уже шею, оставляя собственнические метки и следы от лёгких покусываний. Приятно настолько, что дыхание перехватывает, и так жарко, словно это были не поцелуи, а игра в волейбол с сильным противником. Лишь стена немного холодит обнаженную спину, но от этого не легче, напротив, хочется лишь сильнее прижаться к Иваизуми, получить больше тепла. Хаджиме будто без слов все понимает и прижимает к себе, оглаживает руками плечи и спину, не переставая выцеловывать шею, медленно спуская к ключицам, а после к груди, оставляет следы от засосов и там. Ладони Ива-чана также спускаются ниже, оттягивая вниз пояс штанов, через несколько секунд пробираясь под белье, пальцы сжимают ягодицы. Тоору уже тяжело дышит, совершенно не контролируя себя и не собираясь этого делать, поддавшись инстинктам. Он не следит за руками, которые то тянут Иваизуми за волосы, то гладят его же шею, слегка царапая давно нестриженными ногтями. Нет никаких сомнений в том, что будет дальше, ведь это не впервые. Не появилось даже мысли о том, чтобы прерваться или хотя бы переместиться из прихожей в спальню, где, наверное, было бы намного удобнее. Плевать. Зачем вообще думать в такие моменты, если ты полностью уверен в своем возлюбленном? С каждой секундой нетерпение обоих становится все больше, руки подрагивают, движения дерганные и сбивчивые. Расстегнуть джинсы на Тоору едва удается, после чего Хаджиме резко спускает их вниз вместе с бельем. Ойкава, путаясь, спешно сбрасывает ботинки, одежда следом летит куда-то в сторону, а Иваизуми в то же время борется с ремнем собственных штанов, раздражённо дёргая пряжку, пока не одерживает над ней победу. Но он не раздевается полностью, как его возлюбленный, а лишь высвобождает рукой давно уже истекающий смазкой член, одновременно поворачивая Тоору капитана команды лицом к стене, успев перед этим смазанно поцеловать его в губы. Хаджиме, вроде, и знал, что делать, но мысли панически разбегались - возбуждение давало о себе знать. Но ему все же удается взять себя в руки после взгляда на гладкую спину Ойкавы, прислонившегося грудью к стене, призывно выпятив зад. Ива просто подносит свои пальцы к губам любовника и тот без всяких вопросов и размышлений все делает сам. Облизывает языком с таким усердием, что слюна срывается, капая на пол, и Хаджиме после этого понимает, что все, достаточно. Отнимает пальцы от игривого языка и опускает руку вниз, мягко массирует колечко мышц, а затем плавно вводит один палец внутрь и осторожно сгибает. Слишком тесно, от чего бросает в жар, парень тяжело дышит в спину Ойкавы, который, что-то невнятно промычав, сам толкнулся назад, насаживаясь. Хаджиме добавляет второй палец, а в скором времени и третий, не видя протеста и не желая в дальнейшем доставить любимому дискомфорт. Он двигает пальцами мягко, прислушиваясь к сбившемуся дыханию Тоору, до тех пор, пока не задевает случайно пальцами какую-то точку, из-за чего Ойкава выгнулся в спине, в первый раз сладко застонав. Ещё пару мгновений помассировав ту самую точку, Иваизуми вытаскивает пальцы и приставляет к растянутому отверстию член. Он медлит всего секунду, но этого хватает для того, чтобы Тоору, обернувшись, бросил едкую фразу. Только тогда Ива, впившись поцелуем в губы возлюбленного, медленно входит в него, ловя губами громкий рваный выдох. Войти до конца удается не сразу, приходится делать несколько пробных толчков и только тогда Хаджиме заполняет Ойкаву, кусающего губы и скребущего ногтями стену, полностью. Хочется уже начать двигаться нормально, но осторожность и беспокойство о любимом охлаждают пыл, из-за чего первые пару минут парень совершает толчки осторожно, положив руку на член Тоору и массируя его, чтобы доставить больше удовольствия. Капитан громко стонет, совершенно не сдерживаясь, ведь ему это так нравится, и сам толкается задом навстречу, призывая ускориться. Ойкаве невыносимо жарко, пот, кажется, стекает ручьями, но все равно хочется быстрее, сильнее. Хочется чувствовать ещё больше, хотя внутри и так уже словно связано все узлом. И, наконец, поняв, чего добивается партнёр, Хаджиме срывается в бешенный темп, выходя почти полностью, а потом резко, почти грубо вставляя член обратно, продолжая надрачивать Тоору. Иваизуми и сам уже не сдерживает стонов, в то время как Ойкава едва ли не срывается на крик. Словно хочет, чтобы все соседи знали, насколько ему сейчас хорошо. Впрочем, это вполне могло быть правдой. В какой-то момент удовольствие становится просто нестерпимым. Просто забывается, как нужно дышать и, кажется, уже невозможно стонать громче. Ойкава, прошипев сквозь зубы ругательство, кончает, пачкая руку Ива-чана своей спермой, и сжимается, из-за чего Хаджиме, сделав ещё пару толчков, кончает следом. Он устало прислоняется лбом к плечу Тоору, не торопясь выходить, и тяжело дышит, обнимая партнёра поперек груди. Он чувствую сердцебиение любимого, его тепло и, кажется, что если вот сейчас отстранится, то просто околеет от холода. И сжимает в объятиях крепче. Просто не хочет опускать. Вообще никогда. *** - Спасибо тебе, Ива-чан. Ты самый лучший, - грея руки о чашку с горячим шоколадом, тихо произнес шатен, нежно целуя возлюбленного в щеку. Они всегда выражали свои чувства прямо, не желая что-либо скрывать друг от друга и не смущаясь. *** -С Днем Рождения, Ойкава-кун!-с радостью восклицает брюнет, нежно целуя в лоб только что проснувшегося юношу. С улыбкой на лице Тоору потягивается в предвкушении подарочка. Где-то в другой комнате слышится тихое погавкивание, после чего, стукая коготками по полу, вбегает маленький щеночек, разразившись лаем на брюнета звонким, радостным голоском, заныривая в объятия и уже начиная лизать своим теплым и влажным языком лицо нового хозяина. -Это что, Акита-ину?..-мягко поглаживает по шерсти песика, с легким удивлением поднимает взгляд на вошедшего в комнату Хаджиме. Поднимается на ноги,крепко обнимает парня, нежно прижимаясь носом к щеке. -Ты самый лучший, Ива-чан. Я так тебя люблю! Брюнет прикусил губу, от неожиданности чуть помедлив с ответом. Раньше шатен никогда не признавался. -А я...я тоже люблю тебя.