Stand by me

      Откинувшись на стуле, Нокт наблюдает за облаками, нитями вытянувшимися над горизонтом, и ореолом заката на границе земли и неба. Костёр дымной струей поднимается к звёздам, потрескивая в углях и согревая ноги. Нокт чувствует себя странно умиротворённым, слушая песни друзей.       Гладио приносит гитару после ужина, когда Нокт уже наполовину спит, поэтому вполуха слушает и чужие вопросы, и ответ, что «не так уж и сложно раздобыть гитару, если знать, как просить», — но, едва Гладио начинает играть, дремоту словно ветром сдувает.       Поют в основном вдвоём — Гладио и Промпто, иногда — только Гладио. Хотя последний, возможно, не слишком хорош в этом, в его тембре действительно есть своё очарование, и уверенность помогает раскрыть его глубину. Его голос остаётся твердым и в дуэте, и соло. Промпто поет чуть громче, чем следовало бы, но друзья делают вид, что не замечают ни этого, ни сжатых пальцев, ни того, как Промпто старается ни на кого не смотреть.       Нокт знает, пожалуй, большинство мелодий, но подпевает про себя. Несколько раз им предлагают присоединиться, и, хотя Игнис вежливо отказывается, в игре тени и света Нокт различает, как кончик его туфли подрагивает в такт. Он сам молча качает головой, — и ребята не слишком настаивают.       Он слушает, и что-то трепещет у него в животе и щекочет кончики пальцев. Становится больше. Сильнее. Ощутимее.       В конце концов Нокт перестает сопротивляться. Он просит: — Дай-ка сюда, — и Гладио передает гитару, ничего не спрашивая.       Укладывая её на колени, Нокт старается приглушить волнение и вспомнить, как это делается. Руки не слушаются. Он ждёт подколов от друзей, однако никто не произносит ни слова, и понемногу Нокт разыгрывается. Один мотив сменяют другие, и он перебирает, наверное, десяток знакомых — пока не понимает, что именно собирался играть с самого начала.       Вздрагивает. Замирает. Касается струн, намечая вступление — негромко, не торопясь, впуская в себя вибрации каждой ноты, и звуки разлетаются и угасают в тишине, как искры.       Нокт — не лучший исполнитель, но он заставляет себя выдохнуть и пробует снова.        Закрывает глаза, вслушивается, вслушивается, — и растворяется, чувствуя, как скованность и напряжение уносятся прочь. Мелодия обволакивает и переливается, набирая силу, сплетаясь, словно полотно, и кроме звучания гитары нет ничего — пока в него не вплетается ещё один голос: его собственный.       Часть Нокта желает поделиться тем, что не может прозвучать иначе, что копилось так долго и наконец будет услышано, и, может быть, понято — но он всё равно волнуется. И всё же начинает петь.

When the night has come And the land is dark, And the moon is the only Light we'll see

      Щеки горят, и хочется провалиться от смущения, но Нокт делает вид, что не замечает; делает вид, будто не чувствует дрожи в голосе; будто ему плевать, что смотрят. Делает вид, что всё это совершенно не важно — кроме искренности. Он старается не думать о неидеальности и сосредотачивается на словах, вливая в них всё, что не сказано — почти отчаянно, почти яростно.

No, I won't be afraid, Oh, I won't be afraid Just as long as you stand, Stand by me

      Найди Нокт в себе смелость посмотреть на друзей, увидел бы, что все взгляды прикованы к нему: Гладио — заинтересованный и не то насмешливый, не то одобрительный; задумчивый — Игниса, и по лицу не прочитать, что на уме; Промпто — со смесью восхищения и чего-то ещё: печального, далёкого, затаенного, — но Нокт не смотрит.

So darling, darling, stand by me, Oh, stand by me, Oh, stand now, Stand by me, Stand by me

      Когда в конце припева Промпто присоединяется к нему, — встраивает голос в мелодию очень мягко, словно боясь спугнуть, — Нокт не останавливается: ему ещё есть что спеть. Ночной воздух равнины далеко разносит звон их голосов, и какое-то время они поют вдвоем, зачарованные безмолвием остального мира. Потом вступает Игнис, — сдержанно, бархатно; затем, почти сразу же — Гладио; и хотя Нокт впервые слышит Игниса поющим, это кажется естественным и правильным.

If the sky that we look upon Should tumble and fall Or the mountain should Crumble to the sea I won't cry, I won't cry No, I won't shed a tear Just as long as you stand, Stand by me

      У них получается не совсем слитно и чисто, потому что никто из них по-настоящему не умеет петь, — и тем не менее они все чувствуют прикосновение чего-то особенного; чего-то, что пронизывает их до учащенно бьющихся сердец: невесомое, согревающее и наполняющее до краев. Всё, кроме костра и сидящих возле людей, будто застывает.

Stand by me, Stand by me

      Лишь когда затухают последние аккорды, мир возвращается к ним. Длинный день неожиданно наваливается со всей силой: ноет спина и тянет от ходьбы ноги, в горле пересохло, дыхание сперто, ребро гитары впивается в грудь, а пальцы горят от неостывших касаний струн. Смущение заново заполняет и обжигает его. Нокт кидает на друзей только один, очень короткий взгляд — и утыкается им в землю. Хочется притвориться, что ничего не было, но слова не идут, и он всматривается в пляшущие языки пламени, словно ожидая подсказки от них.       Очень тихо.       Кто-то откашливается, а потом Промпто говорит: — Здорово вышло, — и по тону Нокт понимает, что он действительно так думает. — Не то слово, — Гладио. — Пожалуй, — Игнис.       Нокт не верит своим ушам. Он вскидывает голову, собираясь сказать: «Да ладно вам», — собираясь сказать: «Ерунда», — но при виде их лиц вдруг забывает, как дышать. Тепло разрастается и захлёстывает его с головой.       Нокт произносит: — Да, — и неожиданно для себя улыбается.